Северный ветер

Ноги, широкие как снегоступы, едва заметно переносят по снежной россыпи крупное тело. Внутри снежная буря. Вендиго наблюдает за собой чуть отстраненно, с какой-то затаенной любознательностью. Что испытывает человек, когда влюблен? Я видел, что происходит с Ганнибалом. Теряется разум, чувства затопляют, как загнанного в комнату человека, что оказывается в какой-то момент под потолком, тщетно пытаясь схватить еще глоток спасительного воздуха. Как это происходит у вендиго? Я живу больше трех тысяч лет, но и понятия не имел, каково это. Я сталкивался с другими вендиго, вне зависимости от их тел, мы соединялись, а потом никогда не вспоминали друг о друге, мы слишком редко видимся, чтобы придавать этому значение, но сейчас речь идет о человеке. Человеке! Это совсем другое. Это слабое создание, которое погибнет, если не заботиться о нем. Я сталкивался с приемышами из человечьего рода. Эти люди проходят через такие вещи, что навсегда меняют их, они становятся похожи на нас, и живут очень долго. Но встречая их, я прежде не думал о том, что человеческие приемыши тоже могут быть объектом для соединения. Ганнибал уже думал об этом, я знаю, но мой человек и представить не может, что я пойду на это. Когда-нибудь он поймет меня… Вендиго задрал рогатую голову и посмотрел вверх. Полная луна выглядела как глаз в обрамлении ресниц-стволов. Плывет себе достойно, не зная ни страхов, ни сомнений, ни жалости, ни страсти. Чистая и непорочная красавица. Наверное, ее сердце из самого чистого льда. Великолепно… Эта ночь навсегда изменила жизнь человеческой самки. Может и в самом деле стоит испытать что-то такое, хотя бы и раз. Ведь хотя и мое сердце изо льда, я все-таки не луна. И могу чувствовать боль. Ведь ни один мой человек прежде… Не любил… Ни один из них не хотел остаться с объектом своей страсти навсегда. Я могу видеть мысли Ганнибала, даже те, в каких он себе сам не признается. Я видел картины в его воображении. Он мечтает. Мой человек никогда не мечтал, но этот человечек заставил моего Ганнибала научиться мечтать. А ведь он не мечтал с тех самых пор, когда леди умерла. Ведь ради нее он пытался жить как человек, пытался не замечать меня и игнорировать, будто пытался забыть о существовании второй половины своего тела. Он был юн и наивен, импульсивен, совсем как сейчас этот человечек. о ком я поклялся заботиться. Правильно ли я поступил? Ведь этот человек погибнет, Ганнибал когда-нибудь умрет, а я так и останусь, один, ведь эта клятва произносится лишь раз, но… Лучше испытать это хотя бы один раз. Я съел много людей, я знаю, что они чувствовали, многие из них были готовы пожертвовать жизнь за то, чтобы их любили. Хотя бы один раз. Уилл любит Ганнибала, ему придется принять меня, ведь я их самый ближайший посредник. Луна, какая же ты красивая, не оставь меня, когда эти двое уйдут в небытие, и я останусь один наедине с вечностью и бесконечной зимой… Вендиго скользнул меж деревьев, к дому Ганнибала, остановившись под тенью разлапистых смерек, он вперил свой взгляд в дом. Там чувствовалась только одно живое существо. Надо бы проверить, как он себя чувствует… Вендиго соединил губы и издал свист на ультразвуке. Тишина. Еще раз. Тишина… Еще… Задняя дверь поддалась под напором собачьих лап, и на снег выбрался пес. Его бинты белели как кости в лунном свете. Он растерянно заозирался, а потом присмотрелся. Вендиго поймал взгляд собачьих глаз и поманил его длинным пальцем. Пес огляделся по сторонам, а потом нехотя поплелся к чудовищу, что ожидало его под деревьями. Вендиго подхватил пса подмышку, отчего Уинстон испуганно взвизгнул, и заскользил по снегу как на коньках в глубь леса, чтобы ничто не помешало разговору. -Завтра на закате ты должен будешь уйти в лес, пес, - утробно прорычал вендиго, - мой человек больше не сможет о тебе заботиться. Уинстон, которого поставили прямо на снег, поежился, только от мрачной перспективы, то ли от холода. -Тебя примет волчья стая, если все пойдет хорошо, и мой человек вернется в свой дом, ты сможешь снова сюда приходить, но до той поры живи с волками. Уинстон в раздумье почесал ухо. Вендиго терпеливо ждал. Пес что-то глухо пролаял. -Нет, я не могу гарантировать ему безопасность. Я сделаю все, что в моих силах, но я не всемогущ, пес, что будет с самкой моего человека… Не знает даже луна… - вендиго на мгновенье поднял голову в немом благоговении. Уинстон проследил за его взглядом и завилял хвостом. Луна… Кем она представляется еще нездоровому псу? Ломтем сала? Или он тоже видит глаз белоснежной красавицы из самого нежного и рассыпчатого снега? Луна… Знаешь ли ты, что будет завтра? Если да, шепни мне на ухо… Клянусь, что буду слушать очень внимательно… Гинтарас крепко спал в своей повозке, когда полог приподнялся и повеяло ледяным дыханием. Мужчина открыл глаза и резко сел. -Хозяин? – растерянно спросил он, а потом встал на четвереньки и подполз к краю повозки, откинул полог, надел сапоги и выпрыгнул на снег. Воздух заполнил дикий мелодичный посвист. Гинтарас неуверенно улыбнулся. Он слышал эту музыку с детства. Удивительная мелодия, ее слышит только тот, кому она предназначена. Приезжая, хозяин частенько развлекал детей в замке этой хаотичной музыкой. В ней нет ничего похожего на то, что можно услышать в оперных театрах, церквях или на рыночных площадях, куда во время ярмарки являются уличные музыканты и шарманщики. Совсем иная, неприрученная гармония, лунная… Вдруг мелодия растаяла как снежинка на ладони, а над ухом раздался вкрадчивый шепот. -Ты можешь сделать вид, что решил отлить, чтобы не вызвать подозрения у тех, кто может не вовремя проснуться, Гинтарас, а я тем временем скажу тебе, зачем пришел. Торговец послушно отошел от повозки и принялся за дело, а вендиго тем временем нашептывал ему на ухо. -Мне нужно, чтобы утром ты забрал с собой одного священника, его имя Уилл Грэм. Довези его до следующей деревни, пусть пока побудет там. Используй любые способы, от обмана до принуждения, но ты не должен покалечить его. Главное, чтобы во время охоты его здесь не было. Поэтому едва рассветет, перед отъездом увези его. Вергер не должен его найти. -Будет исполнено, хозяин. Гинтарас поправил штаны, а потом спросил, не глядя в сторону невидимого вендиго, сделав вид, что потягивается. -Хозяин, я могу увидеть вас? В вашем настоящем облике. Воцарилась долгая тишина. Мужчине уже было показалось, что вендиго ушел, но внезапно он заговорил. -Да, идем к твоей повозке, там, внутри я тебе покажусь. Гинтарас пошел обратно, откинул полог, чтобы вендиго мог пройти внутрь, не пошевелив его, а потом скинул сапоги и опрокинул полог обратно. Здесь он зажег огонек в маленькой масляной плошке, а потом вскрикнул от удивления. Огонек выхватил лежавшего на локте вендиго. Мужчина поднял плошку выше, чтобы рассмотреть роскошные рога, почти упирающиеся в потолок, а потом в сторону, чтобы разглядеть длинные худые ноги. Затем он вернул ее обратно и посмотрел в янтарные глаза. -Хозяин! Вы так же великолепны, как и когда я был ребенком! – восхищенно проговорил он, - Теперь я вижу, что вы и в самом деле с годами не меняетесь. Должно быть, даже мои внуки моих правнуков успеют состариться, а вы останетесь прежним. -Да, - кивнул вендиго, - но жизнь Ганнибала не вечна. Со временем умрет и он. А я останусь… Гинтарас почтительно кивнул, а потом неожиданно сказал. -Вам, должно быть, очень одиноко, господин. Вендиго презрително фыркнул. -Я ведь не человек. Мне не может быть одиноко! Одиночество доступно лишь слабым людям. Гинтарас смутился. -Простите, конечно же вы правы. -Мне пора идти, ты ведь больше не нуждаешься в сказках на ночь, Гин? Мужчина вспомнил, как в детстве во время своего приезда вендиго частенько рассказывал детям сказки, истории о прошлом. По их негласному уговору с Ганнибалом эти истории не касались человеческих жертвоприношений. Поэтому вендиго рассказывал о лесах, о животных, которых видел, о волшебных существах, с которыми сталкивался. Но несмотря на то, что вендиго всегда был очень внимателен и радушен, Гинтарас на всю жизнь сохранил детский страх и почтение перед хозяином. Укладываясь спать, он всегда представлял, как выйдя из детской комнаты, вендиго спускается по каменной лестнице прямо в заснеженный сад, пробирается в лес. А там, кто знает, что он станет делать? Возможно, найдет лежбище оленя и перегрызет одному из них горло, предоставляя возможность волкам доесть то, что останется после Хозяина леса. -Нет, хозяин, но мой сын будет нуждаться. Вы ведь снова расскажете свои истории, когда придет время? -Да, - кивнул вендиго, - а теперь мне пора. Гинтарас выбрался к выходу, опять раскрыл полог и отстранился, пропуская невидимку. После, закрыв вход и забравшись под медвежью шкуру, он еще долго не мог сомкнуть глаз из-за охватившего его трепета и волнения. Надо проснуться на рассвете, чтобы увезти священника. Даже, если придется везти насильно. Уилл без конца метался на постели, скинув и одеяло, и подушку. Что за безумная ночь… Едва он засыпал, его преследовали воспоминания о том, что случилось, и сон повторялся снова и снова, пока в какой-то момент тело не сжалось как пружина и… Уилл почувствовал, как в штанах стало мокро и, чертыхаясь, вскочил, чтобы вытереться. Черт… Кончить от мыслей о вендиго. Что за чертовщина здесь происходит? Надо утром побежать к Ганнибалу. Хорошо бы пораньше, пока еще отец Джек не проснулся. Уилл подошел к окну и посмотрел на укус при свете луны. Две точки со следами клыков сейчас потускнели, почти сливаясь с кожей, но кожа вокруг была чувствительной и горячей. Воспаление? Ох… Ганнибал разберется что к чему. Он-то знает о вендиго достаточно. Что хотел от него вендиго? Что за странный укус оставил на этот раз? Уилл представил, как язык Ганнибала будет скользить по укушенной поверхности, такой чувствительной, и он почувствовал, как внизу живота снова набух тяжелый ком. Боже… Боже… А где крест? Уилл в ужасе заозирался. Вот же он, прямо на одежде, но готов поклясться на Библии, я его не снимал. Неужели сам вендиго сделал это. У меня ощущение, будто меня провели. Боже… Боже… Уилл надел крест и опустился на колени перед распятием. Отче Наш на латыни? Двадцать пять раз? По мне так, то, что надо сейчас… Зазвучал торопливый шепот. Но он не был в силах заглушить эхо слов, что все еще звучали в его голове. «Теперь ты обречен быть нашей самкой…» Чтобы это значило? Ганнибал все объяснит. Я заставлю его сказать мне, что происходит. Потому что мне страшно… Жутко получать удовольствие от мыслей, от которых его получать нельзя. Ибо к чему это может меня привести, не знает никто. И боюсь что, даже Господь… Не знает… Вергер вошел в комнату. -Ты уверен, что эту штуковину надо делать только днем? Я не уверен, что охотники успеют. -Значит, надо, чтобы успели, - с нажимом произнес Карло, - а пока, у них и у нас есть другие дела. Вергер усмехнулся. В двери церкви кто-то настойчиво стучал. Уилл, протиравший скамьи, отложил тряпку и ведро, оправил сутану и поспешил к дверям. Эта ночь оказалась бессонной для него. Молитвы не помогли ему очистить голову от странных воспоминаний об укусе, а посему он решил до рассвета поработать в центральном нефе, в сотый раз проходя тряпкой по и так чистым скамьям. Едва рассветет, побегу к Ганнибалу. Хорошо бы успеть, пока отец Джек не пришел, не хочу, чтобы он меня задержал. Нельзя, чтобы он меня остановил. Я должен все узнать… Уилл открыл дверь. На пороге стоял Карло и несколько мужчин в охотничьей одежде. Грэм было попятился назад, но едва заметил быстрое движение руки итальянца. Удар тяжелого кулака повалил его. Уилл почувствовал, как закружилась голова, и потерял сознание.