Северный ветер

Ганнибал постучал в дверь. Ему открыла Алина. -Добрый вечер, доамна Донка все еще у вас? – спросил он. Девчонка кивнула. -Добрый вечер, знахарь, проходите! Батюшка, знахарь пришел! – крикнула она, обернувшись в комнату. Доктор Лектер вошел в отведенную роженице комнатку. Женщина баюкала новорожденного. -Здравствуйте, знахарь! – разулыбалась она, увидев своего гостя. -Добрый вечер, - вежливо улыбнулся Ганнибал, стянул верхнюю одежду, а потом осторожно присел на край кровати, - как здоровье у моих пациентов? -У нас все хорошо, - прощебетала Донка, - скоро уж крестить будем… Ганнибал кашлянул в кулак. -Об этом я как раз и пришел поговорить, вы просили меня стать крестным отцом, я не смогу, завтра я уезжаю. -А куда вы поедете? – растерялась Донка, - Кто-то из соседних деревень послал за вами? -Нет, - Ганнибал почувствовал, что ему тяжело говорить это, - я возвращаюсь домой, в Литву. Глаза Донки расширились от изумления, руки ослабели, она едва не выронила ребенка. Спохватившись, женщина крепче прижала к себе сына, неуклюже сграбастав его в охапку. Она испуганно воззрилась на Лектера. -Но, знахарь… Вы нам нужны! Господь всемилостивый… Мы ж все от вас зависим! Детишки наши, старики! А что если хозяин… -Эсквайр прошлой ночью сошел с ума, вам нечего больше бояться, - мягко улыбнулся Ганнибал. -Что? – Донка не поверила своим ушам, - Как же это вышло-то? -Вендиго освободился, я не знаю подробностей, так как был в отъезде, мы с Френсисом Долархайдом вернулись только на следующий день. Донка улыбнулась. -Я его боюсь, а дед Стефан нет, вот ведь удивительно. Хозяин Леса для одного пугающая сказка, для кого-то благодетель, для кого-то смерть… Для чего только Господь его создал… Вендиго невольно ухмыльнулся. -Да я на свет появился раньше, чем первые христиане возникли, стало быть, я старше вашего Бога! Ганнибал сдержанно улыбнулся в ответ замечанию внутреннего монстра. -Боюсь, о вопросах теологии вам лучше поговорить с отцом Уиллом, доамна! -О вопросах чего? – переспросила Донка. -О вопросах божественной воли, - пояснил Ганнибал. -А ему вы уже сказали? – спросила доамна. -Боюсь, что нет, - Лектер почувствовал, как внутри все болезненно сжалось, но внешне он был спокоен и непроницаем, - так будет лучше. Видите ли, мы в некотором смысле поссорились. Я проявил некоторую нетактичность, так что… Донка всплеснула руками. -Так вы из-за этого уезжаете? Да Бог с вами, знахарь, ну что вы, святой человек, могли сказать такое, чтобы падре вас не простил? Помиритесь с ним, да оставайтесь с нами! Пускай хозяин и спятил, но вы нам все равно нужны! Доамна воззрилась на него с таким отчаянием и застывшей в ожидании надеждой, что от ее взгляда беспокойно зашевелился внутри вендиго, что-то глухо ворча. -Боюсь, я слишком сильно оскорбил его. Мне лучше уехать, доамна, очень жаль. Если… -Тогда может мы Богдана раньше покрестим? – не сдавалась Донка, - Завтра попрошу в церкви, святые отцы не откажут… Ганнибал улыбнулся, все также мягко и расслабленно, хотя внутри него скреблись кошки, оставляя багровые следы от когтей. -Не стоит, падре Уиллу лучше меня не видеть. Простите, доамна. Для меня это действительно великая честь, но я вынужден отказаться. Я уеду завтра вечером. Необходимо еще кое-что решить. Донка опечалилась. -Может вы могли бы извиниться перед ним? – крестьянка уцепилась за последний шанс. Ганнибал слабо улыбнулся. -Он не примет моих извинений. А теперь мне нужно идти, если у вас нет никаких вопросов по ребенку или вашему собственному здоровью… Донка раскрыла рот. Ей отчаянно хотелось задержать доктора, спросить все, что угодно, казалось, вот он сейчас выйдет, и все сразу начнут умирать. На языке вертелись тысячи вопросов, но ни один не был оформлен, чтобы спрыгнуть с языка в пространство реальности. Вот если один… -А как же вендиго, знахарь? Если он кого-нибудь покалечит, кто же лечить будет? -Разве он кого-нибудь калечил? – мягко улыбнулся Ганнибал. На его лице отобразилась легкой тенью какая-то нежность. И отчаяние. Но в неверном свете лучины, чей оранжевый язык исправно вылизывал тени и лица до слабой узнаваемости, она не могла поручиться за то, что видела. Донка прикрыла глаза. До нее донесся только легкий ветерок. А когда она их открыла, его уже не было. В комнату вошел встревоженный Валериу. -Что случилось, Донка? Знахарь так поспешно ушел… Мужчина приблизился к ее кровати, и она вцепилась в его рукав и разрыдалась, спрятав лицо в ткань его рубахи. Так она не плакала с тех пор, как умер муж, а еще раньше родители. Новорожденный на ее коленях проснулся и захныкал. Но Донка не слышала, она все плакала и никак не могла успокоиться. -Ну что такое, - Валериу обнял женщину и погладил по волосам, - что такое? -Мы… все… осиротели… - с тяжелыми всхлипами выдавила из себя она. Уиллу не спалось. Когда хорошенько стемнело, он выпустил волков через окно своей кельи. Они мягко прыгали вниз, всякий раз поднимая вокруг снежные фонтанчики, а потом скрывались в лесу. С ним остался Уинстон. Почему-то Грэм понимал, что и он скоро уйдет, но по какому-то молчаливому договору с альфой, что ушла последней, переглянувшись с псом, на эту ночь Уинстон остался с прежним хозяином. Уилл спрятал разгоряченное лицо в шерсть пса и попытался уснуть. Но то и дело просыпался. Во сне шерсть Уинстона казалась ему белоснежной шерстью вендиго. Мысли о Ганнибале вызывали глухую тоску. В груди было больно, как бывает, когда прищемишь палец. Только вот он прищемил сердце. Дурацкое чувство, это и разочарование, и горечь, и что-то еще. Как бы это назвать… Обезнадеженность. Да, именно так. Когда он пришел к Ганнибалу, в нем царила надежда. Уверенность, что Лектер поможет, спасет, выручит. Было горько от того, что он не появился в лесу, но он, Уилл, это почти простил, а теперь… Как смириться с тем, что Ганнибал там был, но в другом облике, с иной целью. Если бы не его интерес, то Вергер никогда не потащил бы его, Уилла, в лес. Разве что, он мстил за драку у церкви. Ганнибал… Как теперь смотреть ему в глаза? Как делать вид, что они незнакомы, случайно сталкиваясь в деревне? Ведь его прихожане это пациенты Ганнибала. Вергер сошел с ума. Это сделал с ним… Ганнибал? Вендиго? Как различать кто из них кто. Клеймо, что поставили вендиго, носил на себе Ганнибал. След от косы, которой отсекли руку вендиго, оказался на руке Ганнибала. Он ведь сразу подозревал его, правда, еще не догадываясь о масштабах происходящего. А Ганнибал водил его за нос, научил себе доверять. Господи! Вендиго оставил на нем эти постыдные отметины… Уилл невольно посмотрел на след на груди. Своего рода тоже клеймо. Может если срезать кожу как Ганнибал, оно исчезнет? Грэм уже лихорадочно соображал, какой нож на кухне подойдет для этих целей, как вдруг понял, что не сможет нанести себе такую рану. Если нет полной уверенности в том, что это подействует, он не станет пытаться. Ганнибал, Ганнибал… Почему ты и твой приятель игрались со мной? За что? За что мне это все?! Разве можно быть настолько бессердечными… Ведь он просто… Просто бастард, принявший духовный сан. Ничего более, за что они вывернули его наизнанку. Или это искус, чтобы испытать его веру в Бога? Почему Бог не защитил его… Нельзя было приходить в дом Ганнибала… Лучше бы рана от когтей вендиго убила его, чем так терзать свое сердце теперь. Как больно… Почему так больно? Это и стыд за то, что доверился, за то, что совершил грех, который теперь едва ли замолишь, за то, что таял от страсти в объятьях Лектера, за то, что был благодарен когтистой лапе за то, что зашила его раны, не дала умереть в холодном зимнем лесу. Ведь несмотря ни на что, ему так хотелось жить. А теперь его жизнь это позор, который он сам на себя навлек своей доверчивостью. За то, что позволил Ганнибалу так близко забраться в свое сердце, что теперь приходится выдирать его с кровью. Голубые глаза вперились в темноту комнаты, словно обожженные догадкой. Возможно ли, что мне так больно сейчас, потому что я его… полюбил? С самого утра нависли тяжелые снеговые тучи, и после обеда пошел снег. Ганнибалу не удалось найти того, кто смог бы продать ему даже самого захудалого мерина. Оно и понятно, торговцы редко приводили лошадей на продажу, и каждый конь был на вес золота. Что ж, путешествовать пешком было не в новинку. На день нужны хорошие сапоги, придется следовать утоптанными дорогами, а ночью можно будет связать вещи в узел и идти напрямик через лес. К весне доберемся. А за вещами можно послать Гинтараса. Все, что угодно, чтобы больше не причинять Уиллу боли. -Я не должен просить прощения? – с сомнением спросил вендиго. -Нет, - покачал головой Ганнибал, - это неважно. Главное, чтобы удалось исправить то, что мы сделали. -Постой, отметку поставил я, нашел его тоже я! -А я позволил своему сердце ожить. Ты был прав, сердце лучше держать в холоде, как и разум. -Я так говорил? -Да, помнишь, когда я возвращался в Литву? Вендиго помолчал немного, а потом кивнул рогатой головой. -Помню. В большом поселении, что было спрятано среди густых литовских лесов под надежной защитой болот, куда не забралась война, все еще чтили погибшую княжескую чету. И старики узнали в янтарноглазом молодом человеке исчезнувшего княжича. Его спутницу приняли с радостью. Миниатюрная японка казалась неземным чудом среди поселян, и дети тотчас переняли ее облик для своих кукол. Так в детских играх появились тряпичные куколки с черными черточками вместо глаз, соломенные с угольными линиями. В этом селении, в силу его отдаленности, не было церкви, а люди, которых отец Ганнибала не заставлял менять веру, устоявшуюся веками, верили в древних божеств, оставляли дары лесной богине Мядейне, почитали домового Каукаса. Чийо рассказала им историю Лектера. Люди не приняли его за Рагана, оборотня или ведьмака, напротив, с гордостью включили в своем сумбурном пантеоне в свиту лесной богини, но именно это принятие вызывало в Ганнибале почти патологическое отвращение. Ему хотелось, чтобы люди видели в нем человека, отчего он первое время сердился на Чийо, что пыталась примирить Ганнибала с его сущностью, а потом смирился. Выдав Чийо замуж, поручив ее заботам замок, что родители использовали в качестве летнего домика, и людей, он ушел. Не в силах смотреть на портреты предков на стенах. Лектер чувствовал себя чужим, будто эльфийский подменыш. Вот вроде и вырос среди людей, а чужой им, словно настоящего княжича духи подменили своим сородичем, будто он как те люди, что, не замечая собственной смерти, возвращаются в отчий дом, чтобы пить кровь живых. Поиск утерянной человеческой сущности гнал его вперед. Ганнибал слишком мало пробыл человеком, и теперь ему казалось, что если он уединится среди людей, что будут видеть в нем сурового бога, то он забудет, каково быть живым. Вендиго молчал все это время, но Лектер чувствовал его присутствие внутри, видел его задумчивую фигуру. Он много путешествовал, участвовал в военных действиях в качестве полевого хирурга, побывал в Италии, прошел по многим европейским странам, а потом в Греции его застало письмо от Чийо. Она сообщала о рождении первенца, просила его дать благословение новорожденному и назвать его. Позже это превратилось в традицию. Каждого из ее потомков называл Ганнибал. Но тогда, тогда он поспешил в Литву. Его соблазнила возможность проявить такую человечность, он ведь так хотел быть человеком… Он был еще слишком молод, позабыл об осторожности, торопясь вернуться домой. И возвращаясь, под Польшей, он наткнулся на разбойников. Конь встал на дыбы, когда из кустов вынырнули несколько фигур, затянутых в вонючее тряпье. Дождь стекал по их грязным бесчеловечным мордам, тщетно стремясь очистить их. Кто-то ухватился за поводья. Ганнибал не удержался в седле и упал на грязную землю. Плащ тотчас облепил спину мокрой и холодной слякотью. Удар болью отозвался во всем теле. Какой-то рыжий верзила подхватил Ганнибал за ворот и дернул на себя, протащил по земле. Лектер тщетно пытался высвободиться. -Заберите деньги и коня, только отпустите меня! – сказал он. В голосе его не было страха, и это ужасно разозлило его противников. Рыжий рывком поставил его на колени, Измазанная лапища сдернула с его головы капюшон. -Ты не в том положении, чтобы командовать, - брызжа слюной, произнес склонившийся черноволосый мужчина, у него не было одного глаза и неправильно росли зубы, отчего слюна летела во все стороны, когда он говорил. Ганнибал молча ударил его лбом в нос. Под ударом мягко чавкнул хрящ. На лицо Лектера брызнула кровь, он невольно облизал губы, вспомнив вендиго. Внезапно он почувствовал, как внутри подобрался вендиго, почувствовав его мысли. И вкус крови на губах. -Ублюдок! – разъяренно взвыл черноволосый, взмахнув кулаком. Ганнибал едва успел отклониться. На него налетел первый и снова ухватился за одежду. -Подождите, не будем его пока убивать, - предложил третий, с волосами цвета размокшей глины, - у него хорошенькая мордашка, пустим его по кругу. -Ну что ты будешь делать, Ганнибал? Хочешь повторить судьбу Чийо? Лишь бы остаться человеком? – ухмыльнулся вендиго внутри. -Я останусь человеком, - упрямо ответил Лектер. -Если ты будешь и дальше защищать людей, то очень скоро умрешь, а мне придется вселяться в кого-то из этих, - вендиго брезгливо поморщился, - конечно, с их моральным компасом найти жертву станет легко, но я предпочитаю сосуды, которые не презираю. -А с чего ты решил, что они люди? – спросил Ганнибал. Вендиго замолк, воззрившись на Лектера, а потом расплылся в широкой ухмылке с зубами в три ряда. -Ты приглашаешь меня выйти? -Уже сумерки, думаю, ты хотел бы поохотиться? Ганнибал вцепился зубами в протянутую руку. Разбойник вскричал. Кто-то сзади на нес удар в затылок. Лектер упал на ноги впереди стоящего. В голове отдалось тяжелым колоколом. Но Ганнибал не заметил этого, он укусил подвернувшуюся ногу, а потом резко поднялся на ноги, но разбойник, что предложил изнасиловать его, похоже, уже забыл об этом намерении. Он, чертыхаясь, схватился за укушенную ногу, а потом ударил дубиной. Жуткий удар пришелся на шею Лектера. Что-то хрустнуло. Быстро темнело. Ночь ложилась на лес черным покрывалом. -Ты попал в эту беду, Ганнибал, потому что позволил своему мертвому сердце жить, привязаться к кому-то. Поверь мне, лучше быть одному. Горячее сердце разогревает разум, мешает думать. Держи разум и сердце в холоде, Ганнибал, и никогда не будешь слабым. -Тогда я перестану быть человеком, - возразил Лектер. -Всегда существует золотая середина, - оскалился вендиго. -У нас есть время, чтобы ее найти? -У нас много времени, детеныш, - ухмыльнулся вендиго. -Они сломали мне шею, я не могу двигаться, - заметил Ганнибал, так спокойно, будто обсуждал погоду. -Я смогу, - вендиго единым рывком поднялся и обнял обнаженное тело Лектера, словно стараясь закрыть от внешнего мира. Жалобно треснула одежда. Тело задергалось будто марионетка, что потеряла нитки. Разбойники заметили трансформацию одновременно. -Чудовище! – взвыл черноволосый. -Бежим! – рявкнул рыжий. -А что с конем? -Да черт с ним! Этот мальчишка оборотень или демон! Вендиго поднялся, расправив конечности, будто был в коконе. Он довольно потянулся, а потом оскалился, оглядев бегущих сквозь кусты разбойников, и бросился в погоню. Расправа заняла несколько минут. А затем вендиго запрокинул голову и заржал, призывая убежавшего коня обратно. Вскоре раздалось ответное ржание. -Мы найдем золотую середину, вендиго, - кивнул Ганнибал, облизывая по плечи залитвые кровью руки. -Да, детеныш, найдем, - вендиго крепко обнял Лектера. Ганнибал уткнулся лицом в белое плечо, залитое кровью жертв, и тяжело вздохнул. -Ну вот ты весь перемазался, - фыркнул вендиго и принялся вылизывать молодого графа как кошка котенка. -Перестань, я же не маленький! – запротестовал Ганнибал. -Еще какой маленький, первую сотню лет живешь на свете! И все еще не остудил пыл живого сердца. -Остужу. -Я знаю. Так будет лучше.