17

Темнота, тяжелое дыхание эхом отбивается от стен. Ничего не видно, то ли от темноты, то ли от того, что веки настолько тяжелые, что невозможно их просто поднять. Раскрыть глаза кажется непосильной задачей, но нужно осмотреться вокруг. Им чувствует сквозь дрему, что она укутана в теплый, мягкий плед. Он сделан из шерсти, как понимает Ен, ибо ее сенсорные ощущения на пике, словно у человека с плохим зрением. Она немного сжимает его в руках, чтобы хоть как-то проскочить в столь манящую для нее реальность. Голова болит, раскалывается от чего слышится любой шорох за окном, а свое дыхание девушка пытается сделать чуть тише, ибо то вызывает дикую боль в висках. Странная это вещь хлороформ, от него столько неприятных последствий, будто тебя настигли и ударили по голове. Наен делает пару попыток, но все же открывает глаза. Перед ней пристала комната, как она поняла, в коричневых тонах, потому что сложно понять гамму цветов в сумраке вечера. Всю комнату освещал ночник, стоявший на прикроватной тумбочке, на ней же рядом стоял стакан поставленный кем-то любезно и таблетка аспирина. — Забота, — девушка хмыкает себе под нос и отворачивается в другую сторону. Долго пытается сообразить, что ей делать дальше, как ей быть в этой ситуации. Наен немного подождав, спускает босые ноги на мохнатый ковер и встает в поисках своего телефона. Его нигде нет, но девушка не удивляется, она бы удивилась, если бы его оставили с ней. Им снова садится тихо-тихо на кровать, чтобы и шороха никто не услышал, голова все так же болит, вески пульсируют, но Ен не хочет прикасаться к стакану, а тем более к таблетке мало ли все отравлено или вместо таблетки скрытый яд. Она потирает виски, которые ей сейчас все больше напоминают язвы, ибо боль ей казалось идентичной. Шатенка переводит взгляд на дверь, ей становится интересно открыта ли она, хотя понимает, что это глупо оставлять ее после всего случившегося открытой, но все равно подходит к ней проверить и поворачивает ручку. — Закрыто, — говорит сама себе и отходит на два шага назад. Но не успевает она сделать третий шаг, как слышны чужие шаги за дверью, а потом шум поворачивающейся ручки, от чего девушка отпрыгивает назад и падает мягким местом прямо на ковер. Дверь открывается и она видит Намджуна, у которого немного испуганный взгляд. Он тянется к ней, но девушка жмется от него в противоположную сторону, только чтобы его руки не коснулись ее. Еще может быть несколько часов назад она мечтала держать его за руки, перебирать его волосы, но сейчас… Сейчас он ей просто противен. Нет, влюбленность не ушла, просто чувства обиды и презрения намного больше, от чего ей хочется ударить Джуна по щеке, да так сильно, чтобы красная отметина еще долго напоминала ему о своих поступках. Но Наен сдерживает себя, что есть силы, потому что понимает, что этим действием сделает себе еще хуже. Возможно она станет из пленницы еще и трупом, но умирать юной девушке совершенно не хочется, поэтому приходится совладать со своими эмоциями. Джун не лезет больше к ней, он смотрит на нее, долго обдумывая что сказать, но он не знает, ибо если она все слышала, оправданий его действиям просто нет, да и говорить ей, что он не навредит бессмысленно, ибо после того, что сделал Чонгук это будет выглядеть пустой болтовней. Поэтому он решает спросить, что она слышала, дабы потом искать другие пути выхода из этой ситуации. Тайно он надеяться, что она не слышала, но понимает, что Гук просто так не стал бы использовать хлороформ. — Что ты слышала? — как можно спокойнее спрашивает Намджун у Им. — Все. — коротко и ясно произносит она, не смотря на него. — Прости меня, Наен. Он понимает, что эти слова словно об стену горох. Их бесполезно говорить ей, она не простит его, но ему это важно, так как если не сейчас, то потом он будет проклинать себя еще тысячу раз за свою опрометчивость, за то что он вот так упустил из своих рук счастье. Намджун тихо уходит, оставляя Наен наедине со своими мыслями. Наен лишь бросает в его сторону тихое «ненавижу» и утыкается в свои колени и начинает рыдать, да так сильно, что за закрытой дверью Джун слышит ее всхлипы. Ему хочется ее успокоить, но она не подпустит. Она его больше не подпустит. Ким стремительно идет в свой кабинет и достает виски, выпивая залпом прямо из горла ровно половину содержимого. Он садится на пол и смотрит в одну точку, в его голове крутится мысли о том, что нужно было сказать нет тогда отцу, пусть ему бы от него досталось, но сейчас бы не было этой ситуации. Да и боль, которую он чувствует прямо сейчас больнее, чем от ударов отца бейсбольной битой. Все эту картину видят Хосок и Чонгук. Младший подрывается к другу, но его останавливает рука Хо. — Не надо. Пусть он останется пока сам собой, а нам надо еще подумать как выйти из этой ситуации. — Думаешь получится? — спрашивает Гук, не отводя взгляда с убитого своими мыслями Джуна. — Я не думаю, я знаю, просто нужно подумать хладнокровно, без всяких чувств и поймать Сынчоля для господина Кима.