Я - странный!

      На часах 2:15 ночи. Я не могу уснуть после нашего диалога с Эммой. Как им со мной повезло? Что же у меня за странность? Моя голова словно взрывалась от всех этих мыслей.       Я решил сходить в библиотеку. Может мне повезет, и я найду что-нибудь об Эйбе и его странности. Но есть одна проблема: библиотека находится рядом с комнатой Мисс Сапсан, и если она меня увидит, то мне не поздороваться, ведь она не любит, когда кто-то нарушает режим. Хотя за что меня ругать, ведь она сама мне не рассказала, и это из-за нее я не могу уснуть. Что я теряю?

***

      Я встал и пошел спокойно на первый этаж. Мимо кабинета Мисс Сапсан я прошел тихо, чтоб не разбудить директрису.       В библиотеке я долго искал что-то, что могло мне помочь, но не мог найти ничего. Когда я уже отчаялся и собирался уходить, то увидел книгу. Она была со странным названием: "Мы - странные! ". Я взял ее с полки и открыл.       Оказалось, что это не книга, а фотоальбом. На самой первой фотографии были все дети, в том числе и Эйб, и даже Виктор. На каждой следующей фотографии был запечетлен один из детей во время использования своей странности: Эмма стояла возле живописного дерева с горящим шаром над её аккуратной, нежной рукой; Оливия, к которой привязали веревку, чтоб та не улетела, сажала на высокий дуб бельчонка, который выпал из дупла; Бронвин и Виктор держали над собой огромные булыжники раза в три больше них самих; Фиона сидела на зеленом ровном лугу, а возле её рук, которые водили по земле, появлялись все новые различные цветы; Клэр, улыбавшаяся сквозь красивые золотистые кудри странным ртом на затылке; Хью стоял возле поляны цветов с открытым ртом, в которые залетали, или же вылетали, небольшие суетливые пчелки; Гораций сидел на стуле напротив стены, на которой с помощью какого-то незатейливого устройства проэктировался его сон; Миллард на фотографии стоял возле дома и ел яблоко, ничего особенного в этой фотографии не было бы, если он не был невидимым; Рама и Ха стояли в саду спиной к камере, на них не было маски, а напротив них сидел заяц, превращающийся в камень; Енох сидел в беседке вместе со своей марионеткой, положив ей руки на плечо, несмотря на вполне живой вид, улыбка из синих пересохших губ и мертвецки-белый цвет лица выдавали покойника.       Я листал страницу за страницей этого странного фотоальбома в поисках ответа на все мои вопросы. На последней странице была фотография Мисс Сапсан, стоящей возле дома с любимой трубкой, торчащей изо рта, и карманными часами в руках. В углу фотографии аккуратным, каллиграфичесским почерком было написано: "Наша любимая и самая лучшая имбрина Мисс Сапсан!" Но на одной странице не было фотографии Эйба: ни где он использует свою странность, ни где он просто сидит.       Меня охватила смятение, непонимание. В таком состоянии я перелистывал альбом снова и снова, в надежде найти фотографию с Эйбом. Её нет. Фотографии с дедушкой нет.       В этот момент полный мыслей мой взгляд упал на тот самый шкаф, где стоял альбом. Там на полке лежал какой-то листок. Я подошел к шкафу в надежде, что этот листок объяснит мне все, но.... Но я не такой везунчик.... Этим листочком оказалась фотография. Самой первой мыслью, мелькнувшей у меня в голове было, то что мне все-таки может повезти. Но мгновение позже я понял, что нет. Вселенная этого не допустит.       На фотографии был Эйб, но он был не один во время использования своей странности, как остальные странные, а лежал под большим с раскидистыми ветками дубом вместе с Эммой. Они лежали в обнимку, а рядом с ними стояла корзинка для пикника. Выходит это просто фотография, запечатлившая просто хороший момент, которая не поможет в ответах на мои вопросы. Снова эти мысли, словно змеи опутывали мое сознание. Я понял, что делать мне в библиотеке больше нечего.        Глянув на часы, я был очень удивлен, ведь уже на часах 4:35 утра, а подъем будет меньше через четыре часа. За эту ночь я так и не спал. Наверное лучше я пойду обратно в комнату и все-таки погружусь в сон.       Я тихо обошел кабинет директрисы и поднялся на второй этаж, а там я уже завернул в свою комнату, которая манила меня к себе. Как только я лег на кровать, моя бессонница отступила, а такой сладостный сон, полный надежд, овладел мною.