***
Время, проведенное в звукозаписывающей студии, пролетало со скоростью света. Билл опустился на стул, устало потирая виски. Все, что ему хотелось в данный момент — поскорее закончить и отправиться в отель, принять горячую ванну и завалиться спать. Том копался в настройках синтезатора, пытаясь отладить качество звука. Ему не нравилось, как звучит одна из песен, и из-за этого они уже битый час не могли нормально ее исполнить. — Слушайте, я задолбался! Может, стоит все-таки сделать перерыв? — вопрос прозвучал от Георга, который выглядел не менее замученным, чем остальные участники группы. — Да валите вы куда хотите, я все равно, кажется, тут надолго застрял, — проворчал Том, нажимая на клавишу и недовольно качая головой. — Вот и славненько, — подал голос Густав, все это время молча наблюдавший за действиями Каулитца-старшего. Барабанщик заулыбался и, достав сигареты из кармана висящей на вешалке куртки, поспешно покинул комнату. — А вот и первый дезертир, — шутливо прокомментировал Том, не отрываясь от синтезатора. — Ой, только не говори, что сам не думал о том, чтобы сбежать отсюда! — воскликнул Георг, терзая струны на своей гитаре. — Лично у меня уже мозги кипят. — Они у всех кипят, — вмешался в разговор Билл. — А у нас, между прочим, еще на вечер было запланировано мероприятие. — Блин, точно! — Том встрепенулся и нервно защелкал пальцами, — я совсем забыл об этом... — Именно поэтому я считаю, что нам всем нужно перевести дух, — закончил за брата Билл. — Я пойду выведу собак, а вы тут пока порядок наведите. Совместим приятное с полезным. — Ага, сейчас! Бегу и спотыкаюсь! — возмутился Том, — сам оставайся и наводи свои порядки, золушка ты наша. А я займусь собаками. — Ну и пожалуйста, — фыркнул Каулитц-младший. — Я как лучше хотел. — Знаем мы, чего ты хотел, — улыбнулся Том, наклоняясь и цепляя поводки собакам, которые в нетерпении скакали около ног хозяина. Он вывел их на улицу и с наслаждением вдохнул свежий прохладный воздух. Достав сигарету, парень неспешно затянулся. Из-за туч, нависших над городом, периодически появлялось солнце, ненадолго одаривая людей своим теплом. Том поправил солнцезащитные очки и кепку, внимательно озираясь по сторонам. В этот момент ему начало казаться, что за ним кто-то наблюдает. Это запросто могли быть фанаты или назойливые папарацци, но гитаристу вспомнились слова брата по поводу его тревоги относительно того, что за ним кто-то следит, и Тому самому стало не по себе. А что, если Билл прав и им действительно угрожает опасность? Каулитц-младший как-то не слишком охотно рассказывал брату о своих предчувствиях и страхах, потому что не хотел, чтобы над ним посмеивались. Но сейчас Тому было не до смеха. Либо он слишком впечатлительный, либо, возможно, в эту самую секунду кто-то и вправду устроил за ним охоту. Том резко остановился. Пустынная улица и зловещая тишина не предвещали ничего хорошего. Собаки начали вести себя беспокойно, словно почувствовав тревогу, исходящую от хозяина. Пумба неожиданно замер, уставившись в одну точку, и грозно зарычал. Из-за высокого дерева показалась худая фигура, одетая во все черное. Силуэт явно был женским, но лица не было видно, потому как его прикрывал капюшон. Дальше все происходило как в замедленной съемке. Последнее, что увидел Том, перед тем как его повалили на асфальт — это вытянутую руку киллера, в которой был пистолет. Парень даже сообразить ничего не успел, в то время как раздался выстрел. Том зажмурился, готовясь к самому худшему, как вдруг краем глаза он успел заметить брата, бегущего прямо на него. Билл что-то кричал, размахивая руками, но гитарист не мог разобрать слов. Его тело словно парализовало, в ушах стоял звон. В следующую минуту он уже лежал спиной на гладком асфальте, прикрываемый телом своего брата. Том резко распахнул глаза, хватая Билла в охапку и пытаясь подняться на ноги, не забывая при этом придерживать близнеца. — Билл, ты в порядке? — Том тяжело дышал, разглядывая бледное, словно мел лицо брата. — Ответь мне хоть что-нибудь! Каулитц-старший в панике принялся трясти Билла за плечи. Его внимание привлекло небольшое багровое пятно на рубашке брата, образовавшееся в правом боку. Это была кровь. Том, забыв обо всем на свете, подхватил близнеца на руки и побежал прямиком в студию, перед этим привязав собак к забору. В голове гитариста билась лишь одна-единственная мысль: он очень боялся не успеть. Сейчас на счету была каждая минута. Он не мог потерять брата. Том даже и не представлял своей жизни без него, точно так же, как и сам Билл, когда дело касалось близнеца. Ну почему Каулитц-младший оказался там так невовремя? Подойди он чуть позже, возможно, все бы и обошлось. Да, в таком случае пострадал бы сам Том, но парень с готовностью принял бы на себя весь удар, а вот Билл может и не справиться. Толкнув ногой дверь студии, Том, уже будучи в коридоре, закричал что есть мочи: — Кто-нибудь, помогите! Скорее, Билл ранен! На крик гитариста сбежались все, кто был поблизости, в том числе и Георг с Густавом с насмерть перепуганными лицами. — Да что вы застыли? Звоните в «скорую» немедленно! — орал Том, бешеными глазами оглядев всех присутствующих. Его руки тряслись, серая мастерка была перепачкана кровью. Пока Георг набирал номер скорой помощи, Том аккуратно положил брата на диван, подкладывая под его голову маленькую подушку и заботливо накрывая пледом. Билл протяжно застонал в тот момент, когда к его ране приложили кусок ткани, пропитанной перекисью. Это единственное, что удалось найти в аптечке одному из звукооператоров. Остальные работники, сотрудничавшие с группой, метались по всему зданию, не зная, чем еще помочь солисту. Том взглянул на брата. Тот был очень слаб и выглядел плохо. Лицо бледное, руки холодные, дыхание тихое. Его тело сотрясала мелкая дрожь, губы поджаты, веки плотно закрыты. Он словно боялся их открыть и увидеть незнакомую обстановку или незнакомых людей, которые могли представлять для него опасность. — Густав, приведи собак с улицы, — попросил Том, не отрывая взгляда от брата. — Я не отойду от него, пока не буду точно знать, что с ним все будет в порядке. — Конечно, я понимаю, — откликнулся Густав, после чего быстрым шагом направился к выходу. — Все, скорая уже в пути, — оповестил Георг, подойдя поближе к Тому. — Знаю, тебе сейчас не до разговоров, но что все-таки произошло? — В меня стреляли, — слова давались Тому тяжело. Тревога за брата и пережитое покушение напрочь выбили парня из привычной колеи. Он устало закрыл лицо руками. — Билл загородил меня собой. Только я не пойму, какого хрена он вообще там оказался? — Он сказал нам, что ему срочно нужно уйти, — Георг запустил руку в волосы, задумчиво проведя по ним, — его как будто током ударило. Он так резко сорвался, что мы с Густавом даже ответить ничего не успели. Если бы мы только знали... — Но вы не могли знать, — перебил Георга Том, — о таких вещах невозможно узнать заранее. — Ну не скажи, — басист чуть заметно улыбнулся. — Билл же каким-то образом почувствовал, что тебе угрожает опасность. Видимо, связь близнецов, о которой многие так живо судачат, действительно существует. А иначе все могло бы закончиться для тебя по-другому сегодня. — Умеешь ты подбодрить, друг, ничего не скажешь! Билл неожиданно резко дернулся и громко закашлял. Том поплотнее прижал кусок ткани к ране брата. Тот, разомкнув пересохшие губы, попытался что-то сказать, но получилось лишь невнятное бормотание. — Билл, ничего не говори, тебе необходимо поберечь силы, слышишь? — Том одной рукой продолжал прижимать уже пропитавшуюся кровью ткань, а вторую приложил к прохладному лбу брата. — Я знаю, кто это сделал, — уже внятнее пробормотал Билл, — это она, понимаешь? Она... Блондин не успел договорить, потому как в студии появились люди в белых халатах. Двое крепких медбратьев переложили его на носилки и понесли в машину. — Я поеду с вами, — твердо заявил Том медперсоналу и, не дожидаясь одобрения, двинулся вслед за ними, напоследок обратившись к Георгу: — Когда вернется Густав, не забудьте покормить собак. И вот еще что, — лицо парня сделалось суровым. - Обязательно вызовите охрану, пускай они не отходят от вас ни на шаг. Как появятся какие-нибудь новости, я сразу сообщу. — Хорошо, — Георг кивнул. — Ты, главное, держись, не вздумай унывать. Я уверен, что Билл выкарабкается, он сильный. Том ничего не ответил, потому что в этом не было необходимости. Уже сидя в машине скорой помощи и держа брата за руку, брюнет задумался над его словами. Получается, Билл знает, кто устроил на них покушение? С одной стороны, это было им на руку, но с другой... Наверняка наемный убийца задастся целью довести начатое до конца, а это означает, что опасность минует еще не скоро. Если вообще минует.Покушение
1 июня 2017 г. в 18:02
Достаточно резкий и сильный удар по лицу лишил на какое-то время девочку сознания. Но долго находиться в отключке ей не позволили, приводя ее в чувство тем, что на ее голову вылили ведро с ледяной водой. Задыхаясь и громко кашляя, Элизабет моментально пришла в себя, с ненавистью глядя на склонившегося к ней Маркуса.
— Ты усвоила урок, Эшли? — грозным тоном поинтересовался у нее мужчина. — Запомни, никто не придет тебе на помощь. Всем плевать на тебя и на то, что с тобой случится. И чем быстрее до тебя это дойдет, тем будет легче тебе принять свою новую судьбу.
— Пошел ты, урод! — девочка попыталась закричать, но вместо этого из ее горла вырвался сдавленный хрип, — я нужна своим родителям, понял? И, когда они придут сюда за мной, тебе не поздоровится.
— Они не придут, и я тебе уже говорил об этом. Их больше нет среди живых, — Маркус сказал эти слова, не вложив при этом в них ни единой эмоции. Словно он говорил нечто обыденное и совершенно неважное.
— Ты врешь! Они придут за мной, придут! Просто не могут не прийти, — последнюю фразу девочка произнесла уже не так уверенно, как две предыдущие. Мужчина все же смог посеять в ее душе маленькое зернышко сомнения, которое начало понемногу прорастать, добираясь до ее измученного сознания. Но она не должна позволить ему окончательно там поселиться, иначе оно лишит ее последней ниточки надежды, за которую так отчаянно хваталась Элизабет. Именно надежда на то, что ее найдут и спасут, не позволяла девочке сдаться и хотя бы частично облегчала ее пытки, которые применял к ней Маркус. Девочка прекрасно понимала, чего он добивается, но она никак не хотела подчиниться.
— Я никак не возьму в толк, зачем ты это делаешь? — мужчина взял девочку за подбородок, тем самым развернув ее лицо к себе. Вот только взгляд ее он поймать не мог, потому как она отвела его в сторону. — Просто прими свое новое предназначение и сразу почувствуешь себя лучше. Пойми, — Маркус на мгновение смягчился, — ты никуда не денешься отсюда. Так не проще ли облегчить свои страдания и сдаться?
По щекам Элизабет потекли слезы, так долго сдерживаемые ранее. Разве могла она позволить себе сдаться? Это означало бы для нее лишь одно — принять поражение, даже толком не поборовшись. Она не хотела верить в то, что ее родители мертвы. Ведь это значило бы то, что сражаться действительно больше не за что. Потому что кроме них она по-настоящему больше никому и не нужна.
— Я не доставлю тебе такой радости, даже и не мечтай, — злобно выпалила Элизабет. — Ты не сломаешь меня, я все выдержу.
— Запомни, я правда хотел как лучше, — Маркус отпустил лицо девочки, выпрямляясь. — Но ты сделала свой выбор. И сейчас ты ощутишь все прелести собственной ребяческой глупости.
Элизабет задержала дыхание, готовясь вновь получить удар по лицу. Но, когда в следующую минуту удара не последовало, она даже было обрадовалась, правда, то, что ей предстояло испытать далее, не шло ни в какое сравнение с теми незначительными увечьями, которые красовались на ее бледном личике.
Острое лезвие ножа пронзило сначала ее ногу, а после врезалось в плечо. Девочка закричала что есть мочи, дергая конечностями, которые были привязаны веревкой к стулу. Именно на нем она и провела большую часть времени, пока находилась в бараке, где не было никого кроме Маркуса и его многочисленных предметов пыток. И, судя по его коллекции, он испытал на деле лишь малую их часть.
— Хочешь, расскажу тебе, чем я знаменит в наших узких кругах? — плавно вынимая окровавленное лезвие из плеча Элизабет, сквозь зубы процедил Маркус, — за долгое время проведения пыток я научился искусно причинять боль жертве, при этом не задевая жизненно важных органов. Это делается для того, чтобы человек не умер во время экзекуции. Вот теперь и ты сможешь во всех красках прочувствовать, что бывает с такими, как ты. С теми, кто отказывается принять свою судьбу. Можешь кричать сколько душе угодно. Никто тебя не услышит.
Когда лезвие скользнуло в области ребер, Элизабет очень четко для себя осознала, что вскоре ей придется сдаться, а иначе она попросту не выдержит. Насколько сильным бы ни был ее дух, тело долго не протянет...