***
Прошло несколько недель, прежде чем Маркус вывез свою воспитанницу из барака. Повязав на глаза девочки тугую черную повязку, мужчина усадил Элизабет в машину, и они отправились на новое пристанище. Маркус был невероятно доволен собой, потому как считал, что девочка полностью подчинилась его воле. Но это было не так. Элизабет лишь сделала вид, что приняла навязанную ей судьбу, хотя на самом деле она в глубине души еще надеялась сбежать и попробовать восстановить свою прежнюю жизнь. После всех перенесенных ею пыток девочка поняла, что иного выхода, кроме как изобразить покорность, попросту нет. Маркус действительно оказался искусным мастером по причинению боли — как физической, так и душевной. Машина резко затормозила, и в следующую минуту мужчина открыл заднюю дверь, буквально волоком потащив девочку из салона. Нет, она совсем не сопротивлялась, но, несмотря на это, Маркус продолжал быть грубым по отношению к своей воспитаннице. Видимо, он и не применял других норм обращения с такими, как она. Девочка послушно следовала за мужчиной, не в состоянии разобрать, куда именно он ее ведет. Когда они, наконец, остановились, он снял повязку с глаз Элизабет, и она тут же зажмурилась от непривычно яркого света. Спустя пару минут глаза девочки привыкли к такому освещению, и она смогла разглядеть обстановку вокруг. Они находились в небольшой комнате с бледно-голубыми обоями. У одной из стен стоял небольшой шкаф. По середине комнаты была односпальная кровать, а рядом с ней — тумбочка. Также в комнате присутствовало окно, но на него была привинчена увесистая решетка, и дневной свет практически не проникал в помещение, поэтому основное освещение исходило от противно мигающей лампочки, одиноко висящей на потолке. — Отныне это твоя комната, можешь осваиваться, — пояснил Маркус, замерев у дверей. — В последнее время ты меня очень порадовала, и поэтому я позволю тебе есть в общей столовой, с остальными избранными. Все самое необходимое для себя сможешь найти в шкафу и тумбочке. Я имею в виду предметы гигиены и одежду. Через полчаса я вернусь за тобой, и ты сможешь принять нормальный душ и поужинать. Деликатесами у нас не кормят, но мне кажется, что после нескольких недель частичной голодовки ты будешь рада любой еде. Правда, Эшли? — Да, наставник, — тихо ответила девочка. Именно так и никак иначе с недавних пор ей было дозволено обращаться к мужчине. — Вот и умница, — Маркус самодовольно ухмыльнулся. — После ужина я расскажу тебе нашу программу на завтрашний день. Договорив, мужчина вышел из помещения, заперев за собой дверь на ключ. Судя по всему, здесь даже в туалет ходят в сопровождении. Элизабет поморщилась. С ее аристократичными манерами придется что-то предпринимать, а иначе будет совсем худо. Хотя после того, что ей довелось пережить в бараке, это место казалось ей просто райским уголком. Маркус, как и обещал, вернулся через полчаса, девочка знала это наверняка, потому что в ее новой комнате на тумбочке стоял будильник. К этому времени Элизабет уже успела переодеться и исследовать содержимое той небольшой доли мебели, что была в комнате. Там и вправду находилось только самое необходимое. В шкафу, помимо одежды, которая к тому же оказалась ей велика почти на два размера, было несколько не совсем свежих полотенец. А в прикроватной тумбочке девочка обнаружила зубную щетку, пасту, мыло, маленький пузырек с шампунем, прокладки и расческу. «Спасибо и на этом», — подумала Элизабет, разложив содержимое по своему усмотрению. Мужчина привел воспитанницу в столовую и указал пальцем, на какое место она могла сесть. Оно оказалось рядом с темноволосым мальчишкой с красивыми чертами лица, но жутко озлобленным взглядом. Осторожно усевшись рядом с ним, девочка посмотрела на поднос с едой, находившийся перед ней. Маркус был прав, деликатесами здесь и не пахло. На тарелке красовалось картофельное пюре с одной сосиской. Откусив кусок, девочка еле сдержалась, чтобы не выплюнуть его. Вкус напомнил Элизабет вату, которую она случайно попробовала в детстве во время игры в доктора. Из напитков в чашке был компот, по крайней мере, что-то похожее на него с плавающими на дне ягодами непонятного происхождения. Элизабет принялась жадно есть пюре, стараясь не отвлекаться от данного занятия. Но краем глаза она все же заметила, что, помимо Маркуса, в столовой было еще несколько мужчин, молча наблюдавших за теми немногими подростками, поглощавшими пищу. Скорее всего, это были другие наставники, приставленные к своим подопечным. В помещении царила режущая слух тишина, нарушаемая лишь периодическим чавканьем детей. Неожиданно Элизабет случайно пересеклась взглядом с мальчишкой, сидевшим возле нее. Он едва заметно улыбнулся и подмигнул ей. Девочка растерялась и поспешно отвела взгляд, вновь сосредоточившись на еде. Уже после, когда Маркус повел ее в подвальное помещение, где находились тесные душевые кабинки, губ Элизабет коснулась легкая улыбка, которую она не смогла сдержать, вспомнив сидевшего с ней рядом мальчишку. Он тогда смутил ее, но она не подала виду. Быть может, ей даже удастся завести здесь друга? Правда, подобная мысль казалась девочке сумасшествием, но разве ее нынешнее положение можно было охарактеризовать как-то по-другому?***
— Скажите, как он? — Том поднял на выходящего из операционной врача красные от недосыпа глаза. Парень дежурил в больнице практически сутки, не в состоянии думать ни о чем другом, кроме здоровья близнеца. — Нам удалось аккуратно извлечь пулю, остановить кровотечение, поэтому могу с уверенность заявить, что жизни вашего брата больше ничего не угрожает, — размеренным тоном ответил мужчина, снимая с рук медицинские перепачканные кровью перчатки. — Но с выпиской, как вы сами уже, наверное, догадались, придется повременить. — Безусловно, — Том понимающе закивал. — А я могу увидеть брата? — Пока нет, — врач наградил брюнета укоризненным взглядом, словно тот сморозил небывалую глупость. — Сейчас мы переведем его в частную палату, где за ним будет осуществляться круглосуточный уход, а через пару дней вы сможете его навестить. Он потерял много крови и поэтому очень слаб. Понимаете? — Да, конечно, я все понимаю. — Тогда, если у вас больше нет ко мне вопросов, я вынужден вас покинуть, у меня еще очень много работы. С этими словами мужчина направился по длинному коридору и вскоре скрылся в одной из палат. Том еще немного постоял на месте, глядя ему вслед, после чего, встряхнув головой, дабы отогнать от себя скопившуюся усталость, двинулся к выходу. Парень чувствовал, что ему срочно нужно поспать, но перспектива остаться в одиночестве внушала ему панику. Поразмыслив, Том пришел к выводу, что ему следует поехать в студию. Работать он, естественно, не сможет, зато на поддержку друзей он мог рассчитывать на все сто процентов. Поймав такси, парень назвал нужный адрес и, откинувшись на спинку сиденья, полностью погрузился в свои мысли. Том ощущал невероятное облегчение в связи с тем, что с Биллом все будет в порядке, но в то же время его преследовали навязчивые догадки по поводу того, что будет происходить дальше. Наверняка в прессе уже успели пронюхать о покушении. Из-за этого поднимется невероятная шумиха, а это означает, что убийца заляжет на дно, но надолго ли? И смогут ли телохранители, даже если их будет дюжина, защитить участников группы? Или убийце нужны только братья? Все эти вопросы не давали Тому покоя не только потому, что были актуальными, но и потому что оставались без ответов на неопределенный срок. — Приехали, — голос таксиста вернул брюнета в реальность. Он расплатился и выбрался из машины, направляясь к зданию студии. Оказавшись внутри, гитарист обнаружил дремавших Георга и Густава и невольно улыбнулся представившейся ему картине. Барабанщик свернулся калачиком на кресле, а басист находился в сидячем положении, сложив руки перед собой на столе и уткнувшись в них. Том знал, что они ждали его появления, чтобы выяснить новости из первых уст о самочувствии Билла, вместо того чтобы разъехаться по домам и нормально отоспаться. Вот что значит настоящая дружба, проверенная годами. — Том, ты прямиком из больницы, да? — первым проснулся Густав, не без труда разлепляя сонные веки. Он чуть было не свалился с кресла, вовремя ухватившись за подлокотники. — Как Билл себя чувствует, ты с ним общался? — Нет, меня к нему не пустили, — брюнет с размаху плюхнулся на диван, развалившись на нем во весь рост. — Врач сказал, что посещение возможно только через пару дней. — А? Что? — Георг резко подскочил на месте, замотав головой в разные стороны. — Блин, я думал, мне снится, что ты здесь. Басист остановил взгляд на Каулитце-старшем. — Как видишь, не приснилось, я вполне реален, — отозвался Том, из последних сил стараясь побороть подступающие объятия Морфея. — Хорошо, что ты тоже проснулся, расскажу все сразу вам обоим по поводу Билла, — парень коротко вздохнул, продолжая: — В общем, состояние его более чем удовлетворительное и скоро он пойдет на поправку. Но точная дата выписки пока не известна. И в связи с этим я даже не представляю, как мы будем выкручиваться относительно запланированных мероприятий, фотосессий и концертов. — Вот видишь, я же говорил, что с Биллом все будет в порядке, — Георг улыбнулся. — А что касается всего остального, то я уверен, как-нибудь разрулим. Том широко зевнул, сцепив пальцы на затылке. — Тебе срочно нужно поспать, — заметил Густав, поднимаясь на ноги. — Мы все-таки с Георгом немного отдохнули, в отличие от тебя. Поэтому давай ложись и ни о чем не думай. Сейчас все равно ничего не решится. Барабанщик подошел к кухонному шкафчику, доставая оттуда чистый стакан и направляясь к холодильнику за напитком. — Как ты и просил, собак мы накормили, вызвали дополнительную охрану, а это значит, что ты можешь спокойно выспаться. — Да, пожалуй, так я и сделаю, — пробормотал Том, удобнее устраиваясь на диване. Нормально соображать парень уже был не в состоянии, а потому Густав был прав, проблемы необходимо решать постепенно и находясь в адекватном состоянии.