***
Снег вперемешку с дождем отрывисто барабанил по тонированному стеклу автомобиля, разбиваясь о полупрозрачную поверхность, и оставляя после себя лишь мокрые дорожки, превращающие окно в калейдоскоп, пресекающий все попытки различить, что же творится за его пределами. В салон лишь пробивали свет фар, фонарей, отблески от дорожных знаков, изредка за ним появлялись людские силуэты. Где-то вдали выла сирена скорой помощи, или полиции, но звук, вопреки раздражающему миганию где-то позади нашей машины, не прекращался. Видимо, мы плотно застряли в пробке... Я попыталась согнать с разума последние отголоски сна и оперевшись на руку, поднялась осмотреться, но тут же, почувствовав холод, натянула на себя то, что меня укрывало все то время, что я спала. Тем, что дарило мне драгоценное тепло оказалось шинелью, в которой советник был на охоте, а сам же парень, сидел передо мной на переднем сидении лишь в одной рубашке, не смотря на то, что в салоне было далеко не тепло. За рулем же находился Бьельф, как я успела различить по его негромкому голосу. Даже интересно, когда же Генрих успел его вызвать? Моего пробуждения парни даже не заметили, я же, все еще прибывая в дикой сонливости, вновь легла на сидение, обмотавшись в шинель. Не было сейчас желания с кем-либо общаться. — Может стоило оставить ее в больнице? — послышался тихий голос Бьельфа. Генрих не ответил, а лишь устало покачал головой, наблюдая за светофором, на котором зеленый, что так сулил дать их пробке хоть малейший шанс ускорится, сменился предательским красным. Генрих поднял перед собой какую-то бумагу, аккуратно вставленную в файл и с диким остервенением небрежно сжал край, за который держал, так, что бумага захрустела, а по документу пошли вмятины. — Все-таки, они бы ушли когда-нибудь, — чуть тише добавил Бьельф. — Я ее оставил на пять минут одну, и ты сам видел, что успел сделать Альдеркапт, — нервозно ответил советник. Бьельф, тяжело вздохнув, пожал плечами. — Да, согласен, не очень хорошо вышло. В моем понимании, нормальный отец на такое не пойдет... — И я про то же, — тяжело вздохнул советник, вновь расправив перед собой злополучную бумагу. - Вот так рождаешься, думаешь, этот мир рад тебе, искренне любишь тех, кто рядом, и ведь даже в детский ум закрасться не может, что это не у отца много работы, а ты ему не сдался, и твое место уже занял кто-то другой. И сам не замечаешь, как становишься для этого более "лучшего" ребенка лишь декоративным хомячком, на судьбу которого всем откровенно наплевать. Живой - хорошо, мертвый - чуть хуже, а как начинаешь просить справедливости, так сами же и задушат... Бьельф замолчал, поджав губы, не находя, что ответить начальнику, вновь устремившего отстраненный взгляд в окно. — Зря ты меня остановил. Сегодня одной проблемой стало бы меньше, - продолжил парень. — Поверь, навалилось бы еще больше. Как остынешь, скажешь спасибо. Хорошо еще, что он не видел, — Бьельф возвел задумчивый взгляд на таймер светофора, после же, активировал экран бортового компьютера, видимо в попытке узнать точное время. — Ну и на долго же мы здесь застряли... Пробка все 8 баллов... — Да, я вздремну, если ты не против. — Да, конечно, — Бьельф натянул на лицо кривую улыбку, наблюдая, как советник, прикрыв глаза, откинулся в кресле. — Прости за наивный вопрос, — парень замялся, но тут же вновь возвел на друга более уверенный взгляд. — Но... Мы ведь сможем? — Империя достойна того, чтобы захлебнуться в своей крови. У каждого из нас она что-то да отняла, - тихо проговорил Генрих, скрестив руки на груди, в судорожной попытке не упустить драгоценное тепло, которого так не доставало. — Но что по твоему есть империя, Бьельф? — голос советника вновь приобрел стальной и пугающий оттенок. Говоря, он не проявлял не единой эмоции, даже не сдвинулся с места, не пошевелил не единым мускулом на лице, да даже просто не открыл глаза. Бьельф вновь поджал губы, опустив растерянный взгляд на руль. — Быть волком, это хорошо. Верная стае псина, изматывающая и загоняющая врага в тупик - чем не идеал империи? Но лично я предпочитаю держаться подальше от тупой, бездумной толпы. Как и ты, и Адам, и Клер. Вы ребята не глупые, и объединяет вас далеко не мое теплое отношение к вам. Вы преданные, отвергнутые сволочи, которых не понятно почему еще не сожрала скверна. Но, знаешь, именно такими я и восхищаюсь. Благородный хищник, это глупо, бездумно, мерзко. Его мозг проели идеалы, которым место лишь в сказках. Вы же падальщики, ждете, когда кто-то отобьется от стаи, и лишь убедившись в его беззащитности - сжираете. Вам не ведома мораль, лишь одна тяга к жизни, существованию. И если империя благородные волки, то мы гиены, пришедшие разорить это гнездо гнилых, уродливых животных. А кого первым хочешь сожрать ты? В воздухе вновь повисла напряженная пауза. Бьельф нервно постукивал пальцами по рулю, пытаясь гасить нервы, от которых начинало подергивать его лицо. — Бесидию, - нависшую тишину разорвал дерганный голос парня. — Отличный выбор... Генрих замолчал. По лицу Бьельфа расползалась психопатичная улыбка. Подтянув шинель к лицу, я, прикрыв глаза, вдохнула запах его одеколона. Почему-то я догадывалась, что дело тут явно не чисто, но чтобы на столько... Хоть я и не до конца понимаю его мотивы, но хоть какая-то часть пазла обрадовала меня появлением. Вот почему меня не искали все четыре года, вот почему он вновь объявился только сейчас. Он из таких людей, для кого добро и благосклонность пустые слова, а действует он лишь из своих, одному только ему понятных, интересов... Зато на сколько "красиво" действует. Не единой ошибки, не одного проступка. Вот только складывается у меня закономерный вопрос, а зачем ему все это? Неужто я сделала правильный выбор, и сама того не зная заполучила в союзники почти что самого влиятельного человека Нифльхейма...***
На часах было шесть утра, но вопреки раннему времени мне уже не спалось. Вероятно все еще сказывались вчерашние события, да мозг не желал отпускать стресс и панику из своих цепких объятий. На улице было еще достаточно темно, телевизор с новостным каналом, по какой-то странной причине, все еще работал, но без звука, а я же осторожно потянувшись, дабы не нарушить зыбкую целостность сломанных ребер, поднялась с кровати, накинув на себя первую попавшуюся футболку, которая мне перепала вечером для прибывания "дома", отправилась в сторону кухни, попить кофе да почитать что-нибудь. Выйдя в коридор и направившись в сторону лестницы, я заметила одну приоткрытую дверь из которой лил свет. Любопытство взяло верх, да и хотелось хоть как-нибудь выведать у советника о том, что же вчера произошло в больнице и машине, ибо хоть какая-то услышанная мной в транспорте информация состояла лишь из сплошных намеков да местоимений. Оказавшись на пороге комнаты, я увидела Генриха, сидящего за письменным столом и перебирающего какие-то документы, которыми была завалена вся поверхность из красного дерева, а недостаток света в комнате бодро компенсировал ноутбук слабым свечением своего экрана. — Спала бы, пока время есть, - он даже не оторвал взгляд от бумаг, продолжая что-то писать на одном из лежащих перед ним листов. — У меня, как видишь, его как всегда нет... — Работа? — Да, я пропустил весь вчерашний день. Сама понимаешь, какая должность, и что для нее такое день простоя. Я кивнула, все еще не решаясь преодолеть порог. Парень, отложив ручку возвел на меня усталый взгляд, откинувшись на офисном кресле и скрестив руки на груди. — Ты как? Получше себя чувствуешь? — Не волнуйся. Спасибо, что приглядел за мной, — слабо улыбнулась я. Улыбка Генриха не заставила себя долго ждать и парень довольно усмехнулся. — Если делать нечего, садись, скрасишь мое одиночество, — парень показал глазами на второе кресло, стоящее рядом с его столом. Молча приняв приглашение, я все же решилась войти в кабинет, и, устроившись на кресле, улыбнулась советнику, быстро пробежавшись глазами по отчетам перед ним. М-да уж... Даже как-то совестно стало, что теперь ему из-за меня такое количество документов разгребать, и зная об этом он все равно весь вечер продолжать играть в "принеси/подай". — Что произошло в больнице, если не секрет? — тихо проговорила я. Генрих пожал плечами, принявшись ворошить кучу неструктуририваных документов, лежащих перед ним, пока под этой импровизированной свалкой не нашел один в помятом файле и не протянул мне. — Что это? — я устремила непонимающий взгляд на бумагу. Заявление на заключение брака? Печати? Серьезно? — Альдеркапт тебе на подпись сунул, — проговорил Генрих. — На мою подпись не смотри, у нас пол правительства ее подделывать умеет, — парень отстранено отвел взгляд в монитор компьютера. — Заявление на заключение брака, одобренное. Вот, что это. Круто, не правда ли? — его взгляд красноречиво вопрошал о моей реакции, и, казалось, даже одобрял тот матерный набор слов, что ютился у меня в голове. Я же, надев на лицо внешнее спокойствие, лишь улыбнулась ему, отдавая в руки этот злополучный лист. — Поздравляю, теперь ты правитель... — Было бы с чем. Такими путями мне это даром не нужно, — Генрих резко вырвал из моих рук бумагу и с остервенением вновь принялся ее мять. — А после... После с твоим биологическим отцом у нас произошел очень неприятный разговор... Генрих посмотрел на скомканный лист, вслушиваясь в шелест бумаги, которая пыталась принять свою историческую форму. — Что за разговор? — Да так, я немного намекнул ему, что звать прессу в больницу и плакать на камеру не очень хорошо, когда вообще-то непонятно на сколько серьезные травмы у его дочери... Да и пользуясь бессознательным состоянием человека, такие документы подписывать немножечко незаконно... — в голосе парня вновь проскочили стальные ноты, а он устремил отстраненный, прожигающий взгляд на стену. Так вот про кого говорил Бьельф... — У тебя не будет проблем? — У меня? Проблем? — на его лице проскочила ласковая улыбка. — Я лишь посоветовал ему больше этого не делать. Да и то, как я дрожащей рукой тянулся к револьверу, чтобы вышибить его мозги прямо в том коридоре, он не увидел. Слишком был занят тем, что распинался передо мной, как же замечательно он все провернул, с этими подписями, - улыбка Генриха приняла психопатичный оттенок, и он быстро встряхнул головой, будто пытаясь прогнать образы той ночи. Я же, опустила глаза в пол, думая о том, на сколько же Альдеркапт подл, что даже случившееся со мной он обставил как очередной свой пиар. Даже понять не могу, почему я не удивлена? — Я кое-что подслушала в машине, извини, — наконец-то призналась я, чем удостоилась заинтерисованного взгляда в мою сторону. Да с другой стороны, мы стояли в пробку часа 4, а салон BMW не шибко удобное место, чтобы забвенно спать, не открывая глаз. Видя, как я все еще молчу, парень вопросительно повел бровью, видимо, прося меня поскорее озвучить закономерный вопрос. — Ты действительно не разделяешь идеалов Альдеркапта? Услышав это Генрих усмехнулся. — Знаешь, каждый новый правитель сметает все, что оставил после себя его предшественник. Этакая традиция, я бы сказал. Да и я, не исключение... Только вот масштабы чистки хочу устроить побольше, — парень откинулся на спинку стула, и устало уставился в потолок. — Помнишь, как Йедолас свихнулся, когда услышал пророчество? Когда мне было лет 17 он всерьез предлагал мне тебя убить. Ровным счетом, тогда у Ардина и родилась мысль о свадьбе. И все довольны - мне трон, тебе жизнь. А первостепенно смести с личины земли зазнавшуюся чернь, которую сотворил Альдеркапт. — "Что такое империя", — я отвела глаза в пол, почувствовав на себе прожигающий взгляд парня. — Ты спрашивал об этом у Бьельфа в машине... Империя это Альдеркапт? — Это люди, которые за ним идут, которые корректируют его мысли и все еще держат на плаву этот белый кусок грязи, под названием Нифльхейм. Не о тебе было пророчество, Кларисса. Ты лишь была в нем катализатором, человеком, который будет вынужден пойти на разрушение творения отца. Я же был инструментом, съехал с катушек, стал его "верным псом", в котором он видел преданного приемника и спасителя этой державы, но, в погоне за моей верностью, он не видел моей истинной личности и желаний, ютившихся в моем сознании. В своей попытке обхитрить судьбу, он забыл одно. Предсказание учитывает все его дальнейшие шаги, и не нужно брыкаться словно выброшенная рыба на берегу. Оракулы лишь ставили нас всех перед фактом, — парень поднял со стола ручку, и прокрутив её в пальцах, устремил задумчивый взгляд на тусклый дисплей монитора. — Наверное, ты слышала и тот вопрос, который я задал Бьельфу, кого же он хочет сожрать... — ручка звучно ударилась о поверхность стола, породив паузу в его монологе. Еще какое-то время, парень молчал, после же его улыбка сменилась оскалом. — Я, лично, первыми хочу сожрать все окружение Йедоласа, и лишь оставив его в гордом одиночестве, исполнить все то, что ютилось в моей голове все эти годы. — Если я "катализатор", — тихо начала я, обдумывая все сказанное им. — Зачем тогда я тебе нужна? Я не понимаю. Получается, я же уже исполнила свое предназначение, разве не так? — Да так, наивная юность, навязчивые идеи. Да и хотел я, чтобы ты увидела, как в огне горит то, что так долго пыталось тебя сокрушать, — он вновь устремил на меня ласковый взгляд, согнав с лица нездоровую улыбку. — Лавры не обещаю, глупо это. Свою преданность я тебе доказал тем, что не раз спасал твою жизнь от твоего биологического отца. Позволил тебе бежать. Жить как обычные люди, и черт подери, четыре года никого со стороны Нифльхейма не подпускал и близко к тебе, — повернувшись на стуле на 45 градусов, он наклонился ко мне, взяв в свои руки мои ладони. — Клер, как все закончится, обещаю, я верну тебя в Люцис. Да в любую землю, которую захочешь. Пойдешь со мной? Я отупленным взглядом смотрела в его разные глаза. Сколько лет прошло, с того момента, когда он последний раз так же держал мои руки, а его лицо не искажал животный оскал, а лишь скрашивала радостная улыбка. Все еще не отводя взгляд, я неуверенно кивнула. — Я рад, что ты вернулась, — приглушенным голосом продолжил он, расплывшись в улыбке и наклонился ко мне чуть ближе. — Прости за все эти возвышенные речи, но я правда по тебе скучал, - неожиданно он подался ко мне и поцеловал.