Круговорот

Доктор Ло измучен. Его рубашка мятая, несвежая, джинсы испачканы в каком-то лекарстве, на ботинках пятна. Лоб прорезала тонкая морщина, глаза запали и утонули в темных кругах и воспаленных мешках. Доктор Ло не спит уже двое суток. Доктор Ло хочет болеть. Он хочет, чтобы жар иссушал его, чтобы его колотило от озноба, чтобы он содрогался в бесконечных приступах кашля. Он хочет, чтобы его рвало после каждого приема пищи, чтобы его тело исхудало, чтобы голова вместо связного потока мыслей начала выдавать тяжелый бред. Ло согласен болеть, он хочет этого — пусть он, пусть кто угодно, но только не она. Доктор Ло впервые в жизни осознает свою полную беспомощность как врача. Даже скорости и возможностей его дьявольского фрукта не хватает для того, чтобы извлечь из ее тела пожирающий его вирус. Это невозможно. Болезнь въелась в ее клетки, растворилась в ее крови, закупорила сосуды. Доктор Ло может только смотреть. Смотреть, как снова, в пятый уже раз, уходит дорогой ему человек. Ло не хочет терять свою единственную женщину на земле. Она незаменима, она одна такая, сумевшая опалить своим огнем его заиндевелую душу, отогреть сердце, покрывшееся плотной ледяной коркой. Он сначала не верил в то, что она сможет, но она лишь ответила — доверься. И он доверился, и теперь он стоит рядом с ее постелью и смотрит, как все рассыпается на осколки и обращается мелкой пылью. В ее карих глазах больше нет жизни — померкли, застыли, в них больше не плещется горячий шоколад. Ее волосы (те, что еще остались) потеряли свое пламя, потухнув, точно тонкая спичка на ветру. Сухая как лист пергамента кожа обтянула ребра, ключицы, тонкие бедренные косточки. Она исчезает. Доктор Ло ожесточенно трет руками красные глаза, отгоняя сон и призывая мозги сосредоточиться. Он убеждает себя, заклинает, что не все потеряно. Он хочет верить — но она все понимает лучше него, хоть и не врач. — Ты… Только до четвертого понеглифа довези меня, — голос Нами непривычно низкий, прерываемый частыми хрипами. — Прошу. Я должна составить карту, должна дать им координаты. Без меня… они не доплывут. — Как ты можешь сейчас о таком думать?! — вырабатываемое годами спокойствие разлетается в ошметки. — Ты больна! У меня не получается тебя вылечить! Какие понеглифы, какие координаты?! — от крика Ло тихонько дрожат пробирки и склянки с лекарствами. — Я… — она слабо улыбается. — Я отправилась в море, чтобы Луффи стал Королем Пиратов. Я не могу уйти, пока не выполню обещание… — тонкая струйка крови стекает по ее подбородку и крошечными каплями покрывает светло-желтое одеяло и смуглую руку Ло, у которого нет больше сил. Нет сил кричать, нет сил пытаться. Ло выходит из комнаты и тихо плачет, прислонившись затылком к двери. У него мало времени. Он знает. Знает то, что так хотел Дофламинго. Знает то, что должен был сделать Кора-сан, но так и не сделал. Да, он все знает. Знает, почему Опе-Опе — величайший фрукт в мире. Знает, что с эти делать. И знает, что будет потом. Он правда знает. Корабль Мугивар лихо мчится по волнам. Ничто не сможет остановить их, ведь у них — сильнейший в мире капитан, координаты со всех четырех понеглифов, а еще самый лучший в мире навигатор, который стоит на палубе и вглядывается вдаль, надеясь разглядеть на горизонте хотя бы контуры загадочного Рафтеля. У навигатора длинные рыжие волосы, гладкая здоровая кожа, лучистые глаза, сильное тело. Навигатору двадцать два, но возраст для навигатора больше не имеет значения. Вообще. Из цифр остались лишь рост и вес. Последним пристанищем хирурга Смерти оказался маленький весенний остров, у которого даже и названия не оказалось.