01:27

тот дурацкий джинсовый комбинезон енхо помнит до сих пор; и глупую улыбку тэна, и то, как он активно и радостно махал енхо рукой на прощание в аэропорту, и их последние объятия – долгие и крепкие (тэн тогда уткнулся носом в ворот футболки енхо, а енхо смотрел на поток людей вдали и чувствовал себя чуть более значимой частичкой мира, чем обычно). по прилете из чикаго мало что меняется – у тэна все тот же дурацкий комбинезон (наверняка куча фруктовых леденцов в карманах со значками и нашивками) и все та же радостная улыбка; и объятия их внезапно становятся чуть крепче (или енхо просто от них отвык?). енхо возвращается в сеул в самый разгар дождливого лета: на календаре – июль, на улицах – лужи, у тэна – ярко-желтые носки с, мать их, пчелами и белые конверсы; в карманах комбинезона шуршат обертки от леденцов. – ты безобразен, – выдыхает енхо тихо-тихо, как будто его слова – какое-то очень сокровенное и важное признание в любви, которое никто из снующих по аэропорту людей услышать никак не должен. – я знаю, – теплое дыхание опаляет его шею. тэн отстраняется и с улыбкой прикусывает губу (как будто заплачет вот-вот – не то от счастья, не то от тоски, – но не делает этого). – дома было лучше, чем здесь, правда? енхо не отвечает – только хватается за ручку чемодана и начинает неторопливо продвигаться вперед, волоча за собой груз из одежды и каких-то определенно ненужных сувениров (читай: хлама) для друзей и ребят с работы. он сразу забивает голову ненужными сейчас вещами – сходить за покупками, назначить две важные встречи, заплатить за аренду дома… тэн догоняет его почти бегом, когда енхо останавливается под козырьком над крыльцом аэропорта и устало смотрит на почти непроглядную стену дождя перед собой. – а я вчера вечером «вечное сияние чистого разума» девятый раз пересмотрел, – нарушает воцарившееся молчание тэн и смотрит на енхо так, словно ждет его реакции. – и впервые попробовал крабовые «принглс». енхо шумно вздыхает и роняет чемодан на асфальт. – мне не понравилось, – тэн хмыкает, прячет руки за спиной и даже не моргает после очередного раската грома. – на вкус как картон. // тэн зачем-то едет с ним на такси, зачем-то провожает до самого дома и как-то неуверенно топчется на месте, пока енхо увлеченно ищет по карманам ключи. находит, открывает дверь, оборачивается. – зайдешь? лицо тэна озаряет улыбка. дома все такое же привычное, как будто енхо никогда и не уезжал. он осматривается по сторонам, словно желая убедиться, что ничего не изменилось; «ты бы хоть кота завел, а то живешь в одиночестве», – сказал тэн, когда впервые пришел к нему погостить. енхо в одиночестве не видит ничего плохого и по сей день, а тэн просто стаскивает с ног кеды и валится на диван в гостиной. он смотрит «вечное сияние чистого разума» десятый раз, а енхо – второй, но даже сейчас мало что понимает (возможно, потому, что часто отвлекается на ливень за окном или на то, как тэн измазывает подбородок мороженым). к концу фильма у тэна собираются слезы в уголках глаз, которые он старательно вытирает и прячет, но енхо все равно замечает и улыбается невольно. слишком много мелочей, по которым он так скучал в чикаго, сейчас скапливаются в одном человеке – простом и улыбчивом; и если летние дожди в сеуле действительно круглосуточные, то только потому, что один мальчик в дурацком джинсовом комбинезоне забрал себе все солнце. // ближе к вечеру выходят прогуляться; енхо задумчиво смотрит себе под ноги, изредка переводя взгляд на конверсы тэна, мокрые от дождевой воды из луж, и его ярко-желтые носки. улыбается на выдохе; все еще не желает признавать, как сильно по всему этому соскучился. – я не сказал об этом в аэропорту, но, – вздыхает тэн. мимо по узкой дороге проносится одинокая машина. – я соскучился. а в чикаго жара – улицы плавятся под летним солнцем, его лучи обжигают, а асфальт кажется жидким. повсюду яркие витрины, яркие люди, забегаловки с фастфудом, рекламные баннеры и плакаты; и енхо посреди этого всего – одинокий и потерянный, точно турист, с разницей лишь в том, что непреодолимой тяги к шумному городу он не чувствует от слова совсем. енхо вспоминает это все и улыбается с тоской. – я тоже по тебе соскучился, – выдыхает. тэн прячет руки в карманы комбинезона (все еще набитые леденцами) и упорно продолжает ступать по лужам, в то время как енхо всячески обходит их стороной. сеул – намного тише, намного солнечнее (даже с непрекращающимися дождями), намного роднее. енхо впервые за несколько лет понимает, почему так. «дома было лучше, чем здесь, правда?» (на самом деле, «здесь» – и есть для енхо настоящий дом.)