01:27

для хансоля юта – словно неуловимый призрак на шумных неоновых улицах токио. вот он на противоположной стороне дороги (его ярко-синие кеды так сильно выделяются), спешит куда-то в толпе прохожих, не смотрит на витрины, мимо которых проходит, не смотрит на проезжую часть, на небо, себе под ноги, не смотрит на хансоля. хансоль отправляет очередное сообщение в пустоту (быть может, в космосе действительно никого нет, кроме нас?) и провожает юту безразличным взглядом. внутри словно ощущение сильного голода, только не в желудке, а гораздо выше, где-то между ключицами. хансоль не знает, как прозвать это отвратительное чувство. он помнит, как блестят у юты глаза, когда шампанское только-только дает ему в голову, он помнит его пьяную улыбку, его руки на своей талии во время их шуточного медленного танца на выпускном. юта смеялся вместе со всеми, но смотрел на хансоля таким взглядом, словно не хотел убирать руки с его предплечий. никогда. а сейчас хансоль без конца задается одним и тем же вопросом: «кто этот мальчик? существует ли он?». на улицах вечернего токио всегда красиво, но шумно; взглянуть на небо удается с трудом – все внимание приковывают горящие-пестрящие вывески и рекламные баннеры на высоких зданиях. но хансоль смотрит – смотрит и считает звезды, находит созвездия и попутно пытается вспомнить их названия. пока на его телефон не приходит сообщение с адресом, а следом – короткая подпись. «давай как в тот вечер?» и хансоль покупает сливовое вино, две пачки сигарет, запрыгивает в такси и всю дорогу до отеля чувствует непреодолимо сильную дрожь во всем теле. а когда перед ним открывается дверь нужного номера, хансоль понимает, что пропадает. снова. у юты вновь блестят глаза, как тогда, – как будто он уже немного пьян. выдохнув негромкое: «наконец-то», он забирает из хансолевых рук одну из пачек с сигаретами и закуривает. хансоль несколько минут стоит над ним молчаливой тенью, а затем осторожно присаживается рядом. – а ты что в токио забыл? – вдруг спрашивает юта на чистейшем корейском, делая затяжку. – тебя искал. юта смотрит на него недоверчиво, но хансоль говорит только правду. он, вообще-то, помнит все слишком отчетливо, чтобы считать происходящее сейчас одним большим розыгрышем. потому что юта действительно был у него – добрый, робкий, податливый, осторожный. юта действительно смотрел влюбленно/пьяно – на него и только на него. хансоль хотел бы улыбнуться воспоминаниям – так непринужденно, словно они не рвут грудную клетку изнутри, но у него не получается. совсем не получается. а юта курит и смотрит в потолок. за окном отельного номера улицы пестрят неоновыми вывесками, а ночное небо – созвездиями и далекими неизведанными галактиками. самая яркая звезда сейчас – перед хансолем, лежит на застеленной постели, вздыхает устало и немного раздраженно, но больше не говорит ни слова. и это их собственное подобие спокойствия. даже если у хансоля внутри бушует чертов ураган. (на самом деле, у юты – тоже.)