01:27

они с самого начала не вместе. конечно, тэен ничего такого и не ждет – надежды у него примерно как уверенности в себе; крайне мало, если уж не ходить вокруг да около. говорят, люди красят волосы в яркие цвета для самовыражения; хотят стать заметными в толпе и чтобы за несколько метров в безостановочном потоке прохожих замечали только их. когда тэен выливает на свою дурную пропитую голову «двойную дозу» едко-алой краски, то совсем об этом не думает. он не хочет выделяться или казаться особенным, когда на самом деле таковым не является. он самый посредственный. ему даже лгать некому. зато есть у кого путаться под ногами. тэен думает, что исполняет скорее роль вешалки или прислуги, нежели друга и души компании, когда тащится за енхо в так называемый поход. да, тот самый, когда ночь, палатки, костер и звездное небо с метеоритными дождями. тэен сидит, боязливо прижимаясь к тэилю, который здесь самый нормальный, и просто надеется, что на него никто лишний раз не посмотрит. со всеми своими надеждами он чертовски промахивается (все бесполезные пули – мимо) и прячет лицо в вороте чужой куртки, которая пахнет немного сыростью, немного – каким-то дешевым мужским парфюмом, и очень сильно – куревом. – это мне юкхэй отдал, – как бы между прочим говорит тэиль, на секунду обращая внимание на тэена, который так отчаянно прячется от пристального взгляда сидящего напротив незнакомца. тэен будто сидящий в засаде разведчик, которого вот-вот предаст боевой товарищ. – я сказал, что замерз. почему-то так страшно. как никогда страшно. «это тот самый юкхэй?» тэен поглядывает на него тайком; видит, как он шутит, как смеется, как бросает обрывки старенькой газеты в костер, наверняка наблюдая за языками пламени, стремительно пожирающими тонкую бумагу. юкхэй смотрит на него один-единственный раз, но так долго и пронзительно, что тэену хочется исчезнуть. потом юкхэй поет под гитару, и голос у него вовсе не ангельский – такой низкий и хриплый, сотню раз уже прокуренный, судя по запаху его куртки. той самой, которая почему-то на тэиле и которую тэен теперь очень сильно хочет забрать себе. // юкхэй высокий и заметный, его имя немного трудно выговорить с первого раза, но тэен успешно справляется и несколько секунд смакует его на самом кончике языка, как любимую сладость. ребята смеются и шутливо дерутся, пытаясь поставить палатки, тэиль ворчит что-то о том, что весь так называемый поход изначально был плохой идеей, а тэен помогает собрать мусор в виде пустых банок из-под пива и пакетов от чипсов в одну кучу, с которой они расправятся позже. когда все собираются спать, тэен считает это бессмысленным – вдалеке, за холмами, уже рассвет; тэену не нужны часы (его мобильник разрядился полностью еще по дороге сюда) чтобы знать, через сколько наступит полноценное утро. юкхэй так и стоит, без куртки, вдали от всех; тэен поглядывает на него в нерешительности и очень, очень боится подойти хоть немного ближе. его неуверенность снова зло над ним шутит. // когда в полдень приходит время уезжать, тэен помогает енхо сортировать хаотично разбросанные вещи по сумкам. они зачем-то набрали всего столько, что и на месяц бы хватило. тэен случайно натыкается взглядом на куртку юкхэя – брошенная, она одиночкой покоится прямо на траве, чуть поодаль от остального тряпья. тэен не думает, что тэиль заберет ее. еще ночью ему случайно удалось уловить это небрежное: «можешь выбросить, все равно носить уже не буду», вскользь брошенное их новоиспеченной душой компании. тэен долго думает и отчего-то очень сильно боится, но потом все же комкает бегло и небрежно куртку и прячет ее среди своих вещей. // домой они добираются почти в абсолютном молчании. кто-то решает отоспаться, енхо за рулем матерится без конца и пьет дешевый слабоалкогольный сидр (захотел, видимо, бросить вызов жизни), а юкхэй в наушниках слушает какой-то шипящий грайм так громко, что с ним вынужденно слушают и все остальные. после первого замечания от енхо юкхэй только делает громче и немного презрительно усмехается. тэену это нравится, но он не показывает. был бы он чуть смелее, попросил бы второй наушник. но они только меняются долгими бессмысленными взглядами, и никто не решается первым прервать зрительный контакт. чуть позже енхо развозит всех по домам; юкхэй выходит самый первый, и тэен так отчаянно надеется, что получит от него хотя бы ничтожное, но искреннее: «рад был познакомиться», «здорово провели время», «надеюсь, повторим» или что угодно. конечно, этого не происходит. юкхэй молчаливо забирает из багажника свою сумку, машет всем на прощание и почти бегом удаляется вниз по улице. тэен долго-долго смотрит ему вслед. // осень в сеуле выдается серая, дождливая и попросту мерзкая. едкий красный с волос тэена почти полностью вымывается к концу сентября, и красить волосы еще раз он не решается – постоянно прячет их под шапками, а дома не смотрит в зеркало дольше десяти секунд. что-то ему в себе чудовищно не нравится. тэен сидит где-то на задних местах во всех аудиториях, записывает только те куски лекций, которые успевает услышать, и много спит; больше – смотрит в окно и скучает по августу. тому самому, когда еще не было круглосуточного дождя и пробирающего до костей ветра, когда тэен в чужой компании чувствовал себя неважным, но удивительно счастливым. никто из ребят после того дня ни разу с ним не связался. тэен забивает на свое задетое самолюбие и гордо молчит, гордо бросается в стену всей посудой в доме, чтобы унять злость, и гордо просыпается в одиночестве. он думает, что все проходит. и это – тоже – пройдет. // в первый день октября он достает из шкафа куртку юкхэя, которую еще летом закинул в самый угол верхней полки, лишь бы никогда больше не видеть. тэен специально ее не стирает – выворачивает карманы, находит несколько монет, помятых чеков и пачку lucky strike с последней оставшейся сигаретой. он надевает ее, когда идет на свою первую рабочую смену в кофейне недалеко от универа, и сразу чувствует себя как-то иначе. более уверенным, что ли. на самом деле, тэен просто прячется в ней, как за надежным щитом, и постоянно дышит этой смесью уличных запахов, которой жесткая ткань пропитана насквозь. на его хрупких, почти девичьих плечах куртка юкхэя кажется непосильной ношей; а еще тэену приходится несколько раз закатать длиннющие рукава. но ему так сильно нравится. // готовить вкусный кофе без жертв (или с минимальными жертвами) тэен учится примерно неделю. за эту неделю он дважды умело балансирует на грани, как ему кажется, неизбежного – его грозятся уволить к чертям собачьим. не увольняют. работа отлично отвлекает от какой-то безосновательной тоски на почве одиночества, но иногда тэену почти физически больно наблюдать за парочками, что пьют один напиток из двух трубочек, обнимаются, целуются и делают милые фотографии. некоторых парней он рассматривает с особой внимательностью, потому что находит в них знакомые черты. черты холодных безразличных ублюдков, если говорить проще. тэен знал одного такого и безнадежно проебался в него в первую же встречу. // перерывов у тэена за день достаточно, но обычно каждый длится не больше десяти минут, за которые он успевает выпить стаканчик горького эспрессо, выкурить полторы сигареты и промерзнуть до дрожи в пальцах. однажды во время такого перерыва тэена просят дать закурить. он оборачивается и проебывается снова. – знакомая вещица, – не без усмешки говорит юкхэй, затягиваясь и придирчиво осматривая (теперь уже тэеновскую) куртку. а тэену почему-то так стыдно, что хочется тотчас снять ее и запихнуть в ближайший мусорный бак. но он не делает этого. – затасканная только, кошмар. тэен смотрит неотрывно на его губы, в которых теперь маленькое металлическое колечко, и случайно обжигает дотлевшей до фильтра сигаретой пальцы. через несколько заторможенных секунд додумывается ответить. – мне нравится. юкхэй снова одаривает его усмешкой. // чуть позже он каждый день приходит в кофейню, где работает тэен, и неизменно заказывает американо с молоком и тремя ложками сахара. постоянно стреляет у тэена сигареты и рассказывает, что работает в музыкальном магазине через дорогу. «рай, а не работа, если честно». тэен без раздумий обещает прийти. когда он делает это, юкхэй (без разрешения, между прочим) закрывает магазинчик на непредвиденный перерыв, и больше трех часов они слушают на всю pink floyd, the who, дэвида боуи и rolling stones. потом юкхэй провожает его до дома. тэен чувствует себя самым счастливым человеком на свете. // когда на третьем свидании они заваливаются к юкхэю домой с внушительной стопкой нагло забранных (как сам юкхэй сказал, «одолженных») из магазина дисков, тэен почти не чувствует страха перед чем-то большим. у юкхэя типичная холостяцкая обитель с горами пыльного хлама и немытой посуды в раковине; урна до краев заполнена пачками из-под рамена, а футболки и рваные джинсы валяются буквально повсюду. здесь, среди слоев пыли и грязных обоев, тэен впервые чувствует себя полноправной и важной частичкой мира. сначала юкхэй говорит ему оставить посуду и прийти порубиться с ним в приставку. потом – подходит неслышно со спины, кладет руки на талию и мягко целует в шею. тэен дрожит, как перед казнью, и случайно разбивает одну тарелку. юкхэй не обращает на это никакого внимания и минутой позже разрешает тэену снять с себя футболку. его кожа пахнет до дрожи знакомо – все тем же дешевеньким парфюмом и сигаретами. тэен позволяет себя целовать, раздевать и все остальное. юкхэй говорит, что у него классный цвет волос, что он классно целуется и весь целиком он – тоже – классный. у тэена в ответ на все это только одна фраза. «я в тебя проебался». «я чертовски сильно в тебя проебался». «прости».