01:27

– дети. енхо выплевывает это почти брезгливо. сигаретный пепел летит на дно липкой кружки. кофе. все как обычно – кофе и сигареты. закатанные до локтей рукава изумрудного свитера, часы на запястье, что всегда спешили на десять минут, и ранняя осень за окнами одинокой пустой кофейни. некоторые листья опадают, не успев пожелтеть. два мальчика катаются на велосипедах, пытаясь обогнать друг друга, и смеются. один из них – белобрысый подросток – сразу бросается енхо в глаза. и в этот самый момент он вдруг падает с велосипеда. опрометчиво, на ровном месте, рвет штанину и разбивает колено. садится на бордюр и морщится – кажется, что даже вот-вот заплачет, и енхо вдруг хочется плакать тоже, будто перенимая до последней капли чужие эмоции. к мальчишке подбегает другой, более тощий и рослый, и они долго о чем-то переговариваются. может, о боли, может, о том, что к черту эти велосипеды, может, о странном мужчине, который наблюдает за ними из пыльного окна кофейни напротив, не отрываясь ни на секунду, уже час. – дети, – вновь вздыхает енхо и отворачивается обратно к страницам очередной книги, которая и сама без труда прочитает его. / на сорок девятый день осени у енхо кончаются нервы. он ссорится с девушкой. она бросает в него книги, посуду и все подаренные им мягкие игрушки. потом она собирает чемодан и уходит. у енхо нет сил даже попрощаться и запереть за ней дверь, поэтому он долго стоит на пороге и смотрит на лестницу, по которой только что сбежала его былая любовь, и невзначай вспоминает, как они вместе пили виски на первом свидании. где-то на эйфелевой башне или на мосту через сену, но в реальности – лишь на кухне в съемной квартире енхо. на рассвете под армстронга с виниловой пластинки. магия. енхо выходит из дома к вечеру, покупает сигареты, а потом садится закурить на старый фонтан, который и не фонтан уже вовсе, а лишь жалкие его остатки из грязного мрамора. вокруг него начинает кружиться бледно-алый велосипед. белобрысый мальчишка на нем громко смеется. только с ним уже нет друга. он смеется в одиночестве. уезжает вглубь парка и возвращается, уезжает и возвращается. енхо смотрит ему вслед, пока сигарета не обжигает пальцы. «дети», – хочет сказать он, вздохнув, как прежде, как привык, но почему-то не может. во второй раз (или в энный) мальчишка падает прямо перед его носом. садится на мощеную дорожку, растирает ладонью ушибленное колено, а енхо докуривает и наблюдает за ним, не собираясь помочь. правда, в какой-то момент совесть дает ему пощечину, и он поднимается, чтобы протянуть руку. мальчишка поднимает на него полный злобы взгляд. – не надо, – бормочет он и самостоятельно встает на ноги. / через три дня енхо решается хотя бы узнать его имя. – ченлэ, – он отвечает нехотя, запивая внешне очень заметную тоску апельсиновым соком. у енхо сводит скулы. – ты не местный? – я родился очень далеко. и кажется, что он вот-вот продолжит слишком литературно: там, где улицы цветут по весне, где тихо и редко бывают дожди, где солнце роняет за шиворот крупицы тепла, где… он молчит ребяческим молчанием. енхо усмехается. – а можно мне сигарету? – ченлэ уже тянет руку, хотя енхо даже не успел кивнуть. – а сколько тебе лет? – шестнадцать. «дети». енхо отдает ему целую пачку и молча уходит. на следующий день, на том же самом месте у старого фонтана, ченлэ возвращает ее, и вместо сигарет там – лишь нежно-розовые цветы, названия которым енхо придумать не может. дома он сушит эти цветы в книгах, а сигареты больше не покупает, и снова ему хочется курить лишь в момент, когда ченлэ в третий раз падает перед ним, будто специально, и его разодранные коленки напоминают енхо два маленьких острова с круглый год цветущей магнолией (да кто знает, что там рисуют на страничках детских учебников), ливнями и тихоокеанскими ветрами. – я бы сломал к чертям твой велосипед, – просто говорит енхо, и это важнее всех слов, которые он мог бы сказать. мысленно он еще добавляет: «чтобы он больше не делал тебе больно», но мысли читать ченлэ, конечно же, не умеет. и это, наверное, к лучшему. / на девяностый день осени в старой машине енхо пыльно и удивительно тесно. ченлэ спит на заднем сидении, и енхо закрывает все окна, чтобы он не проснулся. часом позже, когда они останавливаются на заправке, енхо покупает ему шоколадку и садится рядом, наблюдая за тем, как ченлэ выпрямляется на сидении, как трет сонно глаза, как зевает; как очаровательно растрепаны его выкрашенные в белый волосы, как смыкаются в тонкую линию его вечно сухие (енхо знает, енхо просто знает) губы, как дергается кадык, как – вот. и дальше уже робкие поцелуи в шею, у того самого кадыка, и енхо будто бросается из крайности в крайности, от берега к берегу. ченлэ смеется ему в ключицу. енхо закрывает глаза. открывает – он сидит на старом фонтане. вокруг – январь и метель. сигарета в заледеневших пальцах даже не чувствуется. вокруг больше не кружится мальчик на бледно-алом велосипеде.