01:27

для марка слова соулмейт никогда не существовало. он не понимал, каково это: мыслить с кем-то в унисон, об одном и том же и такими же дурацкими витиеватыми умозаключениями, знать чьи-то предпочтения в музыке, кино, искусстве, еде, постоянный заказ в кофейне и замечать, наступает человек на швы или нет, когда вы вместе идете по плиточному полу. ли донхек никогда не наступал. – погоди, – чужие пальцы сжали плечо марка чуть ниже рукава белой футболки. донхек наклонился, чтобы завязать шнурки. у него была своя особая тактика. марк незаметно для самого себя выучил ее наизусть. он запоминал мелкие привычки донхека, даже не стараясь. он знал, что любовь не была каким-то обучением, и в конце его никто не посадил бы перед перечнем экзаменационных вопросов. иными словами – марк действительно не понимал, почему это откладывалось в его голове. донхек мечтал о красном спорткаре – даже не красном, а, скорее, оттенка киновари. он не отпустил руку марка, даже когда справился со шнурками, а только скользнул ладонью ниже и переплел их пальцы. как будто всю их неловкую прогулку только и ждал момента, чтобы сделать это. донхек пил мятный латте без сахара. ростом он был ниже марка буквально на несколько сантиметров. у него была родинка на правом виске. марк запоминал все о нем будто отрывками старой кинопленки. винтажного клипа на тривиальную песню о любви. вырванными страницами классических романов. донхек был влюбленностью и нелепостью, он был всем тем, что марк ненавидел и отрицал. и тем, на что не мог не глядеть с восхищением. – смотри! – донхек остановился у большого стекла автомобильного салона. казалось, вот-вот – и прижмется восторженно кончиком носа, как ребенок к витрине магазина игрушек. марк заметил еще одну родинку – на его затылке. он отвернулся и посмотрел в сторону. он, наверное, думал, это поможет. что все, что чувствовалось, рассеется и исчезнет, как глупый мираж. но донхек подошел сам и остановился прямо напротив него, как будто чтобы заслонить солнце. марк подумал: а так ли ему нужно было это самое солнце? донхек вскинул ладонь. загнул все пальцы, кроме мизинца. сделал шаг еще ближе, и на его веках марк заметил остатки полупрозрачного глиттера, не смывшегося до конца еще с прошлого вечера. – поклянись, – спокойно попросил донхек. – что? купить тебе спорткар? – марк не спешил тянуть к нему руки, предусмотрительно спрятав их за спиной. донхек не сдержал смешка. марк нехотя посмотрел ему в глаза и снова вспомнил слишком много всего. то, как они еще пока не жили вместе официально, но донхек уже ночевал у него чаще, чем, наверное, когда-либо бывал в родительском доме. а они еще даже не целовались. а они еще даже не целовались. донхек брал его диски с микстейпами малоизвестных рэперов. прятал по карманам его сигареты, которые никогда не курил. допивал его энергетики. свешивался с его балкона и вслух пересчитывал звезды на небе, когда марк пытался уснуть. готовил марку завтраки. носил его любимые хлопковые рубашки. валялся на коврике посреди спальни и говорил, что занимается йогой. включал попсу на музыкальных каналах и подпевал, пока делал уборку. и не замечал, как пристально и долго все это время марк смотрел на него. донхек снова протянул ему мизинец уже вечером, под подъездом. у крыльца цвело абрикосовое дерево. вдалеке отзывалось шумом шоссе. – поклянись. у марка дрогнула рука. – в чем? – просто так, – донхек пожал плечами. – хочу верить тебе. марк прошел мимо. когда они стояли в лифте, донхек уложил голову ему на плечо. – а ты знаешь мой любимый сироп для кофе? – вдруг спохватился он. – мята, – выпалил марк прежде, чем успел задуматься. – или без сиропа вообще. и сахар ты не очень любишь. они вышли на своем этаже. пока марк искал по карманам ключи, донхек прижался плечом к двери и серьезно посмотрел на него. – тогда, может быть, к черту эти мизинцы. – и спорткары? – только не их. и они нырнули в темноту квартиры.