***
Ночь, карандаши, бумага, речи, свечь, кровь и нож. Типичный набор для вызывания или перехода в иной мир. Я помню, как в десять лет призывала Лермонтова с помощью специального алфавита и стрелки из карандашей. Тогда меня поймала жесточайшая цензура в лице Виктора, но перед этим поэт так меня материл… Ну и сейчас тоже похоже что-то будет, потому как родители к соседям. Отрезаю волосы до плеч и по прядке сжигаю их в огоньке свечи, потом пеплом черчу на А4 непонятную фигню и завываю какие-то заклинания, стараясь перевести их со странного языка на русский. Ну и понеслось…2.
23 мая 2017 г. в 15:58
Им бы в тюрьму надзирателями идти. Палят меня постоянно. Типичный урок истории… дома, в привычном круглом кабинете под наблюдением камер наблюдения. Раньше мне казалось, что меня этим убить хотят, но родители говорили, что спасти хотят. Ага, как же. Лакированный стол, до тошноты привычный, блестит от света ламп, а Екатерина Викторовна, мой личный палач бальзаковского возраста, возвышается надо мной, всматриваясь в своё отражение в древесине, покрытой лаком.
— Повтори мне ещё раз, из-за чего произошла эта революция? — женщина поправила съехавшие с носа очки и уставилась на меня, сгорбившуюся за книгой по истории, которую купли мои же родители, при этом говоря, что я должна быть образованнее, а потом, подумав еще раз, купили ещё три такие же, только материал в них по разному написан, имеет разных авторов, а долбит в нас одно и тоже. — Мы же проходили это год назад!
— Считается, что февральская революция произошла из-за тяжёлого положения крестьян и рабочих, антивоенных настроений, спада авторитета самодержавной власти, политического бесправия и неспособности правительства проводить реформы. Но дело скорее не в не способности, а в нежелании эти реформы проводить и воплощать их в жизнь, — почесав затылок, устало вздыхаю и гляжу в раскрытую на неисписанной странице тетрадь.
— Как всегда, идеальный ответ, — ухмыляется она, и я устало тру переносицу. Голова раскалывается до тошноты, как это достало. Типичная смена погоды, я знаю, но не говорю этим старпёрам.
Устало вздохнув, я ещё раз посмотрела на преподавателя и, нелепо ухмыльнувшись её выражению лица, потупила взгляд на свои ноги. Как в первом классе, серьёзно! Но иногда срабатывает, ведь Викторовна ушла из кабинета, раздраженно растирая переносицу.
— Раз… Два… Три… — просчитала я шаги каблуков по полу и, удачно повернувшись, увидела мать, раздраженно сводящую брови, сейчас начнётся гневная триада о пользе образования и моем будущем, а Екатерина вновь будет утвердительно кивать на каждое слово матери, иногда вставляя свои пять копеек.
Как раз в этот момент соседняя дверь распахнулась, заставляя всех присутствующих обернуться на нарушителя проведения моральных уроков, которому я уже готова пожать руку за сотрудничество. Если бы… Эта дверь вела в тот самый кабинет, в котором всегда работает отец.
Воспоминания нахлынули разрушительной волной, разбивая мою самоуверенность на мелкие кусочки. Кажется, я снова слышу тот самый голос, упорно твердящий мне найти книгу с ритуалом. По удивленным глазам всей троицы я поняла, что громко вдохнула воздух, словно вот-вот лишусь его, и выпучила глаза.
— Доченька, с тобой все хорошо? — первой отошла от шока мать, мгновенно подбежав ко мне. Она, кажется, в одну секунду перешла с нравоучительного тона на беспокойный, озадаченный. От таких перемен интонаций я всегда сомневалась, является ли мать человеком с обычным устройством голосовых связок.
— Я и не думала, что ты будешь так переживать, если хочешь, то можешь сегодня отдохнуть, а завтра подучить материал, хорошо? — дай бог, чтоб моя хата не знала ни доктора, ни адвоката. Но стоп, что это у мамочки в руках? Что это за книжечка такая интересная? Ведь легче что-то заметить, когда тебя как бы не существует. Даже друзьям родители говорят, что у них нет дочери.
— Эй, ты где? — кто это хочет маму видеть? Она здесь, э-э-э-й! Это её коллега, для которого я — приёмыш родителей, бедный разнесчастный их воспитанник, которому лучше бы быть ещё глухее. А вот мама озадачена и машинально кладёт книгу на стол. И… Ладно, не надо «и».