Прелести совместного проживания

не бечено Гилберт всё никак не мог успокоиться, от чего постоянно следил за Кёнигсберг и Россией, которые всю следующую неделю разбирали различные документы. И как выяснилось позже, Грета приехала сюда не неделю чисто по работе. Благо, для сердечка Пруссии, его бывшая столица не пыталась всячески клеиться к русскому, да и сам Ваня вел себя холодно и сдержанно. Хотя в первые дни, пруссак предлагал Грете свою комнаты, а сам даже был готов спать, упас боже, с этим Брагинским, но Ваня наотрез отказался впускать к себе в комнату его, да и Калининград предпочла не переезжать к Байльшмидту. Какая-то часть осознавала, что это ничем не подкрепленная ревность, но другая часть твердила о том, что пора перестать вести себя как мудак и наконец осознать, что его девочка выросла и сама может принимать решения. Потому Пруссия, когда Грета прощалась с ними, подошел к ней и обнял, тихо прошептав: — Я горжусь тем, какой ты выросла — ласково произнес, прижимая к себе и затем отпуская и отходя от девушки, провожая её на такси в аэропорт. ***Этим же вечером. На кухне, в квартире России*** Этой ночью Гилберт никак не могу уснуть, перебирая в голове сотни хаотичных мыслей, но никак не останавливаясь на какой-то одной. Из размышлений его вывел звук кофе машины, которую включил Брагинский, заваривая себе двойной эспрессо: — Россия! — решительно позвал его пруссак, намереваясь серьёзно поговорить — Пруссия — флегматично проговорил русский, взяв в руки чашку и повернувшись к собеседнику лицом, сделал небольшой глоток — Не издевайся, я хочу серьёзно поговорить с тобой! — продолжал гнуть линию пруссак — Ты просто мастер выбирать время — в том же тоне отвечал, совершенно не замечая закипавшего от злости Байльшмидта — Это касается Кёнигсберг! — стукнул по столу кулаком, совершенно забыв, что в квартире они не одни — Ну и причём тут Калининград? — сделав ещё пару глотков поставил кружку на кухонную тумбочку — Хотя, я кажется догадываюсь — усмехнулся, видя настрой Пруссии — Сразу скажу, что до меня у неё были и отношения, и секс — Что? — на такие слова Гил просто застыл в немом шоке, уставившись на русского, как на нечто непонятное — Не смотри на меня так, ты и сам понимаешь, что для ассимиляции нужны эти отношения — напомнил об этом обязательном условии для присоединения земли к своей — Так что, тебе не в чем меня упрекать, ты ведь и сам так делал не раз и должен понимать, что к чему.