Sentinel

      Элизиум. Как много в этом слове! Всего много. Прям, вообще. Серьезно!       Начать с того, что именно здесь, на второй от Ветус планете курортного типа, нам и предстояло провести отдых. И в этот раз нас спускали не в шаттлах, а прямо в транспортнике, ибо, покинув корабль, находящийся не в рейсе, наш статус переходил в «гражданское лицо», значит, прибыть на планету необходимо по всем правилам перелетов. Народу с крейсера вывалилось дохрена и больше, и это с учетом того, что весь старший состав сейчас на верфи кукует. Точнее, несомненно, занят чрезвычайно важными делами. Какими — уже другой вопрос. Риторический.       Так вот, опускается вслед за створками аппарель, а там, за толпой и бортом, — настоящий космопорт! Огромное открытое пространство, раз в пять превышающее размеры привычных мне аэропортов, сплошь забитое прилетающими и улетающими кораблями самых разных форм и размеров. Над головой — голубое безоблачное небо, а вдали рябит горизонт от изобилия небоскребов, и блестит окнами невероятно огромный и бесконечный город.       Не успев ступить с трапа на теплый асфальт, внимание мое привлекла фигура одного из служащих порта с планшетом, меланхолично подпирающего выдвижную опору нашего транспортника. Непривычно высокая фигура с длинным гребнем на голове. Даже две фигуры. Три? У этого два рога! Синяя кожа?! О, Космос!!!       Инопланетяне. Вот, кого я видела перед собой. В живую, а не из экстранета или со страниц медицинских справочников. Не с голограммы омнитула. Прямо перед носом — подойди и протяни руку! Соглашусь, я на редкость тормознутая. Сколько я в этом мире? А сколько это тело живет? Двадцать один год в общей сумме, из которых я пять с половиной проеб… кхм, провела исключительно среди людей и на человеческих планетах. Да, у меня была возможность посетить политические центры в увалы, но это ведь как в зоопарк сходить! Ой, Эшли головного мозга… Я имею в виду, что до этого могла исключительно попялиться на ксеносов и не испытать таких бурных эмоций, как сейчас жить среди них, познакомиться. Испортить впечатление. Подсознательно готовила себя к чему-то удивительному и неизведанному, и у меня это однозначно получилось!       Таможню и досмотр моего розового рюкзачка, в котором обитали все мои вещи, кроме брони и технического хлама, да Статик, выдавший проверке стандартный и вседоступный ВИ тамагочи, я прошла в совершенно невменяемом состоянии. Турианец вблизи — это нечто для неподготовленного человека. В унике фотографии с реальностью сравнивать — все равно что смотреть в интернете на поп-звезд, а потом подойти к ним на расстояние метра, а то и ближе (в толпе-то). Вот и меня от созерцания текстурных хитиновых пластин и игры света в глубоких зеленых глазах отвлек только рефлекс на стандартное «проходите», произнесенное невероятной двойной подгармоникой, и четырехпалая когтистая рука-лапа, застегнувшая молнию на моей поклаже.       Стоп.       Четырехпалая?!       С этими вашими логическими поправками, господин Канон, я адекватного поведения нахрен лишусь!       Обилие ксеносов на Элизиуме сбило меня с толку окончательно, и путь от стоянки такси до отеля, выделенного Альянсом нашей шайке с «Сингапура», я проделала, глядя исключительно себе под ноги. Иначе риск наебнуться на ровном месте, засмотревшись на ближайшего турианца или саларианца, вырастал с десяти до опасных девяноста процентов. Изучая медицинские справочники, я первым делом обращала внимания на расположение органов, вен и сосудов у ксеносов, нормальное давление, содержание витаминов и кислот, а вовсе не на количество пальцев на их руках. Но местные гуманоиды действительно имели по четыре пальца, будь то хоть саларианец, хоть проковылявший редкий кроган с синенькой азари под ручку. У азари только пальцев было по пять, и меня замучили подозрения. Почему осьминожки так похожи на каждую из рас? Пятипалые руки и лицо как у людей, гребни как у турианцев, экзотический цвет кожи под саларианцев. Одни кроганы не у дел, но и тем раса дев импонирует. Развлекались протеанские генетики, как могли, да… Вот только меня азари откровенно напрягали, и вся я подбиралась, если мимо какая-нибудь синенькая проходила или попадалась на глаза.       Почему?       Самой бы еще понять.       Первый день из двухнедельного отпуска я провела в непривычно мягкой после каюты кровати в компании заказной типично такой японской еды. Уминала лапшу с бульоном в свое удовольствие так, что за ушами трещало, и пузо сытно раздуло. В столовой на крейсере только супы, каши, да сухпайки. Все время местным «дошиком» (полезным, однако) сил питаться уже нет. Опять же — жевала и думала. Не помню, когда там Скиллианский Блиц, однако, однозначно не так скоро, как и в случае с Иден Прайм. Поэтому в этот раз паника «щас будет пиздец» меня не затронула, и я, уверенная в своих расчетах, утопла в любимом деле: потрошила Статика и скопировала на него программы взлома с уника. Решила попробовать посоревноваться «с тенью» и не растерять навык. Программировала я хорошо, а вот с вирусами и хакерами еще не боролась. Хоть у меня квалификация полевой медсестры с уником и состою я в абордажной команде, а не в десанте, официально я все-таки корабельный инженер. На жопе сидеть — не хакеров выкуривать. Так что в этом направлении полученный навык улучшать мне не с кем и попросту негде. Выкручиваюсь, вот, как могу.       На второй день я обнаружила себя за праздным прослушиванием современной музыки, поудивлялась, это когда я успела, и поняла, что пора бы и выбраться на воздух. Я — домовой сыч, неконтактная личность и вообще ленивая задница, но на улицу меня гнало нездоровое любопытство и вечный облачный туман в огромном окне на уровне двадцатого этажа отеля, что вгоняло в непомерную скуку. Небоскребы, да-с. Посмотрев на разбросанные вещи, я решила, что как обычно лучше возьму вообще все. Я, в принципе, редко расставалась со своим рюкзаком, ибо туда и зарядник-таки вшила, чтобы уник подзарядить (древняя, етить ее, модель), запасная одежда (я очень неаккуратная), да и в общем придерживаюсь стиля «все свое ношу с собой». Тем более, что и вещей у меня немного. И вовсе не потому, что я жуткий собственник и параноик, да. Потому, закинув розового друга на плечо, покинула маленькую, но светлую комнату-капсулу, кое-как убранную, и потащилась к лифтам. Честно, весь спуск до первого этажа я пялилась на турианца, что уже находился в кабине. Вылетел пожранный моим интересом птенчик как ужаленный на втором этаже, явно не дотерпев, и исчез за поворотом. Неужели, у меня и правда такой жуткий взгляд, как говорила когда-то Нина?       Да не, бред какой-то.       Планета поражала своими размерами и развитием, а особенно архитектурой — какой-то особой атмосферой смешанных культур разных рас. Рядом с привычным мне небоскребом вполне могло разместиться цилиндрическое здание, меняющее диаметр по мере набора высоты, заваливаясь резко на бок, снова в верх и разрастаясь закрытыми переходами от одного крыла к другому. Чуть ниже ярусом прятался в тенях приземистый «муравейник», а над ним возвышался шпиль с обзорной площадкой. Увитые зелеными балконами и целыми галереями белоснежные дома к окраине столицы уменьшались в высоте, разбегались и отдалялись друг от друга, отгораживаясь участками и лесопарками с озерами, коих здесь было просто неприлично много. Сам пригород я пока что видела только с высоток, куда стаскалась на экскурсию, честно пытаясь слушать голограмму ВИ. Население, как выяснилось, хоть и более нескольких миллионов, однако, весь народ больше приходяще-уходящий, будто проходной двор, — очень много туристов и торговцев, да военных. О чем я была осведомлена лучше всего, так это о вооружении. Воздушное пространство Элизиума охраняется мобильными планетарными защитными орудиями, при поддержке легковооруженных космических кораблей Альянса класса фрегат и одного крейсера-координатора. Планета перенесла несколько пиратских и наемных нападений, однако армия, если судить по нынешней легкости и некоторой праздности народа, прекрасно справляется с трудностями. Все-таки Элизиум находится на пересечении нескольких первичных и вторичных масс-ретрансляторов, а это крупные торговые и туристические пути — тот еще лакомый кусочек.       Под конец четвертого дня я снова была в состоянии нестояния от передозировки общества вокруг, но вместо сычевания в номере и попытке удушения Статика в объятиях, уперлась в зеленый пригород. Честно, люблю находиться среди лона природы… Когда комаров нет, чем эта планетка и могла похвастаться, завоевав мое сердце. Может, не сезон, но сейчас приятно. Я прогуливалась между светлыми оплетенными лозами и цветами домиками и приятно удивлялась проскакивающим по каменным заборам кошкам и выглядывающим с участков собакам, правда, выглядящих немного то меньше, то крупнее, чем я привыкла. Вскоре я почувствовала зверский голод, не замечая за музыкой в наушниках-капельках, что времени прошло прилично, и на такси со стоянки у магазина «ларек обыкновенный из киберпанка» укатила обратно к отелю. Видела где-то в среднем кольце, где здания еще не превышали десятиэтажек, привычный мне «мак», когда еще в пригород летела, так что и думала недолго. Поковырялась в навигаторе, конечно, однако ВИ аэрокара меня прекрасно понимало и подкидывало варианты, за что ему огромное человеческое спасибо.       Аппетит меня баловал — расслабилась я, что еще неделю можно от пуза наедаться, пока кредиты имеются, вот и захотелось снова гадости. Только зная, что бургером я не ограничусь, решила закинуться только сладким коктейлем, а после помедитировать — как раз растрачу накопленные углеводы. Сидя за столиком на улице и вдыхая удивительно свежий воздух, я почти дремала. Не долго — сытость и чувство полного желудка прошли, оставив после себя хорошее настроение. Вокруг резвились дети разных рас, но преобладали в основном люди и азари, других я не заметила. Родители, посетители кафе и просто прохожие занимались своими делами, общались, куда-то шли, иногда на ходу разговаривая по унику или компактной нынче гарнитуре, и меня от наблюдения настигла скука. Спонтанное желание слазать в экстранет, возникшее в процессе задумчивого почесывания голой щиколотки, я пресекать не стала. Потыкалась в розовом интерфейсе… Чтобы заметить, что нет связи. Практически в центре города, где учитывалась нагрузка на информационные потоки!       Люди и нелюди вокруг постепенно подняли гомон, заволновались. Инстинктивно пытаясь уйти от толпы, прекрасно зная, на что способно это противное стадное чувство, я поднялась на ноги и свернула под тень аллеи. Не кстати зазудел имплант, привычно кольнул мигренью, а я, вдруг кое-что вспомнив, подскочила на месте и быстрым шагом направилась в подворотню между домами напротив, желая свалить с открытого пространства как можно быстрее.       «Пожалуй, — думала я, когда прижималась к холодной стене и имела честь наблюдать за вспышками в облаках, — я немного ошиблась в подсчетах, когда вспоминала дату начала нападения на Элизиум».       Завыла над крышами сирена — рвано, обреченно глухо, но и этого хватило, чтобы волна разумных слепо двинулась к центру города, где находились убежища. Резко отключилась подсветка улиц и голограммы вывесок магазинов, стало непривычно темно и серо, хотя вечер только-только начинался, закатывая солнце за померкшие окна небоскребов. Я еще не слышала собственное сердцебиение, и знала, что лучше не высовываться, пока гомон толпы не замолкнет. Просто чувствовала, что там мне будет только хуже, особенно в стрессовой ситуации.       Все вдруг затихло. Будто город вымер, недавно жужжащий словно улей.       Из стороны, куда побежала меньшая часть толпы, раздалась скрипучая очередь из винтовки, и я на подкошенных ногах съехала по стене на пыльный асфальт, протянув страдательное «Ля-я».       Ошиблась, блять. На целых два года!       Имея за спиной опыт исключительно в тренировочных походах и учениях, я судорожно перебирала возможные варианты того, чем для меня обернется Скиллианский Блиц. А это был именно он, чтоб мою пустую голову, да об камень! Об камень не вышло, зато затылком я приложилась об стену, когда совсем рядом просвистели грохочущие пиратские челноки. Слетала, блять, в отпуск. Тупая, тупая блондинка!!! Сердце пропустило пару ударов, но я смогла убедить себя, что пока моя жизнь в сохранности, и паника немного поулеглась. Но как скоро меня обнаружат? Достаточно скоро, — прикинула я, — если учесть, что через пару магазинов находится ближайшее здание службы безопасности, которое, судя по звукам, активно отстреливается. Или обстреливается, хрен разберешь.       Честно говоря, лезть в бой не хотелось. Вообще. Никак. Однако Совесть у меня имелась, как и шило в заднице, и я была уверена, что шевелить булками в сторону СБ надо, просто тихо и максимально осторожно… Я же медсестра, инженер, да и биотик в конце-то концов! Просканировать с помощью Статика местность, выяснить, какая вообще обстановка ныне за бортом, да помочь по мелочи, на сколько силенок хватит. Солдат я или где?       Стена рядом брызнула крошкой, и я с писком отскочила в сторону, не успев даже осуществить первый пункт плана.       — Поймать! — рявкнул появившийся в полоске света ксенос, чей голос звучал двумя языками одновременно. Задней мыслью отметила, что стоял тот слишком далеко, чтобы переводчик уловил, вот и пошел сбой…       Подождать и убедиться, что это был батарианец, я, конечно же, не стала.       С низкого старта припустила на другую сторону проулка, стойко игнорируя преследующий меня топот. Виляла от выстрелов, целящихся по ногам, теоретически понимая, как ведется бой в узких коридорах, и следила, чтобы впереди не появились тени, — иначе мне жопа. Так-то, мне по любому трындец, но вот его время можно предсказать. С матами вылетев на открытую улицу, где также велся бой, быстро сориентировалась и, пока меня не заметили, продрифтовала на повороте и припустила в сторону СБ, вильнув в следующий проулок, чтобы попытаться вернуться на предыдущую улицу. С упрямостью ослов преследователи в количестве, кажется, пяти штук растрачивали на меня короткие очереди и даже не думали окружать. Я для них всего лишь товар, а не важный объект. Мозгов не хватает.       В этот раз я немного схитрила и кинула себе же в ноги хиленькую сингулярность, но сама ее перепрыгнула и свалила стоящие пластиковые контейнеры, чтобы прикрыть маневр. Занятые пустяковой преградой пираты отпихнули помехи… И кинутая в маленькую воронку деформация, походу, переломала им ноги. Позволив себе пару мгновений перевести дыхание, пока куча мала орала и ругалась, паля куда попало очередями из винтовки, я сжала руку в кулак, решаясь и пересиливая себя… И решилась. Сформировала нормальную сингулярность, стоящую мне приличного запаса сил, над захватчиками, не глядя в их сторону. Деформацию кинула почти с закрытыми глазами — только хлопок и полная тишина дали понять, что меня теперь не побеспокоят.       Стало плохо, чуть дрожали руки, но знание, что убила я пятерых разом, при чем тех еще тварей и работорговцев, немного отрезвило. Да, убила. Да, мудаков. Я просто сделала свое дело, вот и все, ведь к этому меня в Альянсе и готовили. Судорожно вздохнув и глотая вязкую и горькую от тошноты слюну, я все-таки посмотрела в сторону тел, зажмурилась, но упрямо открыла глаза и пришла в себя. Страшно. Необходимо.       Знакомая улица спокойствия не принесла, зато у меня появилась какая-никакая, но идея. Впереди действительно велась осада здания СБ с побитыми стеклами. Перевернутые кары служили баррикадами как для полиции, так и для пиратов, только у первых еще были подняты у входа щиты на гидравлике. Аккуратно выглядывая из-за угла, я втянулась обратно и посмотрела на мертвую кучу батаров. Ох, я об этом пожалею. Подойдя, будто боясь обжечься, сдернула у одного с магнитного захвата ближайшую винтовку и выругалась, что та была тяжелее, чем учебные. Деформация их немного поцарапала, но что для металла пустяк, то для кости — перелом. Сморщилась. У парочки, к счастью, нашлись крупнокалиберные, тяжелые, сука, и я стянула с одного пояс с креплениями, чтобы приладить находки. Немного порылась в подсумках — нашла передатчик, подключенный к унику. О… О-о! Стащив с руки ненужный трупу девайс, принялась ковыряться. Это же… Это же можно их переговоры слушать! И настроить систему свой-чужой, чтобы передвижение отслеживать!       Мозг заработал на полную, и я занялась тем, что умею лучше всего, — творить. Уселась на пыльный, прошитый выстрелами асфальт и полезла в рюкзак проверять запасы хлама. Статик принял в свою начинку пару железяк, но я благоразумно вынула модуль «свой», чтобы самой как батарианец не отсвечивать, чуть подкрутила радар, обычно настроенный на десять метров, но в условиях города кое-как растянула на сотню. Так дрона можно отправить просмотреть дорогу впереди.       Что ж, вот с такими данными можно и в бой.       Сидя в темной подворотне и аккуратно, снизив подсветку уника до минимума, я ломала глаза. То бишь, строчкой за строчкой отвоевывала контроль над кодами челноков батарианцев, и очень надеялась, что мои судорожные телодвижения в программе не спалят раньше, чем закончатся полицейские. Пиратов было очень много — вся площадь, освещенная грязно-желтыми прожекторами шаттлов, закопченная и покрытая следами от выстрелов, была плотно засыпана врагами, но и полицейские, скрываясь за кинетикой в проемах окон, давали достойный отпор. У захватчиков просто не было того технического превосходства, которое дало бы им победу банальным взломом систем безопасности и щитов на удаленном доступе или, на худой конец, по прямому подключению к терминалам, поэтому они давили числом, не имея ничего серьезного, кроме противной глушилки. С помощью найденного при мародерстве идентификатора я выяснила, что эта гадость находится на крейсере батаров. Где-то там, за столбами дыма, в черно-алом от пожаров небе с ним сейчас ведет бой крейсер ККА «Чунцин» при поддержке фрегатов и истребителей. Только что-то кораблям пиратов конца и края не видать, а это значит, что и сигнал бедствия не пройдет, пока цел флагман.       Я выругалась, когда один из челноков, чуть дернувшись назад, выстрелил из башни, чем сбил мне настройки, и принялась заново перепечатывать строчки. Этих древних монстров на площади четыре единицы, стоят полукругом, служат дополнительным прикрытием батарам, и каждому нужно приличное время для перезарядки залпа. Только стреляют они по очереди, при чем никогда не знаешь, кто шмальнет следующим. Зато, если выстрелило хотя бы двое, то эти двое как раз без зарядов-то и остаются. В этот ничтожный промежуток я и пытаюсь вклиниться. Пока удается только замедлить зарядку, но и это дело хорошее. Техники, блин, сидят внутри — следят за аппаратурой…       Тьфу, блять, не то делаю!       У всех попаданцев в фанфиках удается состряпать планы на коленке, учесть все нюансы и выйти победителями. Вот только я какая-то неправильная попаданка. Потому, что лезу не из желания помочь вся и всем, не ради того, чтобы выжить, — могла же просто развернуться и сбежать в пригород — и даже не ради адреналина. А просто потому, что надо. Да, мне страшно. Да, я впервые за две жизни убила. Сразу пятерых! Только мои первые жертвы были настоящими муднями и сами хотели меня если не убить, то искалечить и продать — что для меня сродни душегубству.       Приложилась затылком об стену и привычным презрительным прищуром осмотрела валяющиеся рядом трупы, выглядящие в наступившей ночи невнятной смоляной кучей. При трех еще было оружие и гранаты, но стрелять и привлекать к себе внимание — суицид чистой воды. Снаряды я кидаю далеко, но не туда, куда надо — врожденное косоглазие и криворукость. Так-с, а если… Я потянулась к отставленной у стены винтовке, проверила магазин. Ага, растратили на меня в погоне почти половину, но в подсумках еще есть бруски, при чем у всех и в сумме дохрена. Древнота, конечно, и ускоритель массы говно, но сойдет. Вытащила Статика. Посмотрела на винтовку. Снова перевела взгляд на круглый глаз. Дрон моргнул, словно подмигивая. Да ну, мать. Свихнулась? Подключить все найденные блоки кинетики к пяти винтовкам и сделать турели?       — Если это заработает, — бурчала я, с помощью уника и такой-то матери соединив дряхлые компьютеры пушек с электроникой, — клянусь, что подружусь с азари!       От возможной перспективы меня предсказуемо передернуло, и я принялась медитативно мучить программы Статика. Так, медицинские данные — форматирую. И так уже знаю, как ксеносов лечить, и как убивать — тоже. Фотки жалко, но тоже туда. Выросла из затянувшегося подросткового фанатизма. Или нет. Неважно. Проверив установленную на ВИ чуть ранее батарианскую систему свой-чужой, поменяла приоритет, проверила, отображается ли на радаре противник — красные точки. Я протяжно выдохнула через нос и утерла пот со лба, попутно завязав в гульку отросшие волосы банальной резинкой «для денег». Ночи здесь теплые, а зори здесь тихие… Ну, что? Работает? В тайне надеясь, что все-таки нет, ибо я пообещала невыполнимое, принялась ковыряться в управлении с высунутым от усердия языком.       Щиты — чек. Шасси из говна и палок (не шучу, в мусорке рядом были какие-то обломки тележек с моторчиками под отходами) — чек. Цели — чек. Связь с дроном — чек.       Все. Пора искать синенькую и стать с ней друзьями. А если это дерьмо еще и попадать без осечек будет, то вообще азари поцелую! Глубоко вдохнула, выдохнула и рывком поднялась на ноги. Зря, закружилась голова и запротестовали колени, но уже поздно. Азарт пинком под зад вытеснил мандраж, и вереница пушек на ножках вырулила на ничем неосвященную улицу.       — Пошумим, блять!       То, что происходило дальше, походило на избиение младенцев. По моей команде самодельные турели принялись палить по флангу батаров — с осечками, не так точно, как хотелось бы (фух, пронесло), но из-за численности противника не попасть было просто невозможно. Это ж надо просто представить! Занятые полицией пираты, обложившиеся баррикадами исключительно со стороны СБ, от которых то из одного окна, то из другого прилетало по заряду из гранатомета, были абсолютно уверены, что из лесопарка просто некому прийти. Вдруг — из темноты, куда не доставало освещение с шаттлов и пламени горящих укреплений, раздаются очереди. Радиаторное оружие и термоклипсы только-только изобретут. Доисторические же винтовки в перезарядке нуждались отнюдь не сразу, на этих вообще стояла примитивная электроника. И вот это вот говно на ножках застало врасплох пиратов, усиливших было напор. Они стали слепо стрелять по предполагаемому противнику, а там, кроме вспышек кинетических щитов, — никого!       Ко всему прочему, я высунула только нос из своего укрытия и решила не мудрить, а грубо перегрузить сначала один шаттл, потом другой… На третьем техники закопошились, прервали меня и поняли, что в системе чужой, но было поздно. Отвлекшись и растерявшись, они дали мне шанс — и я развернула пушки оставшихся машин друг на друга. Медленно, так, чтобы видели все. Даже показалось, что на мгновение стало тихо, и… Взрыв был — вах, искусство! Стало светло как днем, брызнули стекла в ближайших зданиях, а у меня заложило и пищало в ушах. Баррикады раскидало прям как в том анекдоте про баню: только писюны по стенам. В моем же случае, по асфальту — головы, руки, ноги, кишки. Готовая к подобному зрелищу еще с уроков скорой помощи, только сморщилась, вытряхивая звон из барабанных перепонок, и вздохнула. Ну, не могу я аккуратно! Но я, честно, пыталась.       Выходить на поклон полиции после устроенного хаоса я благоразумно не стала. Отозвала турели, которые поползли ко мне как пауки, запихала найденные гранаты в рюкзачок, прижав едва закрывшуюся молнию Статиком, и на первой космической сдриснула по соседней улице, где бой давно закончился, в сторону центра. И только я хотела придумать, как обойти широченную, открытую и продуваемую всеми ветрами площадь и добраться до горящих баррикад, как услышала плач. Навострив уши, остановилась, чуть не навернувшись об какой-то хлам в темноте, оказавшийся сгрупировавшимися турелями, и, чтобы не греметь поклажей, замерла. Меня, видимо, тоже услышали — что не удивительно. Стало тихо. Только всхлипы и рычание «Тише!» со стороны заваленного на крышу кара у стены говорили о том, что кто-то все-таки спалился. Пришлось снять пистолет с магнитного захвата, чтобы в случае чего защититься, но сделала я это по привычке — как на учениях. Турелям приказала держаться в темноте, да подальше. Ну их…       — Не стреляйте! — воскликнула тоненьким голоском обнаруженная азари, едва я подошла ближе и заглянула под транспорт.       В освещенном с моего уника салоне нашелся залитый синей кровью турианец, удерживающий на коленке дрожащей рукой такой же трофейный пистолет как у меня. По другую сторону машины протянул ноги хозяин. О, ясно. Стреляли. И хоть оружие ксенос поднять высоко не мог, выглядя откровенно хреново и сверля меня желтыми глазищами из-под темного хитина, зато рядом сидела бодренькая, хоть и перепуганная нежно-лиловая осьминожка. Прирожденный биотик, на минуточку. Я убрала оружие и присела на корточки, терпя два напряженных взгляда.       — Рядовой Второго Флота Альянса Систем. В отпуске, — под конец все же вздохнула я. — Медицинская помощь требуется?       — Здесь уже ничего не сделаешь, — слабо рокоча, заговорил турианец. Его мандибулы двигались медленно, а речь была чуть заторможена. Он дышал совсем незаметно, грудная клетка еле двигалась.       — Кровопотеря, пуля в руке. — Азари обняла себя руками. Я же нахмурилась и с расстояния осмотрела пострадавшее предплечье. Выглядит не очень. — Жгут наложили, — продолжила она, но снова замолкла.       Да, сидит парочка, походу, с самого начала нападения и меняет жгут исправно — следов несколько. Только это бесполезно… Я вдруг ощутила, как в голове что-то щелкнуло, а адреналин схлынул. Не все же мне воевать, верно?       — Дайте мне десять минут, и я поставлю вас на ноги, — уверенно сказала я, сжав кулачки, и бодренько припустила в ближайший универсам в конце улицы, не дождавшись ответа.       В наличии там отдела с лекарствами и панацелина я не сомневалась — вседоступное лекарство ныне. А вот в закрытых дверях засомневаться как раз-таки пришлось. Покрутилась на месте, осмотрела черноту вокруг. Ай-й, ладно! Врубила омни-клинок на унике и алым росчерком разбила стеклянную дверь.       — Здрасте, бля, — поздоровалась я с заверещавшей системой охраны, работающей на аварийной энергии. — За стекло простите, там челов… тьфу, турианец помирает от потери крови, да не верещи ты! — говорила я на камеры, чтобы если что, то были доказательства.       Пролетев прилавки, нашла-таки нужный отдел. Сгребла пару пухлых пачек бинтов, панацелин для право- и левокислотных организмов, прошла к стойке с энергетическими батончиками, типа гематогена, тоже для разных видов, прихватила какой-то ксено-алкоголь и обычную водку, набор с ножницами и пинцетом в косметическом и потопала с полными руками обратно к разбитой двери. Снова повернулась к шарику камеры. — До свидания.       Бурча о диких нравах, понапихала добро в грозившийся лопнуть рюкзак. А вернувшись к кару, вновь оказалась встреченной направленным пистолетом, едва успела на колени опуститься и включить подсветку. Надо же, уже привыкла.       — Это, — я разорвала упаковку по линии и вложила в свободную хитиновую ладонь одноразовую капсулу с прочной иглой, — вколоть. Это, — вытащила из бокового кармана рюкзака батончик, — съесть. Не перепутать, — нервно хмыкнула я и отдала азари такой же. — С начала нападения прошло уже три часа. Подкрепитесь. — Под ошеломленные взгляды я достала пинцет из набора для маникюра, откупорила сныканный в другом боковом кармане алкоголь, открыла и смочила им отрезанный маникюрными ножницами бинт. С большими глазами ткнула пальцем в сторону раны желтоглазого. — Пулю и осколки надо вытащить. Колите, будем оперировать, как подействует обезболивающее.       Турианец смотрел пристально и долго — даже засмущалась, аж уши заалели. Он опустил пистолет, положив его рядом с согнутой в колене ногой, и переложил из руки в руку дозатор, перекатив тот между пальцами. Азари же скромно хрустела батончиком и вновь была готова расплакаться. Руки ее дрожали.       — Колите, доктор, — хмыкнул вдруг турианец, и я тихонько перевела дыхание. — Я не так сведущ в собственной анатомии, как вы.       — А мне вообще о ксенобиологии знать не положено, — весело ответила я, легко вспоминая справочники, и вколола панацелин в сильное предплечье. Надо отсчитать время, пока заработает обезбол, и успеть до того, как начнется ускорение свертывания крови…       — Спасибо. — Азари, до этого молчавшая, вдруг всхлипнула, но не начала плакать, а, наоборот, выглядела куда спокойнее. Ее глаза посветлели, и на лице расцвела улыбка, руки теперь лежали на коленях, удерживая остатки закуски. — Мы уже и не думали, что кто-то, кроме пиратов, здесь остался.       — Служба безопасности с соседней улицы отбилась от одного отряда. — Я была непрочь поговорить, да и отвлечь надо настрадавшихся, так что только высунула язык, подцепляя в мокрой от алкоголя и синюшной (от биологии, а не от беды) плоти остатки бруска. Подсветила уником и так и сяк, чтобы осколки не упустить, но рана теперь была чистой. — Слышали взрыв? Челноки батаров рванули.       — Вы там были? — Турианец приподнял надбровные пластины, совершенно не обращая внимания, что у него в руке копаются. Вот! Расовое военное воспитание с малых лет! Уважаю.       — Я? — вылупила я глазки и состроила самую честную моську. — Не-е, мимо проходила.       Турианец потрогал чуть синюшный от его крови бинт и подвигал рукой — панацелин подействовал и подстегнул организм, и теперь хитиновый товарищ не выглядел как полутруп. Если еще батончик заточет, вообще прекрасно будет. Но он опять уставился на меня в упор.       — Никогда бы не подумал, что мою жизнь спасет человек. — Я аж вздрогнула, настолько внезапной была фраза, и еле продолжила оттирать руки, на этот раз водкой. Почему-то захотелось отпить прямо из горла.       Да, память о Войне Первого Контакта еще свежа. Видимо, для некоторых мой поступок действительно странный. Только я ничего необычного в своих действиях не видела. Город подвергся нападению — тут не до расизма, когда гребут всех подряд. Когтистая рука, здоровая, вдруг потянулась в мою сторону и зависла с открытой ладонью.       — Саттус Тирд. Теперь я ваш должник.       — Зоя Хилкова. — Без задержки и с неприкрытой радостью от знакомства я поддержала горячее рукопожатие своей маленькой холодной ладошкой. — Рада была помочь. А вы?.. — повернулась я к чуть сонной азари.       — Ина Амия. — Она встрепенулась, но легкая улыбка с ее губ не сходила. Аккуратно пожимая мои пальцы, азари чуть склонила голову. — Еще раз спасибо, Зои.       — Да бросьте! — смутилась я окончательно и принялась мять в руках подол футболки. — Мне было совершенно не трудно.       — Выйти из оккупированной батарианцами территории, подручными средствами вытащить осколки и остановить кровотечение, при этом помочь восполнить энергию и успокоить. Да, не трудно. — Выражение на лице турианца было странным. Мандибулы разведены, а глаза сощурены… Он что, так улыбается? Жуть!       — Не смущай девочку, Саттус! — прошипела азари и неожиданно толкнула турианца в бок. Тот охнул, но жутко улыбаться не перестал. — Ты его не слушай, дитя. Характер у него ужасный.       Напряжение окончательно спало, пока парочка переругивалась в попытке заставить турианца съесть батончик, но все это тихо и в полумраке моего светящегося уника, чтобы не привлекать внимания. Я вдруг поняла, что смысл жизни, моей, по крайней мере, — не бороться, стрелять, бить морды, а просто жить. Наблюдать. Вот, помогла люд… эм, разумным, и смерть невинного предотвратила. А пройди мимо — Саттус бы умер от кровопотери, а Ина от страха и горя мучилась.       Сочувствовать — это правильно. Иногда я забываю, что этот мир все-таки настоящий. И жаль, что напомнило мне об этом чужое страдание.       Первым делом, я отправила Ину и прихрамывающего от остатков слабости Саттуса в сторону освобожденного здания службы безопасности, проводив их до поворота, куда не доставал свет от прожекторов. Площадь все так же была залита кровью разбросанных тут и там тел пиратов и засыпана кусками развороченных челноков. Синенькая от увиденного уткнулась в плечо спутнику. Зрелище было действительно не для слабонервных, и даже я, участвуя в этом хаосе, почувствовала легкую тошноту, не скрываемую пеленой адреналина, и поспешила отвлечь попутчиков. Не спеша идти дальше, мол, мне надо, меня там зовут, кажется, молоко убежало, всячески заговаривала зубы, ну, или пыталась. На мои маневры турианец только похмыкал, поглаживая азари по спине, — вот чует, что вру и не краснею, но промолчал. Уважаю. Ина же на прощание благословила меня именем Атаме и попросила в мягкой форме не самоубиться. Я, к собственному удивлению, подумала, что азари меня, может, и напрягают, но конкретно эта неприязни не вызвала. Один хрен поймешь, что в голове блондинки творится. Это я вам как блондинка говорю. Когда гражданские скрылись в дверях СБ под ручку с забегавшими пуще прежнего полицейскими, у меня вдруг произошел ступор. Замерла такая на месте и пялилась в землю, ощущая стойкое чувство, что что-то забыла. Ну, или не придумала еще.       Небо над столицей все чернело и чернело с наступлением глубокой ночи, то и дело вспыхивая алым на горизонте. Слышался отдаленный грохот, пахло дымом и гарью, раздражая обоняние и деря горло. Пожары полыхали, потухали и разгорались заново, не давая как следует сориентироваться. На языке противно горчило. Шмыгнула носом. Ох, впереди тако-ое пекло, чую. И надо мне туда? Не хотелось, честно. Рисковать, лезть под пули — это вообще не мое. Не герой я, а всего лишь залетная птичка. Вот, поковыряться в железе или чужой ране — да, могу… Смирилась все-таки, что таки да — надо двигать вперед, как бы не разыгрывалось воображение от возможной перспективы просто не вернуться или даже не дойти до гарнизона. Ради собственной совести, что я, может, и трусиха жуткая, но все же полезна. Резко накатил ужас от осознания, что я здесь одна, — знаю много, даже слишком, что хочу еще успеть посмотреть на галактику, но одиночество будет мне верным спутником до конца моей недолгой жизни. Я никому не доверяю. Могу улыбнуться, могу подчиниться, воспользоваться дружбой, но доверять — нет. Я прижалась спиной к холодной стене какого-то магазина, переживая если не паническую атаку, то что-то сродни. Дыши, мать, дыши. Я и так не знаю, цел ли фрегат, который, судя по всему, и профукал пиратов у ретранслятора, в норме ли «Сингапур», живы ли мои сослуживцы, да и какова вообще обстановка в космосе. Есть ли место, куда я могу вернуться?.. Ноги не держали, и я съехала на землю. Поняла, наконец, как же сильно устала, что могла умереть там, в грязной темной подворотне. Глупая, глупая…       С улицы, откуда я привела недавних знакомых, неожиданно донесся нарастающий рев мотора. Любопытство пересилило липкий страх, и я, с кряхтением поднявшись, поспешила выяснить, свои это или сейчас будет жопа. На всей доступной скорости я припустила на звук, побрякивая увесистым рюкзаком, и турели, что скрывались от моих попутчиков (во избежание), вынырнули из черноты теней и потыгыдыкали неведомыми науке ебаками следом. Передвигаясь по неосвещенным улицам короткими перебежками, я следила за радаром, чтобы не вляпаться в батаров, и через пару минут хода увидела неспешно или, точнее, еле ползущий, грохочущий поломками, дымящийся и мятый «Гризли». Альяновский! Его фары уронили свет на мои белые кроссовки, не очень кстати выделяющиеся в темноте (подсветку я благоразумно вырубила), и машина, заглохнув, остановилась. Сначала открылся люк на крыше, рядом с башней, но ослепленная я не смогла увидеть этого, зато прекрасно слышала металлический грохот. Раздалась ругань.       — Вашу мать, откуда здесь гражданский?! — Прокуренный мужской голос покашлял, с кем-то поругался пару секунд и снова обратился ко мне. — Живо в убежище!       — Рядовой Хилкова, Второй Флот, крейсер «Сингапур»! — отдала я честь, забыв, что голова пустая. — Разрешите обратиться!       Снова раздалась ругань, на этот раз было что-то вроде «охренеть», но это не точно. Незнакомец крякнул от удивления.       — Лейтеха, тут свой!       Боковая дверь БТР отъехала в сторону, и перед освещенным носом транспорта встал мужчина в полной тяжелой броне, местами расцарапанной, со следами выстрелов. В одной его руке винтовка, а за поясом примагничен дробовик. Опознавательный кусок металла со званием на груди немного затерт, но легко различается. Его фигура была просто нереально высокой, и я сразу поняла, что это стопроцентно космодесантник, а не пехота с местных баз.       — Лейтенант Эспозито, — заговорил хриплым басом через динамик шлема командир. — Десантная группа, фрегат «Айова», звено «Чунцин». — Мужчина немного скособочился и прижал свободную руку к ребрам. Под бронированной ладонью отчетливо виднелась красная от крови вмятина, вправленная и залатанная унигелем, но под ней, судя по всему, приличный синяк. — Следуй за нами, рядовой, — прозвучал приказ, и мне пришлось засеменить за старшим по званию, чей тон был вообще не весел. — Расскажем, какова расстановка сил.       — Так точно, сэр!       Мужчина двигался медленно, и казалось мне, что повоевать они успели не один раз. Машина вообще выглядела как после шредера, и тишина на площади почти физически надавила мне на нервы. Отстраненно подумала, что турельки-то за мной ковыляют, и лейтенант ничего на это не сказал. Ты на войне, мать. Так что постарайся больше не чудить… Да и, честно говоря, с вояками мне было куда безопаснее, чем одной шляться, и я почти физически ощутила радость и приятное тепло в груди, перестав мерзнуть из-за стремительно падающей температуры. Я кинула взгляд на помятую дверь, где из освещенного салона кто-то высунулся, услышав цокот недо-синтетиков, но его тут же затянули обратно. Завели было снова мотор, когда мы подошли… С подвески что-то с грохотом отвалилось, и лейтенант, чье лицо было скрыто шлемом, громко вздохнул, так и не ступив на подножку.       — Лейтеха, мы так до гарнизона только к утру доползем. — Стрелок слез с башни и явно желал нервно прикурить. Тремор рук, навязчивые поползновения к карману рубахи, где явно лежали обычно сигареты. Видно, что выдернули его едва ли не из дома. — Я уже сделал все, что мог! Все! Умываю руки! — Самоназванный техник эмоционально бросил под ноги тряпку, подкрепляя свой протест, и уставился на турели. Ебаки отползли мне за ноги и контактировать явно не спешили.       Взгляды каждого из небольшой группы, оказавшейся, как минимум, на половину в гражданской одежде, но при оружии разного вида, скрестились на командире. Дела у них, видимо, очень не очень, но все еще держатся — из упрямства и долга.       — Я вообще-то корабельный инженер… — робко заговорила я, чтобы развеять напряжение, — но дайте немного времени и, желательно, чтобы машина стояла на месте. — Помяв грязные пальчики, я оценила внешний ущерб и внутренне содрогнулась. У них там — где бы то ни было — было жарко.       На этот раз прицел внимания оказался на мне. Как-то резко я почувствовала себя очень маленькой — даже меньше, чем обычно, но стойко выдержала и даже не ссутулилась. Солдат я или где? Хотя, да. Некомфортно. Прям, очень.       — У тебя десять минут. — Лейтенант потер забрало шлема, будто забывшись, а затем, не без помощи сослуживцев, опустился на асфальт и приказал выгружаться, чтобы мне не мешать.       С энтузиазмом, присущим маньякам, я закопошилась в унике, активируя привычные протоколы, и уже залезла под БТР с головой. Высокая подвеска и мой рост позволяли сидеть на коленях, а не лежать, и я с удобством начала сканирование систем, пока налаживала техническую часть. Занятие любимым делом отвлекло от мрачных мыслей, попросту вытеснив все, что не касалось работы. Обожаю это состояние, когда и горы по колено. Дайте мне жнеца, я и его на запчасти разберу! С каждой налаженной системой, с каждым подкрученным болтом и соединенным кабелем показатели БТР выравнивались до близких к заводским, а мужик-техник только в затылке чесал, когда я носилась попрыгунчиком вокруг «Гризли», то вылетая из салона, то уже копалась в люке.       — Волшебные у тебя руки! — Опустившись рядом, вояка наблюдал, как я с высунутым от усердия языком залезаю пальцами в щель и на ощупь соединяю разошедшиеся провода. — Ни за что бы так не смог. Как, говоришь, тебя зовут?       — Зоя… Хилкова, — прокряхтела я, наваливаясь на упругий кабель. Мужик помог, и вредная трубка с проводами встала на место. — Спасибо. — Я утерла лоб тыльной стороной ладони, прекрасно зная, что вся извазюкалась непонятно в чем, но меня это мало волновало. Камуфляж, все дела…       — Вилли Браун я. — Собеседник крепко пожал мне руку. — Человек простой, хватает только на стандартный ремонт и замену деталей. А тут… — Знакомый незнакомец посмотрел на усевшихся в тени от машины военных и как-то весь сгорбился. Потер затылок, затем лицо двумя руками и откинулся спиной на огромное колесо. — Такую задницу прошли, я уж думал, что не выкарабкаемся. Кэпа там оставили, он мост вручную подорвал. — Собеседник длинно выдохнул. — Только «медведь», — мужик постучал ладонью по теплому боку БТР, — нас и спас, а сам еле доехал. Повезло, что тебя встретили. Кстати! — Техник встрепенулся, а я чуть не поседела и прищемила палец. — Лейтеха, послушаем, как эта школьница вообще добралась до среднего кольца?       Даже из-за забрала шлема повернувшегося к нам старшего я ощутила тот самый взгляд. Или рассказываешь нам — или трибуналу. Армия, чтоб ее!       После рассказа о моих нелепых приключениях в пределах одного квартала, начиная отпуском и посиделками в кафе и заканчивая площадью, где я успела фактически в одиночку устроить геноцид целого отряда, в салоне БТР воцарилась тишина. Только турели неловко цокали по металлу, когда машина с приглушенным благодаря ремонту ревом наскакивала на мусор на дороге. Зная, что ничего особенного я не сделала, все равно чувствовала себя немного неловко — подумаешь, взломала примитивную технику и слепила из говна и палок турели. Так любой инженер может. Конечно, поверили мне не сразу, вот только наличие у меня пяти винтовок пиратов (ебаки на ножках дружно грохнулись на бок, когда БТР повернул), двух пистолетов, сумок с брусками, кучи их же гранат и скинутых лейтенанту данных о системе «свой-чужой» подтверждало, что я все-таки говорю правду.       Вояка, в свою очередь, сообщил мне обстановку на орбите, но только до того момента, как «Айова» сбросил их на землю, когда стало понятно, что в космосе они вообще не нужны. Начать с того, что фрегат-сменщик первым был расстрелян пиратской эскадрой без шанса на спасение сразу у ретранслятора. Одна только мысль, что это мог быть «Сингапур», заставила меня поседеть на пару волос, и лейтенант милосердно сделал паузу, давая мне прийти в себя. Сослуживцев моих он не видел, что то ли радовало, то ли подписывало им приговор. Я до сих пор не знаю, цел ли крейсер, целы ли верфи, жив ли старший состав и где сейчас «мои». От паники меня спасало только то, что я-то до сих пор жива. Вспоминая о космосе, Эспозито то и дело сжимал пальцы на коленке, когда говорил, что крейсер «Чунцин», являющийся координатором орбитальной защиты Элизиума, сейчас вел сражение с крейсером пиратов. Захватчиков действительно было что-то как-то дохрена и больше, так что наверху бой был в самом разгаре. С наземными ресурсами все оказалось не очень хорошо. Пираты ударили по подстанциям, и энергии в городе не было, только аварийная — и то не везде. ПВО же, расположенные на местных базах, жрали как не в себя, и от нехватки мощности урона от них было куда меньше, чем орудия могли выдать на полной зарядке. Так бы в пару залпов батаров потрепали, но, увы, не судьба.       — Значит, можешь взломать их технику? — прозвучал через несколько минут перешептываний вопрос.       Лейтенант стянул шлем, и, пока он потирал ссадину на лбу, я смогла, наконец, рассмотреть его лицо. Широкий заросший подбородок, смуглая кожа и смешные для такого брутала короткие русые кудряшки. Лицо хоть и в шрамах, но удивительно приятное глазу, с высокими скулами. А глаза, глаза-то, голубые, будто небо!       — К-как минимум, челноки, — промямлила я и потеребила край футболки, тупя глазки и стараясь не пялиться. Мужик, чего греха таить, красивый и даже в моем вкусе. — И то проще их перегрузить, чем перепрограммировать, пока внутри сидит техник.       — А инструметроны?       — Мой уник сам старый. — Я постучала удивительно целым ногтем по перелатанному не один десяток раз девайсу. — Мощность маленькая, дистанция для взлома тоже. Я не рисковала подходить и пробовать, но чисто теоретически, если у них вся техника, кхм, отстающая, то проблем быть не должно. Чисто теоретически! — снова повторила я для лучшего убеждения и замахала руками.       Да, взломать пушку на колесах куда проще, чем наручные компьютеры. И, если учесть, что свой уник я могу с закрытыми глазами переписать, и все даже будет работать, а современные — как у лейтенанта, например, — знаю наизусть и обучена пользоваться (купить только не получается, ибо сейчас дешевле отремонтировать, чем каждый раз приобретать новую модель), то и батарианские смогу расковырять или перегрузить, если подберусь поближе. Чего я делать вообще не хочу!       — Лейтенант! — вдруг подал голос водитель и заглушил двигатель. Совсем молодой пацан в гражданском, может, чуть старше меня, высунул голову из-за кресла и нахмурил брови. — Гарнизон прямо по курсу, расстояние: два километра. Мы на границе пиратских радаров, если верить школьнице.       — Чего сразу школьница? — бурчала я еле слышно под смешки сидящего рядом Вилли. Из-за него, между прочим, кличка и прилипла на раз-два!       Эспозито подобрался, надел шлем обратно и принялся составлять план. Мне и еще троим мужикам без брони строго приказали нос из «Гризли» не высовывать, пока не прорвемся до своих. Остальные в количестве семи человек (кажется мне, что их было раза в три больше), окружат БТР, используя его как подвижное укрытие. Центр города сейчас взят в блокаду, оборона держится на Главном Управлении Службы Безопасности, имеющим самые многочисленные ресурсы относительно других районов. Всего-то надо прокрасться через продуваемый всеми ветрами и простреливаемый с любой точки лесопарк — единственное окно в глухой осаде, — чтобы присоединиться к сопротивлению. Пф, ерунда какая! Вот, только, одна беда. Война за Элизиум ведется уже шесть с лишним часов. Я за это время съела штук девять батончиков, от чего чувствовала себя яркой, но мигающей периодически лампочкой, и была процентов на шестьдесят уверена, что отсутствие связи убедило оставшихся военных и боеспособных гражданских в том, что, кроме них, никого за гарнизоном нет. Пираты заперли рабов в магазинах и подвалах, а сами рассыпались по внутреннему кольцу. Нас слишком мало, чтобы ударить с тыла, да и опасно, вот и крадемся в ночи, как партизаны. Так, а если подумать? Я вообще одна на целый отряд полезла. Думай, голова, шапку куплю! Мозг по команде заработал, заскрипел шестеренками, и руки от возможной перспективы нассать в тапки батарианцам зачесались.       — Лейтенант Эспозито! — подскочила я на сидении с совершенно безумной улыбкой. Я уже чувствовала, как та самая внутренняя лампочка судорожно пытается вывалиться из гнезда. Вилли благоразумно отшатнулся, но Остапа уже несло. — Разрешите устроить саботаж в тылу противника?!       Лейтенант потер шлем, снова, видимо, забывшись, посмотрел на мою глупую физиономию, оценил тыгыдыкающие по салону турели и зависшего рядом с моим плечом Статика, зарядившегося от вшитых в рюкзак батарей… И дал добро, видимо убедившись, что хуже точно не будет.       БТР полз почти на пузе, выключив фары и перейдя на запасной электрический мотор, чтобы не греметь. Все равно ехать недалеко. Водитель, все так же хмурясь, ориентировался исключительно на сканеры, а я, сидя на месте штурмана, смотрела на обзорные экраны, но это было почти бесполезно. Глубокая, мрачная ночь полностью опустилась на Элизиум, и не видно было абсолютно нихрена — только вдали, над кольцом гарнизона, тускло отсвечивало алым аварийное освещение, да пробегали огоньки-батарианцы и слепили прожекторами с челноков. Земля под ногами идущих рядом с машиной солдат была изрыта взрывами и покрыта телами, деревья вокруг поломаны. В тенистой чаще на боку грустно прислонился к декоративному фонтану догорающий «Кадьяк», являясь единственным островком света на целый километр. Позитивненько, ничего не скажешь. Я обняла себя руками, снова начиная мерзнуть, хотя в темном салоне было относительно тепло. Война — страшная вещь. Одно дело, когда сражаешься с монстрами, уничтожающими целые системы, другое — просто с мудаками и безнравственными ублюдками. Я перестала бояться, но из-за отсутствия опыта присутствовала некоторая неуверенность и мандраж. По позвоночнику то и дело пробегали мурашки, и я, не способная больше сидеть на месте, перешла в салон и перезарядила турели.       — Время, — сообщил лейтенант, заглядывая через приоткрытую дверь, если судить по лязгу гидравлики. — Уверена, что сможешь одна добраться?       — Когда засбоят пушки, батарианцам уже будет не до бдительности. — Я глубоко вдохнула холодный воздух, в котором все отчетливее чувствовался запах гари, и спрыгнула на землю. Естественно, чуть не навернулась. — Вы успеете проскочить, сопротивлению же легче будет отбиваться.       — Они могут обнаружить тебя.       Я молча активировала поблескивающую кинетику на сиганувших ко мне турелях и проверила радар на тусклом розовом интерфейсе. Все впереди залито вражескими точками, что сливались в сплошное пятно… Нет, я не передумаю.       — Один раз хитрость сработала. — Я улыбнулась, уверенная, что визор в шлеме Эспозито имеет режим ночного видения, и моя эмоция должна была сгладить предстоящие риски. — А в этот раз и челноков в десять раз больше. — Улыбка стала шире. Лейтенант вздохнул. — И в десять раз больше пушек, которые можно взломать!       — Инженеры — страшная сила. — Тяжелая бронированная рука хлопнула меня по хлипкому плечу, а я еле устояла на ногах. Это да, боевых инженеров маловато, но если возьмемся за дело… — Удачи, рядовой. Приказ: выжить!       — Так точно, сэр!       Не имея при себе ничего, кроме уника и электроники в турелях да в дроне, я могла спокойно подойти к пиратам незамеченной. Это броня сразу выдает солдата, поскольку содержит в себе тонны функций и сигналов, про БТР я вообще молчу, а так, замазав яркую одежду грязью и ориентируясь по сигнатурам пиратов, обошла их и пристроилась компактным комочком за углом. Где-то там, справа, за домами, ползет к своим «Гризли». Эх. Турельки прискакали следом и преданно уткнулись мне в ногу. В магазине впереди как раз кто-то охранял перепуганных рабов, но меня увидеть при всем желании не смогли бы, потому шум пока поднимать рано.       Так-с, приступим к веселью. Для начала, надо вырубить иллюминацию. Чем темнее, тем мне лучше. Поковырялась в унике, и прожекторы на ближайших челноках поочередно лопнули от перенапряжения. Это побочная система, завязанная на внешней проводке, и влезть в нее проще всего. Занятые стрельбой батары начали рявкать на повылезавших из машин техников, а я вдруг поняла, что только что облегчила себе задачу. Улыбка растянулась от уха до уха, и я тут же заблокировала двери челноков, чтобы мне не помешали изнутри. Вот, теперь можно начать шоу! Три пушки опустили стволы на запаниковавших пиратов… Ой, чуть не забыла! Спряталась за угол и надела наушники-капельки. Не хочется оглохнуть, да. А вот теперь — погнали! Прозвучало три синхронных выстрела, от которых остатки стекол домов брызнули градом, и в глубоком тылу батарианцев образовалась огромная проплешина. Все, тикаем, блять! Сдриснув по переулку дальше, вдоль линии блокады, чуть притормозила и повторила маневр. Снова выключаю свет, пока техники легкомысленно не вылезут, — срабатывает отнюдь не на каждом челноке, но работает же! — и снова взлом.       На третий раз, чтобы не спалить свое присутствие, я окольными путями вернулась к первой точке. Теперь тут темно и просто идеально для моих турелек.       Статик — чек.       Связь — чек.       Радар — чек.       Цели — чек.       Великолепная пятерка высыпала на более не освещенную улицу, рассосредоточилась. И открыла огонь по спинам растерянных батарианцев.       Устроенный мною хаос более чем отвлек пиратов. Итогом стало три прорехи в блокаде, повреждения баррикад и укрытий и полное выведение из строя челноков на юге путем грубой перегрузки. Пока турели создавали видимость нападения с тыла, зацикленные на обстрел всего, что попадает под радар, я благоразумно засела в переулке, обложившись контейнерами. Меня тут нет. Я кустик, кустик, кустик, я вовсе не технарь… Кхм. От нервов, да. Со стороны сопротивления напор заметно усилился, и защитники прицельно били по скучковавшимся батарианцам, потекших со своих позиций, чтобы хоть как-то восстановить целостность строя. Не вышло. Со всех союзных направлений грянули выстрелы из припасенных на черный день гранатометов, и осада начала разрушаться. Охрана пленных побросала посты, и пираты ломанули было пополнить ряды захватчиков, но — вот ведь незадача! За их спинами сидела я. Очень уставший морально и очень злой биотик, напичканный батончиками по самые гланды. С гранатами и пистолетами. Всех четырехглазых, покидающих ближайшие здания, я отстреливала, а кто пытался сныкаться, вытаскивала биотикой и отправляла полетать головой вниз. Везунчикам, кого пропустила, вдогонку бросала гранату, в кого не попала — тот и сам вскоре попадал под обширный союзный обстрел. А потом я заметила, как вражеские турели сами развернулись, никем более не контролируемые, и начали бить по своим же, а уж когда раздался стрекот и вспышки на запястьях, значит, добавились еще и взломаные инструметроны! О-о, инженеры воспользовались отсутствием техников и неразберихой! Мы — реально страшная боевая единица. Куда там штурмовикам! Под канонаду выстрелов и взрывов я все более веселела и начала давить довольную лыбу. Осталось только проверить не состоявшихся рабов, а там и недобиткам накостыляют.       Первый этаж ближайшего магазина оказался забит перепуганным и местами раненым народом, где львиной долей были ревущие дети. Когда я включила фонарь на унике и ступила на пол, покрытый мелкими осколками, хрустнувшими под ногами, многие попытались отодвинуться, наверняка думая, что вернулся охранник.       — Рядовой Второго Флота Альянса Систем. Прошу сохранять спокойствие. — Пришлось поднять руку к лицу и уменьшить яркость фонарика, с мягкой искренней улыбкой попросив всех оставаться на местах, пока сопротивление не закончит зачистку разбежавшихся, как тараканов на кухне, пиратов.       Попутно выцепила себе крепких нервами помощников, что смогли без лишних потрясений перенести нападение: турианцы разного пола и вида, пяток азари, много людей-мужчин и женщин, и даже тройка неунывающих и тараторящих благодарности саларианцев. Подобрав оружие с трупов и раздав желающим, я рассыпала народ по округе так, чтобы обойти по периметру зону боя, — проверить подвалы и здания, но разумных пока с мест не дергать, чтобы не устраивать беспорядки. Иногда слышались одиночные выстрелы, однако после обхода хотя бы одного квартала выяснилось, что пираты действительно перевели будущих рабов поближе к центру, уверенные в своей победе. Ко мне подбежала турианка, коротко сообщив, что добровольцы ушли дальше по внутреннему кольцу, по ходу зачистки помогая пленным. Мне же оставалось только кивнуть, и девушка вновь скрылась за поворотом.       Я посмотрела на шепчущихся людей и нелюдей, уставших и измученных страхом за несколько часов в окружении безжалостных пиратов. В глазах — обреченность, что постепенно сменялась облегчением и надеждой с моим появлением. Залезла в рюкзак, достав салфетки, оттерла кроссовки от копоти и включила легкомысленную голубую подсветку. Надо бы разбавить уныние и тяжесть атмосферы, а то не дело это. Так-с, теперь, когда яркий акцент создан, осталось наладить общее впечатление. Смотрим, что осталось в запасах: декстро-алкоголь, водка, бинты, ножницы… Декстро же батончики и немного обычных.       — На орбите еще ведутся бои, так что военное положение не позволяет мне отпустить вас без разрешения старшего командования. — Я внимательно осмотрела вмиг затихших и внимающих мне гражданских, с интересом посматривающих на отсвечивающий неон обуви. — Здание не покидать. Если кому-то требуется медицинская помощь, подойдите.       Народ разной степени потрепанности неуверенно потек в мою сторону, завязались разговоры, и я со вздохом разложила инструменты на столике, бывшим когда-то кассой. Постреляли, как говорится, и хватит. Герои — они там, с оружием на баррикадах. А здесь у меня — полевые обязанности.       Нашли нас только через два часа. За это время всех детей успокоили, пострадавших я обработала, к своему удовольствию и с сбывшимся желанием перелапав несколько бойких турианцев, получивших от батаров, но в моих руках сидевших охреневше-тихо, а некоторых еще и батончиками накормила. Время неумолимо подползало к пяти утра, и я зверски хотела спать, но держалась до последнего, пока почти все отдыхали прямо на полу, и ожидала развязки, в карауле стоя в дверях магазина. Ну, или в том месте, где они когда-то были. С моего «поста» было видно, как чернота ночи расстворяется, и задымленный город постепенно окрашивается в лимонно-лазурный, вытягивая по залитой кровью земле тени от небоскребов. Не слышно было ни пения птиц, ни голосов — тихо-тихо… А вот то облако дыма похоже на шаттл… Чуть не задремав, встрепенулась от бодрящего утреннего ветерка, заползшего под грязную футболку по позвоночнику. Со стороны центрального СБ действительно летел «Кадьяк», который изменил курс, не иначе, как заметив мои светящиеся кроссовки, да и фигуру на фоне пустой улицы в целом. Попутно из-за поворота эффектно вырулило два БТР в сопровождении пехоты, неспешно приближаясь и проезжая огромными колесами прямо по трупам пиратов.       Шаттл оказался рядом со мной вперед наземного сопровождения, зашевелил лапами-двигателями и опустился с тихим стуком на растрескавшийся от взрывов асфальт. Синяя, изрешеченная выстрелами дверь отъехала в сторону, и я на голом рефлексе отдала честь, совершенно забыв, что голова-то пустая. Недавнюю сонливость мигом вытеснило откровенное охреневание. Глаза наверняка стали тупыми и круглыми. В голове же билась об потолок черепа одна единственная мысль: ох-ре-неть! Ступивший из челнока мужчина в знавшей лучшее время броне был без шлема — он висел пристегнутым на поясе с разбитым визором — и я могла видеть лицо.       Лицо Марка Вандерлоо!       — Лейтенант Джон Шепард, ККА «Токио», — поставленным голосом представился… Шепард.       Высокий, голубоглазый, с плавными скулами и таким взглядом — хитрым, оценивающим, но светлым и прозрачным будто ангел какой, но внешность — вампир, натуральный! За поясом винтовка, на спине — снайперка. От встречи с будущим Героем Галактики мозг выключился, но ему хватило ровно секунду, чтобы вновь активироваться. Солдат тупит — служба идет!       — Рядовой Зоя Хилкова, ККА «Сингапур»! — Протараторив, стукнула пятками светящихся кроссовок и сама едва не сияла от полученных впечатлений. — Докладываю: гражданским оказана медицинская и психологическая помощь. — Разумные за моей спиной начали просыпаться под шум моторов «Гризли» и следовать за военными из здания, щурясь на утреннем солнце. — Иные действия не предпринимались. Вахта нарушителей не выявила. Конец доклада!       — Вольно, рядовой. — Шепард прищурился и ухмыльнулся — ну, точно демон — а я вдруг имплантом почувствовала, что сейчас будет подлянка. Вот, то самое, когда задница уже заранее болит от ремня. — Полагаю, доклад о том, как ты хозяйничала в тылу противника, я получу чуть позже. — Блять. — И не из уст лейтенанта Эспозито.       Дважды блять.       Вновь я на покаянии у старшего по званию, только в этот раз не в поле, а вполне себе в полевом штабе. И мой доклад теперь письменный и не на одну страницу. Уместить все мои похождения в пару предложений никак не получалось, и эссе на тему «Как я провела отпуск» сидящий напротив меня Шепард, как основа сопротивления и крайний по общему отчету о результатах нападения, читал неприлично долго. Я же смогла, наконец, узнать судьбу своего крейсера… Но лучше бы не читала врученный мне ОНД, честное слово. Весь экипаж с «Сингапура» — сплоченная команда, до которой мне особо не было дела, — последние двадцать четыре часа дружно отдыхал, а потом, разбившись на компании, отправился в лесопарк. Тот самый, через который я ехала с группой Эспозито. Другая группа была в среднем кольце, но их постигла та же учесть. Десяток от сотни остался в отеле, и только им, попавшим в сопротивление, удалось выжить. Судьба команды была для меня ясна, и я перевела мрачный взгляд на строчки о «Сингапуре». Который, к сожалению, был уничтожен вместе с верфью зверствующими в системе пиратами. Капитан Томпсон. Вредный старпом. Мой наставник Гордон Флетчер.       Без дома. Без места службы. Снова одна.       Я поджала губы и с сожалением свела брови к переносице. Мне было действительно жаль, что погибли люди, много людей, сотни, может, тысячи, но почему-то я была счастлива и напугана одновременно, что осталась живой. Вероятно, что это неправильно. Что я должна сочувствовать, сопереживать, и меня действительно беспокоит происходящее, но по-другому думать я просто не могу. Да, мне было страшно, но сейчас я рада, что все закончилось. И плакать о смертях не хочется совершенно.       — Знаешь, Хилкоф. — Шепард прервал молчание и потер подбородок, откинувшись на спинку стула. Изъятая из ближайшего кафе мебель жалобно скрипнула под весом мужчины в броне, но чудом выдержала. — Данные у тебя заманчивые. Организованности, конечно, ноль, но в группе твоя эффективность выросла бы процентов на двести. Несомненно, твои знания о кораблях и технике впечатляют, однако разорваться между десантом и абордажной командой ты точно не можешь.       — Куда назначили, туда и пошла. — Я вздохнула, чувствуя, что голова от налипшего пепла и грязи начала чесаться. Не удержалась и поковырялась ногтем под грозившей лопнуть резинкой. — Честно говоря, спокойная жизнь мне больше подходит, но…       — Но даже в роли сидячего инженера ты умудрилась вляпаться в войну с батарианцами. — Шепард весело хмыкнул, а я взвыла от того, насколько точно бил этот ангельский вампиреныш. — Давай, так. — Мужчина положил руки на стол перед собой, сцепив их в неплотный замок. Прозрачные глаза прочно зафиксировали мое внимание, и я весь оставшийся разговор даже не могла взгляда отвести. — Раз уж не повезло нам с тобой погеройствовать — тихо или громко, каждый в меру своей испорченности, так сказать, — ты вместе со мной стойко выслушаешь похвалу Альяновских крокодилов. Взаимная моральная поддержка. Взамен на твою жертву, я договорюсь с капитаном о назначении тебя на «Токио» помощником инженера Адамса. Не хотелось бы, чтобы мою «сестру» по несчастью обрекли на вечную каторгу, чтобы ты потом к себе неприятности притянула. О, как мне это знакомо…       Разговорчивый лейтенант ударился в воспоминания и размышления о собственной неукротимой натуре и ищущей приключения заднице, а я пыталась в это время соскрести челюсть с пола. Звучало… Очень даже заманчиво. Адамс? Да. Шепард? О, да.       Однозначно!