Sentinel

      Пробуждение нас ждало самое что ни на есть бодрящее: под вой сигнала тревоги по всей Башне, дико похожего на типичное такое оповещение о воздушном налете и ввинтившегося в уши не хуже сверла. Крайк, вскочив с дивана резко и пугающе автоматически, за несколько секунд облачился в лежащую на полу броню и выскочил в коридор черно-алой молнией. Бедная Лиара только подпрыгнула в кресле, испуганно заозиравшись сонными зенками, и вся сжалась, обнимая сумку. К стрессу она еще привыкнет и таки-их люлей однажды сможет отвесить, однако сейчас она с дрожью смотрела в открытую дверь, где проносились мимо Спектры. Явик, на которого я все шесть блаженных часов наваливалась, просто поднялся, однако клюнуть носом в кушетку с потерей тепленькой опоры мне не дала собственная реакция. Подъемы на учениях во время службы на разных кораблях сделали свое грязное дело — оказавшись на ногах раньше, чем открылись глаза, я автоматически положила руку на пистолет на захвате, сунулась к кофру с запиханным в него перед сном шлемом, надела сам шлем, хлопнула ладонями по плечам, проверяя, на месте ли турели, и только потом осмотрелась.       — Жнец вышел из ретранслятора! Повторяю! Жнец вышел из ретранслятора! — зазвучал вдруг с помехами голос Илларуса по каналу, на котором мы общались во время путешествия на «Комете». — Орудия флотов не могут пробить его щиты, огонь сосредоточен на кораблях гетов. Зои, бегом в зал Совета вместе с протеанином! Следи за отчетами с дронов! Нам нужны эти данные!       — Есть!       На миг встретившись взглядом с Явиком, что успел выудить запрятанный в один из шкафов излучатель, мы сорвались с места под беспомощный окрик Лиары, которую увел к зоне эвакуации агент-саларианец. На данный момент азари без брони, да еще и явно не выспавшаяся, будет в бою не к месту. Лучше ей не находиться рядом с Башней, когда сюда сунутся геты и клоны-кроганы. «Звездные войны» какие-то, тьфу.       Бегом по коридору, мимо Спектров, следующих к лестницам в разные части Башни для ее обороны, мы выскочили с одного из боковых проходов, оказываясь в озелененном атриуме, ныне абсолютно пустом, кроме пары-тройки хранителей, изредка показывающихся где-то в углах. Параллельно спринту по ступеням я следила за строчками и графиками на шлеме: «Соников» запустили, их программы работают в разных режимах, плотность лезвий тоже различается, однако все они нацелены определить встроенным сканером ядро жнеца и приоритетом пытаться прорезать непробиваемую с первого взгляда броню именно к нему. Единственный сигнал, который можно было перехватить с дронов, это отчеты об их состоянии. ВИ запрограммирован по проводному способу, без участия какой-либо связи, с учетом того, что жнец легко ломает все фаерволы, как ни старайся. Через отчетность нельзя повлиять на «Соника». Это и плюс, и минус. Минус в том, что если программа опознавания или передвижения даст сбой, ее нельзя перенастроить. Однако, дрон, зафиксировав отклонения, в таком случае самоуничтожится, дабы не навредить союзным силам. Плюс же — абсолютная кибербезопасность. Не имея проводов, не подключишься. В данный момент три прототипа заняли позиции на концах лепестков Цитадели, готовясь окружить Назару.       Зафиксировав показатели запуска, в целом, адекватные, я перевела свое внимание на Спектров. Они грамотно заняли укрытия по всей длине лестниц, ведущих от лифта к пульту, возможные подъемы к балконам с точками для снайперов, а их инженеры расставили турели и кинетические щиты в проходах. Агенты безопасности лишь мельком глянули на появившегося протеанина, убедившись, что это именно их гость из прошлого, на меня, свободно разгуливающую в Башне с кодами доступа от Найлуса, и пропустили нас к пульту, где и нашелся Крайк. Фигура турианца темнела на фоне огромного окна, откуда лился рассеянный свет от туманности и то и дело вспыхивающих снарядов начавшейся битвы флота Цитадели с гетами.       «Не быть мне Шепардом, так хоть удастся потянуть время, чтобы дождаться Героя», — сглотнула я, делая шаг к краю платформы и заглядывая в сад под стеклянным полом. Вот тут, прямо внизу, в каноне будет валятся тушка Сарена, в случае удачной попытки отговорить его помогать жнецам…       — Если Сарен прорвется, мы любыми силами не должны дать ему возможность добраться до пульта. — Мрачный Найлус, обвешанный парой винтовок и пистолетами, был весь напряжен, ужасно раздраконен и стискивал винтовку так, что скрипели перчатки по железу. Затем, он обратился ко мне с давно невысказанным вопросом. — Ты ведь говорила, что индоктринацию можно перебороть?       — Вы видели Сарена, — тихо попыталась я переубедить Крайка, ожидая худшего. Явик рядом со мной внимательно слушал, наверняка будучи в курсе, что в мозгах, где прошелся своими лапищами жнец, нужен капитальный психологический ремонт, а потому лишнего болтнуть я не боялась. — Он весь в имплантах, невесть за какое время контакта в него вживленных и наверняка подсоединенных к жнецу. Даже если удастся до него достучаться, тварь не даст ему своевольничать… — В мозгу что-то щелкнуло, как всегда, когда меня озаряло очередной безумной идеей. — Хотя…       Я прислонила пальцы к шлему, раздумывая. Если вырубить всю мишуру, Сарен точно помрет. Если же вырубить самого Артериуса, за руль сядет Назара. Плюс — с переносом всего внимания на управляемую платформу у его туши слетят щиты после уничтожения хаска-босса. Минус — Сарен стопроцентно умрет.       — Зои?       — Ща-ща-ща… — Я зажмурилась, с усилием шевеля мозгами, и думала, думала, думала.       На фоне звучала сирена, мерцали, словно падающие звезды, вспышки корабельных выстрелов снаружи башни, и в огромное окно было видно неумолимо приближающуюся громаду жнеца в пыли туманности. Медленно. Неотвратимо. Минута за минутой.       Одно без другого не работает. Уничтожишь импланты — убьешь Сарена. Убьешь Сарена — придется разбираться и с Властелином. Но если обезвредить оба варианта разом? Вопрос: как? Медицина, техника — все в голове перемешалось, распирая стенки черепа, царапая совесть и вселяя легкую панику. Я ведь ни разу не задумывалась о том, спасать Артериуса или нет, не пыталась даже, потому что… Потому, что мне было все равно, я полагаю. Сейчас же, стоя рядом с все еще надеющимся Найлусом, пережившим несознательное предательство своего учителя и друга, практически брата, я не могла просто сказать ему «Сарена надо уничтожить». И я совершенно точно уверена, что даже если шредер-дроны доберутся до жнеца первыми, контроль не спадет. Он останется висеть незримой ниточкой, за которую может дернуть даже Предвестник.       Все не то, не то, не то…       Сарена нельзя убивать.       Зато, его можно попытаться вылечить.       — Спектр Крайк, у вас есть криокапсулы, рассчитанные на метаболизм крогана? Чтобы крепко заморозить и ввести в лечебную кому для последующего проведения операции? — проговорила я совершенно безумным голосом, чувствуя, что хуже уж точно не сделаю.       — Есть, но… — Найлус попытался было тормознуть меня, совершенно не понимая, что я вообще придумала. — Зачем тебе вводить Сарена в кому?       — Я же медик, вот и думаю, как врач. Если убрать импланты, но поддерживать жизнь в, уж простите, остатках Сарена с помощью аппаратуры, то под заморозкой можно сменить вредное железо на ваше. Ни за что не поверю, что у вас нет Спектров-киборгов, — мотнула я головой на бесстыдно подслушивающего нас турианца со светящимся оранжевым протезом глаза и заплаткой на мандибуле, засевшего на верхотуре со снайперкой, а затем на саларианца-инженера с матово-серой частью скулы и рога. — Без имплантов Сарен умрет. Это вариант на случай, если вам удастся пошатнуть индоктринацию, понимаете? Это малый шанс. Процент ничтожный!       — Ничтожным процентом было то, что мы смогли вовремя найти чертежи «Горна» на Марсе, — вдруг уверенно заговорил встрепенувшийся Найлус, подаваясь вперед. — Ничтожным процентом был шанс, что Бенезия не успеет передать координаты жнецу. Ничтожным процентом было найти протеанина на Иден Прайм среди десятка зон раскопок. Вы с Шепардом — небывалый магнит для удачи. И я все-таки понадеюсь, что у нас получится спасти Сарена.       Он говорит так, потому что не может отпустить наставника. Не понимает, что везение когда-нибудь, да заканчивается. Особенно везение попаданки, сделавшей все, что в ее силах, дабы расшатать реальность настолько, чтобы она сама себя не угробила. Пропустив волну мурашек от пробирающего своей уверенностью голоса Крайка, подняла голову к молчащему все это время Явику. Визор был затенен, однако протеанин будто видел сквозь тонировку (возможно, он действительно различал некоторые виды визуальной маскировки, учитывая сложное строение его зрачков) и смотрел точно мне в глаза.       — Рискнешь или побежишь вперед паровоза, дабы избавиться от «предателя»? — прищурилась я, лишь раз обернувшись на пальбу где-то ярусом ниже, и достала пистолет.       — Мы забыли, что такое доверие, когда наши корабли расстреливали друг друга. — Явик посмотрел куда-то вперед, не фокусируясь ни на чем конкретном. Взгляд был устремлен в прошлое, а кулаки сжимались, но затем он снова повернулся ко мне и лишь кивнул. — Ты пытаешься сделать хоть что-то. И у тебя получается. Тебе я верю.       Времени, чтобы с довольной улыбкой попрыгать от восторга не осталось совершенно. Свет заморгал, переключаясь на аварийные огни и погружая зал в полумрак. Явик, отреагировав быстрее стоящих впереди защитников, сразу вскинул излучатель, Спектры, словно единый организм, слаженно перебросились предупреждениями, направив оружие в проход.       По шахте застрявшего неизвестно где лифта пробралась целая волна гетов и кроганов, хлынув нескончаемым потоком и неумолимо снеся ставший бесполезным первый заслон щитов.       Сколько может длиться битва? Полчаса? Час? Два?       Выгадав момент, откатилась в сторону от опасно пискнувшего генератора с низким зарядом и глянула на инструметрон, тут же уводя жестом пальца турель с линии обстрела больно умного джаггернаута с пулеметом. Три с половиной часа! Три часа и двадцать пять минут мы держим зал, ожидая, когда или Сарен, или Шепард заявится, предупредивший, что они уже высадились и идут в башню. Пешком. По внешней стене башни. Потому что лифты тю-тю — севший на дрогнувший шпиль, как на кол, жнец вырубил электричество! С-сука ж ты эдакая! У шлема просвистел заряд гранатомета, впрочем, разбившийся о щит и не задевший помост. Кроганы, блин. Их гасили как могли, снайперы гетов мешали жить, но СпеКТР — это мощь. Лучшие из лучших не дали прорваться ни одному противнику к Найлусу, засевшему у подножья двух лестниц, ведущих к площадке. Перед ним, ни разу не отступив, полыхал ядовито-изумрудной биотикой Явик, расшвыривая что кроганов, что Праймов, словно пушинки, подрывая сингулярности деформациями, от связки с которыми в густо прущих толпах железок появлялись проплешины. Ни капли не устав и сохраняя сдержанную ярость, расплавляя корпуса излучателем и не заботясь прикрытиями, держа барьер неприлично долго, он давно должен был рухнуть от усталости, но ни поза, ни движения не изменились. Честно, я засмотрелась, наблюдая за диким танцем внизу… и получила очередь по щитам. Неожиданно, меня это очень сильно разозлило.       — Да отстань ты от меня, жопа железная!       Перезарядив пистолет, прицелилась фугасным патроном по Прайму и, когда тот потерял меня из виду, переключившись на мои многострадальные, но все еще целые турели, устроила ему сладкую жизнь, лишив щита перегрузкой. Выстрелила, не чувствуя погашенной модом отдачи. Лампочка гета сначала треснула, а затем пуля взорвалась, снеся половину башки и вызвав у меня приступ злорадства. Может, я много пугаюсь, но вломить-то могу и умею! Не зря с пистолетом возилась, не зря.       На шлеме же происходила фантасмагория пиздеца. Добравшись до Назары, судя по проекции, «Соники» принялись за дело, рассекая по корпусу двухкилометровой махины, как по автодрому. Один дрон, забравшись под «пузо» и не выдержав давления, застрял при попытке пробить броню, но рванул, дав возможность выцарапать коллегам внутренности на ослабленном месте. Корабельные пушки не пробивали щиты, потому что скорость снаряда была слишком высокой. Кинетика спасает от пули, но не от ножевого ранения. Где-то над нашими головами с упрямством наворачивали круги вокруг отстреливающегося жнеца дроны, уворачиваясь от прицельного огня гетов, но успех моей разработки был однозначен. Два вида конструкций имели все шансы выйти в массовое производство, а на одного жнеца требовалось в среднем по две штуки, если учитывать прогнозы.       Пора пошаманить!       — Спектр Андар, вы меня слышите? — Я рухнула за клумбу, пропуская над собой борзый снаряд ракетчика.       — Я здесь, Зои! — отозвался с помехами турианец, судя по звукам, активно куда-то бегущий. Рокотал рычащий язык, непереводимый и душевный, взрывы и стрекот гетов, порядком мне надоевший и здесь. — Что-то с дронами?       — С ними все отлично, один, правда, почил, но их гоняют, как пыжаков. Они нашли слабое место, жнец на нем практически сидит. Есть возможность прикрыть их от огня гетов, чтобы их не подорвали?       — Сде… ем! — Фразу, загубленную статикой, я все равно поняла, а потому отключилась.       И стоило мне обрадоваться, что сейчас кому-то почти буквально вставят по самые помидоры, как башню тряхнуло. От лифта разнеслась убойная волна биотики, снесшая Спектров, как ветер листву. Барьерами успели прикрыться редкие среди агентов «маги» — несколько турианцев и десяток азари. Явик, как стоял, так и остался, не дрогнув и чувствуя равного противника, а я, еле удержав свой голубенький пузырик, тут же лопнувший, еле собрала свои кости с пола. Протащило меня аж до перил помоста, стукнув затылком об первую ступеньку до звездочек в глазах. Спине явно не понравилось близкое знакомство с полом, как и ушибленному локтю, и в целом организм мерзко взболтало, поменяв местами желудок с мозгом. Ох, надеюсь, у меня не сотрясение. Я приподнялась на локте, высматривая, это кто так жахнул… и на корачках попыталась сдриснуть из зоны обстрела.       Сарен в здании, блять!       Что с разведкой?!       — Спектр Андар? Спектр Андар?! — позвала я по каналу.       Ответом была тишина и треск статики.       Он же не… Сарен же его отряд не убил? Может, просто вырубил? Может же быть так?..       Не может, — жестоко оборвала я себя. Жнецы не щадят. Никого.       Растерянность вырвалась с всхлипом неверия, и я еле успела спрятаться за бортик ограждения, когда Артериус на миг замер. Заметил протеанина, прищурился, медленно поднимая горящую густой, фиолетовой биотикой протезированную руку.       — Так вот, почему вы так забегали, — неестественно хрипло произнес турианец, прикрывая почти мертвые, ледяные, искусственные глаза. Я слышала его голос на записях, но вот так, вживую, искаженный только динамиками шлема и расстоянием… Эмоций нет вообще. Их жалкое подобие, не прорывающееся через машинную безжалостность. — Откопали свидетеля.       Железо и трубки виднелись по левой половине тела, закованной в издевательски белоснежную броню. Сияли синим импланты на скуловых светлых перьях, тянулись от затылка жгуты кабелей. И вот это вот я хотела вылечить? Оно вообще как до сих пор живое ходит и говорит?!       Это ходячий труп. Здесь нечего лечить.       Прости, Найлус. Зря ты надеялся.       Липкий, иррациональный ужас накрыл так резко, так сильно и с грохотом пульса в ушах, что мне не удалось даже вдохнуть. Словно кто-то смотрел, желая мне смерти настолько сильно, что почти ощутимо. Ноги не удержали, и я уперлась дрожащей рукой в пол, чуть не выпав из укрытия. Сердце испуганно дергалось за ребрами, а по виску стекла капля пота… Стоп. Я знаю это чувство. То же самое было на Иден Прайм! Назара ментальным ударом так вывел из строя колонистов. С усилием засветившись голубым, чувствуя, как на имплант давит что-то лишнее, прогнала волну темной энергии по телу, сбрасывая оцепенение. Вдох принес ясность в мысли, а присутствие кого-то могущественного пропало.       Однако, выглянув из-за ограждения, я поняла, что спустя несколько страшных минут, показавшихся секундами, на ногах осталась только я, биотики-турианцы, порядком пришибленные, парочка азари (темно-лиловый цвет кожи намекал, что они подошли к почтенному возрасту матриархов, потому-то и держались) и несгибаемый и жутко оскалившийся Явик. Остальные Спектры, что не являлись биотиками и не могли контролировать нервные импульсы, безвольно лежали на полу — быстрый взгляд на сканер показал, что они живы, но в глубокой бессознанке.       Пиздец. Как. Хреново.       Сарен совершил неуловимое микродвижение, задавшее начало жестокой битвы чертовых магов, и начался танец со Смертью. Я только уловила, как меня окутало зеленью и откинуло в глубь бокового коридора — Явик откровенно выбросил меня к чертям собачьим, чтобы не убило шальной деформацией или еще чем неприятным. Забота, к слову, своеобразная. Несколько раз перевернувшись по инерции и отбив все выступающие части, тормознула, полыхнув искрами, и тут же поползла за клумбы. За Сареном, лениво отбивающимся от мастеров биотики и подмоги в лице пяти не особо-то и сильных турианцев, тащилась вереница гетов, которые являлись для занятых агентов и протеанина весомой проблемой. Тут-то я вспомнила, что Найлус еще у лестницы, и кинулась было к проходу. И едва не получила дробью в упор от легко обнаружившего меня джаггернаута. На одном только голом рефлексе успела откинуть его броском в колонну и добить очередью в лампочку, испуганно взвизгнув. Вот теперь точно не спрячусь. Геты знают, что помимо восьми противников есть еще один мясной мешок с костями.       Фух. Так. Спокойно. Как на Элизиуме против армии батарианцев не страшно, а тут ссыкуешь? Ты боец или где?       Активировала маскировку на броне, проверила, не бликует ли где, и перемахнула через ограждение. Затем увела к себе турели на перезарядку и приготовилась сражаться так, как не сражалась никогда раньше. Противников много, но кроганы закончились. Это хорошо, потому что я даже против одного не устою. Все геты — чистая электроника. Значит, что? Статик мне подмигнул, передавая свой заряд батареям щита брони, я выровняла дыхание, чувствуя, что колдовала вообще-то мало, и пороха осталось предостаточно. Брусков тоже прилично. Это ведь просто железки. Железки с оружием. С оружием, которое тоже железки с электроникой.       Уж извини, Явик, но сидеть, пока вы там бьете друг другу морды, а вас еще и расстреливают, я не собираюсь!       Отправив турели отвлекать внимание, дождалась града выстрелов. Геты сосредоточились на объектах, позабыв или не посчитав важным, что они должны кем-то управляться. Сиганув вниз через перила, обогнула поднявшихся по лестнице гетов, и бросила в спину последних идущих сингулярность. Расширив ее на весь проход — узкий, в общем-то, — кинула под ноги болтающимся беспомощно платформам гранату. И подорвала деформацией. Рвануло так, что Сарен отвлекся, оборачиваясь, и получил мощную связку от одной из азари, пробившей ему не желавший исчезать барьер. Ну, и что, что ледяной взгляд засек меня, готовый на месте придушить. А ты поймай сначала! Задорно показала фак и рывком, обратно на верхний ярус, ушла за клумбу от мощной деформации, оставившей выбоину в сплаве железа и пластика на месте, где секунду назад была моя голова. Оставшиеся геты, найдя противника, вскоре оказались под моим прицелом — из пистолета я стреляю прекрасно, это не винтовки, которые в мелких руках виляют. Навыки позволяли разбрасываться перегрузками направо и налево, а гасить лампочки выстрелами удавалось на удивление легко. Я всему этому училась, просто боялась вступать в бой, но стоило понять, что вечно отсиживаться не получится, как военные тренировки проявили себя слихвой. Усиленная апгрейдами кинетика держалась долго, биотика сверкала, нещадно сминая, откидывая и разрывая платформы связками. В спину вдруг прилетела какая-то мерзость со стороны дерущихся, и барьер, удержав ничтожную часть, лопнул, выигрывая секунду, чтобы прикрыться руками и сгруппироваться.       Об пол меня швырнуло так, что воздух из легких выбило, но голову я защитила. Стекло, правда, треснуло вместе с ребром за компанию, так и хрен с ними. Главное, что не череп. Полежав немного неподвижно и наблюдая, нет ли больше гетов поблизости, позволила себе минутку слабости. Больно. Очень больно. Чувствую, как на брови и скуле запеклась кровь. Во рту железный привкус. Стянуло волосы на затылке — точно сотрясение, подташнивает и начинает голова болеть, что никакой панацелин не помогает. Пуль в теле нет — уже хорошо. Однако, чужая биотика, неестественно-жгучая, опалила мне нервную систему. Будь со мной старый L2, давно бы трупом лежала.       Сарена, решившего, что он избавился от помехи, валяющейся ничком в стороне, снова отвлекли. С хрипами откашлявшись, увидела в клубке смешавшихся энергий Явика, что, скалясь и чередуя излучатель с «магией», пребывал в состоянии неистовой злости. Его взгляд на секунду метнулся за спину Артериуса — видел же, как меня швырнуло, как игрушку (кости не сломались лишь потому, что я ссыкло и сама себя в стазис закутала), но заметив, что я отползаю под шумок в темный уголок открытого коридора, словно сбросил с себя пелену ярости и смог оттеснить Сарена от платформы. Я же, убедившись, что протеанин и азари держатся неприлично долго, выдернула, наконец, стазисом Найлуса, так и не пришедшего в себя. Подключившись к медицинской панели его брони, покопалась, проверила, что вообще к чему, и турианец получил бодрящий разряд тока, от чего и очнулся. Зеленые глаза были слегка мутными, однако, вскоре сфокусировались, и Спектр приподнялся, садясь. Во-от, вдвоем-то полегче, а?       — Как себя чувствуете? — поинтересовалась, удержавшись от болезненного вздоха я, проверяя фонариком с уника реакцию зрачков Крайка, потихоньку осознающего, что происходит.       — Где…       — Там, — рукой, неприятно занывшей в плече от резкого движения, махнула я за спину. — Сарена трое биотиков уровня десантниц азари держат, — добавила тихо. — Я и не знаю, сможете ли вы до него докричаться… Там… Найлус, — перешла я на личный тон, чтобы донести неизбежную истину до мотающего головой собеседника, — от твоего Сарена ничего не осталось. Он-сейчас и его эмоции тогда, на Иден Прайм, — это разные разумные. Он хотя бы не пытался добить тебя, ведь мог же, а сейчас он выглядит, как бездушный кусок железа. Его больше нет. Спасать некого. Мне жаль.       — Я… Тебя понял.       Если бы не затемненное стекло шлема, треснувшее наискось, сжавший кулаки Крайк увидел бы, что у меня от удара об перила разбило бровь, и губы прокусаны до крови от волнения и боли. Так еще и в целом ребро сломано, зафиксированное затвердевшим вколотым панацелином, ноги уже устали, коленки отбиты, да и нервы от активного «колдовства» то и дело пошаливают, мерзко давя на мозг. На теле и вовсе такие синяки расцвели, словно на меня банку акварели вылили — медицинский сканер показывал гематомы от близкого знакомства с полом от копчика, по лопаткам и до шеи, плюс ссадины на затылке, на коленях, да и живого места не было нигде в принципе. Высокий болевой порог, спасибо, однако, здраво оценивая свое состояние с точки зрения медицины, мне не сидеть тут надо, а обмазаться с ног до головы мазью и уснуть часов на двенадцать под капельницей. Раза три меня швырнуть успели, что ли? Причем один раз это был Явик. Сугубо из благих намерений, конечно.       Найлус выглядел лучше, чем я. Под его носом засохла синяя кровь — жнец по мозгам ударил знатно — несколько ушибов, сломанное «перо» справа, вероятно, от падения. Кожа там посинела от крови, но гребни, вроде как, не шибко чувствительные, в отличие от азарийских «мозгов», и боли он испытывать не должен. Ну, или незначительно.       Вопреки всем неприятностям, я не позволяла старшему — Спектру и вообще — увидеть свою слабость. Сейчас главное — попробовать образумить Сарена, даже если ему нельзя помочь. Необходимо сбить его с цели, задержать, отвлечь от пульта. Если канон и правда прет по рельсам, то главгадом должен заниматься Герой, а не второстепенные персонажи, которые по статистике дохнут, как мухи…       Да где ж там Шепард-то?       Сарен, сдерживаемый тремя волнами биотики, оказался на грани. Он смотрел на Найлуса ясно, впервые изогнув лицевые пластины в эмоции боли, бессилия и отчаяния. От нападения на стоящего в паре шагах от него ученика его отрезал лишь тройной стазис, не шибко-то ему и мешающий. Но пересилить контроль Артерус так и не смог. Он сдался. В последний момент дернувшись, будто сломанная кукла, его палец отказался жать на курок — это жнец не дал марионетке совершить самоубийство во благо. Однако, Сарену помогли. Из прохода раздался хлопок выстрела, оглушительно громко в наступившей паузе разговора турианцев. В ушах немного звенело, но зрение-то было в порядке, и я высунулась из-за ограждения, с удивлением обнаруживая знакомые морды. Стоя на противоположном от меня бортике держал снайперку Гаррус, и пробивший череп Артериуса крупнокалиберным — точно в центр лобовой пластины. Шепард все-таки появился. Опоздал, с-скотина, пока мы тут за него всю работу делали, не пуская Сарена к пульту! Тело мятежного турианца медленно, будто все еще кем-то удерживалось, завалилось назад, стекло под ногами треснуло, и он пал, однозначно мертвый, в глубь сада под помостом. Звон осколков долго переливался эхом, заглушив глухой, неприятный звук падения.       Я не хотела, чтобы так случилось. Но не всего, что я хочу, можно добиться вот так просто. Я хотела спасти Сарена, я верила в это! И ничего для этого не сделала. Потому, что я не могу успевать везде и уметь абсолютно все, ведь даже удача попаданца когда-нибудь да заканчивается, тормознув разошедшегося иномирца и разрушив последние надежды.       Найлус тоже надеялся. Зря.       На Крайка, его сгорбленную фигуру, склонившуюся на коленях у края платформы, было жалко смотреть. Он уже простился с Сареном, считая его предателем, но снова услышал его голос, тихо, через силу контроля шепчущий.       «Прощай, брат».       В этот короткий миг будучи абсолютно живым, в сознании, понимая, сколько ужаса его заставили совершить! От навернувшихся слез я шмыгнула носом, благо, что микрофон вырубила, и обняла себя руками, завыв от боли в локте. Добро пожаловать в жестокий мир хрустальных мечт, разбитых о чугунную жопу реальности.       И ведь нельзя расслабляться. Назара бдит. Он ждет, когда мы отвлечемся, наговоримся…       С потолка вдруг донесся грохот, башня вздрогнула, словно что-то на нее упало. Я уж от страха подумала, что это обломок корабля или жнец решил постучаться с приветом и угробить нас всех разом, снеся стену. Все повернули голову к окнам, высматривая… Э-эм. Это сейчас пролетела лапа? Огромная такая. С суставом.       — Это все видели? — прожурчала робко подошедшая ко мне Тали, но даже на присутствие подруги, по которой успела соскучиться, я никак не отреагировала.       Наоборот, ушла от осторожного прикосновения к больному плечу. Закопавшись в уник, проверила позабытых в пылу битвы дронов и бегло просмотрела отчеты, забывая про все на свете. Дроны откромсали Назаре несколько лап, пока от его же лучей и уворачивались! Перед окном мелькнул бешено вращающийся шарик одного из «Соников». Заложив вираж от красного луча, тот снова пропал из виду, оставляя за собой след снарядов гоняющихся за ним гетских «муравьев». Поэтому жнец еще не поднял из мертвых труп Артериуса — проекция данных показала пробоину к ядру, и теперь Властелин пытается отделаться от назойливых шредеров, просверливших ему задницу!       Великий Космос, Зоя.       За языком и выражениями лучше иногда следить даже в мыслях.       — Эм, народ! — подняла панику я, подпрыгивая на месте и размахивая руками с доступным мне энтузиазмом побитой груши, пытаясь привлечь внимание докладывающих друг другу Спектров. Сейчас будет жопа!!! Хорош языками чесать! После смерти наболтаетесь! — Хватайте живых и ходу отсюда! Дроны сейчас ядро жнецу пробьют!       — И что в этом такого? — хмыкнул басом Рекс, пихнув ногой тушу Прайма. — Радоваться же надо.       — Давайте-ка я намекну, — нервно-зло процедила я, гневно протопав ближе к огромному ящеру, опешившего, что ему в нос буквально ткнули пальцем (я могла поклясться, что услышала веселый фырк Явика), — что бывает с кораблями, когда им расхреначивают ядро?!       — Коллапс, — сдавленно ответил Найлус, очнувшись от меланхолии и потянув за собой волну понимания на лице каждого.       Тело Сарена милосердно вытащил из провала Явик, передав его Крайку. Сам жук, потрепанный, с разодранной и смятой броней и еле держащийся на ногах, излучал ауру «не лезь — убьет», когда его рассматривала команда Шепарда. Обе выживших азари, привалившись друг на друга, стартовали активной хромотой в боковой коридор, турианцы-биотики повытаскивали «магией» с балконов бессознательных коллег, сами еле передвигаясь, пятки Тали уже сверкнули за дверью, и взявший на горб Рекс сразу четверых живых Спектров потрусил следом за Гаррусом и людьми — Аленко, Уильямс и Дженкинсом. Команда «Нормандии» пришибленно молчала, перевпечатлившись за три часа. Всех уцелевших вытащили, сами не померли, блокируя дверь…       За закрытыми створками ебнуло так, что моргнул и без того скудный аварийный свет, на несколько секунд ослепив всех абсолютной темнотой, а проем подсветился алой полосой «разгерметизация помещения», говоря о худшем. Очень надеюсь, что тела погибших останутся в зале, а не будут вышвырнуты в космос вокруг башни. Это было бы… Ну, неуважительно и жутко.       Когда мы вышли на свет одного из этажей СпеКТР, откуда нам навстречу по аварийным лестницам спешили уцелевшие агенты, перепуганная Лиара и, неожиданно, капитан Андерсон с подмогой из Альянса, только тогда я осознала, что ненадолго, но ужас закончился. Люди и не-люди ходили туда-сюда, дико шумели, от чего болела голова. Вероятнее всего, она болела потому, что у меня было сотрясение, однако от наличия разношерстной, взволнованной толпы меня лихорадило и норовило унести куда-нибудь глубоко и не на эту трижды проклятую жнецами станцию. Сжавшись у стенки на полу, я прикрыла шлем руками. Не позволять себе слабости. Не ныть. Уже поныла и хватит! Глубокий вдох помог отогнать уныние, но чувство потерянности осталось. Вокруг было слишком много незнакомых лиц, Шепард успел потеряться, как и Найлус, Явика тоже не наблюдалось в зоне видимости, и только медики мелькали, что-то спрашивали, махали сканерами и пугали диагнозами агентов, переживших локальный Конец Света. Когда мысль о поиске хоть кого-нибудь, кого я знаю, коснулась Илларуса, пришлось закусить губу, вновь разрывая запекшуюся кровь. К сожалению, жизнь имеет мерзкое свойство заканчиваться, но я не могу позволить себе лить слезы каждый раз, когда умирает знакомый мне разумный. Я должна быть готовой к Жатве, где люди и не-люди умирать будут миллионами. Без этого никак. Война наступит, и от нее не скроешься нигде. Ученые Иллоса пытались, и что с ними сейчас? Сражаться и готовиться — это все, что сейчас нужно галактике.       Потихоньку восстанавливая нервы после бойни, я смогла выкарабкаться из пучины страха и теперь с чувством избитого ракеткой ковра ожидала, когда я увижу среди множества ксеносов и солдат Альянса какого-нибудь знакомого или меня кто-нибудь найдет. Ну, вдруг. Однако, чуда не произошло. С каждым часом народу становилось все меньше, на этаже я являлась единственным человеком, но меня не трогали, изредка проверяя, кто это тут сидит такой с пропуском от Крайка, и не беспокоили. Лучше б уж вышвырнули из Башни, а не игнорировали! Когда я поняла, что еще немного, и придется звать на помощь, все-таки поднялась на ноги, каждой мышцей ощущая боль, кое-как добралась по лестницам до этажа, где нам выделили до этого комнату, забрала свой одинокий рюкзак у дивана и, ступив в лифт, покинула Башню.       На улице царила разруха. Разнокалиберные платформы гетов собирали в грузовики, буксировали валяющиеся аэрокары, заливали пожары. То и дело виднелись следы копоти и крови: синяя, красная, зеленая, оранжевая. Наверху, за пределами искусственной атмосферы, болтались в космосе обломки кораблей и ошметки жнеца. И нет. Никакой индоктринации через останки этих тварей. Вон, валяется нога у набережной водохранилища и ничем, кроме остатков радиации от взрыва ядра, и не фонит. Имплант от наличия рядом живого жнеца от ужаса разрывало даже без его ментальных атак, а на кусок реагирует ровно никак.       Сняв шлем, я тащилась вдоль аллеи, доползла до страшно пустых кабинетов посольств и села — рухнула — на лавочку напротив свободного стола секретаря. Между рядами дымился терминал Авины, а над ним копошился хранитель. Стремная тварь. Очень. Стремная.       В взболтанной черепной коробке проносились воспоминания канона, заставляя сравнивать итоги прошедшей битвы с вариантом в игре. Сарен не был первым, добравшимся до пульта Цитадели, и лепестки не закрыли, и ретранслятор не отключили. Флот Альянса подоспел от Арктура следом за «Нормандией». Жнеца раскромсали дроны — отчеты о них теперь анализировались инженерами в СпеКТР, отсылая мне периодически заметки, мол, вдруг еще чего придумаю. Оружие вышло эффективным, это да. Что там еще? Я лениво смотрела вперед себя, на пустую площадь, пролетающие челноки СБЦ, грузовики с мусором и редкие аэрокары. Не угадаешь, кто это: Спектры или важные шишки потихоньку подтягиваются.       — Коммандер ищет тебя, — раздалось спустя минут десять сверху, от чего я вздрогнула и запрокинула голову. Распущенные волосы неприятно защемило воротом брони.       Стоящий рядом Явик, все такой же помятый, невозмутимо осмотрел корочку крови на моей брови, и я почти слышала это его ворчливое «жалкие мягкотелые примитивы». Ну, да. Конечно. Кто бы еще мог ко мне подкрасться, без предисловий начиная разговор?       — Чего меня искать? Я же здесь. — Беспечно развалившись на скамье, я поудобнее пристроила ударенный затылок на спинке, рассматривая Явика. Снизу и перевернутый он смотрелся забавно. И где его носило, кстати, интересно? Небось, советники опять на мозги капали, неся околесицу о Жатве. — Ты-то сам где был?       — Совет все еще сомневается, что Жатва близко, — дайте мне уже премию ясновидящего, а, — однако азари испугана и готова предоставить доступ к маяку на Тессии.       — Предсказуемо, — вздохнула я, прикрыв глаза.       Чтобы тут же распахнуть их, когда почувствовала, как прядь волос — ту самую, розовую, — от лба до самых кончиков пропустили через горячие пальцы и потом чуть прикоснулись к саднящей скуле. Жест аккуратный, почти филигранный, и если бы не чувствительность кожи, никоим образом не касающаяся повышенного болевого порога, я бы и не заметила касания вовсе. Все. Капец. Лицо за пару секунд налилось краской, уши загорелись, будто политые бензином и подожженные спичкой. Зачем он так делает? Личное пространство, не? Не слышал? Вредный жук с едой опять играется! Ну, у меня же не железное терпение, в конце-то концов!       — Нормальные люди на это разрешение просят. — Буркнув на пробу, я попыталась отследить изменения на задумчивом лице, но Явик только закатил глаза.       — Нормальные «люди», — издевательски выделил он слово голосом, — не спят на капитане.       Задохнувшись от смущения и возмущения, я уже развернулась, но ни одного слова так выдавить и не смогла. Явик смотрел сверху вниз насмешливо, как я беспомощно открывала и закрывала рот, пытаясь найти отговорки. Мне можно, потому что я влюблена и вообще-то наглая пигалица! А он — просто нарушитель личных границ! Он не понимает, это другое!       «Ну да, ну да», — ехидно проскрипел внутренний голос. Конечно. Обманывай его. Чревато.       Протеанин вдруг отступил на шаг и теперь смотрел в двери посольств, видя или слыша что-то.       — Шепард идет? — дернулась я сесть ровнее и, действительно, дождалась появления Героя.       Говоря с Андерсоном о чем-то не слишком приятном, Шепард замер на нижней ступени и ме-едленно, с расширившимися от гнева крыльями ноздрей, набрал воздуха в легкие, как было перед одним из наших неприятных разговоров о моем месте в тогда еще абордажной команде. Капитан Андерсон пасмурно посмотрел на мирно соседствующего древнего и мелкого лейтенанта, на булькающего Шепарда, помолился «господи, помилуй» и направился обратно к кабинетам. Сбежал, одним словом. А Джон-таки лопнул, прям как газовые пузыри на Иден Прайм.       — Хилкоф, мать твою! Где тебя носит?! — Он будто сейчас заметил Явика и теперь мог только рычать, снизив децибелы. — Крайк вас обоих по всему Президиуму поймать не может! Разбегаетесь, как тараканы!       Я уж было хихикнула, не сдержавшись от просящегося на язык намека, но на плечо — не на больное, и на том спасибо, — легла лапища и сжала хрупкий сустав. «Не смей», — читалось в янтарном взгляде сверху, обещающем девять кругов мучений, если у меня хоть мысль проскочит кое-кого так назвать. Куда уж там? Мне требовался моральный отдых от недавнего сражения, а потому я сняла перчатку, откровенно намекая на «чтение», и положила свою руку на пальцы Явика под речь продолжающего распаляться Шепарда. И когда знакомая волна пробежала по нервам, четко, с улыбкой подумала:       «Ну, я ж любя».       От этого растерянное выражение на ранее грозном лице Явика убило в зародыше нотации Джона и мой скорбный настрой.       Даже после бойни может быть что-то светлое. Мрачный протеанин должен привыкнуть, что жестокость — не единственное качество, необходимое в сражении. Ведь всегда надо оставаться живым внутри и не выгореть под гнетом войны, превратившись в тех же бездушных хасков. Побуду уж светлячком для заблудившегося в темном будущем капитана, чего там.       В ответ на несдержанную нежность чужая рука на плече дрогнула, но мои пальцы не стряхнула. Будем считать, что это прогресс!