Sentinel

      Зеленый шарик Иллиума показался вдали на обзорном экране, и я, не убирая легкомысленно закинутые на панель управления ноги, пробежалась пальцами по приятно-голубеньким консолям, пуская «Призму» в дрейф. Плюсы иметь собственный корабль в том, что можно сидеть в мягком кресле вот так, расслабившись перед огромными голо-мониторами (окна я считала уязвимостью в жесткости конструкции), и наслаждаться видом от первого лица. Теперь я сполна понимаю Джокера, не желавшего покидать рубку даже на обед. Всю жизнь бы здесь провела, залипая на космос впереди! Даже попав в фантастику, за десять с лишним лет так и не привыкла к завораживающим звездам и планетам с непривычного ракурса, ведь каждый раз вид предстает непередаваемый. Приглушенный гул двигателей, модифицированных под протеанские стандарты, ласкал слух, пахло сладкими ароматизаторами, с помощью которых я истребляла химозные запахи после сборки, и я еще немного понежилась на новом месте, прикрыв глаза и откровенно балдея. Несколько сотен тысяч кредитов потрачены не зря. Своя собственная яхта. Свой дом на колесах, фактически. Поймав озарение, с трудом вдохнула.       Дом. У меня теперь есть дом.       Трогательно шмыгнула покрасневшим носом, лыбясь, как идиотка. Есть все-таки в этой жизни свои прелести. Светлая яхта, такая же милая и с виду безобидная, как я, наполненная только моими вещами, созданная почти полностью моими руками по моим же чертежам. Вспомнив один нюанс, тихо хохотнула. Привычка таскать все свое с собой разбухла от рюкзака и подсумков аж до размеров корабля. Лечиться точно надо, ей богу.       Сзади вдруг раздался шорох шагов сначала в коридоре, ведущем к каютам, затем в уголке кухни, прошуршала чья-то тихая поступь мимо шлюза, и на спинку кресла оперся локтем заспанный Гаррус. Наблюдая за ним снизу, умилялась с космического птичко-кота. Глаза закрыты, нос шевелится. Зевнув во весь свой ужасающий рот, раздвинув мандибулы и явив миру ряды острых зубов и длинный синий язык, Вакариан навалился на спинку с концами, еле разлепив глаза. Голубой взгляд изучал изображение с экранов, блуждая от консоли к точке планеты. Какая ж прелесть, божечки! Несите скотч! Хлебало трещит по швам!       — Приятно знать, что ты передумала, — пробормотал Гаррус, встрепенувшись от бодрящего ветерка вентиляции. На время пребывания его на борту в одной из кают поддерживалась комфортная для него температура, за что мерзлявый турианец был мне очень благодарен. В броне на время многочасовых переходов через треть галактики ему спать однозначно не хотелось. — Месяц, говоришь, максимум? С чего такие сроки?       — Не охота долго зависать на планете, где за одно неосторожное слово тебя в рабство загребут. — Я нахмурилась, параллельно ковыряясь в инструметроне и замечая, что мне пришло сообщение. — Там свои законы, и стражи порядка тоже имеются, так что действовать скрытно можешь только ты. У меня, знаешь ли…       — Да-а, чем больше трупов после твоих турелей, тем лучше, — перебил меня Вакариан, хохотнув и фальшиво скривившись, когда я вслепую пихнула его под ребра с стуком локтя о хитин. — Да ладно, мне будет приятно, если ты останешься на подстраховке первое время, пока я осваиваюсь.       Гарруса, если честно, я еле дослушала, с трудом уловив его последние слова. С подключением к коммуникационному бую письмо, оказывается, пришло несколько часов назад и было важным. Очень важным. Настолько, что на прикосновение к плечу я не отреагировала, намертво прилипнув взглядом к строкам.       Писал Ксад, отвечающий на мое сообщение. Лиара действительно на Иллиуме, как ей и положено быть по канону: ведет мутные дела, касаемые Серого Посредника, и наживает себе врагов. После Тессии и установки ВИ Месть (кибер-протеанин познакомился с сородичем на удаленном доступе СпеКТР к законченному и спрятанному «Горну», представив его как Пашек Вран) азари с Явиком официально более не пересекались, однако протеанин один передвигаться по галактике не может чисто логически — слишком заметен, и новости о неизвестном виде, похожем на коллекционеров, давно бы разлетелись по миру — и неофициально он как раз-таки находился близ Лиары, подпольно вынюхивая насчет его модифицированных жнецами сородичей!       Ах, Ксад! Ты ж мой бесценный информационный поставщик! Могла бы — расцеловала. Да хоть в сервер!       Явик на Иллиуме и вместе с Лиарой копает под Серого Посредника и его сделки с коллекционерами, Шепард полеживает почти целый у «Цербера», судя по времени, а мы с Гаррусом буквально в получасе полета от планеты! А еще на Иллиуме работает юстициар Самара. И вынюхивает о Насане Дантиус помирающий Тейн, которого надо всеми мыслимыми и немыслимыми силами как-то отговорить, что ли, самоубиваться и притащить к Мордину на «Омегу», потому что жалко папку-ящерку и его сынулю чисто от всего моего розового, сентиментального сердечка.       Емае.       А я-то надеялась, что хоть тут-то обойдусь без квестов и отправлюсь со спокойной душой на Горизонт, чтобы не было у них никаких проблем с ПВО… Так хрен там плавал. Не судьба. Вообще. Никак.       Я ведь указала этот месяц для Гарруса не просто так — именно столько времени у меня был запас с расчетом моего изначального нахождения на «Омеге» с момента прибытия на станцию. Два года и двенадцать дней от уничтожения «Нормандии» еще не прошли. Впереди у меня остаток в полгода и сорок два дня.       — А ты знал, что Лиара и Явик на Иллиуме? — отмерла я наконец, привлекая внимание Вакариана, терпеливо ожидающего, когда я закончу гипнотизировать розовый экран инструметрона.       — Так вот, что заставило тебя замереть, как… Как люди говорят? Гончий пес перед добычей? — Гаррус задумчиво поскреб когтем все-таки появившийся на правой мандибуле шрам — не повезло ему схлопотать однажды от крогана «Кровавой стаи» дробью, часть которой снесла щиты. — Кажется мне, что о наличии на Иллиуме протеанина тут никто не в курсе, — с ходу догадался детектив. — Навестим старых знакомых?       — Естественно, — важно задрала я носик. — Лиара-то у нас, оказывается, ныне информационный брокер. Есть смысл поспрашивать у нее что-нибудь любопытное о низах местного грязного бизнеса.       — Я сам этим займусь, здесь можешь расслабиться.       — Так я и не собиралась тебе помогать!       Обменявшись тычками и смешками, пока «Призма» входила в атмосферу Иллиума, я вбила в уник координаты офиса Лиары, указанные Ксадом в письме. Для наиболее удобного передвижения по планете я отыскала доки, максимально близкие к нашей цели, и запросила стыковку с одним из толстенных небоскребов-причалов. Температура у поверхности, конечно, огонь — шестьдесят три градуса в среднем, но здесь, наверху, где горят неоновые огни шпилей высоток, и космос синеет над головой, воздух приятно теплый и комфортный для проживания. Впихнув малюсенькую яхточку к рукаву, добросовестно оплатила за «парковку», активировала усиленную защиту и вышла из шлюза следом за Гаррусом. Хрен кто угонит мою малышку. Попробует влезть — шарахнет добром и справедливостью от всей моей широкой русской души, да из подъемных пулеметов вентиляцию в теле проделает! К тому же, есть аварийный протокол ВИ, запускающий агрессивную оборону и кибер-атаку на протоколы стыковки. Полная безопасность и уверенность.       У входа в стыковочный рукав, ведущий в светлый, мягко освещенный неоновой полосой коридор, нас встречала одетая в соблазнительное длинное платье азари в компании пары «ЛОКИ».       — Добро пожаловать в Нос Астра, — натянуто вежливо поприветствовала она нас, осматривая снайперскую винтовку у Гарруса на ремне за спиной и мои пистолеты на захватах пояса.       Вакариан был одет достаточно легко, имея при себе лишь легкие пластины на безобидном с виду костюмчике с высоким воротом, кои носят все турианцы, я же, укрепленная, оказывается, титановыми нитями в костях (Мордин, ну ебанный в рот, предупреждать надо!) оставила броню, надела невинно розовую кофточку с рукавом три четверти, джинсы и высокие белые сапоги на толстой подошве. Но: Гаррус меткий, что пиздец, а у меня биотика и навыки хакера, плюс — кинетические щиты, установленные в слоты на ремне. Даже без брони мы отнюдь не безобидны. А это я еще без турелей.       — Вынуждена запросить у вас дополнительную плату за ношение оружия. Таковы правила.       — Учтите, что мы это записали, — невинно улыбнулась я снизу, удивив осьминожку своим вяком. С недавних пор появилась привычка фиксировать все разговоры на инструметрон, ведущим запись в пассивном режиме, ибо чувство, что нас постоянно где-то наебывают, не отпускало до сих пор. — Попробуете обмануть или повторно прислать транзакцию — вычислим, найдем и кишки выпустим.       Азари вдруг приободрилась и заулыбалась искренне, будучи в явном восторге. Вакариан синхронно с вскинувшей бровь мной приподнял надбровную пластину, явно думая о том же, о чем и я. Мазохистка, что ли?       — Приятно иметь дело с опытными разумными, — просияла она, зарумянившись синеньким. — Приятного вам времяпрепровождения на Иллиуме!       «И вас туда же», — подумала с брезгливостью я, закатывая глаза и семеня за Вакарианом, сделав его главным на время шараханья по планете-аду, пардон, саду.       — Дурдом.       — Согласен, — хмыкнул турианец, принимая от меня по унику адрес офиса Лиары. — На «Омеге» было лучше.       — Согласна.       Переглянулись и одинаково оскалились. У Гарруса, правда, вышло куда впечатлительнее.       Дальнейший путь через навесные площади, мосты и стеклянные переходы вышел весьма неспешным, с изучением ассортимента рынков и рассматриванием пейзажа, застывшего в вечном закате. Ну, и путями отхода, возможных точек обстрела и наблюдения. Не стоило забывать, что Иллиум — та же «Омега», только чистенькая и с узаконенным рабством, условно оплачиваемым какими-то копейками. Что занятно, к турианцу и маленькой человечке не лезли и даже в нашу сторону не смотрели. Народу с оружием ходило крайне мало, да и сумма за возможность пронести пушки выходила весьма немаленькая. Гаррус заплатил из своего кармана и за стыковку, переведя мне затраченные деньги, поскольку Иллиум являлся его точкой назначения, а я так — его транспорт и украшение — и угрызений совести или давления на горло внутренней жабой не ощущала вообще. Здесь рулит Вакариан. И проблемы теперь решает он.       Офис Лиары, в общем-то, более-менее известной в кругу информационных торговцев, как подсказала местная сеть, находился над крупной торговой площадью. Снизу, от голограмм с ассортиментом на заказ товара и списков некоторых бирж, можно было видеть лоджию парой этажей выше, стекло которой скрывалось за жалюзи. Однако, разглядеть очертания находящейся там тоненькой фигуры труда не составило. Пихнув зазевавшегося на оружейный стенд Гарруса, указала махом головы на лестницу наверх, скрытую в хорошо освещенном людном переходе. Веди, мол, Чапай.       А сама глотала сухую слюну и выравнивала дыхание с подскочившим от волнения пульсом, пока поднималась следом за турианцем. Где Лиара, там и Явик. Тот самый Явик, с которым мы не виделись полтора года (да и с Лиарой тоже). Не изобрели еще лекарство от влюбленности, а? Нет? Какая жалость.       У входа в крыло с офисом расположился на верхушке лестницы стол секретарши. Мозг засигнализировал было о чем-то важном, но забытом, однако потом я поняла, что табличка с незнакомым именем азари на Никс… чего-то там, которая работала на Серого Посредника, точно не тянет. Учитывая, что под рукой у Лиары был ходячий детектор лжи, чующий яркие эмоции и ложь, наверняка от шпионки они избавились. И это здорово, черт возьми! Не хотелось вообще никак разгребать те хвосты, что разложил на ложных путях дохрена умный яг.       — Добрый день, вам назначено? — поинтересовалась, отвлекаясь от монитора, синенькая осьминожка в приличном платье, обращаясь к подошедшему Гаррусу. Учитывая, что стойка, отделяющая ее уголок от лестницы, была высокой… Она меня просто не видела.       — Нет, но если вы сообщите Лиаре, что пришла ее маленькая знакомая, уверен, она примет нас.       Азари похлопала глазками, не понимая, кого это «нас». Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить и встать со стула. И после, заглянув за стойку, найти там бело-розовое злющее недоразумение, притоптывающее ногой и сложившее руки на груди.       — Ох! Прощу прощения! — засмущалась она, заливаясь синевой по самые отростки. — Я сейчас же сообщу Лиаре, один момент.       — Сделаю вид, что этого не было, — протянула я, не обращая внимания на веселый фырк Вакариана.       Ну, что ж ты сделаешь? Судьба у меня такая.       Спустя примерно минуту, как азари связалась со своей начальницей, двери в офис, мигнув с оранжевой голограммы замка на приветливую зеленую, распахнулись едва ли не с ноги. Если такое сравнение вообще можно применить к гидравлическим раздвижным створкам, в принципе не рассчитанным на подобный способ взаимодействия. Но воодушевленному археологу, а ныне информационному брокеру законы не писаны в принципе. Меня в миг смело голубеньким ураганом, утягивая внутрь помещения под непрекращающиеся писки над макушкой. Свят-свят-свят! Стовосьмилетний ребенок мамку увидел! Спасите!       — О, Богиня, это действительно ты! — счастливо заливалась Лиара таким знакомым мягким тоном, прижимая меня к своей немаленькой груди и совершенно не смущаясь откровенно смеющегося Гарруса. Его я заметила лишь краем глаза, заходящим в офис, а потом меня снова крутануло на триста шестьдесят градусов в крепких объятиях осьминожки. Ух, спасибо моей натренированной вестибулярке! — Как же я рада тебя видеть!       — Я бы тоже была рада, если бы ты хотя бы дала мне возможность заглянуть тебе в глаза, а не в декольте, — просипела я снизу, вызвав смущенное ойканье и очередной прилив веселья у наслаждающегося зрелищем Гарруса. Зритель уже расположился в первых рядах — в мягком кресле у стола.       Лиара мгновенно расцепила мертвую хватку и отошла от меня на полшага с сияющей улыбкой. Но спустя секунду она вдруг осознала, что я действительно здесь, и почти испугалась.       — Богиня, тебя же ищут! «Це…»       — Да, я в курсе, спасибо за беспокойство, — спешно перебила я информационный поток, подняв ладонь. Азари опешила, да так и замолчала. Раньше я бы занервничала и вся извелась от страха, а здесь спокойно ее остановила. Сбой программы, так сказать. — Я не боюсь их, Лиара, у меня есть парочка железных (ходячих и вооруженных) аргументов, почему ко мне лезть без согласия не стоит. Есть место, где мы можем поговорить без свидетелей и прослушки?       — Ох. А ты изменилась за эти полтора года, — пару раз моргнула Лиара, осматривая меня с ног до головы, замечая шрам на брови и отросшие волосы. — В лучшую сторону, я полагаю, — улыбнулась она, изучая мой более спокойный настрой и уверенную позу. Естественно, девочки имеют свойство вырастать. — У меня есть апартаменты, за безопасность ручаюсь. И… там… — замялась она, не зная, как бы сообщить о наличии одного четырехглазого нюанса.       — Я поняла. — Хмыкнула на облегченный вздох и рывком обернулась к ухмыляющемуся турианцу. Он-то с Лиарой был, считай, вовсе незнаком, ведь из изолятора «Нормандии» ее забрал Крайк. — Весело тебе?       — Шикарно, — отозвалась из кресла эта хитиновая задница совершенно невозмутимо.       Ишь ты.       Сообщив секретарше, что она на сегодня закончила, Лиара вывела нас к лифту, а затем и к облагороженной клумбами и деревьями верхней парковке, битком забитой аэрокарами. Один принадлежал ей лично — голубенький такой, да, — к которому она нас и повела, сначала проверив, не напихали ли ей жучков. Напихали. Однако азари одной командой с инструметрона вырубила их все, просто перегрузив идущие с них в эфир сигналы. Прямо по учебнику! Ходу до квартиры было минут двадцать, но всю дорогу в воздушном потоке каров мы почти молчали, оставив главное обсуждение на десерт. Изредка перебрасывались последними и общеизвестными новостями, проехались по гибели Шепарда, зародив начало диалога для беседы в квартире, и в принципе Лиара прощупывала почву, как со мной теперь общаться, откровенно не понимая, что я теперь из себя представляю. Да и Гаррус у нее вызывал вопросы.       Маловато она знает, маловато.       Если сначала я нервничала перед встречей с Явиком, то теперь, стоя перед дверью апартаментов Лиары, тщательно снимающей защиту системы безопасности, решила, что пускай меня ведет моя искренность, которая то ли бесит имперца, то ли он ее одобряет. Хрен же поймешь его двусмысленные фразочки, которые разобрали бы разве что его сородичи. Я не привыкла себя ограничивать, так пускай Явика хоть снесет моей любовью, но хрен я отступлю. Потерпит, ага.       Вопреки всем уговорам и уверениям, внутри все еще ворочалось мерзкое чувство ревности. Он и Лиара. Куча фанфиков и артов. Угх-х! Как же меня все-таки распирало от дикой зависти! Скисла, сверля затылок осьминожке, но затем длинно выдохнула. Никто не виноват в моей зацикленности и долбанутом, как и мозг, сердце. И злиться бессмысленно и нелогично. Потому что нельзя решать за других. Потому что нельзя вечно получать то, что хочешь. Остыла в мгновение, сбросив встряхиванием плеч нервозность. И решительно зашла следом за Лиарой вперед вежливо пропустившего меня Гарруса.       — Выйди, пожалуйста, к нам пришли старые знакомые! — крикнула Лиара куда-то в глубину квартиры, снимая у порога туфли на внушительном каблуке и надевая балетки.       Последовав ее примеру, распаковался из своих мудреных ботинок Вакариан, кряхтя, когда наклонялся, но нам обуви не предоставили, и турианец остался в обрисовывающих когтистую, четырехпалую стопу лентах. Я же, дернув одну заклепку, потянувшей за собой остальные, легко скинула сапоги и пристроила их в уголке, став на пять сантиметров ниже. Под ногами в «следочках» ощущался теплый пол, в квартире пахло жаренным мясом, едва уловимо, словно готовили, но вытяжка явно справилась со специфическим запахом. Справа как раз находилась кухня, весьма внушительно оборудованная, слева — огромная гостиная с панорамным окном, прикрытым экраном, — чтобы не было видно обитателей вообще никак. С потолка свисали яркие прямоугольные люстры. На второй открытый этаж вела округлая лестница к, кажется, спальне.       И со второго яруса как раз спускался Явик. Не в своей антрацитово-золотой броне, а в мешковатой кофте, максимально закрывающей тело и его фигуру, в таких же штанах и ленте «для ксеносов», не стесняющей, как у Гарруса, четырехпалой стопы. Я поняла, что замерла на неприлично долгих секунд пять, только когда Лиара понимающе улыбнулась и увела Гарруса в гостиную, откуда их не было слышно. Помещение-то большое…       — Привет? — аккуратно и ужасно севшим-таки от волнения голосом кое-как выдала я, разом как-то почувствовав себя еще меньше под взглядом четырех янтарных глаз, смотрящих точно в мои…       А-а, опять значит, да? Ощущение имплантом этой скованности, такой знакомой и даже облегчающей от ее привычной тяжести, не продлилось и секунды — не как раньше, на полминуты или минуту, а сбросила чужое давление уколом биотики за мгновение. Даже слишком легко, мне и вдоха не потребовалось.       — Серьезно? — улыбнулась я куда свободнее, подходя к лестнице и останавливаясь в шаге от Явика. — Каждый раз так делать будешь?       — Азари, — вдруг предупреждающим вибрирующим стрекотом (на чистом русском, о Космос, как давно я его не слышала!) бросил он следящей за нами с дивана Лиаре, зыркнув на нее мелкой парой глаз.       А та с недовольной моськой просто подхватила Гарруса под ручку, уводя его в боковое за кухней помещение и оставляя нас одних. Как я разглядела в открытых дверях, там была еще одна комната… Стоп. Это что сейчас было? Она просто взяла и ушла? Вот так просто? Лиара? Та самая Лиара, что грызлась с Явиком? Да, недовольная, но…       — Руку.       Похлопав зенками, повернула голову и перевела взгляд с мигнувших замком дверей на протеанина. Сам он не двигался, так и стоя во все свои два метра в высоту, смотрел прямо, изредка отвлекаясь мелкой парой глаз то на мой шрам на брови, то на отросшие с плеч до середины спины волосы, то на след на шее — не только Гаррусу прилетело в ближнем бою, но и мне просвистели опасно рядом резотроном, но ворот защитил, опалив кожу. Явик терпеливо ждал. Все такой же немногословный, монументальный и нависающий, словно занял все пространство. Легче показать и дать почувствовать, но через рот говорить не будет, не-ет. Ведь не царское это дело.       Руку я-таки протянула, но навстречу моему движению потянулся своей рукой и Явик, и так вышло, что моя мелкая лапка легла ладонью вниз аккурат в его большую раскрытую ладонь. Позабытое ощущение контраста холодных пальцев и горячей, слегка жесткой кожи, словно в первый раз отозвалось по всему телу волной мурашек. Перчатки были, не те, от брони, а обычные без пальцев на четырехпалого ксеноса. Поднимать взгляд с наших рук на лицо Явика я откровенно боялась. Если посмотрю в глаза, у меня точно все будет на лбу написано.       Да, блин! От меня ж и так должно нести приязнью и глупой влюбленностью в эту древнюю задницу за километр! А он просто стоит, сверлит мне макушку взглядом, опять непонятно тянет воздух смоляными щелями (такой знакомый звук, что аж стыдно) и явно считывает втихую, ничем не делясь в ответ!       — Значит, Страж? — тихо подколол (точно, подколол!) Явик, закончив ворошить мою относительно недавнюю память.       — Угу.       — Против целой станции.       — Угу.       Как сова, ей богу. И ни разу не мудрая.       Решившись, что хуже уже не будет, робко подняла взгляд на протеанина одним рывком, не задерживаясь ни на широких плечах, ни на привлекающем мое внимание алом горле, ни на идущей от него линии на подбородке, ни на губах. Сразу глаза в глаза. Как выяснилось, совершенно, абсолютно, точно зря. Меня та-ак накрыло давней тоской и нежностью к протеанину, что бедняга от пыла чувств дернулся, едва не вырвав руку.       Все. Финита. Сорвалась.       Слишком долго держала в себе, блин. Этот порыв не сравнился бы даже с умилением тогда, у посольств, когда Шепард бесполезно перед нами распинался… Но ни мысли о прошлом, ни о будущем меня не волновали в данный момент. Лишь ожидание реакции Явика.       Он убрал руку — предсказуемо, после такого-то всплеска эмоций — и теперь вглядывался в мое слегка смущенное от излишней искренности лицо. Все те же горящие щеки и уши, но теперь примешивалась обреченность и не было той детской обиды на собственное сердце. Сейчас, вот, ка-ак обзовет меня примитивным человеком и загрузит планами на будущее касательно воскресшего Шепарда и коллекционеров…       Запястье вдруг перехватили (сильно, но аккуратно, ох, да что ж ты делаешь-то?), не дав мне убрать руку в карман — невольно спрятаться от чужого прикосновения почти испуганным движением — и подтянули ближе. Настолько близко, что я пискнула от неожиданности, запнувшись о чужую ногу. Но меня поддержали. Поймали, как на Илосе, не дали упасть и помогли встать ровно, удерживая за плечо второй рукой жаркой хваткой.       — Мне извиниться? — стараясь не допускать напряженной тишины, осторожно спросила я, с трудом выдерживая чужой тяжелый взгляд сразу четырех глаз, застывших и неотрывно наблюдающих неприлично близко. Явик нагнулся на треть роста, крепко удерживая мое внимание на нем, так и норовившее сползти куда-нибудь на интерьер. — Типа, за искренность? Это, возможно, тебе неприятно? Ну, знаешь, меня ты так ненавистью к жнецам обжег, что до сих пор колотит…       — Считывание оставляет отпечаток, — как неразумному дитя начал объяснять протеанин, под мой писк подтягивая меня ближе. Куда уж там! Я и так на носочках стою! — Тебе досталась ненависть. Мне, — он запнулся, словно подбирал слово, жмурился, кривя губу и скалясь, но я-то знала, чем его там так накрыло с моей стороны.       Чистой такой, открытой и не задавливаемой, а бережно хранимой любовью. С не принятием всех недостатков вредного жука, но их пониманием, не обращая внимания на внешность по человеческим ее стандартам. Даже проекция Ксада была моложе и куда более милая, но выбор мой пал на взрослого протеанина с жестким характером и угрожающим оскалом. В голове сами собой всплыли моменты, как я засматривалась на складки на его горле в инженерном «Кометы», желая провести по ним пальцем и проверить, мягкие ли они. Как залипала на широкие плечи, примерно представляя, сколько же в древнем суперхищнике физической и биотической силы. Как наблюдала за его танцем смерти в зале Совета, не устающего и раскидывающего изумрудными волнами Праймов, как пушинки. Под чужой ладонью бился быстро-быстро пульс, зрачки точно расширены, выдавая все мои чувства и без всякого считывания.       — Эм. Извини? Я правда не знаю, как с этим справляться. — Я обезоруживающе и совершенно беспомощно улыбнулась, пожимая плечами, как могла (закованная-то цепким захватом). Ну, честно. Что я могла сделать, если все попытки проваливались раз за разом, а потом и вовсе я перестала это контролировать, потому что сердцу не прикажешь. — Если тебе неприятно, я пойму. Типа, — прикусила я язык на слове-паразите, — знаешь, это ведь только мои проблемы, все дела.       — Связь работает в обе стороны. — Тихий голос заставил меня мгновенно заткнуться и вернуть уплывший было взгляд с плеча Явика снова ему в глаза. — В этом цикле я считывал лишь двоих. Тебя и азари-советницу.       — И как часто ты с ней «общался»? — качнув запястьями, изобразила я кавычки.       — Один раз.       Оу.       Глаза расширились вслед за отвисшей челюстью.       О-оу!       Осознание накрыло как всегда поздно и как всегда ошеломляюще, прям как мультяшная наковальня на голову. Так он не… В смысле… Я думала, что это у него в порядке вещей. Вроде нормы общения. Нарушение личного пространства, все эти проверки с помощью давления на имплант, возможно, испытание слабого сильным. А он только…       Мысли от повисших, но неозвученных догадок разбежались, как испуганные светом тараканы на кухне.       — А меня… Ты… — бессвязно и жалко попыталась было сформулировать я мысль, но почему-то все никак не получалось. — Сколько же хлама ты видел в моей голове, Космос! — заныла я, дико смущаясь и чувствуя, как ошпарило стыдом уши. — Но почему я? — насела, наконец, на слегка опешившего от моей решительности Явика, наблюдавшего за быстрой переменой настроения. С смущения меня почти за секунду разогнало до негодования. — С остальными, значит, разговариваешь, ну, или не очень, а со мной предпочитаешь обмениваться через считывание. Однажды я ответила на твой вопрос, так будь любезен — ответь на мой.       Уже не ощущая себя пленницей положения, я откровенно наехала на имперца, хмурясь и выпятив от легкого недовольства нижнюю губу. В самом-то деле — все ему расскажи и покажи, а сама сиди с миллионом-другим вопросов полтора года! Ну, уж нетушки! Даже у меня терпение кончается! Я же маленькая, а возмущения во мне, ой, как много! На целого человека и еще чуть-чуть хватит!       — Шифр позволял общаться с тобой без препятствий в разнице нервных систем. Ты являлась источником знаний. Это было необходимостью. Второй раз, — Явик замолчал резко, втягивая воздух, наклонился ближе, — у меня возникли вопросы, ответы на которые словами объяснять было долго и запутанно.       — А третий раз? — хмуро спросила я. — Вместо разговора ты предпочел считывание. Мог просто поблагодарить, но все равно упрямо схватил, — намекнула я на сжатое запястье. Ага, так меня и отпустили. Явик только прищурился, скалясь, смотрел пристально и все так же держал, страхуя мое возможное бегство, второй рукой за плечо. Слегка вспылив, я все-таки высказала свое последнее слово. — В четвертый — и вовсе сам позволил к себе прикоснуться! Явик, я просто пытаюсь понять, — устало, уже запутавшись во всех этих протеанских тонкостях общения, тихо произнесла я, почти обмякая в горячей хватке, — если ты брезгуешь считывать других, то по какой причине сейчас поинтересовался моей жизнью за эти полтора года? И не спросил, а считал. Так еще и втихую! — продолжала я распаляться, сама подавшись вперед к этим наглым янтарным глазюкам. — Мне, может, тоже интересно, чем вы тут с Лиарой занимались. Только я ж спросила бы нормально, а не лезла к какой-то мелкой пигалице в голову, потому что… Да почему, блин?!       Откровенно негодуя, запутавшись и слегка испугавшись того, к чему идет разговор, я с почти страданием смотрела на вредного таракана, замершего, словно столб, почти повиснув на его хватке. Так он и есть столб — железный такой. Старый.       И я его люблю. Это кристально ясная и чистая мысль, яркая и громкая. Не та любовь, ради которой заводят семьи и детей. Не та любовь, ради которой желают слиться с партнером телами в страсти и похоти.       Это нежная, робкая привязанность, крепнущая месяц за месяцем. Это беспокойство за чужое здоровье после стазиса, за моральное состояние и желание закомфортить объект влюбленности и показать, что есть хотя бы один человек, который считает его не последним голосом Мести Империи, а обычным разумным, таким же, как и многие вокруг. Мы все еще были связаны — теперь имплант чувствовал тонкое соединение нервных систем через импульсы, потому что считывание неприлично затянулось, и все мои эмоции Явик чувствовал в прямом эфире, как и то, как меня распирало от противоречивых порывов от желания стукнуть его хорошенько или обнять тесно-тесно, чтобы и меня обняли и спрятали от этих сложных чувств. Но в ответ по связи с его стороны ничего не доносилось. Ни отблеска каких-нибудь недавних воспоминаний. Это дико обижало.       Явик неожиданно вздохнул. Тяжело и шумно поднялась грудная клетка, лицо до мурашек обдало теплым, пахнущим медом и смолой воздухом, прикрылись трогательно розовые веки. Он молча приблизился, медленно, однозначно давая мне возможность отойти, и замер, вдруг сев на колени, оставив меня стоять между его ног и смотреть в глаза, оказавшиеся лишь немногим ниже уровня с моими. Разница в размерах все же колоссальная. И по-настоящему маленькой я ощущаю себя только с ним, потому что другим могу пригрозить, что за хоть одну подколку со стороны обидчика перекрашу ему броню в розовый, а вредному таракану ничего не сделаешь. Потому, что он никогда и не указывал мне на мой маленький недостаток (чертов ж каламбур), потому что после увиденного на «Омеге», как закалялся мой характер и модифицированное Мордином тело, он просто не может считать меня все такой же слабой, и моя маленькость теперь — преимущество.       Выдерживая янтарный взгляд, дико смущаясь, но не отступая, я чувствовала, как сердце быстро билось в груди. Пропустило от тоски удар, когда хватка на запястье и плече исчезла. И забилось еще быстрее от какой-то щенячьей радости от того, что Явик сделал дальше.       Он развел руки, замерев и смотря с доселе незнакомым мне выражением на лице.       — Моя ненависть не обжигает настолько сильно, как твоя любовь.       И я с сдавленным в горле всхлипом кинулась в объятия этого огромного, вредного, противного тараканишки. Обхватила, наконец, его за широкий торс руками, еле достав хотя бы до его лопаток, прижалась грудью к скрытым под кофтой пластинам, ощущая жар чужого тела. Чувствуя, как большие руки осторожно касаются плеч и спины, прижимая бережно, будто боясь сломать, как тогда, с запястьем, тщательно контролируя давление… И прижимают к себе крепче, чуть сжимая пальцы и удерживая. Будто не было этих полутора лет, словно мы все еще находились там, у посольств, когда почти сразу после битвы за Цитадель я впервые поделилась своей нежностью, затмевая ею все мысли об обломках жнеца над головой.       Буквально утопая в горячих обнимашках, уткнувшись носом в грудь протеанина и слыша такой знакомый вдох, взъерошивший выдохом волосы на макушке, сейчас я была абсолютно счастлива.       — Ты часто так делаешь, — пробубнила я, откровенно балдея от тепла и еле слышного за естественной броней биения чужого сердца. Если бы Явик меня не держал, наверняка бы рухнула из-за подкосившихся ног. — Принюхиваешься. В этом есть какой-то смысл?       — Ты пахнешь добычей, трудно устоять перед инстинктом.       Замерев, как мышь перед хищником, на секунду вспомнив, что протеане так-то низшие расы на завтрак ели, услышала вдруг тихий фырк. Шутит. С гастрономическим намеком. Явик! Шутит!       — Кусать можно, — резко вспыхнула я румянцем, дразня вредного хищного таракана и пряча лицо в складках его кофты. — Потом съешь, попозже.       Неожиданно, я на ощупь нашла небольшую линию вдоль его лопатки, защищенной внушительным панцирем, и погладила пальцем, куда дотянулась, в этом мягком, в отличие от хитина вокруг, пространстве. Явик вздрогнул и даже чуть выгнулся, наваливаясь на меня, но все так же удерживая. О-хо-хо! Кажется, мои загребущие лапки нашли что-то интересное. Учтем, учтем. Мысли настолько заполнились яркой мыслью, что меня не отвергли, а хотя бы приняли, что я еле сообразила, как меня слегка отодвинули, и пришлось экстренно находить точку равновесия на ослабших от чувств ногах.       Поймав мой взгляд четырьмя глазами, Явик слегка прищурился.       — Объятия Вечности азари придумали мы, — сказал зачем-то он, заводя разговор, что ли, о науке вот так вот ни с того, ни с сего. — Касание — один из видов передачи информации.       — Азари просто смотрят в глаза… — Я запнулась, заливаясь краской уже просто жарче некуда. О. — Поэтому ты стараешься поймать мой взгляд, зная, что при разговоре я на собеседника не смотрю?       Явик оскалился. Но как он это сделал! От этой, несомненно, клыкастой улыбки аж дыхание перехватило! Вспыхнула вдруг изумрудами его биотика, осев искрами и росчерками в янтарных глазах, на мои щеки и часть шеи легли огромные, горячие ладони, а лицо оказалось очень близко.       — Биотика — наша естественная часть организма. Проводник импульсов нервной системы. Попробуй.       И я без малейшего сопротивления, вцепившись кулачками в ткань его кофты, пустила голубую волну по телу. В сознание тут же хлынули, накрывая цунами, чужие чувства — беспокойство за первого встреченного в новом Цикле разумного, взвалившего на себя роль проводника Героя, за маленькую, одинокую человечку, тоскующую по прошлому, потерянному по вине сторонних сил, за ту, что позволила открыть для себя потрясающий огромный мир без войны… но так аккуратно и плавно обтекали меня информационные потоки, чувства, эмоции и ощущения, не чета быстрому считыванию, от которого потом фантомы недавнего контакта сохранялись еще несколько минут после оного. Явик предпочел более деликатный способ, учитывая мою чувствительность к импульсам. Из-за расшатавшего мою нервную систему экспериментального импланта L2 я была одной из тех, кто ощущал «ментальные тентакли» азари. Поэтому от считывания протеанским способом после Шифра у меня по нервам бегали искры статики, покалывая.       Перед глазами после мягкой вспышки вновь предстало лицо Явика, его потрясающие глаза и привычный угрожающий вид. Руки переместились с моей шеи на талию, задумчиво поглаживая большим пальцем одной руки тазовую косточку через джинсы, а второй — ровно то место через кофту, где треснуло когда-то ребро от гадости, прилетевшей от Сарена. И такая нежность была в этих прикосновениях, что меня дико накрыло счастьем, и я с визгом кинулась фыркнувшему Явику на шею, утыкаясь носом в ключицу и таки под тихую коснувшись губами алых складок.       Оказались они горячими, мягкими и о-очень чувствительными. Да настолько, что за шалость меня тут же безжалостно укусили. Прямо в выпирающий из-под свободной кофты позвонок. Несильно, но с клыками. Так, что невольно вырвавшийся стон был хоть и громким, но коротким (слава всем космическим силам!), и вошедшие в основное помещение Гаррус с Лиарой застали только наши обнимашки, за которыми я прятала горящий хлебальник на груди у Явика и скрытый его руками алый укус.       «Когда я говорила, что можно кусать, я не имела ввиду вот прям сразу!» — через тонны смущения возмущалась я, вся пылая и даже не прислушиваясь к разговорам вне «пространства Явика».       «Мысли надо выражать яснее», — вдруг раздалось низким, насмешливым стрекотом прямо в голове.       Явик, зараза такая, умудрился под шумок, пока отлеплял мои руки от лица, скрывающих горящие щеки, передать по запястью импульс. От его четкого рокота поднялась непрошенная волна мурашек. Угх-х, ты ж мой засранец! Да у меня столько невысказанных слов, милый мой, что ты вообще пожалеешь, что решился довериться мелкому розовому электровенику! На эту мысль имперец оскалился, начисто игнорируя шокированные лица позабытых Лиары с Гаррусом, встал, наконец, пристроившись рядом, и невозмутимо заправил мне за ухо розовую прядь.       Немая сцена.       — Вот так у Зои все и получилось, — словно продолжая какой-то начатый за дверями разговор, протянул Вакариан, довольно щурясь. — Посмотри на живого протеанина и поймешь, что для нее нет ничего невозможного.       Бедная Лиара была готова хлопнуться в обморок.