***
Несколько часов спустя дождь превратился в нечто похожее на грозу. — Ты тупая, эгоистичная сука. Ты хоть понимаешь, что натворила, открыв рот? — Заткнись! Это не твое дело, акулья морда! — Ну, очкастая, если ты будешь хорошо себя вести и позволишь Сакуре справиться с этим… — Она не могла с этим справиться! Пигалицу чуть было не задушили, и… — И всё это из-за тебя! Эгоистка! И, пожалуйста, перестань называть её так! Ты просто завидуешь, потому что она намного сексуальнее тебя! — …она не горячее меня! Препирательства продолжались, но Джуго обнаружил, что слишком устал, чтобы слушать или вмешиваться в происходящее. Тихо, он просто позволил себе посидеть на кухне в доме Учихи и просто переждать всё это. В конце концов, он знал, что один из них собирается утомить вторую или довести голос до хрипоты. Шиноби осторожно взял манго, покрутил его в руке и внимательно осмотрел. С любопытством он поднес его к носу и понюхал. Сакура была права. Пахло очень приятно. Когда показалось, что Карин слишком расстроена, чтобы спорить громче, Джуго положил манго обратно в маленькую пластиковую корзинку, в которую оно было аккуратно сложено. Затем он повернулся к рыжеволосой куноичи, и задал один простой вопрос: — Почему же? Карин замолчала, чтобы не сделать ещё одно неприятное замечание в адрес Суйгецу, и вместо этого повернулась к напарнику с испуганным выражением на лице. Она закрыла рот. Посмотрела ещё немного. Немного поколебалась. Затем наконец моргнула и повернула лицо в другую сторону. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — сказала та ровным голосом, в котором не было ни малейшего признака понимания. Джуго не смутился. — Ты же знаешь, что мы никогда не солжем ему, — сказал рыжий таким же ровным голосом. — Разве что кроме Суйгецу… — на что Хозуки скорчил гримасу и громко и возмущенно запротестовал: — Эй! Возглас был проигнорирован, а речь была продолжена: — … который сделал это как-то давным-давно. Когда мы ещё не были командой. Он доверяет нам, Карин. Девушка хранила молчание. — Почему же? — Джуго повторил свой вопрос. Как будто только что сообразив, Суйгецу широко раскрыл рот, готовый закричать тот же вопрос. Но друг бросил на него взгляд, заставивший немедленно закрыть рот. Тишина. Через несколько мгновений Карин наконец заговорила: —Я… это сложно, — тихо пробормотала она. Блондин фыркнул. — Да ладно тебе! Ты и так уже запуталась в половине случаев, так что я сомневаюсь, что это что-то изменит… — Заткнись! — прорычала Узумаки. Суйгецу сверкнул глазами. — Вот видишь, ты опять всё усложняешь! Почему ты не можешь вбить себе в голову, что у Саске уже есть девушка… И что это не ты… При слове «девушка» Карин мгновенно вскочила со своего места, намереваясь толкнуть напарника на пол. — ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ И ПРОСТО УБЕЙ СЕБЯ! ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! ТЫ НИКОГДА НЕ ПОЙМЕШЬ! Мечник, чтобы его не избили, тоже вскочил, опрокинув при этом своё кресло. — МЫ ЖЕ ТВОИ ДРУЗЬЯ! С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛА, ЧТО МЫ НЕ СТАНЕМ ЭТОГО ДЕЛАТЬ?! — ПОТОМУ ЧТО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, КАКОВО ЭТО БЫТЬ… Внезапно Карин замолчала, её лицо побледнело от того, что она собиралась сказать. Затем, прежде чем Суйгецу успел хоть что-то ответить, она уже метнула в него кинжалы и побежала к выходу. Прямо под дождь и завывающий ветер. Дверь захлопнулась с громким стуком. И Хозуки теперь довольно громко начал ругаться. — Чёрт! Чёрт! Неужели эта девушка не знает, сколько времени мне понадобилось, чтобы очистить её раны? Упрямая! Чертовски упрямая! Что, черт возьми, все это значит? — продолжал разглагольствовать парень. Джуго лишь вздохнул. Решив тактично молчать.***
Ещё несколько часов спустя. Гром гремел настолько громко, что лишь ветер заглушал всё звуки, кроме него. Она промокла до нитки, дыхание было резким, а мышцы истощены. Её сердце билось тихо, а мелкие раны начинали слегка побаливать. Несмотря на всё это, она всё ещё чувствовала вспышку чакры, когда она приближалась. Как он вдруг остановился прямо перед ней. — Сакура-чан, где тебя черти носили?! Сакура вздохнула. — Наруто, если ты пришел сюда, чтобы прочитать мне лекцию о том, что я могу заболеть, то этого не случится. — Сакура. Второго голоса она не ожидала. — Шизуне? — У нас нет времени на лекции. В больнице чрезвычайная ситуация. — Насколько всё плохо? Пауза. Она открыла глаза. И выражения лиц Шизуне и Наруто было достаточно, чтобы дать ей более четкий ответ. Достаточно, чтобы её сердце забилось ещё быстрее. — Хорошо. Пойдем.***
— Добе. Где… — А почему я должен тебе говорить?! Ответ удивил его, но, конечно, на лице и мускул не дрогнул. — Скажи мне, где она сейчас, — спокойно попросил он. Наруто сверкнул глазами. Пытались запугать, хоть и безрезультатно. Потом он сморщился и неохотно ответил: — В госпитале. Даже не кивнув, Саске сделал движение, чтобы уйти. Но светловолосый крикун остановил его, резко взяв за руку. Учиха холодно посмотрел на него. — Добе, — нараспев произнес черноволосый. — Теме, — ледяным тоном ответил блондин. — Мне нужно поговорить… — Черта с два ты это сделаешь! — закричал Узумаки. — Она больна и измучена, и знаешь что? У меня почему-то такое чувство, что это всё твоя вина! Что ты сделал с ней на этот раз, ублюдок?! — Ничего. — Ничего, придурок… Эй, ты не можешь пойти туда! ТАМ СРОЧНАЯ ОПЕРАЦИЯ И… ТЕМЕ! Но Саске уже не слушал его. Он пропал из поля зрения Наруто, намереваясь выполнить только одну цель.***
Ты устала. Она не была такой. Она бы не испугалась. Сакура… Он мертв… Нет. Нет… Оставь его… Он ушел… Они ушли… Они не исчезли. Но это не так. У неё болела грудь. Сердце снова разрывалось. Но она продолжала бороться. Она углубилась в работу. Она не собиралась ломаться. Сакура… Ты ничего не сможешь сделать. Но она продолжала. Словно обезумевшая женщина, Харуно вливала и вливала свою чакру, ожидая ответной реакции. Желая какого-то маленького, чудесного сердцебиения. Даже когда оно давно исчезло. Даже когда всё было уже слишком холодно. Слишком тихо. Слишком мертво. Она качала и качала. Уставившись в безжизненные глаза. И очень старалась не сломаться.***
Она была измотана. Но она старалась этого не показывать. Гроза достигла своего апогея, когда Сакура наконец вернулась домой, в свою квартиру. В место, где она не была уже несколько дней. Внутри было темно, были видны лишь только тени и силуэты. Но её это вполне устраивало. Ей нужна была темнота. Она так сильно нуждалась в этом. Холод просачивался под кожу, также, как и влага. Но она была оцепеневшей, онемевшей от всего этого. И онемение было её спасением, потому что она знала, что без него в её эмоциях будет слишком много хаоса. Без него она была бы потеряна. Она больше никогда не хотела быть потрясенной. Её сердце было ныло от такой сильной боли. Так много горя случилось в считанные секунды. Погибли люди. И это всё… по её вине? Иннер-Сакура уже вовсю плакала, изливая эту боль волнами. Ещё чуть-чуть и будет цунами. Она не могла позволить ему управлять собой. Это было бы слабостью. Бесполезная. Её мысли не оставляли её в покое. — Сакура. Нет. Пожалуйста, нет. Против её желания и воли включился свет. А посреди гостиной стоял не кто иной, как единственный человек, которого она не хотела видеть. Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас. — Оставь меня. — сказала Сакура это тем же голосом, каким говорила с Какаши — холодным и бесстрастным. Но на этот раз не мягко. — Нет. Она не могла справиться с этим прямо сейчас. Она просто не могла. — Мы должны пог… — Нам не о чем говорить, — перебила она, отходя в сторону. И намереваясь войти в свою комнату. Он преградил ей путь и заставил посмотреть в свои ониксовые глаза. Оцепенение исчезло. Эмоции начали просачиваться. — Ты вернешься со мной, — сказал он. Во-первых, презрение. — Иди к черту, — ответила Харуно. Она должна была догадаться, что это был неправильный ответ. В одно мгновение он внезапно оказался перед ней, слишком близко, его руки почти касались её кожи. Сакура злобно отбросила его руки, прежде чем он успел прикоснуться, и одарила самым озверевшим взглядом, который только могла показать. Во-вторых, гнев. — Ты что, оглох, что ли? — огрызнулась куноичи, пятясь от него. — Я сказала: иди к черту! Если это недостаточно ясно, то позволь мне сделать это более понятливо для тебя: оставьте меня в… Учиха остановил поток слов, подойдя ещё ближе и, наконец, взяв девушку за руки. Она отшвырнула их, словно ужаленная. Не трогай меня. Пожалуйста. Я могу рассыпаться. Я могу ослабнуть. Гнев исчез, сменившись холодом. — Убирайся, — потребовала она, — Я не хочу иметь с тобой дело. Отвали и проваливай. Иди к своей дурацкой семье, убирайся. Его глаза опасно блеснули. — Не говори об этом… — Мне всё равно, — усмехнулась розоволосая убедительно. Она насмехалась. — Меня это нисколько не волнует. Мне не всё равно. Мне так не всё равно. — Они ушли, Сакура. Они ушли. Маленький мальчик. Безжизненные, почти черные глаза. О, Ками. Она слишком сильно переживала. — Возьми свои слова обратно, — сердито прошептал Саске. — Мне всё равно, — повторила она ровным голосом. Голос почти надтреснутый, но всё ещё держится. — Я не… Я сделаю. Холод исчезал. Оцепенение тоже. Эмоции прорывались наружу, обрывались… все до последней. Иннер-Сакура болела… И она сама тоже. Черт побери, и она тоже! — Ты ничего не можешь сделать. Она не успела их спасти. — Перестань толкать себя туда, где тебя не ждут. Она не могла любить его. — Мисс С-сакура-сан… П-пожалуйста… Я н-не хочу умирать… Я не хочу, чтобы мама и папа… У-умерли… Маленький мальчик плакал. Просил. Умолял. Умирая. — Ты мне не нужен. Я рада, что все закончилось. Я рада тому, что случилось. Я не… — Рада, что моя семья мертва? Они мертвы. Они все мертвы. — Мне всё равно. — Ты никогда не будешь об этом беспокоиться, не так ли? Я не буду. …я постараюсь этого не делать. — Конечно, нет. Пауза. Холодный, очень холодный взгляд оникса. — Тогда ты тоже чудовище, Сакура. Её сердце протестовало. Её разум кричал. Её эмоции перекатывались одна на другую, затуманивая голову, путаясь во всем, ужесточая боль. Ослабляя сердце. Не ломайся. Пожалуйста, не ломайся. — Как скажешь… Саске. И она толкнула его так сильно, как только могла, молниеносно. — Я больше не хочу тебя видеть, — холодно прошептала медик. Лгунья. Разве ты не видишь, что я большая лгунья? — Всё кончено… Учиха. Прежде чем брюнет успел отреагировать, Сакура внезапно побежала в свою комнату, хлопнув дверью так сильно, как только могла. Она не сломалась. Но когда она смотрела в зеркало, на себя, в ванной, с того места, где стояла… Она поняла, что это всё не имеет значения. Потому что эти теперь безжизненные глаза, обладателя которых она не смогла спасти, всегда будут преследовать её в ночных кошмарах. Не ломайся. Не ломайся. Пожалуйста… Не ломайся. Харуно Сакура очень медленно ломалась.***
Сверкнула молния, осветив темное небо. Прогремел гром. Дождь лил почти неистово. Ей было так холодно. Ей было чертовски холодно. Но как будто Сакуре было всё равно. Гнев разгорался в нем, медленно пожирая изнутри. Он даже не знал, зачем пришел сюда сейчас, когда всего несколько минут назад ясно представлял, что ему нужно делать. То, что он должен был сделать. Извиниться. Чтобы убедить её вернуться. Чтобы убедиться, что люди, осквернившие место упокоения его семьи, получат по заслугам. Он узнает, даже если Карин откажется сказать ему, кто они такие. Но Сакура тоже осквернила его. Словами. Этими проклятыми и эгоистичными словами. Мне всё равно. Это не имеет значения. Он должен уйти. Он должен просто уйти и забыть обо всем. Забыть о её словах, извиняясь… Забыть о её существовании. Но это всё не имело значения. Но это всё просто не имело значения. Учиха почти зарычал. Черт возьми, это не так. Без дальнейших церемоний Саске двинулся вперед. Зашагал к её спальне, которая находилась в самом конце коридора. У него не было никакого плана, он и понятия не имел, что делать. Всё, что было известно — это то, что он кипит и вот-вот взорвется. Она не имела права. Абсолютно никакого права. Он открыл дверь. Она не была заперта, как предполагалось, но спальня была пуста. Саске увидел, что дверь в ванную открыта, до его ушей дошел шум льющейся воды. Он прошел туда, не заботясь о том, что Харуно сделает, о чём подумает. Он нашел Сакуру, хорошо. И то, что он увидел, заставило его остановиться в сомнении. Удивлении. В комнате работал душ и кран тоже. Ванна была переполнена водой, но она была пуста. Сакура же стояла посреди помещения, перед зеркалом, повернувшись к нему боком и обхватив себя руками. Ногтями Харуно практически впились в кожу. Голова была опущена, и она моргала, моргала и моргала, как будто хотела что-то убрать. Она старалась не заплакать. Она вся дрожала. Она тяжело дышала. Гнев постепенно покидал его. Брюнет пристально посмотрел на куноичи. Она была бледна, а на лице было такое выражение, которое говорило о глубокой скорби и печали. Неужели он это сделал? Парень подошел ближе. Колебавшийся. Затем протянул руку. — Сакура. Медик в шоке подняла голову, горе и печаль мгновенно исчезли. Как раз в тот момент, когда его рука собиралась коснуться её, она отпрянула, смерила убийственным взглядом и встала так гордо и прямо. Она всё ещё дрожала. Он не думал об этом. Он просто протянул руку и схватился за запястья. Сакура отчаянно сопротивлялась. — Убирайся отсюда! — сердито завопила она. — Я же сказала тебе уйти. Я же сказала!.. Розоволосая изо всех сил заставляла его отпустить её. Но шиноби не сдвинулся и с места. Вместо этого, Саске притянул её ближе. — Не прикасайся ко мне! Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя, понимаешь?! Я так тебя ненавижу! Харуно начала сильно бить того в грудь. Саске же схватил девичьи руки и постарался не вздрогнуть от напора и силы. — Сакура… — Отпусти меня! Уходи! Я ненавижу тебя! — Сакура! — он скользнул руками от ее запястий к локтям, чтобы удержать на месте. — Я ненавижу тебя… Напор ослабевал. — Я ненавижу тебя… Глаза менялись. — Я ненавижу тебя… Голос медленно-медленно срывался. Теперь в нем не было гнева, только паника. Она повторяла эти слова снова и снова, словно отчаянно цепляясь за них. Слеза стекла по щеке, одна-единственная слеза. Что-то в нем шевельнулось при виде этого зрелища. — Сакура. — Дело не в тебе. Не всё зависит от тебя. Так что уходи. Уходи, Саске. Я ненавижу тебя. Я ненавижу… — Не надо меня ненавидеть, — сказал он в ответ. Девушка замолчала. Она всё ещё боролась. — Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, — тихо продолжал он. — Я… Извиняюсь. Мне так жаль. …что бы ни случилось, в больнице. Её дыхание сбилось. Её тело замерло. Она перестала сопротивляться. Глядя на него, тонкие руки сжались в кулаки на его рубашке, а изумрудные глаза пытались что-то скрыть. — Сакура… Это нормально. Все будет хорошо. И это стало последней каплей. Саске просто смотрел и что-то болезненное пронзило его изнутри, когда выражение её лица вдруг стало спокойным. Как всё рассыпалось. Когда её защита пала, и, вместо того, чтобы оттолкнуть его… она приблизилась. Обняла со всей силой, на которую она была способна. — Они мертвы, — яростно прошептала она. Сердито. Печально. — Они все мертвы. И Харуно наконец сломалась. Саске смотрел, как Сакура, впервые за долгое время, начала плакать. Жестко. Он был ошеломлен до глубины души. Он никогда не видел, чтобы Сакура делала это. Учиха всегда знал, с тех пор как вернулся, что она уже достаточно сильна, чтобы не делать. Она никогда не теряла самообладания, разве что из—за вспыльчивости, но никогда так, как сейчас. Не в силах больше утешать, он сделал единственное, что пришло в голову. Саске крепко обнял девушку. Затем он взял ее на руки и унес с собой маленькое тельце. Вернулся в спальню и сел на неровный пол. Положил к себе на колени, боком, и обнял руками для утешения. Она не сопротивлялась ему. Теперь сильно дрожала. Розоволосая держалась за его рубашку, как будто от этого зависела её жизнь. Она прижалась ближе, настолько, что он мог чувствовать её всё ещё влажную от дождя кожу и одежду, прилипшую к его собственной. А также довольно высокую температуру, смахивающую на лихорадку. Она плакала так, словно у неё разрывалось сердце. Как будто её душа умирала. Как будто горя было уж слишком много. Он ошибся. Ей не было холодно. Ей было далеко не холодно. — Что случилось, Сакура? — брюнет крепче прижал девушку к себе, позволяя её голове и влажным волосам уткнуть в шею. Одна рука была на ее спине, поглаживая. Другая лежала на её коленях, притягивая их ближе, притягивая её ближе. — Расскажи мне, что случилось. Она продолжала молча плакать, убитая горем. Он попытался спросить по-другому. — Сколько? — прошептал он. Сколько умерло? — …все они, — прошептала та в ответ, её голос был таким мягким. — Все они «ушли». Словно спусковой крючок, шлюзы открылись. На этот раз Харуно задрожала ещё сильнее, её слезы были отчаянными, а дыхание ещё более резким. Как буря… она прорывалась. Саске больше не спрашивал. Вместо этого он успокаивал её, лаская кожу, проводя руками вверх и вниз по дрожащему телу. Всё было по-другому. Всего несколько часов назад он проделал то же самое с другой девушкой - пытался утешить. Обнимал точно так же. Но теперь не чувствовал того же самого. Сейчас уже совсем по-другому. О чем он только думал? Что, черт возьми, с ним не так? Перестань валять дурака. Это могли быть минуты, это могли быть часы, но в конце концов, рыдания Сакуры стихли, как и её дрожь. Учиха продолжал успокаивать, продолжал ласкать… продолжила гладить. Она держалась. Такая нежная кожа. Но ей всё ещё было очень жарко. — Сакура. Она продолжала молчать. — У тебя жар, — сказал он. — Я… — Глупая девчонка, — обеспокоенно перебил он, хотя в его голосе не было ни капли тепла. Девушка ещё крепче прижалась головой к его шее. — Саске-кун?.. — устало пробормотала Сакура. — Хм. — …ты как всегда груб. Медик вздохнула. И очень скоро бывший отступник почувствовал, как чужое дыхание выровнялось, а хватка на его рубашке ослабла. Её голова склонилась вниз. Её плечи поникли. Саске опустил глаза и позволил себе посмотреть, как её изумрудные, расплывчатые и покрасневшие очи медленно закрываются. Он не отпускал её. Смотрел, как снаружи дождь постепенно заканчивается. Так и внутри, Сакура медленно, очень медленно ослабла в его объятиях. Буря наконец прошла.***
Через несколько часов луна снова стала ясной. — Привет… Какаши-сенсей? Долгий вздох. — Сколько раз тебе повторять, что я больше не твой сенсей? — …но вы всё ещё стары. Стук! — Ай! Да вы садист я смотрю! Веселые глаза только сморщились. Сай просиял вместе с ним. — …И ТЫ ТОЖЕ САДИСТ, САЙ, ЗА ТО, ЧТО НЕ ОСТАНОВИЛ ЕГО! — Но… Разве это не грубо? — Это не грубо, когда кто-то уже мучает. Эй! Да вы сами позвали меня… Прежде чем светловолосый крикун успел закончить свое высказывание, пепельноволосый шиноби повторно отвесил бывшему ученику подзатыльника. Сай снова просиял. — Сенсей! Что… — Будь тише! Дверь открывается. — Что… Он закрыл рот, так как дверь, которая была в нескольких метрах от того места, где они все прятались, действительно открылась. Показалась знакомая макушка с растрепанными волосами цвета вороньего крыла. А в его руках, завернутая в толстое одеяло, была ещё одна фигура. Правда, видны были только её розовые волосы. Даже не оглядевшись, Саске вышел на улицу. Затем бесшумно исчез в ночи, направляясь в сторону своего дома. Наруто смотрел на всё это задумчивым взглядом. — Эй… Какаши-сенсей? Послышался ещё один долгий вздох. Ответа не последовало. — Ты думаешь, они все еще притворяются? — спросил Узумаки. Тишина. Наконец, Хатаке поднял бровь. — Возможно. И вообще, зачем мы шпионим? Джинчурики надулся, не зная, что ответить. — Я просто хотел убедиться, что она в безопасности, вот и всё! Потому что этот ублюдок заплатит, если причинит ей боль! Когда Какаши заговорил в следующий раз, в его голосе послышалось сомнение. — …что случилось в больнице, Наруто? Глаза Наруто немного потускнели. Он громко вздохнул. — Многое. Я не хочу это обсуждать. Он всё ещё помнил израненные тела, которые принесли к главным воротам, когда он ел рамен в Ичираку. Это было не совсем приятное зрелище. Взрослые выглядели как обычные люди. А у одного мальчика были до жути знакомые ониксовые глаза. А теперь они всё мертвы. Глупые грабители. ВЫ ЗАПЛАТИТЕ! КОГДА-НИБУДЬ Я СТАНУ ХОКАГЕ, И ВЫ ПОЛУЧИТЕ ПО СВОИМ ЗАДНИЦАМ ОТ МОЕЙ РУКИ. — Они были шиноби? — Какаши прервал его внутреннюю тираду. — Нет. Мирное население. — Покачав головой, не желая больше думать о тех ужасных вещах, Наруто нетерпеливо переключил своё внимание на теперь уже темный дом. — Но мы же не об этом говорили! Я говорил, что Теме заплатит моими супер-убийственными-смертельными ударами, если он причинит ей боль! Сай задумчиво посмотрел на него. — Я читал об этом в книге… Это, как говорят, нужно обуздать своё эго и… — ТЫ ВСЕ ЧИТАЕШЬ ЭТИ КНИГИ?! ХВАТИТ УЖЕ ЧИТАТЬ! И ДЕЛО НЕ В ЭТОМ. ДЕЛО В ТОМ, ПРИТВОРЯЮТСЯ ОНИ ИЛИ НЕТ! ДЕЛО В ТОМ, ЧТО… Шорох листьев. Шаги. — А кто притворяется? Наруто замер. Какаши полу-замер. Сай улыбнулся. Затем они всё обернулись, чтобы посмотреть назад, когда веселый голос снова заговорил. — Привет, мои юные товарищи! Кто притворяется?..