Кровь предков

Группа А. Силла, Гимпо. 7 мая 2017 года, 03:28       Чанёль проснулся резко: сердце гулко стучало, а в ушах до сих пор стояли крики и плач. Часть кровати, где должен был спать Бэкхён, была не тронута, запах лаванды был невыраженным — омега так и не вернулся от Минхёка. Пак проверил время и убедился, что до подъема оставалось еще полчаса. С тяжелым выдохом он поднялся с кровати и протер лицо. На сердце грузом лежал сон, его бы не помнить, но он яркими картинками пылал в воспаленном сознании. Желание знать все, знать всю правду чесалось под гнетом сдерживаемой злости, но Бэкхён не расскажет, а он не спросит.       Одевшись и умывшись, он пошел вниз, чтобы выпить воды и найти Бэкхена. Минхёк в пыльно-розовом халате сидел за кухонным столом и медленно пил чай.       — А где Бэкхён?       Омега посмотрел Чанелю прямо в глаза, словно пытался прочитать его мысли, и тепло улыбнулся.       — Ох, он спал со мной. Мы слишком долго не виделись. Но сейчас он на чердаке, ищет фамильную реликвию, — Минхёк отмахнулся так, словно это была какая-то ерунда. — Если хочешь, сходи, проверь.       Да, он хотел. Проверить, увидеть и расспросить. Чанёль быстро преодолел расстояние между кухней и чердаком, цепляясь за деревянные перила, но прежде, чем открыть дверь, замер. Нужно было взять себя в руки. Бэкхёну не понравится любое вмешательство в его жизнь, тем более в прошлое. Не задерживаясь у входа дольше положенного, он вошел.       Чердак был настолько пыльным, что создавалось ощущение, будто здесь принципиально не убирались. Выглядел он как заброшенная комната с кучей картин на стенах и множеством сундуков. В одном из них рылся Бён. Поприветствовав напарника самой непримечательной интонацией, Чанель остановился напротив одной из картин. На старинном рисунке с потрескавшимся маслом был изображен едва узнаваемый родственник Бэкхена с такими же голубыми глазами, утопленными болью и печалью. Аккуратный нос, величественный взгляд, упрямый подбородок и острые скулы говорили о твердости характера его хозяина.       — Это Ханыль, — проговорил Бэкхен, продолжая перебирать вещи в сундуке, — первый из нашего клана, кто был в совете Двенадцати при Чунмене. И дальний потомок Виира — одного из сыновей Волчицы, если верить легендам моей семьи.       — Тот самый омега? — удивился Чанель, рассматривая платье и вспоминая детали разговора с Хёнмином. Бён рассмеялся.       — Да. Один из самых первых влиятельных омег Старого мира, — наконец найдя то, что искал, Бэкхен подошел ближе. У него было хорошее настроение, он словно отдохнул, и, вероятно, не помнил, что Чанёль был в его снах. — Я тебе про него расскажу, потому что про это будут спрашивать, — он показал почерневшую со временем подвеску. Чанёль взял ее в руки, чтобы рассмотреть ближе. На медальоне по кругу старым исчислением было нанесено двенадцать символов, над четвертым был вставлен чистейший, голубой топаз. В центре круга была изображена волчья лапа, а внутри нее знакомый, благодаря культу, чертог волка.       — Ханыль поддерживал гонения на людей? — Бэкхён кивнул, наблюдая, как Чанёль скользит по старым символам большим пальцем. — Разве Двенадцать и Альджи не враги друг другу?       — Враги. Но Ханыль отличился и в культе, и при совете. Когда умер его муж, он, не сомневаясь, взял правление клана в свои руки: мой предок был жестоким, кровожадным и безрассудным человеком. Чтил Волчьи заповеди и из-за своей набожности примкнул к гонениям на первых людей — благодаря ему мы прославились, как каратели. Сжигая деревни, умерщвляя дефектных волчат и детей, он не знал пощады. Пока не встретил Чунмёна и не влюбился в него, вскоре забеременел и родил человеческого младенца, едва спасся и спас свое дитя. Кара, — Бэкхен пожал плечами. — Киму предписывают полное уничтожение культа, думаю, Ханыль был тем, кто помог ему искоренить их. Так он заслужил место в числе Двенадцати. Символом культа Альджи является чертог волка с перевернутой руной Одал, у Двенадцати чертог спрятан в лапе — символизм, обозначающий контроль над силой предков. Бэкхен резко замолк. Чанель проследил за взглядом омеги и понял, что он смотрит на волка, изображенного на стене позади Ханыля. Большой, белый волк с голубыми глазами.       — Что стало с Ханылем?       — Влюбившись в Чунмёна и родив внебрачного сына, он навлек на себя еще больше злости народа. Но как член Двенадцати встал на путь очищения, занимался благотворительностью, развивал медицину, открыл несколько больниц и приютов для Перевертышей. Всегда находился рядом с Чунмёном, был предан ему как никто другой, в своих дневниках он клялся в их неземной связи — истинности, но у короля уже был муж. Говорят, Чунмён изменил своему мужу лишь раз, и именно он дал продолжение нашему роду. Полагаю, таких кланов, кто считает себя потомками Чунмёна, довольно много. Ханыль умер рано, говорят, у него от горя поехала крыша и он выпил яд, оставив записку, содержание которой видел только Чунмён. Думаю, за этой любовной драмой на самом деле стоит простое отравление.       Скрестив руки на груди, Бэкхён замолчал, не прекращая изучать волка на холсте. Чанёль держал в руках холодный медальон и представлял, как много Бэкхёну досталось от предка. «Его глаза — его проклятье» — сказал дед Бэкхёна, Чанёль узнавал омегу понемногу, но сегодняшнего сна хватило сполна, чтобы ощутить его тернистый путь. Пытки были изощренным способом сломать человека, Чанёль знает это как никто другой: сломить можно практически любого. Тем более подростка. Прикрывая глаза, он надеялся, что в своих пытках они не тронули юношеское тело. Зверь внутри взвыл, а Пак почувствовал вспышку алой ярости.       Словно ощутив волну, Бэкхён повернулся к нему и требовательно посмотрел.       — Что с тобой?       Он знал, Чанёль видел это в его глазах, знал, что с Чанёлем, но сам надеялся, что ошибается.       — Ничего, — едва сдерживая себя, проговорил альфа. С сомнением усмехнувшись, Бэкхён повернул голову на бок.       — Значит, не показалось. Ты был в моих воспоминаниях.       Мотнув головой, Чанёль медленно сжал кулаки.       — Не показалось.       Не сводя с альфы глаз, словно сканируя его, Бэкхён через некоторое время спокойно проговорил:       — Это было больше десяти лет назад и это давно пройденный этап для меня, поэтому…       — Если бы это был пройденный этап, тебя бы не преследовали кошмары, — рыкнул Пак. — Я… Хочу их искромсать. Я… Не могу думать ни о чем другом. Это… Слишком жестоко.       В ушах Чанёля снова зазвенел ломанный и отчаянный крик, а перед глазами встала картинка распластанного подростка и альфы, загоняющего скальпель под кожу с садистким удовольсвием.       Коснувшись плеча, Бэкхён развернул его к себе.       — Они все давно гниют в могилах, я уверен. Ты немного опоздал, — он слабо улыбнулся, надо же — Бэкхён пытался его успокоить. — Я уверен, в твоем прошлом тоже много боли, это… Основная составляющая нашей жизни.       — Но ты омега и! — глаза Бэкхёна опасно сузились и обожгли отрезвляющим холодом, прежде чем омега сделал шаг назад, Чанёль успел ухватить его за кисть. — Ты сильный, да, сейчас ты сильный. Но тогда… это слишком низко и… — договорить Чанёль не успел. Щеку обожгло жаром, голова метнулась в сторону от сильного удара. Коснувшись воспаленной кожи пальцами, Чанёль громко выдохнул.       — Приди в чувства, Пак. И не ври мне, что впервые узнаешь о том, что детей и омег пытают. Я уверен, ты сам не раз проводил допросы.       — Омег и подростков мы никогда не трогали, — проскрежетал альфа.       — Но другие трогали, — пожав плечами, хмыкнул Бэкхён. — Сейчас ты просто разграничиваешь: есть я — твой истинный, и есть другие омеги. Напомнить тебе, как ты впервые нас встретил? Как ставил на место когда мы немного поигрались на полосе?       Бэкхёна заносило и Чанёля закручивало в вихрь злости вместе с ним.       — Манипуляции? Ты не прав, Бэкхён! Если ко мне во время миссии ворвётся человек с автоматом — я его обезврежу. И не важно, кто это будет. Но резать ради удовольствия… Ты правда считаешь, что я на это способен?       — Все вы — одинаковые… Сделаете что угодно, ради того, чтобы потешить свое самолюбие и самоутвердиться за чужой счет. Испокон веков верите, что СИЛА все решает, — язык Бэкхёна был острым, как нож. Он не мог остановиться, даже если хотел. Чанёль смотрел на него исподлобья и не знал, как его желание помочь утекло в такое русло.       — Если все альфы одинаковые, то омеги тоже? — Бэкхён нахмурился. — Я могу сделать вывод обо всех омегах, смотря на тебя? Или опираясь на опыт отношений со своим бывшим мужем? Парней до этого?       Схватив руку Бэкхёна, он положил ее себе на грудь. Бэкхён чувствовал громкие и частые удары сердца своими пальцами, от этого становилось не по себе. По загривку пробежал холод.       — Не только тебе было больно, ты сам об этом сказал. Но я проснулся с твоей болью, я чувствовал все то, что чувствовал ты. Бэкхён, я живой, я следую твоим правилам, но я живой. Живой, понимаешь?       Оторвав руку от груди альфы, Бэкхён открыл рот, но передумал говорить и прикрыл глаза.       — Что ты хочешь? Ты хочешь знать, что было? Меня резали, прижигали раны и угрожали, держали в тесной клетке и кормили как собаку! Девяносто дней. Там, блядь, был я, а не ты. И я не хочу об этом говорить с тобой, слышишь?       — Они… — Чанёль не знал как произнести слово «изнасилование», об этом даже думать не хотелось, не то что говорить вслух. В глазах Бэкхёна плескалось понимание.       — Нет. Нет, Чанёль, они меня не трахали, только лапали и запугивали, — твердо проговорил он.       Сейчас для альфы, по неведомой причине, это было главнее всего — Бэкхёна не трогали. Чанёль знал, что делают с омегами в таких ситуациях и порезы на спине — не самое страшное. Не зная, куда деть тот всплеск облегчения и нежности внутри, Чанёль крепко прижал к себе Бэкхёна, укладывая ладони на лопатки. Омега стоял неподвижно, не отвечая на объятия, но и не отстраняясь. Чанёль был за это ему благодарен.       — Спасибо, — разомкнув объятия, Чанёль твердо посмотрел ему в глаза. — Я хочу знать о тебе больше, но точно не такими методами. Эти сны — я их не контролирую. И ярость, я… Прости, Бэк.       Бэкхён кивнул, проглатывая свои извинения перед Чанёлем, и снова перевел взгляд на картину, а затем на весь хлам, находящийся здесь.       — Я думал, твой аппа бежал из семьи, откуда все это? — Чанель огляделся, переводя тему. Бэкхен все еще хмурился.       — В нашем роду давно ходило пророчество, по нему мои глаза — признак Первых, поэтому наши родственники выслали все, что было связано с Ханылем, моему отцу. Это мое наследство, так хотел мой дальний родственник Бён.       — Вы берете фамилию мужа-омеги?       — Только в случае, если в семье одни омеги, то старший омега оставляет фамилию Бён, — терпеливо пояснил Бэкхен. — Идем вниз?       — Идем.

***

Группа В. Корё, Двадцать первый сектор. 06 мая 2017 года, 10:08       Вся информация про Двадцать первый сектор поступала от Кан Исыля, агента разведки, что находился в Корё под прикрытием уже второй год. Под его внимательным взглядом парни размещались в заброшенном доме. У окна уже стояли влажные деревянные ящики с порта с маркировками консерв, скрывающие в себе технику. Их, по одному, разбирали Тао и Крис. Сувон же, терпя пульсирующую боль в предплечье, просто упал на мешок с вещами и время от времени жалобно скулил, привлекая к себе внимание.       Кан был молчалив и сдержан. Встретив парней в оговоренном месте, он довел до их жилища, наблюдая за каждым, поджимая обветренные губы. Почти два года жизни в самом неблагополучном районе Корё отпечатались на нем грязным загаром, следами от недавних корост и редкой проседью. У группы В была лишь фотография, и внешние данные их союзника совпадали, изменились только глаза. Они напитались мраком и апатией. Время от времени он крутил на запястье красную нить и Исин понял, что Исыль не собирается покидать Коре. А если и собирается, то не один.       — Исыль, расскажи подробнее про то, как тут все устроено, — попросил Крис, перетаскивая мониторы из коробок.       — Хреново, — фыркнул альфа и потер ладони, утыкаясь в них взглядом. Его речь была прерывистой с частыми задержками и странной формулировкой предложений. — Коррумпированная власть не имеет ничего, кроме денег и своего драгоценного лица. Здесь все в руках мафии.       В задании Двадцать первый сектор описывался как заброшенный, бедный район с развитой преступностью. Несколько лет назад к власти пришел некий Волкодав — информации о нем почти нет, известно только то, что он вышел из детдома. Имя преступник взял себе громкое и заявил о себе с размахом: перебил главу местной мафии и весь совет. Не имея собственной власти, он не смог остановить анархию и деление одного района на несколько. Сил у него на то время было немного, мозгов и того меньше, зато связей и денег хватило, чтобы отбить один из районов с выходом в море и портом.       То, что его не трогают авторитеты соседних районов, говорит о многом, поэтому Исыль и рекомендовал подобраться именно к этой банде. Помимо района Волкодава было еще четыре района: Поднебесная, Сити, Запад, Пятый.       — Так Волкодав на самом деле идиот? — хмыкнул Сувон.       — Он малодушный слабак с кучей денег и кучей цепных псов. Видимо, не совсем тупой, раз смог замочить предыдущего главаря и весь совет, но теперь все в руках его и его приспешников.       — Под твое описание их шайки «мафия» плохо подходит, — протянул Сувон и тут же зажмурился от простреливающей боли в предплечье. Регенерационный порошок создавал больше проблем, чем его отсутствие. Рана постоянно шипела, боль была то тянущая, то пульсирующая.       — Стая шавок — вот кто они. Как я писал, совет они уничтожили, но выстроить новый не получилось. Он жесток. Убивает пачками, продает в рабство и подсаживает на наркоту всех, не думая о том, что на своем районе лучше не гадить. Численность его банды — около семидесяти человек, это не так много. В число доверенных лиц входит десять, плюс омеги. У Волкодава много связей с Первым сектором, много денег. Мне кажется, он вам сможет помочь.       — Это правда, что он вырывает клыки всем, кто ему не угодил, а члены его банды носят тату с рунами?       — А я стал бы вам врать? — фыркнул альфа, глядя с ответом на Исина. — И, по слухам, состоит в культе и каждую среду ходит молиться. Но достоверной информации нет.       — А это уже интересно, — хмыкнул Исин и радостно хлопнул в ладоши, глядя на четыре монитора, поставленных на стол.       Кан молча наблюдал за расстановкой техники и мелкими перепалками группы, он был намного старше любого из присланных бойцов и не мог принять такого легкомысленного отношения к заданию. Он жил тут достаточно, чтобы перестать видеть свет.       Исин дул губы, называя присланную технику устаревшим металлоломом, не представляя, на какие риски шли все участники переправки. Так же картинно дуясь, он сообщил, что альфам придется украсть для него пару деталей. Командир операции — Ву — смотрел на Чжана с восхищением и, казалось, потакал всем прихотям омеги, что вызывало сплошные вопросы.       — А что с твоим планшетом, компьютерный червь? — фыркнул Тао, отходя к ветхому столику, чтобы стащить с него кусок жаренной курицы. Кан Исыль про себя спрашивал: «Они знают цену этой курицы? Этой техники?». Казалось, молодежь обесценивала все его труды и труды его посредников.       — Крис, объясни этому тугодуму, что не так с моим планшетом.       — Нам нужно установить слежку за пятью объектами, одновременно с этим писать звонки и делать прослушку. Если сгорит планшет, мы потеряем связь с Оптиками и командами.       — Спасибо, — поблагодарив, Исин свернул губы трубочкой и поводил ими из стороны в сторону. Тао фыркнул.       Скрываемый скепсис агента давал трещину. К нему прислали шутов: вспыльчивого недомерка, нытика, важного и безмозглого хрена и легкомысленного хакера.       — У руководства уже совсем крыша поехала? Кто отправил в Коре подростков? — проворчал Кан, наконец, не справившись с эмоциями внутри. — Да вас раскроют в два счета, выпотрошат вас, а заодно и меня!       Крис посмотрел на него сдержанно, но строго, затыкая одним взглядом. Чжан не обратил никакого внимания на крики, а Тао тут же подобрался.       — Мне казалось, вы выполняете задание, — роясь в рюкзаке, холодно усмехнулся Исин, с ним он не играл, интонации обжигали равнодушием, — не думаю, что генерал будет рад, такому «теплому» приему.       — Ты, альфья подстилка, молчал бы… Придумали же притащить омег, — в тон проговорил Исыль, едва сдерживая гнев. Тао оказался рядом с ним быстрее, чем среагировал Крис. Схватив за грудки агента, он приподнял его так, что носками Исыль едва дотягивал до пола.       — Ты говоришь с агентом своей страны, имей немного уважения, мудила, или я вобью его в твою тупую башку, — Тао рычал и Исыль видел его клыки и адский блеск безрассудства в глазах, и верил, что альфа откусит ему голову и не подавится. Таких они в армии называли цепными псами. У церберов не было никаких моральных принципов, они не знали пощады и жили только приказом. Самые удобные солдаты для офицеров и самые непредсказуемые для товарищей. Исыля в мгновенье обуял холодный, липкий страх, но вскоре был погашен сухим равнодушием. Смотря в налитые яростью глаза, он прикидывал, как быстро этого идиота, Тао, раскусят и как долго он будет умирать?       — Тао, остынь, — на предплечье буйного легла рука Криса. Командир говорил размеренно, спокойно, но в интонациях прослеживалось молчаливое требование. Тао с легким толчком отпустил Исыля и отступил. — Агент Кан, у нас была тяжелая дорога и ждет не менее легкая миссия. Не стоит сомневаться в нашем профессионализме. Во-первых, это не твоя прерогатива, во-вторых, мы назначены сюда генералом Ли, думаю, ты понимаешь, что это значит.       Под строгим взглядом Исыль дернул головой: понимал, но послушным быть не собирался.       — С момента нашего прибытия ты находишься под моим командованием. Ты находишься в Корё достаточно долго, даже если уже не собираешься обратно, — он кивнул на красную нить на правом запястье, — у тебя есть обязательства перед страной, что спонсирует тебя все это время, — голос Криса стал пугающе тихим и глубоким. Смотря в карие и стеклянные глаза Исыля, он сделал твердый шаг вперед, оттесняя агента к стене. — Одно неверное движение или фраза и я обещаю, что прикрою твою лавочку своими руками. Омеги, которых ты сейчас оскорбил, элитные солдаты, а ты, я уверен, знаешь, что это значит. Возможно, ты уже привык жить в Корё, привык к тому, что с омегами можно обращаться, как с вещами, — кадык Исыля дернулся, он хотел оправдаться, но Крис не дал ему этого шанса, — но мы из Силла и уважаем своих омег. Еще раз: это наши агенты, имей уважение. Ты меня услышал?       — Да, — фыркнул альфа, отводя взгляд и поправляя шуршащую ветровку.       — И еще, они не так просты как выглядят, и если нужно будет, без нашей помощи сломают тебе хребет. Это так, — Крис усмехнулся, окидывая взглядом плавный изгиб тела Чжана, — предупреждение.       — Угомонитесь, — взгляд альфы вновь поник, он развернулся в сторону выхода. — На что бы вы тут не намекали, я не предавал свою родину и не собираюсь. Но вы не знаете, куда вы попали.       И больше ничего не сказав, он ушел.       — Я словно в детство окунулся, — зевнул Сувон, удобнее устраиваясь на мешках, вспоминая, как спал в подвалах и заброшенных домах, — подремлю немного.       — Задницу свою оторви и ляг нормально на кровать, — взвинченный Тао тут же оказался рядом и, встретившись с сопротивлением, подхватил омегу и швырнул на диван. — Спокойной ночи, дебил.       — Иди нахер, ублюдка кусок, — закатив глаза, Сувон отвернулся к стене.       Пока Цзы Тао расстилал себе матрац на полу, Крис и Исин были заняты подсоединением всех компьютеров и мониторов на стену. Исин упустил момент, когда Сувон засопел, а Тао ушел на улицу проветриться.       Наверное, только отмороженный не будет чувствовать все те феромоны, что исходили от Криса и его намерений. И даже если Крис не первый, кто был в таком восторге от Исина, осознавать свою привлекательность Исину было чертовски приятно. Запах Ву ему уже мерещился. В голове не к месту всплыло воспоминание, и Чжан снова почувствовал тяжесть и жар чужого члена в своей ладони, его рельеф вен и пульсацию. Губы альфы на своей шее и власть, с которой он брал и давал удовольствие. Прикусив губу, Исин воткнул провод от монитора в гнездо и облокотился о стол. Воспаленный мозг играл с ним злые шутки.       — Никак обо мне думаешь? — Крис встал позади и повторил позу Исина, захватывая его в ловушку и прижимаясь пахом к заднице; теперь омега чувствовал его жар наяву. Перед глазами немного поплыло. Альфа мягко коснулся губами его щеки, Исин зажмурился.       — Конечно, весь мой мир крутится вокруг Криса Ву, — съерничал Исин, а альфа, раскатисто рассмеявшись, прикусил мочку уха омеги и с нажимом провел ладонью линию от живота по бедру, останавливаясь на крошечном расстоянии от паха.       — Твой язык тела говорит именно это, — прошептал Крис. Не выдержав, Чжан развернулся, оттолкнув Криса, и тут же притянул его к себе за грудки, впившись в губы. Жадно целуя, Исин больше заводился из-за усмешки на губах Криса. Он хотел ее стереть. Но Крис не поддавался его напору, крепче прижимая к себе строптивого омегу и отвечая на предостерегающие покусывания. Из-за почти подростковой страсти, Исин быстро почувствовал потребность в кислороде, пульс громыхал в висках и отдавал в пах. И когда его повело от легкого головокружения, он отступил. Крис смотрел на него затуманенным взглядом, все также нагло улыбаясь, он сделал шаг навстречу.       — А это вот интересно, конечно, — протянул Сувон, лежа на боку и лениво похлопал здоровой рукой о матрац, создавая иллюзию аплодисментов, — какой поцелуй, какая страсть! Я уж думал, вы начнете сношаться тут без стыда и совести.       — Захлопнись и спи, — огрызнулся Исин, с размаху садясь на стул.       Крис плохо скрывал свое самодовольство.

***

Группа А. окрестности Амьена, Франция. 8 мая 2017 года, 17:22.       В последний момент Бэкхён передумал и решил отказаться от прямого рейса до Лондона и заменил его на маршрут через Францию. Чанёль с ним не спорил. Бэкхёну хотелось ему врезать, да посильнее, чтобы тот начал говорить то, что думает, а не то что требуется говорить, чтобы Бэкхён не срывался с цепи. Даже когда знал, что Чанёль не станет молчать, если Бэкхён будет ошибаться.       Сейчас они мчались на поезде из Парижа в Лондон, слушая мерный стук колес. На столике стояли пустые тарелки с крошками от круассанов и две чашки с черным, ароматным кофе. Бэкхён допил вторую порцию, чувствуя усталость и надеясь на прилив энергии, а Чанёль сделал лишь пару глотков, молча наблюдая за пейзажами за окном.       В голове у Бэкхёна все мысли смешались в кашу. Переживания и эмоции сковывали его по рукам и ногам, ограничивали, окунали в неизвестную бездну неведения. Привычные ориентиры были сбиты, слишком сильным было потрясение от встречи с Чанёлем, и кирпичик за кирпичиком прошлые установки рассыпались в пыль. Едва слышно переведя дыхание, он посмотрел на свои руки. После того, как Чанёль узнал про плен, он стал еще более понимающим, настолько, что раздражал. Да, глупо психовать без повода на человека, который хочет тебя защитить и помочь, но успокоиться у Бэкхёна не получалось. Больше всего Бэкхёна злило то, насколько глупо он себя вел.       Устав от тишины, он вспомнил, что забыл спросить.       — О чем вы говорили с отцом?       Сам Бэкхён не говорил Чанёлю о том, что раскрыл перед отцом все карты. Довериться до конца он не мог, подставить под удар семью — тем более. Усмехнувшись, словно ожидал этого вопроса, Пак насмешливо посмотрел на него.       — О тебе, конечно.       Вздернув бровь, Бэкхён ждал продолжения, но Чанёль, проверяя выдержку, просто молчал.       — Пак. Говори. Что он хотел?       — Того же, чего хочет любой отец для своего сына — безопасности, — Чанёль не отводил взгляд, и легкая улыбка не исчезала с его лица.       — Он угрожал тебе?       — Естественно, — усмехнувшись, Чанёль выровнял спину, сделал пару наклонов головы и потянулся руками вверх, разминая затекшие мышцы. Голубая рубашка, расстегнутая на три пуговицы, натянулась на мощной груди.       — Что именно ты ему сказал?       Улыбка все еще держалась на его лице, но правый уголок губ медленно поплыл выше, образуя ехидную улыбку с ямочкой на щеке. Чанёль подтянул к себе чашку с остывшим кофе и пожал плечами. Тянул время. Словно догадываясь о попытках Бэкхёна скрыть важную информацию от него, он играл. Не собираясь идти на поводу, омега откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза рукой. Помассировав пальцами веки, цокнув, он взял в руки планшет.       — Я пообещал, что верну тебя в целости и сохранности, — интонации были настолько серьезными, что сердце Бэкхена сжалось. Чанёль был на удивление упёртым, Бэкхён знал его месяц, но этого времени хватило, чтобы понять — такой человек попусту словами не бросается. Посмотрев в глаза альфе, Бэкхён пожалел об этом: Чанёль обещал спасти его любой ценой и самому Бэкхёну. Он буквально кричал: «Чего бы мне этого не стоило!». Усилием воли Бэкхён иронично вскинул бровь, но открыть рот так и не сумел. Этот взгляд…       Запах Чанёля постепенно наполнял купе: хвойный лес доверительно переплетался с ароматом кофе, свежей выпечки и малинового варенья. Но ноты хвои становились все настойчивее, словно смола попала Бэкхёну на кончик носа. Казалось, ещё чуть-чуть и Бэкхён привыкнет и не сможет дышать без присутствия Чанёля, но из-за этого парадоксально чувствовал удушье.       Волк внутри заскулил отчаянно и настолько жалобно, что физически стало больно. Пальцы задрожали в стремлении коснуться Чанёля, Бэкхён тяжело сглотнул, откладывая трясущийся планшет, предчувствуя худшее. Казалось, внутри в один миг лопнула струна и его резко бросило в жар, вынуждая согнуться, локтем задевая стол. На виски стали давить пульс и звериный лай в душе. Стало тошно и душно. В скрюченном состоянии было хуже, Бэкхён выровнялся. Поднеся руку ко рту и закрыв глаза, Бэкхён уговаривал свой организм быть сильнее. Волк начал скрести когтями душу, как собаки роют землю, стена, выстроенная омегой, начинала рушится. Сердце ухнуло вниз и тело охватил озноб. Ладони затряслись сильнее. Внутри все верещало о том, что спасение в руках альфы.

«ИДИ К НЕМУ! КОСНИСЬ ЕГО! ПРИМИ ЕГО! ОН ИЗЛЕЧИТ, ИСЦЕЛИТ! НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ!»

      Но Бэкхён всеми силами старался противостоять природному тяготению. Сейчас истинность казалась ему проклятием.       — Бэкхён? — только Чанёлю удавалось одним его именем остановить весь шум в голове и задать сразу несколько вопросов. «Что происходит? Тебе помочь? Я могу тебе помочь? Мне стоит беспокоиться?». Не в силах что-то произнести, Бэкхён покачал головой, подтягивая к себе колени и пряча там лицо.       Три вдоха, три выдоха, три вдоха, три выдоха, глубокий вдох и выдох.       Не помогало.       В порыве Бэкхён хлопнул по столу с такой силой, что посуда задребезжала, а от отбитой руки по всему организму прошел заряд тока.       Не помогало.       Он мог противостоять любому виду физической боли, он был закален ею, но не тогда, когда его сущность играла против него. Нервы стало скручивать до скрежета зубов, волк взвыл радостным лаем. Все происходило так быстро, так стремительно, подрывая весь организм. Бэкхёну нужно было просто… Нет, нет, нет! НЕТ! Он будет сопротивляться, не поддастся. Не поддастся, чего бы ему это не стоило и…       Бэкхён резко втянул воздух полной грудью, ощущая чужую ладонь на своем колене. Одно касание — и все снова в порядке. Блядство! Дернув ногой и избегая прямого контакта, Бэкхён часто заморгал, стирая с глаз болезненную дымку и мелькнувшую ненависть.       — Что с тобой? Ты весь мокрый, — Чанёль хотел коснуться его лба, но Бэкхён предостерегающе то ли промычал, то ли рыкнул. Дыхание приходило в норму. — Ответь мне, черт возьми!       — Это связь! — выплюнул Бэкхён.       Чанёль уставился на него, как олень в зоопарке, и пока в его глазах отражался весь мыслительный процесс — Бэкхён надеялся, что Чанёль снова включит чувство такта и больше не спросит ни о чем — раздалась короткая вибрация, за которой последовал рингтон.       Опустив колени, Бэкхён настороженно посмотрел на новый спутниковый мобильник, замаскированный под последнюю модель модного смартфона. На экране мигал неизвестный номер. Волком глядя на телефон, прочистив горло, он ответил.       — Слушаю, — он добавил в голос веселья, потому что мобильник уже принадлежит не ему, а Луису Сегрейву, но туманный взгляд был направлен на Чанёля, чьё выражение лица кричало: «этот звонок тебя не спасет, мы поговорим об этом позже».       — Это я слушаю твой сладкий голосочек, кролик, — Бэкхён тут же улыбнулся, расслабляясь.       Помимо довольного голоса Кёнсу, Бэкхён слышал, как на заднем фоне шуршали чужие голоса и их было много. Обычно в лаборатории было тихо. Следующий вопрос от До был задан подозрительно сжато. — Как твои дела?       Нахмурившись, Бэкхён посмотрел на экран, сверяя время (у него была минута чтобы их не начали прослушивать, если были желающие), а после ответил, что все нормально. Но долго поддерживать «светскую» беседу не был намерен. Во-первых, получить его новый номер почти невозможно и звонить опасно, во-вторых, Кёнсу не любитель потрепаться по душам, то, что он позвонил, свидетельствовало о том, что что-то произошло.       — В чем дело, До?       — Помнишь наш разговор? — Бэкхён промычал. — Ты был прав, — Кёнсу говорил сжато, словно не мог говорить открыто. — И прости, результаты сгорели вместе с жестким диском — какой-то кретин решил поиграться с калием рядом с моим ноутом — придется повторно взять пробы.       Бэкхён усмехнулся: значит, Кёнсу сразу затер следы.       — За тобой следят? — спросил Бэкхён. Вслушиваясь в чужой разговор, Чанёль заинтересованно посмотрел на омегу.        — Да, именно так.        — Тебе что-то угрожает?       — Не думаю, что это хорошая мысль, Бэкки. Не забывай принимать витамины вовремя, — он не говорил прямо, не дождался момента, когда будет один. Бэкхён крепче сжал телефон.       — Ты что-то знаешь, — это был не вопрос, но Кёнсу утвердительно промычал. — Мне стоит опасаться Ли?       — Вам? Конечно! — усмехнувшись, Кёнсу рассмеялся, словно Бэкхён сказал очень глупую шутку. Но ключевыми здесь не слова, а интонации. — Отряд Дельта и яйца выеденного не стоят, не переживай на их счет, они же просто остолопы.       Бэкхён взглянул на часы. Оставалось двадцать секунд.       — Еще немного и начнется прослушка, ты хочешь мне сказать что-то еще?       — Просьбу, которую ты озвучил мне в нашу последнюю встречу, — Бэкхён просил никому не говорить, если результат теста покажет, что Пак и Бён истинные, — я выполнил, теперь ты должен сделать то же самое, — то есть держать все в секрете.       — Я понял, спасибо. Береги себя.       — И ты береги себя, — если бы у виска До стоял пистолет, то он бы сказал именно эти слова и именно с такой теплой грустью в голосе.       Отложив телефон, Бэкхён замер, переваривая весь диалог. Чанёль подождал минуту, а затем поинтересовался, что случилось. Было видно, как Бэкхён собирается с мыслями и усмиряет желание огрызнуться.       — Поздравляю, Пак, мы истинные. Теперь официально, — едко ухмыляясь, проговорил омега.       — Не новость, — тихо и уверенно констатировал Чанёль, вспоминая, что дед омеги раскусил их за пару часов.       Чанёль принял факт их истинности так просто и самонадеянно, что Бэкхёну хотелось заржать в голос. Даже если это было очевидно, Бэкхён наделся на отрицательный результат. Петля на его шее затягивалась все туже. У Кёнсу, кажется, тоже. Медленно выдохнув, Бэкхён взял себя в руки.       — Кто звонил? Почему он знает про истинность? И что тебе ответили по поводу Ли?        Несмотря на то, что Бэкхён открыл Чанёлю личности своей семьи, поделился сомнениями касательно генерала, ему все еще было сложно открыто обсуждать то, что вызывало у него вопросы, и выкладывать все детали. Откуда ему было знать, может, и интуиция встала на сторону природы?       Наступая себе на горло, Бэкхён медленно рассказал про то, кем является Кёнсу и про свою личную просьбу с тестом. Пересказал телефонный разговор, умалчивая, что отряд Дельта по мнению До чисты. Снимать все подозрения Бэкхён еще не был готов. Говорил Бэкхён медленно и безэмоционально, постепенно выравниваясь и усилием воли расслабляя тело. Чанёль поджал губы и снова посмотрел в окно. Было странное ощущение, что они упускают из вида нечто важное.       — Думаю, Исин не просто так всполошился. Теперь ясно одно — нам с тобой нужно держать от всех наш «маленький секретик» в тайне.       — Чем мы уже занимаемся, — кивнул Пак и отвел взгляд, поезд мчался мимо старых имений с острыми серыми башенками. На удивление Франция отзывалась в нем желанием погулять, вдохнуть запах прованских трав и цветов, насладиться иной культурой.        — Бэкхён, — все также смотря в окно, тихо, но твердо позвал Чанёль, — если мы сложим усилия, то будем невероятно сильны. Ты спас мне жизнь, потому что почувствовал и позвал меня— это навык, который может спасти не только нас с тобой, учитывая то, куда мы направляемся. Ни ты, ни я не знаем, что будет, когда мы разворошим осиное гнездо.       Сделав небольшую паузу, он продолжил. — Я не давлю, не ищу своей выгоды… Точнее, я не скрываю своих желаний, но последнее, чего я хочу, чтобы ты задыхался от боли, потому что я рядом! — вот теперь он заглянул в омут омежьих глаз.       Было непривычно видеть карий цвет глаз у омеги, он был теплее и не так остро стрелял, когда Бэкхён пытался ранить взглядом. Пока он молчал, напряжение в вагоне росло. Чанёлю нужно было тренировать Волю и это практически невозможно, пока Бэкхён выстраивает стены. Бэкхёну не нужны приступы ломки из-за связи. И им обоим нужно считывать эмоции друг друга и, возможно, читать мысли. Для миссии. Длинные ресницы омеги взметнулись сначала вверх, затем вниз — простое движение век, а воздух разрядился и больше не искрил. Бэкхён не произнес ни слова, но Чанёль понял главное — ему обещали подумать.       — Странно то, что он, будучи «под прицелом», позвонил тебе, чтобы рассказать про наш маленький секретик и указать на Ли, — краем глаза заметив движение проводника за застекленными дверьми, Чанёль вновь начал ласково улыбаться. Нужно было учиться играть на публику всегда и везде. — Он нарыл крайне интересные факты или это игра Ли?       — Он очень принципиальный парень и недолюбливает Ли, но я не могу представить, чтобы его действия перечили уставу… Это подозрительно, — задумавшись, Бэкхён уставился в одну точку и поводил губами из стороны в сторону. — Что думаешь?       — Что нам в любом случае нужно выполнить задание. Мутация — не шутки. А попутно проверил бы Кёнсу, если бы был ресурс. Но у меня его нет.       У Бэкхёна были иные мысли, он продолжал водить губами туда-сюда, пока его рот не замер.       — Мой отец дал тебе свой контакт или ты ему?       Чанёль слабо улыбнулся. Бэкхён так и не рассказал, о чем они говорили с Тэджином наедине, но, скорее всего, генерал Бён знал или узнал детали их миссии и проекта Дурман. Пак не спрашивал, выжидая.       — Он мне свой.       — Звони ему, хочу попросить, чтобы Ким проверил его.       Вспоминая смуглого мужчину с армейской выправкой и острым языком, Чанёль усмехнулся и постучал пальцами по столу. Разведка и авиация были разведены в разные стороны, точки соприкосновения были крайне редкими. Но у генерала Бёна был тот, кто может достать любую информацию.       — Он как-то связан с разведкой?       — Это солдат без прошлого, — многозначительно произнес Бэкхён и альфа кивнул, забивая цифры по памяти в чужой телефон.       Дела, а соответственно и прошлое, уничтожали у секретных агентов, у солдатов, которые на территории других стран совершали преступления мирового масштаба, нарушая все мыслимые и немыслимые законы. У таких людей были разного рода связи. Прежде чем нажать на вызов, Бэкхён, кажется, обдумывал построение диалога, но когда пошел гудок, расслабился и со знакомой усмешкой произнес:       — И снова, здравствуй, отец. У меня есть к тебе одна просьба…