Прошла неделя. Осень наконец-то вспомнила, что она осень, и деревья за одну ночь пожелтели, покраснели и смахнули свою листву.
Рокель с тоской смотрела на голые ветви. И не было совсем прекрасной золотой осени, той романтичной поры, от которой замирает сердце. Той поры, о которой хочется писать поэмы. Эти листья, эти золотые листья, кружащиеся в танце и падающие на землю... Не было этого танца. Ветер просто сорвал их, грубо сорвал. Сорвал и бросил на землю. Теперь эти листья превратились в ковёр, мягкий и шуршащий. И это единственная радость сейчас.
Девушка шла по пёстрому шуршащему ковру нарочито медленно, вслушиваясь в этот мягкий шорох. Она думала обо всём, и мысли эти были грустными, печальными, тяжёлыми, словно кандалы, словно цепи, не дающие взлететь и радоваться жизни...
Прия заняла всё внимание ребят в школе. Она была общительна, обходительна со всеми. У неё было много интересных историй. Рокель оказалась в стороне от новенькой. И вскоре стала чувствовать себя лишней. Это щемящее чувство одиночества, доводившее до слёз. Неприятное чувство, от которого становится холодно. Чувство, от которого появляется в душе пустота, которую невозможно чем-то заполнить. Все эти попытки ещё больше отравляют её душу, делая эту пустоту всё ненасытнее и ненасытнее. "Ещё, ещё..." — говорила она. Человеческого тепла ей было мало. Пустота на усваивала его. С каждым разом ей требовалось всё больше и больше, а в последнее время Рокель практически не получала этого тепла, из-за становилось хуже, чем от обычного голода. Обычный голод она могла утолить, а голод общения... Как? Девушку словно забыли. С ней могли перекинуться парой слов. А сама Рокель и не шла навстречу, став более тихой. С каждым днём ей становилось тяжелее и тяжелее. Ей было сложно подойти к кому-либо.
Девушка сдерживала себя. Она продолжала делать вид, что так и должно быть. Всё в порядке. Нет, ей не больно, просто осколок собственной гордости в душу попал, оставив в ней длинную кровоточащую рану. И Рокель никак не могла удалить его из своей души. А чем? С чьей помощью? Последнее такое состояние у неё было в старой школе, и вывести её из него смогла только Лаэтти.
Рокель потеряла места, где могла уединиться. Сад оккупировала Прия, выбрав клуб садоводства. Джад не чаял в ней души, и девушке было неприятно. Но с другой стороны, не вечно ей быть в фаворитах. К тому же, новенькая действительно знала о растениях больше неё.
О Натаниэле и говорить нечего. Рокель звала его на прогулку в выходные, но всё сорвалось из-за непогоды, а потом у него дела, дела, дела...
Алекси и Розалия пытались заставить свою подругу пообщаться с новенькой, но она не могла пересилить себя. И вот теперь все перемены проводит одна на крыше. Там в последнее время девушка и чувствует себя, словно дома. Сад захвачен новенькой. Теперь там больше нет той магии, что была раньше. В подвале Рокель стала задыхаться, да и её начали находить там и говорить: "А ты чего не со всеми?"
А на крыше девушка чувствовала себя волшебно. Все тревоги сдувало ветром, царящим здесь. Она начинала чувствовать себя лучше и спускалась вниз в приподнятом настроении. Даже улыбалась. Делала первые шаги, чтобы спасти себя от душевной пустоты, но малейшее недоразумение, и всё, весь запал сгорал. В эти дни Рокель была особенно чувствительна к поведению окружающих. "Творческая личность," — говорила в таком случае Лаэтти и оставалась со своей подругой на определённом расстоянии, не оставляя её одну, но и не приближаясь к ней, ожидая, когда это настроение пройдёт. И оно проходило в тот же день. Максимум оно длилось два дня.
Но сейчас... Никто не знает, как вести себя с Рокель. Руки опускались, а самой идти на контакт не очень-то и хотелось. Да и к ней никто не делал первые шаги. А ей они были нужны! Может, ей вообще не стоило переводиться в "Свит Аморис"? Может, лучше было бы остаться в прежней школе?
Дома было не лучше. Мама вернулась из последней командировки, и атмосфера стала тревожнее. Со стороны всё казалось в порядке, но она чувствовала наигранное родительское спокойствие. Их обоих что-то волновало. Они шептались по ночам о каком-то человеке. Рокель случайно услышала их, когда пошла ночью за стаканом воды.
— Я не хочу его видеть! — кричал шёпотом отец. — Он думает, что может так просто вернуться в мою жизнь? После всего, что он сделал?!
— Габриэль... — начала мама.
— Я не пойду к нему на встречу, — ледяным тоном, чеканя каждое слово, произнёс папа. Девушка ещё никогда не видела его таким злым и встревоженным. О ком они говорят? Что за тайны вокруг этого человека? Кто он такой? Что он сделал отцу девушки, что мужчина не хочет с ним общаться? Столько вопросов и ни единого ответа.
Рокель поёжилась и поправила куртку. Солнце дарило людям свои последние тёплые лучи. Девушка подставила им своё лицо. Они слегка согрели её тело... Как жаль, что не душу. На следующей неделе уже обещали холод. А пока девушка могла себе позволить ходить в куртке и футболке, открывающим её живот и часть спины. Пока в них девушка не мёрзла, но было пора задумываться о тёплых вещах. Однако её волновало совсем другое. Тайны вокруг семьи, школьная обстановка - всё это давило на неё, высасывало радость и хорошие эмоции. Ничего не хотелось, от всего тошнило. Свою тоску она всё чаще и чаще забивала чаем. Он всё равно был пустой, без сахара и конфет. Пустой, чёрный и холодный.
Рокель вошла в дом и поставила чайник. Сначала кружка чая, после которого хотя бы на пять минут будет виден свет в окошке. Теперь чай стал ежедневным ритуалом. Чай утром, в обед и два раза вечером. Чай... Чай... Вкусный. Освежающий. Придающий сил. Девушка стала нуждаться в нём. Скоро он будет течь по её жилам, успокаивая душу. Тело не волновалось, мучилась только душа. И ещё как мучилась. Душа металась, как птица в клетке. Она не могла освободиться, попав в сети паука непонимания и мрачных мыслей.
Она налила себе чай. Рокель захотелось выпить в этот раз горячего чая. От него ей стало гораздо лучше. Девушка улыбнулась. Каждый глоток она смаковала. Да, тёплый гораздо лучше. Он согревает душу...
— В холодильнике есть спагетти, а ты пьёшь пустой чай. Даже без бутерброда, — укорил её папа.
— Мне что-то не хочется есть. — Её губы скривились.
— Ты не заболела случайно? В последнее время ты очень мало ешь. — Отец с беспокойством посмотрел на свою дочь.
— Всё хорошо, правда. — Рокель улыбнулась уголками рта.
— Я сейчас буду готовить ужин. Можешь мне помочь?
Девушка кивнула. Уроки можно сделать чуть позже.
Она чистила картошку.
— Папа... А что с твоими родителями? — решилась спросить Рокель. — Они никогда не приезжали к нам. И от них никогда не было никаких вестей...
Отец вздохнул и промолчал.
— Ты н-никогда мне не рассказывал, — продолжила девушка.
— Тебе ещё рано об этом знать. — Мужчина отвернулся, давая всем видом понять, что он не хочет об этом говорить. Но его дочь решила настоять.
— Я достаточно взрослая. И умею хорошо слушать.
— Роки, это длинная и скучная история, — пытался отвертеться её папа.
— У меня есть время. И я считаю, что скучных историй не бывает.
— Рокель, ты помогла мне с ужином достаточно, спасибо, — сказал отец. — Иди делать уроки.
— Я ещё картошку не дочистила. — Девушка упёрлась. Вот-вот запахло разгадкой тайны, а её прогоняют прочь.
— Дальше я сам.
— Что за секреты? — Она начала медленно кипятиться. — Я всё пойму. Я никому не скажу, честно.
— Рокель, не надо. — Мужчина не собирался отступать.
— Мне не нравятся эти тайны. — Девушка скрестила руки на груди.
— Рокель, перестань вести себя, как ребёнок. Придёт время, и ты всё узнаешь.
В другое время она бы успокоилась и ушла, оставив попытки что-то узнать на другой день. Но не сейчас. Тайны со стороны родителей, медленно растущая стена между ней и одноклассниками — всё это смешалось в гремучую смесь из обиды и непонимания.
— Иди в свою комнату, — твёрдым голосом приказал папа.
— Я лучше прогуляюсь, — бросила Рокель и вылетела из дома.
Над городом постепенно начали сгущаться тучи, но девушке было всё равно. Она шла в неизвестном направлении. Пелена слёз застлала ей глаза. Они потекли горячими струйками по её щекам. Рокель шла и утирала их, но это было бесполезно. Они дождём катились из её глаз. Плечи тряслись. Как ей было плохо! Девушка чувствовала себя подавленно.
Она шла по городу. Поднялся сильный ветер, но Рокель ничего не замечала. Девушка была сосредоточена на внутренних переживаниях. Она не видела, куда идёт. Рокель чувствовала в своей душе маленькие трещинки. Нужно было их чем-то замазать. Сладким, чаем, общением. Но всего этого под рукой сейчас не было. Приходилось терпеть боль, лёгкую и ненавязчивую, но боль. Как жаль, что нет мази, которая бы залечила душевные раны!
Она ускорила шаг, а затем побежала. От чего? От своей боли, от горечи, но они крепко вцепились в неё. Рокель не видела свой путь из-за слёз и дождя. Внутренние ощущения заглушали внешние. Только душевная боль, душевные страдания. Плевать на дождь. Его можно пережить. От него можно спрятаться. А вот от тяжести внутри не укроет ничего.
Рокель шла по незнакомому району. Девушка зевала. Ей хотелось спать и есть. Она не знала, где находится, но ей было уже всё равно. Лишь бы была автобусная остановка. Там хотя бы можно укрыться от начавшегося дождя.
Рокель куталась в кожаную куртку, но это мало помогало от холода. Нужно было надеть что-то потеплее.
Девушка внимательно смотрела по сторонам, стараясь сосредоточиться на поисках остановки, а не на холодной воде, затекающей за шиворот. Эти холодные ручейки, стекавшие по спине, мешали сосредоточиться на поисках. Постоянно приходилось стряхивать их.
Она поёжилась. А есть ли у неё деньги на проезд? Рокель залезла во внутренний карман куртки и нашла немного денег. Девушка улыбнулась и подняла взгляд. Остановка! Вот она, родимая! Девушка хлопнула в ладоши. Ну всё, конец плохому настроению. Завтра придётся что-то делать с отношениями, одноклассниками, долгами по учёбе и семейными тайнами. А сейчас... А сейчас нужно просто перейти дорогу и ждать автобуса. С хандрой она будет разбираться дома.
Загорелся зелёный свет. Рокель сделала пару шагов и чуть не подскользнулась. Да уж, воды-то, воды... Девушка приготовилась идти дальше, но тут...
Очнулась она только спустя несколько секунд и скрючилась от боли в груди. Рокель было трудно дышать. Девушка задыхалась. С трудом она приоткрыла глаза и увидела фары. Свет бил девушке прямо в глаза. Её сбила машина... За что?..
Возле машины она заметила тёмную фигуру. Кто это?
Это была последняя связная мысль. Рокель пыталась зацепиться за реальность, но всё-таки упала в бессознательное состояние.
***
Натаниэль делал вид, что слушает мать. Его мысли полностью заняла Рокель. В последние дни она была такая грустная, и сердцем Нат чувствовал, что ей нужна поддержка. Каждый раз хотел к ней подойти, но либо его возлюбленная исчезала в неизвестном направлении, либо его кто-то отвлекал. И чаще всего этим кем-то была Мелоди. Иногда вторая староста раздражала его своим желанием быть ближе.
Сейчас он почему-то нервничал. Староста чувствовал, что с Роки что-то произошло, только он не понимал, что именно. Парень пытался убедить себя, что всё в порядке, что его девушка, должно быть, сидит дома и читает какую-нибудь книгу. Или делает уроки. В последнее ему бы хотелось верить больше. У неё снова начались некоторые проблемы с учёбой, и девушке стоило от них избавиться как можно скорее.
А может, она сейчас пьёт чай. Юноша слышал, что в последнее время она пристрастилась к этому напитку. Да, точно. Но позвонить ей не помешает для собственного спокойствия.
— Мама, подожди, я должен кое-кому позвонить, — сказал Натаниэль, перебив свою мать.
Женщина поджала губы, но ничего не сказала.
Нат ушёл в другую комнату и набрал номер своей девушки. Гудки пошли, но трубку долгое время никто не брал. Парень перезвонил ещё раз. Трубку никто не взял и в этот раз. Юноша потер переносицу. Не слышит. Или делает вид, что не слышит. Иногда Рокель бывает такая капризная! Хотя что возьмёшь с девушки? Он-то знает, что это капризные и нежные существа. Например, его сестра Амбер. Но Роки на неё совсем не похожа. Ну, или почти не похожа.
— Приехал твой отец. Ты уверен, что не хочешь поговорить с ним немного? — сказала мать, когда парень вернулся.
— Нет. — Он покачал головой. — Мне ещё уроки нужно сделать.
— Как хочешь. — Женщина обняла своего сына. — Береги себя.
Она ушла.
Что-то поздновато его папа приехал... Обещал быть раньше. Может, что-то в дороге случилось? Но Натаниэля это не волновало. Емй действительно нужно было делать уроки. Правда, единственным оставшимся заданием было выучить стих. Нат взял книгу и начал учить.
***
Время подходило к девяти вечера. Староста выглянул в окно. По стеклу барабанил дождь. Да уж, в такую погоду хороший хозяин собаку не выгонит. Парень поёжился. Придётся завтра в школу идти по лужам. Гулять под дождём вдвоём романтично, но одному... Юноша всё равно хотел выйти и купить что-нибудь сладкое для своей девушки. Кстати, она что-то не звонит. Это на неё не похоже. Это не в стиле Рокель.
Натаниэль подошёл к телефону. Ни одной весточки от его девушки. Ни звонка, ни сообщения... У него внутри что-то сжалось, появилась странная тревога.
И тут телефон зазвонил у него прямо в руках. Не глядя на то, кто ему звонил, парень надеялся, что услышит сейчас голос своей возлюбленной. Его сердце застучало быстрее, и...
— Хей, Натан-братан! — поздоровался с ним Армин. — Хау а ю?
— Всё хорошо. — Юноша был разочарован. Почему это не Роки? Неужели он так сильно её обидел, что она не желает с ним разговаривать?
— Слушай... Роки не у тебя?
Старосту бросило в холодный пот.
— Н-нет, а что? — Его голос слегка задрожал.
Друг вздохнул.
— Уверен?
Парень потёр лоб. Спокойно, спокойно...
— Да, уверен. Что случилось?
— Короче, маме Кентина позвонил её отец, а Кентин позвонил нам. Алекси чуть истерику не устроил. Он звонит Розалии уже. Ты не знаешь, с кем она ещё общалась?
Юноша не смог сдвинуться с места. Он опёрся о кресло и глубоко вздохнул. Милая Рокель, куда же ты подевалась?
— А она не звонила сама? — спросил Натаниэль.
— Не-а. Говорят, что она даже телефон дома оставила.
— Кто говорит? — От волнения у Ната всё смешалось в голове. "Она даже телефон дома оставила". Теперь понятно, почему его девушка не отвечала. Стоп! Она что, где-то на улице?
Армин вздохнул.
— Её отец. Он позвонил маме Кентина, а Кен уже позвонил нам, — снова объяснил друг.
Староста не стал задумываться над тем, откуда у отца девушки телефон матери Кентина Манон. Должно быть, Рокель и Кен крепко дружили в прошлой школе, поэтому их родители на всякий случай обменялись телефонами.
— Так ты знаешь, с кем она общалась ещё? — переспросил геймер.
Парень начал ходить из стороны в сторону. Роки, милая, куда же ты пропала? Почему не взяла с собой телефон?
— Я помню, что у неё была старая подруга, кажется, её звали Лаэтти. Может, она что-то про неё знает?
— У тебя нет номера этой подруги?
— Нет. Откуда он у меня? — Юноша пожал плечами. — Спроси у Кентина, они же в одном классе учились.
— Окей.
— Держи меня в курсе, — попросил Натаниэль.
— Хорошо. Пока! Держись там.
— Пока. — Нат отсоединился.
***
Половину ночи он прислушивался к шагам на лестничной клетке. Всё было тихо, пока не объявился соседский кот, ходивший почему-то не как все кошки, а мягко и осторожно, роняя неизвестно откуда взявшиеся лыжи. Староста поднял их и погрозил мурлыке пальцем. Зверёк только коротко муркнул и лёг на коврик возле двери своих хозяев.
Где же Рокель? Этот вопрос он задавал себе снова и снова. Ему никто не мог ответить. Не случилось ли с ней чего опасного? Неизвестность изводила юношу. О своих планах она ничего не говорила. А уж ему бы девушка сказала, Натаниэль был в этом уверен. Она его даже о походе в торговый центр предупредила! А уж о каких-то более грандиозных планах она бы точно сообщила.
Он долго ворочался, пока в итоге не смог заснуть.
