Я попала в Undertale

      Всё разрешилось довольно быстро. Пацана оправдали. Рана Андайн затянулась. Видели бы вы, как Альфис с огромными глазами смотрела на неё. Я тогда не выдержала и засмеялась. На меня снова смотрели, как на дурочку, но после того, как я показала Сансу, Азриэлю и Фриск лицо Альфис с моего ракурса, они тоже искренно засмеялись.       Отношение со всеми я быстро начала налаживать. Альфис наговорила, что знаю, что такое аниме, но вот про Мяу Мяу Милашку Целовашку ни черта не слышала… Вы, наверно, поняли, что она мне рассказала абсолютно всё за минуту! Поняла я только то, что это аниме называется Токио Мяу Мяу и ещё то, что Токио - столица моей страны… — Дорогая моя, да если бы это было так, я бы была в миллион тысяч раз счастливее, чем сейчас! — я искренне заржала.       С Андайн всё было сложнее. Мне пришлось стать побитой, осознать, что я «самый слабый человек на свете» и сыграть с ней в армрестлинг. Я, конечно же, могла побороться, но решила, что должна подтвердить её мнение обо мне. — ДА! Я сильна, как никогда. Не думала, что люди такие слабые! — Я просто редчайший вид. — Ну, тогда мне всё ясно! — засмеявшись, сказала Андайн, — А я думала! Мда-а! Унизила себя в её глазах, зато теперь меня не будут бить. Я же «слабак»! Чё со мной тягаться?       Азриэль и Фриск тоже пришлось долго уговаривать, но слава Богу, обошлось без драки. Я рассказала им пару нормальных анекдотов и они мне поверили, что тараканчики у меня странные, но добрые и смешные. Жаль так с Андайн не получилось…       Меттатон сразу проникся ко мне симпатией. Стоило только сказать, что лучше, красивее, сильнее, оригинальнее и Гламурнее его в моём мире нет! Правда последнее мог отобрать Сергей Зверев, но я об этом умолчала.       Маффет я хвалила за выпечку и паучков-помощников, так что с ней проблем не было.       Ториэль я называла лучшей Мамой и учителем, а Азгору говорила, что Он и Ториэль сойдутся. АХ-АХ-ХА, Я КОВАРНА!        А вот с Папирусом проблемы были. Нет, он не стал со мной драться. Сослался на то, что он защитник. Он. Попросил. С ъ е с т ь. Е г о. С П А Г Е Т Т И. И сказать, каковы они на вкус. Ва-ай! Насилу втолкала кусочек. — НУ ЧТО? — (Прокашлялась) Очень… Очень вкусные. — ДА? НУ ТОГДА СЪЕШЬ ЕЩЁ! — Не-не надо. Они…сытные… — НУ ВОТ ОПЯТЬ… — Чё? — НИКТО НЕ ХОЧЕТ ЕСТЬ МОИ ШЕДЕВРЫ! А Я, МЕЖДУ ПРОЧИМ, СТАРАЛСЯ! ВКЛАДЫВАЛ ДУШУ! Ну епона мать… Придётся жрать! Надо на всякий случай зажать звездочку-сохранялку. Сожрала, померла, восстала из мёртвых или обычный обед с Папиросычем! Он довольный, мне плохо. Ну, теперь я у него в друзьях. Слава Богу, он на свидание не пригласил, а то бы кранты мне от Мораны. Я впервые обрадовалась своей страхучей роже!       С Гастером проблем не было. Он только выругал меня и Санса за самодеятельность, а так ничего страшного. Оказалось, что он вполне нормальный, не закостенелый учёный. Когда я спросила: «Почему в первую встречу ты говорил потерянным для меня языком?», т.е говорил непонятные слова, он сказал, что хотел произвести впечатление. Я попросила его больше не впечатлять меня, на что он рассмеялся.        А вот Санс… Эх, он так и не принял меня. Не понимаю, почему? Что я делала не так? На эти вопросы он не дал ответа. Может всё ещё помнит всех тех, кто причинял ему боль и не может поверить в меня? Во всяком случаи, мне приходится только гадать. Я сидела на улице и ела пончик Маффет. Думала про неприязнь Санса, но голос Трубецкого отвлёк меня от философских размышлений. — Ну как, со всеми подружилась? — Санс. — Понял… — Вот чё ему во мне не нравится? — А тебе что? Или тебе он нравится? О, Боже! Этот дурацкий взгляд и подёргивающие брови! — Нет. Мне просто неудобно от мысли, что он желает меня зарезать! — Он этого не сделает! Он не такой! Тем более с тобой Великий Акинатор ТРУБЕЦКОЙ! — Ты погляди! Чё, от Папируса набрался? — Нет, я сам придумал! — Ну да, ну да, конечно! Ты ведь такой единственный неповторимый! — Спасибо! Я так смущён! — он повернул голову и рукой закрыл глаза. Потом приподнял её, искоса посмотрел на меня и снова закрыл глаза. Я тяжело вздохнула. Он присел рядом и приобнял меня. — Да расслабься! Подумаешь, Кости не воспринимают тебя. — Да дело даже не в этом! Меня беспокоит чувство, что эта эйфория скоро закончится. Внезапно и…смертоносно для некоторых. Тут Трубецкой похмурнел, встал и ядовито шикнул: — Тебе кажется! Откуда такая реакция? На что?