Необъявленная война

Гермиона, недолго думая, решила, что пока не готова обсуждать с друзьями свои отношения с Драко. Даже ставить их в известность, увы, не готова. Ну а как сообщить Гарри — или того хуже, Рону, — что ввязалась в нелепый спор, что растеряла стыд, что презрела моральные принципы... И что ещё страшнее — не пожалела об этом. И теперь очень сложно, почти невыполнимо отказаться от мысли, что ничего в жизни не случается просто так. Судьба — она злодейка. Но разве может быть преступным, дурным, недостойным чувство, от которого торопится сердце и умолкают страхи? А то, что его вызывает Малфой, — сущий пустяк. Наверно, впервые Гермиона столкнулась с неким безумием, но уж лучше встретиться с ним хоть раз, чем читать об этом в магловских книжках. Пусть страсть опасна, пусть порочна, пусть нелогична, но не ждать от неё чего-то большего — невозможно. И Гермиона ждала. Потому что Драко, однажды коснувшись её, коснулся не тела — души, какой-то незримой частицы: неидеальной, тёмной, недовлюблённой — маленькой, но вполне реальной. Он сделал это с такой лёгкостью, словно иначе и не могло быть. И теперь... теперь они вместе? Вместе. Несмотря на предрассудки и кровь. И причина всему... одержимость? Странная, необъяснимая, внезапная. Последняя встреча с Драко вызвала у Гермионы больше вопросов, чем ответов. И она была намерена их получить. Если Малфой хочет, чтобы она дала ему шанс, им надо научиться доверять друг другу. Гермиона отыскала в вещах пару чеканных монет. Заколдовать их во второй раз труда не составило, а вот незаметно подложить сикль Драко показалось действом весьма скучным, потому она выбрала самый любопытный способ — публичный. Перед сдвоенной трансфигурацией Грейнджер подошла к столу, за которым лениво развалился Блейз, а рядом — безусловно, намеренно — уставился в учебник Драко. Не обращая внимания на обалдевшего от неожиданности Забини, она, сохраняя железное спокойствие, обратилась к Малфою: — Ты берёшь натурой или деньгами? Тот аж слюной подавился: — Ч...что? — Драко, подняв взгляд, прокашлялся и покосился на Блейза, ощущая, что его настигла мелкая месть. — Ты о чём вообще? Блейз прыснул: — Он альтруист, если ты о его ч... — он спешно поправился: — ...гордости. — Заткнись! — отбрил Драко и еле выкрутился: — Списать я даю бесплатно. Но если тебе так хочется... с тебя изумруд в часы Слизерина. Гермиона залезла в карман, едва удержав равнодушное лицо: — Целый изумруд за работу на Отвратительно? В любом случае, шкурок моко у меня не нашлось. А это за книгу, — и, не дожидаясь ответа, положила монету прям на его учебник. После чего походкой победителя проследовала на своё место. Рон перестал глазеть на непривычные манёвры и пробубнил сидевшему рядом Гарри: — После войны Малфой у нас — платная библиотека. Видно, их дела совсем плохи, — он ухмыльнулся. И Гермиона, и Поттер оставили колкость без внимания. Драко со слабым пониманием происходящего, игнорируя негодующую физиомордию Блейза и ещё половины курса, взял со страницы монету. Но как только рука опустила деньги в карман, почувствовал живое тепло, исходящее от рифлёной поверхности. Малфой тут же извлёк сикль и незаметно всмотрелся в заколдованный кусочек металла. Проступившая надпись заставила почувствовать прежний жар во всём теле: «Астрономическая башня. Сегодня. В одиннадцать».

* * *

— Что это было, на перемене? — сразу же припечатал Драко, как только с Грейнджер слетели покровы невидимости. — Хотела застать меня врасплох? — Нет, вытащить на допрос, — Гермиона улыбнулась, коснувшись рукой полукруглых перил, и смело встретила его отрешённое лицо. — И почему здесь? Допросы под звёздами романтичнее? — Скорее, эротичнее, — чуть заигрывала она. — Ты ничего не забыл? — Гермиона любовалась мерцанием лунного света в его волосах и мечтала запустить пальцы в эти мягкие, пахнущие как воздух после дождя локоны. Вместо «привет». Ведь Малфой далёк от банальностей. А она, судя по всему, от разумности. — Что именно? — в полутьме Драко разглядывал её силуэт и пытался отвлечься от бесстыжей картинки у себя в голове. Привычка раздевать девушек глазами никуда не исчезла, и дело было не в волшебной крови. — Если ты о ванной из комнаты старост, то мне её Макгонагалл выносить запретила. — Дежурные шутки? — осведомилась Гермиона. — Пусть. Так ты больше на себя похож, — растянуто прибавила она, — всё тот же несносный озабоченный тип! — Гермиона сделала шаг к нему, мягким тоном выдавая несерьёзность своих претензий. — Ты б удивилась, насколько я на себя не похож, — сболтнул он, в глубине надеясь, что от Арахниуса ему досталось не самое плохое и Драко Малфой не убийца и трус. — На первом свидании всегда так неловко? Или мы просто не с того начали? — А по-твоему, у нас... первое свидание? — Гермиона следила, как колышется на ветру прядь его светлых волос, и её нисколько не волновало, заметит ли это Малфой. — И почему мне кажется, что ты всегда «не с того начинал»? Просто мы — не исключение. — Держать одежду застёгнутой нам поздновато, да, — он невольно вспомнил пари и завёлся, будто кровь подыгрывала плотским капризам. — Но лучше, наверно, начать с секса, чем добраться до кровати и... упс! Ты предпочитаешь очкастых брюнетов, — съёрничал он. — Лишь бы их не предпочитал ты, — подтрунивала Гермиона. — Гарри такой расклад не понравится. Драко усмехнулся: — Не уверен, — шутя, брякнул он и поморщился. — Но никаких дурацких пари по этому поводу, — сразу предупредил он. — Пусть наша глупость будет последней! — Я где-то читала, что глупости всегда кажутся больше, чем есть на самом деле, — Гермиона не могла сейчас не радоваться этой «глупости». — Просто оставим всё… в прошлом, — задержав дыхание, Грейнджер отвела взгляд. Не хотелось отказаться от задуманного и, отбросив предубеждения, позволить Драко испытывать её выдержку. — Звучит неплохо, но я тоже где-то читал, — (не может не передразнить!) — что прошлое легче принять, чем исправить. И потому, давай представим, что секс — хорошее начало для любой сказки. Даже если эта сказка... любовь. Драко сдался былым фантазиям и нагло прижал к себе Гермиону, чтобы поцеловать её вместо холодного «привет», но она, упёршись кулаками в грудь, запротестовала: — Стоп, стоп, стоп… — Ну и что я уже успел натворить? — с недовольством выпалил Малфой. — Я могу вытерпеть многое... Кроме того, что нельзя терпеть. А поцелуй — это необходимое зло. — Пока я хочу сохранить ясность мыслей, — Гермиона не лгала. Ей нужно было знать больше, прежде чем окунуться в невозможные отношения. — Да, но я не хочу, — прошептал Драко. «Ночь действует по-особенному. И на кровь тоже…» Нутром он чуял, что прав. Многие тёмные дела вершатся под покровом ночи. Но Гермиона не собиралась так быстро уступать: — Терпение обычно окупается, Малфой… — Твои мысли пахнут совсем не так, как слова. И это слышно*, — и он опять склонился к её губам. Но она лишь усилила оборону. — Значит, про допрос ты не шутила, — догадался Драко и увидел ответный кивок Грейнджер. — И что не так? — А ты не думал, что твоя «одержимость» совсем не случайна? Что это магия? — обронила она. — Какой-нибудь... приворот? Зелье или, к примеру, заклятье? Внезапность всегда подозрительна. Драко немного оторопел, не в силах выдать нечто разумное. — Понимаешь, — продолжила Гермиона, — вряд ли от ненависти до... — она сжалась, будто от страха, не договорив, — ...всего шаг. Скорее, этот шаг как забег на ходулях: опасно, сложно и не совсем нормально. — А если по существу, ты мне не веришь! — вспылил он, поражаясь, что та в нескольких дюймах от истины. — Что изменилось? Дружки с три короба нашептали?! — Нет! — запротестовала она. — Они не знают, — оправдывалась Гермиона, чувствуя горечь и стыд, — но я имею право на сомнения. Прости, это всё как-то само... — И кому выгодно приворожить меня к Грейнджер? — яростно напирал Драко. — Мне? Поттеру? Паркинсон? Горному троллю? Кому?! Включи мозги, это абсурд! — Я же не говорю, что намеренно... Драко застыл, ища хоть какой-нибудь выход. Нельзя ведь признаться Грейнджер, что алхимия сильней заклятий и зелий. Она неуязвима, оттого разрушительна. Практически обречённый, Малфой тянулся к Гермионе почти инстинктивно, прощая ей подозрения: — Это невозможно, — открестился он. — Любой приворот выше сомнений, на то он и приворот. Он безусловен. Между прочим, не ты одна сейчас растеряна... Но я, по крайней мере, не несу чушь! — Прости, — покаялась Гермиона, обнимая его гордо-обиженную шею. — Я лишь хотела спросить... про нас. Про нас же можно? — Только не удивляйся, что я не расположен к общению, а ты меня, чувствую, решила помучить, — тяга к «допросам» у девчонок врождённое. — Ну, давай, вещай! И не начинай со слов «скажи честно»… Меня это бесит! А Гермиона и не собиралась! Её потребность в искренности проявляла себя довольно рискованно: — Кви про кво, Малфой. — И что ты предложишь мне за ответы? — с интересом спросил он. — Необходимое зло, — намекнула Гермиона и попыталась представить, как далеко могут зайти подобные требования. — Куда попросишь. Будешь хитрить — поцелуй отменяется. Глаза Драко блеснули шальным огнём. — Вообще-то, смахивает на шантаж. Это же не ваш метод, дорогая. — Теперь и мой тоже, — за тонким весельем Гермиона старалась скрыть волнение. — Определённо, мой! — Грейнджер, ты сама понимаешь, на что подписываешься? Я же могу и соврать... Чёрт, да я наверняка совру! — Тогда шантаж перерастёт в убийство, — колюче пригрозила она. Драко непритворно фыркнул: — Но я могу зайти слишком далеко. Слишком!.. Методы у тебя, прямо скажем, драконовские. — Я быстро учусь, — Гермиона еле-еле улыбнулась и уже без насмешек прибавила: — Драко, если ты, как и я, хочешь быть вместе, то не лги мне, прошу тебя. Когда это всплывёт, боюсь, моё «нет» станет «нет» на самом деле. — Ты решила надавить на меня? — Малфой разозлился и сунул руки в карманы. Сегодня он был не настроен болтать о крови. — А может, сразу прибить? — Смотрится некрасиво, согласна, — ласково произнесла Гермиона, стремясь успокоить его, — но попробуй открыться мне... Это всего лишь игра, а не пытка. — Только твоя игра плохо кончится, — вся правда её не убьёт, но точно оттолкнёт. — Может, позже, Гр... Гермиона? — перейдя на имя, Драко пытался сломить гриффиндорское упрямство. Ради себя. И ради неё тоже. — Давай попробуем, а там, смотри, и втянешься, — она едва-едва прикусила губу. — Долго планировала? — ершился Драко. — Ты и только ты способна превратить свидание в экзамен, Грейнджер! — А что мешает тебе поквитаться? Неужели... совесть? — подначивала она. — Я буду безжалостен, учти, — во власти соблазнов заявил Малфой. Гермиона явно дразнила его, и воображение уже рисовало пикантные картинки. — Я потребую нечто особенное. Не боишься? — «Я — да… Не сегодня. И не так…» Сердце Малфоя застучало как сумасшедшее, предвкушая нелёгкое испытание. — Я хочу научиться верить тебе, — тихо ответила Гермиона, убеждая и себя тоже. — Надеюсь, ты будешь разумен. И если это намёк на… Ты сам просил меня не уступать. — «И я должна… должна!» — Просил. Кажется… Но, знаешь, Грейнджер, в нашей, поверь, непростой ситуации играть в такие игры опасно. — Твоё «опасно» меня не пугает, — спорила она, пробуя вернуть хотя бы иллюзию контроля. — Драко, сейчас не я, а ты всё решаешь. Ты один. Что рассказать — тоже. А я... я просто рядом. — Хорошо, согласен, — звук собственного имени, похоже, действовал на упрямца как волшебное заклинание. — Тогда ответь первой: почему здесь? Спальня была бы логичнее, — он натянуто улыбнулся, — голым я безумно болтлив. — Потому что, думаю, здесь всё и началось. Разве я не права? — Это вопрос? — он повёл краешком губ и чуть поднял брови. — Да, права. И с тебя поцелуй. Я жду. — А ты наглец... Ты меня подловил! — Обещала — выполняй, — он снова склонился к ней. — Я не солгал, и ты это знаешь. Всё по-честному, — Драко невольно улыбнулся. Ни о какой честности и речи не могло быть — он отлынивал. — Учти, я банально иду навстречу. Гермиона чмокнула его в приоткрытые губы. — Но так нельзя! — лжевозмутился он, пытаясь привлечь её к себе. — Неужели?! И чему ты удивляешься? — её лукавая улыбка была весьма красноречива. — Малфой, не переворачивай всё с ног на голову, — Гермиона поспешила сменить свой строгий тон и прибавила: — Куда попросишь, обещаю… — она распаляла его. Намеренно. Малфой, очевидно, не привык к откровениям, и толчки ему априори необходимы. Но подсознательно Драко радовался этому. Пусть провидение само ведёт его. И Грейнджер... — Твоя взяла, — громко выдохнув, сказал он. — Давай свой первый вопрос. Гермиона набрала воздуха в лёгкие и выдала без запинок: — Почему ты выбрал меня? Я ведь не мечтала стать твоей девушкой, — юлила она. — Не на Рождество, точно. — А с каких пор одного желания мало? Я поступаю так, как хочу! — Эгоизм, бесспорно, логичен. Но с каких пор ты столь щепетилен? И не надо про тактику и прочий бред. Ты со мной осторожен, внимателен, почти нежен... Гермиона чуть не брякнула «будто заколдован». Драко потёр переносицу и поймал её встревоженное лицо: — Я же говорил, ты — особенная. Это считается за ответ? — Нет. И это «нет» без всяких там «да»! Я и в прошлый раз всё расслышала. Это очень лестно, конечно, но всё равно я не понимаю, откуда... — сбивалась она, не желая произносить любую фразу со смыслом «любовь». — Ты везде ищешь логику? — упирался Малфой. — Вот и делай девушкам комплименты... — Ещё совсем недавно всё, что тебя волновало, — выигрыш! То есть наши «кошки-мышки». Ты шёл напролом, мало в чём церемонясь. Ты избегал меня, смущал, путал... И теперь я должна принять то, что ты забыл о пари, потому что я неотразима, а ты тайный романтик? Я не настолько наивна, Драко! У смелых решений всегда есть причина, и я хочу знать твои. — Это не вопрос, а сочинение на тему «Каково спорить с Малфоем»!.. — он отстранился и нервно переступил с ноги на ногу. — Разве важно, как я себя вёл? Где ты видела, чтобы хищник разглагольствовал с едой? — Так я оказалась невкусной? — Гермиона невольно приблизилась и, почти гипнотизируя, ждала хоть тень объяснений. Драко заметно разволновался: — Скорее, наоборот. Я бы добавил, что не по зубам. — И что это значит? Я задела твоё самолюбие? — Блин, нет!.. Здесь сложно ответить, не сболтнув лишнее. Ты с ума меня сведёшь! — Малфой… Он внутренне метался, избегая направленного на него вопрошающего взгляда, рассматривал носки собственных ботинок и бормотал едва не под нос: — Дело не только в том, что ты не сдалась... Хотя и в этом тоже. Дело во мне. Я пошёл против правил, Грейнджер, и хочу разобраться в том, что происходит. Но я не готов всё рассказать, пока не буду уверен. — В чём? — В ком, — поправил Драко. — В себе. В тебе. Давай оставим трёп на потом, — ему казалось, что сейчас Гермиона слишком многого от него просит. — Думаешь, ты один пошёл против правил? Очевидно, что это не так. Драко… Я сердцем чувствую, да и вижу, что последнее время ты не в своей тарелке. Если ты в беде, то скажи мне об этом. Что на тебя так давит? — Обещание, — он сделал длинную паузу, собираясь с мыслями. — Понимаешь, я не такой, как все. — Это я знаю. Ещё одна попытка... — Рядом с тобой я меняюсь. Звучит неправдоподобно, согласен, люди не меняются и бла-бла-бла... Но и здесь есть исключения. Возможно, это магия, а возможно, судьба, — Драко испугался, что ляпнул с лихвой, но было уже поздно. — Иногда я думаю, что ты не просто щит от плохого «Малфоя», а некое зеркало, и потому мои слабости становятся твоей силой. Да, мне сложно контролировать себя, когда я возбуждён. Но и когда это не так, ты не выходишь у меня из головы. Я хочу верить, что мои чувства — настоящие и они сильнее законов крови. Ты будишь во мне другого человека, и я жду, что самообладание снова вернётся ко мне, но от своих чувств отказываться не хочу. — И не надо. Знаешь, твоя якобы одержимость меня очень волнует. В том самом смысле. Но ты явно чего-то боишься. Чего? — Я боюсь, что наделаю глупостей. Непоправимых. Не хочу вдруг стать неуправляемым. Хотя раньше такого не случалось, я не представляю, на что способна слепая потребность быть с тобой. Впервые в жизни я хочу всё сделать правильно, — желания выболтать родовые запреты не было, и Драко поспешил переключить внимание: — Так как насчёт губ? — Всё как-то и размыто, и откровенно, — переваривая услышанное, заметила Гермиона. — Тебе не угодишь. Будем считать, что я ответил, и не вздумай опять меня злить. Драко ломало. То ли проклятая кровь развязывала ему язык, стараясь отпугнуть Грейнджер, то ли он сам, как дурак, искал в ней опору и веру, не договаривая саму суть. Сколько Малфой ещё продержится? Неизвестно. — И что там тебя волнует, напомни? — он выдохнул напряжение. — Ты… — тихо прошептала Гермиона. И она поцеловала его. Сама. С наслаждением пропуская его мягкие волосы между тонких пальцев. Прижимаясь к нему всё сильнее и сильнее. Прикосновения её губ были голодными. Бездумными. Пылающими. Не позволяющими Малфою удержаться от того, чтобы мысленно произнести: «Ох, ты ж… как?» Сегодня ему было явно сложнее сопротивляться приказам крови. Или Любви — если она возможна. Наверное, страх быть отвергнутым не давал проявиться «плохому» в полной мере. Малфой ускорил поцелуй, обжёг дыханием… — Драко, стой!.. Драко… — Гермиона упёрлась ладонями в его плечи. — Перестань повторять моё имя… Чёрт! Он жадно целовал Грейнджер, и его руки бесцеремонно спускались по её телу, очерчивая изгиб за изгибом. Если она и хотела бы сделать поцелуй коротким, то не смогла бы. Сама мысль, что теперь это не из-за дурацкого спора, а из-за неё, заставляла неосознанным стоном отвечать на его ласки. Но как только Малфой слегка прикусил её нижнюю губу, с нажимом оттолкнула его: — Можно я спрошу... не про нас? — пытаясь выровнять дыхание и отвлечь их обоих от желания продолжить игру, выдала Гермиона. — Ты же так просто не отстанешь? — Драко дышал намного глубже неё. — Наверное... да, спрашивай. И с тебя снова поцелуй. — Ты так и будешь меня подлавливать, Малфой? — в эту минуту Грейнджер нисколько не злилась. Ей он таким нравился. — Постоянно. Иначе не умею. Знала, на что шла. — И что на этот раз? — Гермионе хотелось поддаться. У опасности и искушения свой неповторимый аромат. И они оба это чувствовали. — Выбирай сама. И я буду снисходителен. Драко даже и подумать не мог, что она расстегнёт пару пуговиц на его рубашке и поцелует открывшуюся взгляду полоску тела. Он почувствовал её мягкие прикосновения, и пороки дали знать о себе с новой силой. Малфой тихо взвыл, приподнял Гермиону и прошептал в полуоткрытые губы: — Ты напросилась… нагло… глупо… — он поцеловал её. Снова. Так же нетерпеливо и жарко. Пресекая любые возражения. Спешно потянул завязки на её мантии, целуя изогнутую шею. — Не говори «нет»… — сорвалось с его губ. — Ещё рано… Только не сейчас! Его руки смело заскользили по груди Гермионы, и если бы она не остановила его, он бы стал раздевать её. Без сомнения! — Драко... Хватит! — она прижала ладонями его цепкие пальцы. — Кви про кво... — Блин, что там у тебя ещё за вопрос? — приглушённо простонал Малфой. — Говори. И я хочу… твою грудь. Ведь был уговор лишь про место и поцелуй. Кто кого — не уточнялось. — Малфой! — с возмущением воскликнула Гермиона. — Нет, Грейнджер, уговор есть уговор. Вопрос. Я жду. — Тогда я спрошу нечто особенное. Это про вашу родословную. С ней что-то не так, я знаю. Я не один день провела в библиотеке, изучая её. Драко занервничал не на шутку. — Чёрт, — качая головой, сказал он и выдернул пальцы из «плена», — я же просил тебя не думать об этом. Подумаешь, последний из рода! — Вот сейчас ты хитришь! И мне кажется, не зря. — Что же именно тебя интересует? Я должен перечислить всех моих родственников? Это так увлекательно? — Драко отступал очень медленно, предчувствуя угрозу. — Я думаю, ты знаешь ответ. Начиная с Арахниуса, у Малфоев рождались только мальчики. Весь волшебный мир в курсе, что они для вас истинные хранители рода. Но ведь столько детей, столько поколений!.. Это не случайность, не совпадение, это нарушает законы природы, и волшебная палочка на такое не способна. А вот алхимия — да! Я права? Драко побледнел. Он не мог произнести ни слова. Просто не мог. А Гермиона не умолкала: — Значит, я угадала. Выражение твоего лица говорит само за себя. Только Арахниус слыл женолюбом, а не могущественным алхимиком. Ведь такое мог сотворить лишь лучший из них. Но Николас Фламель тогда был совсем ребёнком! Особым талантом обладала его мать — Кларисс, которая в какой-то момент всё бросила и посвятила себя воспитанию единственного сына. После смерти матери и мужа, после потери второго ребёнка — он составил весь смысл её жизни. Но Кларисс была строга в отношении многих вещей, и она бы никогда добровольно не пошла на такое вмешательство. Поэтому она и выступала против создания философского камня. Смерть, любовь, свобода воли и прочие таинства жизни — всё это должно оставаться без вмешательства магии. Я читала мемуары Фламеля. А значит, Кларисс заставили... Арахниус и заставил. Некрасиво и подло. — Он что, кого-то... убил? — спросила Гермиона, боясь озвучить очевидное вслух. — Ради чего? — Древнеисторическое расследование закончилось? Нет?! Мне всё равно. Тема закрыта. Мы чуть помогли человеческой природе, и что? — Малфой твёрдо решил сбить Гермиону с мысли. — Чем преступно рождение мальчиков? — Ничем, но… — Теперь, — оборвал её Драко, — когда мы выяснили, что мой предок перестарался, вспомни, что дети не виновны в грехах отцов. И хотя ты всё за меня сказала, я хочу получить обещанное. Грудь, Грейнджер... Как бы то ни было, Малфой не отрицал её предположений — и это походило на ответ. Требовать большего неразумно. — Что... «грудь»? — Гермиона не совсем понимала, чего именно Драко от неё сейчас ждёт, а он уже очертил вокруг тёплые защитные чары. — Распахни блузку сама, — он чуть отступил, увеличивая обзор. — Что? — совсем тихо. С придыханием. — Блузку. Сама. Глядя мне прямо в лицо. Гермиона ощутила знакомую дрожь в ногах при звуках требовательного голоса. И послушалась Малфоя. Медленно расстегнула пуговицу за пуговицей... И сама стянула с груди кружевную ткань. Драко уже видел Гермиону обнажённой, но это не делало момент менее волнительным. Её сердце стучало как безумное, и веки закрылись сами собой от острого предчувствия, не в силах выносить этот голодный взгляд серых глаз, откровенно наслаждающийся каждым её движением. — Даю тебе пару минут, — шепнули губы, но она уже понимала, что это самообман. Сладкий. Вынужденный. Необходимый. А Драко не слышал её. Он приник к телу горячими губами, лаская языком нежную кожу. Гермиона словно вернулась назад во времени, когда он впервые коснулся её наготы. Он целовал её грудь, бережно поддерживая руками, стараясь не замечать сейчас такой ненужной, лишней одежды. — Грейнджер… чёрт!… Сними это… на хрен!.. Сними… для меня… Но теперь она не поддавалась на уговоры, секунды назад и не стараясь удержать собственный стон. Гермиона боялась сама потерять контроль от всей этой игры с наслаждением. — Какая же ты… — Драко стянул с плеч блузку. Всё ещё целовал. Ласкал. Горел. Озвученная пара минут незаметно для обоих превратилась в четыре, семь, десять… Малфой уже не ограничивался только грудью. Игра перестала быть игрой и стала похожа на прелюдию. Губы встречались с губами, целовали обнажённые плечи, шею... Горячие ладони ласково сжимали грудь, отпихивая в сторону ненавистную одежду. Драко потянулся руками к подолу юбки, задирая её, заскользил ладонями по ногам. Всё выше и выше, мечтая дотронуться до скрытых бельём уголков тела. Чувствуя ответный жар, он шептал то, что приходило в разгорячённую голову: — Грейнджер… Мне нужно больше… тебя… — Малфой… Надо остановиться… — Не хочу! — Драко! — Гермиона… Мне нужно… хоть немного… тебя. — Не надо... Я боюсь! — Грейнджер практически закричала. — Меня? — он, будто оглушённый последним признанием, застыл. — Нет… себя! — опуская юбку и застёгивая на ходу блузку, ответила Гермиона. Она сбегала: слишком близко они оба подошли к запретной черте. — Мне… пора. Не целуй меня на прощанье. И не провожай. Драко неслышно выругался, молча кивнул и проследил за ней не только измученным, но и восторженным взглядом. Взглядом, полным надежды. _____________________________ * Внимание! Автор фанфика не автор данной фразы, автор просто любит это выражение, и позволил Драко — начитанному хитрецу — украсть её ради меркантильных планов по соблазнению, что абсолютно аушно и невероятно. Автор цитаты — Мариам Петросян. ** Quid pro quo — «нечто за нечто» — фразеологизм, обычно используемый в английском языке в значении «услуга за услугу».