Необъявленная война

— Ты рано вернулся, — подметил Блейз, встретив плетущегося по коридору Малфоя. Такими темпами он спустится в Подземелье через час-другой. — Тебе-то какое дело? — огрызнулся Драко, даже не ускорив шаг. — Отчитываться перед тобой я не намерен. — Ты явно не в духе сегодня, — потирая кончик носа, констатировал Блейз. Удивительно, ещё вчера он завидовал приятелю, способному получить всё, что хочет, а сейчас его кислая мина удручала. — Ты же сбежал в Хогсмид вместе с Грейнджер... Но прошло, судя по всему, неважно. Недотрах? — И опять это не твоё дело! — Драко оскалился. — Что за лукотрус тебя укусил?! Или грязнокровка достала? Так найди другую — что за проблема-то? А ей я займусь сам. Попка у неё что… — Забини смолк. Лицо Малфоя не предвещало ничего хорошего. И не ошибся. Драко, дикий от злобы, бросился на не в меру болтливого сокурсника, однако Блейз среагировал быстрее — рванул по Хогвартсу как ошпаренный. Взметнулась в воздух палочка Драко: «Ступефай!» Только беглец лишь споткнулся и прибавил ходу. Некрасиво, конечно, бить в спину, но гнев притупляет мораль. — Проклятье! — выругался Драко, уже подбирая заклинание посерьёзней. — Мистер Малфой! — услышал он позади грозный голос Макгонагалл и опустил руку. Почти сразу Минерва обогнала забывшегося студента и повернулась к нему с обеспокоенным видом: — Не ищите неприятностей, мистер Малфой. Помните, вы не дома, — строгий взгляд проследил за почти согрешившей палочкой: та вернулась в карман. — Я рада, что нашла вас, — довольная, глава Хогвартса продолжила разговор уже менее грозно. — Вы идёте к себе? — Да, мэм, — сухо и безлико отрапортовал Драко. — Тогда вам придётся подождать. — Как угодно, — он не спешил возвращаться в гостиную. Куча ненужных глаз, шёпот за спиной, навязчивые подхалимы. Противно. — Но... что с вами? Вы не здоровы? — Макгонагалл, наверно, видела студентов насквозь. Так думал не только Малфой. — Может быть, вам надо к мадам Помфри? Вы бледны как полотно. Я распоряжусь, чтобы вас осмотрели. И, безусловно, стоит сообщить родителям. Кругом одни няньки! — Благодарю вас, но это лишнее, — Драко дорого бы отдал за день вдали от всех. — Я в полном порядке. И уверен, вы искали меня не для этого. — Вы правы. Ваш отец был здесь и настойчиво просил отправить вас домой, как только вы появитесь. — Тогда мне лучше проследовать за вами, — Малфой вежливо замер, пропуская даму вперёд. — Отец без причины не появляется.

* * *

— Драко, наконец-то, — с волнением сказал Люциус, увидев его силуэт в камине. Поднялся с массивного кресла, отставил фужер с остатками вина. — Зачем ты искал меня? — Малфой шагнул в комнату. Привычно осмотрелся. Дом, милый дом... Но всё равно на душе не легче. — Мне нужно кое-что обсудить. Кстати, я забрал пергамент из твоих вещей. — Малфой-старший ожидал возмущения. — Он мне больше ни к чему, — спокойно произнёс Драко, обходя гостиную. — Так что за срочность? Люциус нервно теребил свою трость, чувствуя нелёгкий разговор. Упрямство сына могло проявиться весьма неожиданно. Или не проявиться вообще! Теперь, без волшебной крови, истинная натура грозила превратиться в большую проблему. — Драко, до меня дошли слухи о тебе и гр... — Люциус не закончил, заметив открыто сердитый взгляд. — Будто вы вместе. — И ты тут же решил, что это правда! — съязвил Драко. — С каких пор тебя занимают слухи? Нет, мы не вместе, — на последней фразе он скривил голос. — Не лги мне! — Люциус терпеть не мог такие вольности применительно к себе. — Свой источник я не открою, но нет смысла водить меня за нос. Об этом знает весь Хогвартс. Ещё немного, и об этом узнает весь магический мир! — это же нонсенс. Море негодования разлилось по Мэнору с окриком «мир». — И что? — равнодушно бросил нарушитель спокойствия. — Завтра весь Хогвартс узнает гораздо больше, уверяю тебя! — Драко рассматривал морозный узор на окне. Ему всегда нравилось изучать неповторимый серебристый рисунок, и отец это знал. «Гораздо больше?..» — Люциус терялся в предположениях, воображая газетные заголовки вместе со звоном свадебных колоколов, истерику сына, лекции Нарциссы, палату в Мунго, скандал в исполнении почивших предков... Всё, кроме собственного обморока. Внешне ничего подобной бури не предвещало, поэтому глава рода терпеливо ждал разъяснений. Драко обернулся: — Успокойся, отец. Мы расстались пару часов назад. — Расстались?.. — лицо Малфоя-старшего заметно просияло. — Тебя ведь это устраивает, не так ли? — саркастично, на эмоциях поинтересовался Драко. — Не отвечай, я не слепой. — Это всё к лучшему, поверь мне. — Что же в этом хорошего? Ну, кроме искренней радости на твоём лице? — Что?.. Мисс Грейнджер не одна из нас. Это закон Малфоев. В комнате царило явное напряжение. — Ты забыл, что я больше не тень Арахниуса? Оставь предрассудки себе, — тем более что изжить их непросто. — Дело не в чистоте нашей крови! Не только в ней — если точно. Ты не хуже меня знаешь причины. — И что с того? Я не верю Фламель. Наверно, никогда не верил. Чистота крови мне безразлична, Арахниус может перевернуться в своём гробу! С некоторых пор я предпочитаю верить только себе. И чтоб ты понял, как всё серьёзно, знай, я нарушил главный запрет Малфоев. — Драко… — для Люциуса не ново, но он опять побледнел. — Не хочу обсуждать это с тобой и ни с кем бы то ни было. Всё кончено. Я нарушил запрет и готов заплатить. А ещё я удивлён, что ты не слишком шокирован. Будто ты уже знал. — Я чувствовал неладное, — солгал и не солгал Люциус. — Но зачем ты это сделал? — голос дрогнул. — Ты же обещал мне! Так какого Мерлина ты пошёл на поводу у... — Малфой решил сдержаться: — У женщины, — образ молодой, прекрасной, чистой в своей страсти Нарциссы всколыхнул душу. — Я удивлён, что слышу это от тебя, — возмутился Драко. — По-моему, ты-то должен меня понять! — Что за юношеские порывы, сын?! Если у Грейнджер не хватало знаний остановить тебя, то ты не она! Я же просил тебя просто жить. Принять себя таким и забыть. — Я не хочу мириться с чужими грехами! Уже не хочу. Я мечтал жить по-своему, не сомневаясь ни в ней, ни в себе. Я думал, что любовь справится с ядом. Перед ней меркнет даже алхимия, с этим фактом ты не поспоришь! Люциус вытер платком вспотевший лоб: «Ох, юность, юность...» — источник многих бед. — Ты излишне самоуверен, Драко. И ты плохо выглядишь. Голова болит? — в конце концов, здоровье сына важнее репутации, споров, ошибок. Колдомедицина, конечно, творит чудеса, но с безумием особо не продвинулась. Люциус попытался усадить его, но тот вывернулся и нервно заходил по комнате. Беспокойный отец настороженно следил за ним взглядом. — Нет, не болит, — сказал, наконец, Драко. — И это странно, — живая потребность поделиться с тем, кто может понять как никто другой, победила: — Когда я узнал, что Гермиона не л... — он не смел произнести правду вслух, — ...ничего не чувствует ко мне, это сводило с ума. Не буквально, конечно. Злило, мучило, снова злило... А сейчас… я не помню лишь отдельные мгновения: они будто в тумане. Но мои чувства по-прежнему при мне. Жаль, что Гермиона их растеряла. — Ты меня пугаешь. У тебя амнезия? — Люциус выронил трость. — Вроде того. Но я и не пытаюсь всё вспомнить, так мне легче. Успокойся, отец, я в своём уме. По крайней мере, пока, — Драко вдруг замолчал и задумался, стоило ли вообще так откровенничать, но боль струилась сама: — Я боялся безумия, честно. А пару часов назад даже молил об этом, как о спасении. Болело всё: от кончиков волос до ногтей. Я будто проваливался в яму… Так хреново мне ещё не было. Это оно? — Нет, — закачал головой Люциус и громко выдохнул. — Это боль потери, душевная мука. Это знакомо не тебе одному. То же чувствуем я и твоя мать, когда боимся потерять тебя. Всех безумцев в нашем роду преследовали жуткие головные боли, сводя их с ума, изменяя сознание, иногда толкая лишать себя жизни. — Такую глупость я, наверно, не сделаю... Посадишь меня на цепь, если что? — Не до шуток, Драко, — Люциуса потянуло его обнять. — Когда ты отказался от дара? — Неделю назад. И ничего, представляешь? Может, провидение решило, с меня и проклятья хватит? — Нет. Это вряд ли, — их опыт не лжёт. — Бесплодие прилагается к яду, я говорил. Кровь, то есть потеря дара, как надеялась Фламель, изничтожила б Малфоев при её жизни, а проклятье деторождения — медленно. Подло. Жестоко. Оно стало гарантией казни, к которой нас приговорили семьсот лет назад. — Шестьсот шестьдесят три, если быть Грейнджер. Значит, я наказан дважды. Повезло мне, — Драко прельщал чёрный юмор. — Тогда почему яд действует так долго? Сколько у меня времени? — Если нет навязчивых состояний и сильных головных болей, то здесь не угадаешь. Кто знает, вдруг ты сильнее, чем остальные, и… — Люциус приподнял брови, предоставляя сыну возможность самому догадаться. — Что за «и»? — Есть та, кто любит тебя достаточно, чтобы спасти, — глава рода умело и незаметно подвёл к истинной цели разговора. — И она чистой крови. Более того, тебе известно о её чувствах. — И кто это? — желчно бросил Драко, не пытаясь строить предположений на сей счёт. — Ты у меня спрашиваешь? — пришла пора Люциусу удивляться. — Там, в Хогвартсе, я нашёл любовное письмо. И не лги, что не читал его! — Ты копался в моих вещах?! — от крайнего недовольства заиграли желваки на лице. — Ты сам виноват, — типичное обвинение для Малфоя-старшего. — Хранил его в шкафчике с пергаментом. — Всё равно, ты не должен был его читать. Оно… старое. Давно надо было вернуть его! Письмо, отец, не имеет значения. Я ничего не могу ей дать. Кроме разочарования, конечно. Упрямый мальчишка! Жизнь важнее морали. — Но если она та самая, это как раз имеет значение! — убеждал Люциус дрожащими губами. Драко остановился и подошёл ближе к испуганному отцу: — А если и она меня не любит? Если это похоть? Кровь? Магия? В Астории Гринграсс мало любви, много фальши. Ну мне так кажется. — Но ты уже раз ошибся! — а Астория не так глупа. И хитра. Малфоя-старшего её тактика не пугала. — Повторяю, я знаю и готов заплатить. — Зачем?! Если есть хоть маленький шанс избежать этого... — Люциус заговорил мягко: — Драко, прошу тебя, позволь ей быть рядом. Для спасения от яда одной любви мало. Необходимо верить ей сердцем. — Ты теперь профессор Дамблдор? — подшутил Драко. — Не начинай... — растерянный, он разглядывал отца: просить было не в его характере. — Ты должен обещать мне, — давил Люциус. — Немедленно! Я не переживу потери… Как и твоя мать! — а вот это был запрещённый приём. Драко любил Нарциссу и будучи заколдованным. По-своему. — Я не знаю. Я ведь не л... не люблю её. — Без «не знаю»! Твои чувства — твоё дело. Подумай о нас! О себе! Девушка любит тебя, так обещай мне... В голове Драко отчаянно боролись два «демона»: Гермиона и самосохранение. — Хорошо, я попробую, — как ни печально, он согласился не ради себя. — Обещаю… Люциус остался доволен. Наконец, он всё-таки задал вопрос, который волновал его ничуть не меньше: — Ты уверен, что с Грейнджер… всё кончено? Драко даже застыл: — Тебе нужно письменное подтверждение? — Поживёшь с моё, поймёшь, что даже невлюблённые женщины не любят нас отпускать. Она-то знает, что ты... Не важно. — Отец, ты что, не слушал меня? Зачем ей я? И что бы ты ни думал, Гермиона не из тех, в ком взыграет женское самолюбие оттого, что ей предпочли другую. — Меня волнует не она, а ты… — настаивал Люциус. Роман с грязнокровкой не давал ему покоя. — Привязанности делают нас уязвимыми, и она сможет вернуть тебя. — А я ей позволю? Я — Малфой, а не переходящий приз. Она потеряла меня, как только ушла. Всё. У меня есть не один способ отбить у неё всяческое желание: от нового пари до гастролей прежнего Малфоя. — Нового пари? Я что-то упустил? — Забудь. Это не важно, к тому же очень личное. А сейчас я пойду поздороваюсь с мамой и поднимусь в свою комнату, отдохну, — до завтра он должен освоить притворство в совершенстве. — Я спущусь к ужину. Не беспокойся, всё будет хорошо, отец. — Честно? — сомневаясь, переспросил он. Однажды сын уже нарушил обещание. — А когда было иначе? — Драко ответил вопросом на вопрос. И это был единственный раз, когда просьба о честности не взбесила. Наследник древнего рода смотрел на отца уверенным взглядом. Не впадать же в истерику! А Люциус, не говоря ни слова, старался изобразить улыбку и спокойствие. Его сын будет несчастен, но жив!