Выбор

      Над Плон дю Канталь встало утреннее солнце. Штольня наполнилась лучами, разбудившими Капгарупа, которого Хельгус поставил охранять вход. Капгаруп как ужаленный вскочил на ноги. Перед ним с кривой усмешкой стоял Хельгус.       — Нет, Капгаруп, — насмешливо сказал ему главарь, — я все-таки оставлю тебя воспитателем при детях. Сиди здесь и дожидайся мэтра Фролло. Ведь вы с ним, как никак, старые знакомые. Думаю, после твоей выходки, у него накопилось к тебе много вопросов.       — Не надо! — в ужасе заорал бывший каторжник. — Я просто немножечко прикорнул!       От его крика проснулись все остальные. Из комнаты детей раздался плач. Компрачикосы стали вставать со своих лежанок. Зашелся старческим кашлем Бернардус. Щурясь от яркого солнца, протирал глаза Гизадоро. Дзинзарте спешно натягивал блузу и штаны, чтобы бежать по нужде. Жан Картуз, которому нужно было похмелиться после вечерней выпивки, искал глазами бутылку с аликанте, чтобы тайком от Хельгуса отхлебнуть из нее глоток.       — Давайте, быстрее приходите в себя, и срочно в повозку! — сказал Хельгус. — Путь предстоит долгий. Картуз, возьми с собой две бутылки вина, шесть хлебов и шесть кусков мяса. Остальное оставим мелким. Картуз, иди к ним и скажи, где лежит еда. Думаю, с голоду они не подохнут.       — Хельгус, — вдруг сказал окончательно проснувшийся Гизадоро, — а где девка?       Хельгус стал удивленно озираться по углам штольни.       — Хмм… — растерянно произнес он, — неужели, убежала?       — А я думаю, что не убежала, — Гизадоро встал и неторопливо направился к главарю. — Я думаю, ты ее выпустил. Я знаю, что это ты помог ей сбежать! Теперь вся королевская стража во главе с Фролло уже у нас на хвосте, и все — из-за тебя! Ребята! — обернулся Гизадоро к остальным компрачикосам. — Сдается мне, что наш капталь играет в двойную игру!       Компрачикосы сразу растеряли остатки сна.       — Как так? — спросил Бернардус.       — Очень просто! — сверкая глазами, ответил Гизадоро. — Решил себе свободу заработать на наших костях!       И с этими словами он молниеносно вытащил из кармана свой кривой нож.       — Ты что говоришь, придурок?! — воскликнул Хельгус. — Как ты смеешь говорить мне подобное? Вы забыли, кто вообще сюда притащил эту девку? Вы представляете, что они могли сделать с ней этой ночью?       И он бросил многозначительный взгляд на Капгарупа и молодого итальянца. Вся шайка посмотрела туда же.       — Ребята! — сказал Капгаруп. — Что вы на меня так смотрите?       — Что ты делал ночью? — спросил Бернардус.       — Сначала спал, а потом Хельгус разбудил меня и велел сесть возле выхода.       — Девчонка была в пещере в это время?       — Нет, — недоуменно пожал плечами бывший каторжник. — Я думал, она спала в комнате с мелкими засранцами.       И по неподдельно недоуменному взгляду Капгарупа было видно, что он действительно удивлен исчезновением цыганки не меньше остальных.       — Хельгус, — строго спросил Бернардус главаря, — как это понимать?       — Откуда я знаю? — злобно огрызнулся Хельгус. — Какого черта вообще вы приволокли сюда эту бабу?!       — Сейчас речь не о том, кто ее сюда приволок, — проскрипел Бернардус. — А о том, кто ее выпустил.       — Да он ее выпустил, кто же еще? — размахивая ножом, заорал Гизадоро. — Смотрите, как он кивает на Капгарупа и Дзинзарте! Я всегда знал, что он себе на уме! Лучше всего будет пустить ему кровь!       И с этими словами он молниеносно оказался за спиной у Хельгуса и поднес нож к его горлу. Еще минута — и все было бы кончено. Но доктор поднял руку и сказал:       — Гизадоро, подожди, еще успеем. Хельгус, — обратился он к главарю, — скажи честно, ты выпустил цыганку?       — Ну, хорошо, Бернардус. Допустим, я, — ответил побледневший главарь. — я подумал, пусть она возвращается к своему судье. И, может быть, когда он получит ее обратно, он от нас отстанет.       — Хельгус, — сказал Бернардус, — мы знаем друг друга не первый год. Мне хорошо известно, да и всем присутствующим тоже, что ты не мог бы вынести такое глупое решение. Мне кажется, ты нам врешь. Я не доверяю тебе.       — И я! — проревел Гизадоро.       — И я!       — И я!       — И я! — закончил Капгаруп.       — Позвольте, я пущу ему кровь! — нетерпеливо сказал Гизадоро, поигрывая ножом возле шеи Хельгуса. — Я давно уже хочу это сделать!       — Нет, — поднял руку Бернардус. — Все-таки он — наш с Капгарупом старый товарищ. Мне бы не хотелось отплачивать убийством за то, что он для нас сделал. К тому же за убийство мы точно попадем прямиком на виселицу. Просто свяжем его и оставим здесь. Хельгус, — обратился он к главарю, — ты хотел оставить Пьера воспитателем при детях. Похоже, что такая участь выпала на твою долю. Ты останешься здесь и встретишь судью. А нам пора уходить. И, думаю, за твое предательство ты должен поплатиться. Теперь деньги пригодятся нам больше, чем тебе. Где ключ от сундука?       — Да вон, у него на шее! — воскликнул Гизадоро, сорвал ключ с шеи Хельгуса и спрятал его себе в карман.       На короткий миг глаза Хельгуса блеснули озорными искорками. Но этого никто не заметил, так как компрачикосы начали связывать своего низложенного главаря. Крепко связав Хельгусу руки и ноги и посадив его в дальний угол штольни, где вчера устроилась Эсмеральда, они начали спешно заканчивать сборы. Взяв с собой необходимую провизию, выпивку и прихватив сундук с деньгами, они стали выходить из штольни один за другим.       — Счастливо оставаться! — пропитым голосом сказал Картуз.       — Ни пуха, ни пера! — подмигнул Дзиндзарте.       — Смотри, встретимся еще, — блеснул глазами Гизадоро.       — Ну, это вряд ли, — ответил ему Хельгус, но баск уже этого не услышал.       В штольне остались только Бернардус и Капгаруп.       — Хельгус, — сказал ему Бернардус, — ты всегда был хорошим товарищем. Был, или мне всегда только так казалось, потому что сейчас ты нас предал. Но я все равно благодарен тебе за то, что тогда ты увлек меня идеей стать компрачикосом. Теперь я знаю, чем я должен заняться в дальнейшей жизни, сколько мне ее еще осталось, и куда вкладывать свои знания. Капгаруп, — кивнул он бывшему каторжнику, — открой дверь в комнату детей. Быть может, они потом принесут нашему капталю поесть и попить. Он явно сумеет уговорить их это сделать, как когда-то уговорил нас с тобой идти с ним вместе. А сейчас попрощайся с ним. Только долго здесь не задерживайся — нам уже пора. Прощай, московит.       И с этими словами высокая сутулая фигура доктора скрылась за порогом штольни.       — Ну что, Пьер, — обратился Хельгус к Капгарупу, — ты тоже хочешь пустить мне кровь?       — Нет, дорогой друг, — печально ответил Капгаруп, и по его щеке пробежала слеза. — Я всегда буду помнить вкус того чараса, которым ты угощал меня на «Санта-Розалии». Если бы мы с тобой тогда не встретились, моя жизнь превратилась бы в полное дерьмо. Как бы я, потасканный уголовник, нашел бы свое место в этой жизни? Но пойми, я должен думать в первую очередь о себе. Вот, — и он поставил рядом с бывшим главарем большую бутылку вина, хлеб и кусок мяса. Затем, открыв дверь в комнату, где находились дети, он вывел оттуда самого старшего из них — карлика лет пяти. Этот мальчик, несмотря на свой нежный возраст, уже был непоправимо изуродован приспособлениями пытки.       — Жак, — сказал Капгаруп, обращаясь к уродцу, — когда дядя Хельгус попросит, наломай хлеб и мясо на кусочки и дай ему покушать. Потом поднеси ему ко рту вот эту бутылку. Смотри, не забудь!       — Да, дядя Пьер, — тоненьким голосом отозвался мальчик.       — Что ж, московит, — сказал Капгаруп. — Теперь мы с тобой в расчете. Зла на тебя я не держу. Эх, вот жизнь-то, — и он горько усмехнулся. — Раньше я был в кандалах, и ты угощал меня. А теперь вот получилось наоборот. Ну все, прощай.       И он поцеловал Хельгуса в лоб.       Хельгус остался один. Он слышал, как отъехала повозка. Из комнаты детей вышло несколько мелких для своего возраста ребятишек, уже искривленных отвратительными приспособлениями. Что ж, теперь надо было подумать, как следовало выбираться из этого кошмарного положения.       — Жак, — обратился он к пятилетнему карлику, — попробуй развязать узлы на веревках.       Мальчик начал делать то, что ему сказали, но его маленькие пальцы не справились с этим делом.       Хельгус почувствовал, как им овладевает отчаяние. Он сказал мальчику:       — Если не сможешь меня развязать, нам станет нечего кушать.       — А вон, смотрите, — карлик показал на стол. — Тут много еды!       — Это сейчас ее много. Когда мы ее съедим, ее уже не будет.       Тем временем остальные дети окружили Хельгуса.       — Дети, — обратился Хельгус к своим бывшим жертвам, — хотите, я сейчас расскажу вам сказку?       — Да, дядя, хотим! — хором закричали дети.       — Ну, слушайте. Только давайте я буду рассказывать, а вы попробуйте развязать узлы на веревках, которыми я связан.       — Дядя Хельгус, а почему вас связали? — спросил Жак.       — Потому что я велел этим злым дядькам отпустить вас из бочек. За это они захотели заковать меня вместо вас. Попробуйте развязать меня, и потом мы все вместе покушаем.       Дети, обступив Хельгуса, начали дергать веревки. Сначала они только еще больше стянули узлы. Но потом, слушая советы Хельгуса, дело пошло на лад. Правда, получалось это очень медленно. Слабым детским ручкам, деформированным операциями, было нелегко справиться с тугими узлами. Хельгус же подбадривал детей и рассказывал им русские сказки про Бабу Ягу и Кощея Бессмертного, которые еще в Московии он в детстве слышал от бабушки.