Совершенствуя мир

Когда рабочий день подошел к концу, Зейн превысил норму в два раза. Его не мучила совесть из-за того, что он не пошел на ярмарку. В конце-концов, Зейн ничего не обещал. Тем более, когда договариваешься с шахтером, всегда делай поправку на то, что может произойти нечто незапланированное. В их случае, это оказалась месторождение золота, которое они с Пати — второй напарник Зейна — усиленно плавили под чутким руководством начальника, избавляя от примесей. Так что, из рудника они вышли усталые, но довольные. К ногам пристали золотая пыльца и сажа, но Зейн чувствовал себя королем мира. Если бы у их мира, конечно, был король. Малик поднялся на Плато Четырех Стихий, вдохнул воздуха полной грудью, и ему показалось, что он свободен, как ветер. В ночном чернильном небе светили сотни звезд, а Луна краше всех, и Зейн думал: «Вот бы подняться в высь и коснуться её рукой!» И что за дураки эти маги воздуха, которые могут так сделать, но почему-то не делают? Пати коснулся его плеча. – А ведь ярмарка продлится до рассвета, – сказал он, улыбнувшись. Зейн непонимающе поднял брови. – Если хочешь, еще успеем. Зейн задумался. В чем-то этот Луи был прав — он никогда не ходил веселиться и все время работал. А ведь огненные маги побольше некоторых заслужили отдых, и почему-то их всегда оставляли с носом. На некоторые праздники даже не пускали, но, на сколько Зейн помнил, вход на ярмарку в этом году был свободен даже для Земных. Значит, и огненным можно там появиться, не словив на себе косого взгляда. – Да сколько можно жить, как крысы?! – крикнул Тони, нагоняя их. Он задержался на несколько минут, потому что еще нужно было помочь завалить шахту, на всякий случай. Это делалось в целях безопасности, чтобы никто не провалился. – Давайте погуляем, как эти воздушники и водяные. Имеем право! – разбушевался он. У него, как и у всех магов огня, была привычка вспыхивать. – Только если вы оба заткнетесь, – фыркнул Малик, закладывая руки в карманы. – Это же придется вниз по долине спуститься... – Кто последний, тот воздушник! – хлопнув друзей по плечам, заорал Пати и рванул вперед, высекая ногами искры. Вот уж у кого пятки сверкали. «Если бы», – подумал Зейн, переглядываясь с Тони и разгоняясь. Земля под его ногами сразу нагрелась. У него неплохо получалось бежать вприпрыжку, если в самый последний момент толкнуться от земли и выпустить из под стопы струю огня. Но тренироваться в таком беге не было никакой возможности, потому что почти все время Зейн проводил в шахте за работой или торчал в булочной, наблюдая за тем, как в печи томятся пироги. Он обогнал Пати у самого входа на ярмарку. Ворота были украшены разноцветными флажками и фонариками, играла веселая музыка — это оркестр громыхал вдали. Улица была наполнена людьми в красивой одежде и передвижными лавочками с безделушками и вкусной едой. Тони и Пати тут же купили себе по ведру жареных крылышек, а Зейн все вертел головой по сторонам, пытаясь найти что-нибудь себе по вкусу. На них почти не смотрели, несмотря на то, что после смены они не успели переодеться и были довольно перепачканными. Зейн и Пати даже не успели надеть футболки. Малик увидел несколько своих знакомых, которые ушли в первую смену, но все равно выглядели, как они, и совсем успокоился. Тони попытался выиграть в колечки, и у него, конечно, получилось, ведь он, притоптывая, заставлял землю под мишенью ходить ходуном. Хозяин аттракциона, конечно, покосился на него с подозрением, но десять монет отсыпал, и Тони купил друзьям по сладкой ватрушке. Пати тоже веселился от души. Он поймал золотую рыбку и, пугая водяных, поджарил её прямо в воздухе, а после проглотил целиком. Зейн отчитывал его несколько минут, пока не увлекся игрой в дротики. Хозяин обещал какую-то чепуху за десять попаданий, но Зейну было как-то побоку на выигрыш, только если это нельзя было засунуть себе в брюхо. – Эй, Зейн! – крикнул Тони, привлекая его внимание. Малик, на радость хозяина аттракциона, наконец, промазал и раздраженно обернулся. – Тут неплохие часики, не хочешь себе заиметь? В шахте бы пригодились. – У меня нет денег на часики, – закончив с дротиками, ответил Зейн, подходя к лавке с безделушками. – Я еще не решил, что подарю Джи на «День рождения». Малик внимательно посмотрел на прилавок. Была вероятность найти что-нибудь подходящее и не сильно бьющее по карману в этой лавчонке. Конечно, хорошо бы купить подруге книгу, но проще было разжиться мешком золотых, чем на самом деле добыть настоящую книгу. А вот милые безделушки тут имелись. – Разве не розу? – тем временем, спросил Пати, нависая над прилавком вместе с ним. Зейн увидел латунный компас, запчасти для которого они выплавляли с Пати несколько месяцев назад. Пати тоже покосился на безделушку, и им обоим стало неприятно. Вроде тратишь столько времени, чтобы создать какую-то милую вещицу, и не можешь оставить себе. – Какую еще розу? – не понял Малик. Они отошли от прилавка в одинаковом смятении. Тони почти сразу понял причину перемены их настроения и поспешил увести в другое место. Посреди площади какой-то водный маг демонстрировал зевакам чудеса гидрокинеза. Впрочем, те, кто часто бывал у Плато Четырех Стихий, уже видели нечто подобное пару раз, поэтому они прошли мимо. – Ну, ту, у которой золотые лепестки и серебряный стебель, – продолжил Пати. Малик поднял брови. – Ты её из остатков выплавил. – Прям так из остатков, – фыркнул Тони. – Я видел, как он прихватил валяющийся в углу золотой самородок. Зейн смутился. Формально он ничего не крал. Начальник упустил этот самородок из вида, он лежал в пыли, и они уже закончили работать в этой части подземья. Зейн взял ничейный кусок металла. – Это не для Джи, – объяснил Малик, отводя глаза. Тони и Пати радостно переглянулись, будто все их мечты в одно мгновение сбылись и накинулись на него, наперебой похлопывая по плечам и спине. Зейн запоздало понял, что теперь от него не отстанут и сто раз пожалел, что не работал над розой дома. Просто в шахте было удобнее, и он добавлял по лепесточку на перерыве. Это была очень тонкая, искусная работа. Зейн хотел, чтобы лепестки были такими же нежными и легкими, как у настоящей розы, а стебель тонким, но прочным с хрупкими, но острыми шипами. Тем более, ему нужно было задать металлу форму, а с этим тоже было не просто. Для каждого лепестка и листочка он вручную выточил свой трафарет. – Минуточку, – Пати расплылся в улыбке, глядя на задумчивого Зейна. – А для кого тогда? Ты, наконец, завел подружку? – Да никого я не завел, отстаньте, – огрызнулся Малик, выплавивший эту розу для Найла. Он потопал вперед, игнорируя не слаженные вопли друзей: «Зейн влюбился! Зейн влюбился!» Иногда его напарники вели себя, как конченные остолопы. Впрочем, это была особенность огненных и земляных, и долго дуться на них причин не было, ведь они на самом деле дурачились и шутили не со зла. Но Малик все равно захотел побыть один. Зазевавшись, Зейн не заметил, как вышел к набережной, огражденной невысокой железной решеткой. Там почти никого не было. Малик подошел к оградке и всмотрелся в море. И конца, и края ему не было. На самом деле, конечно, был, просто там, далеко. К тому же, никто не потрудился зажечь фонари на набережной. Силуэт, стоявший чуть поодаль, тронулся с места и приблизился к нему. Зейн с замиранием сердца узнал Найла. – Ты все-таки пришел на ярмарку, – тихо сказал Найл, также, как Малик, обратив свой взор на спокойную и чистую гладь моря. У скал виднелись огромные прозрачные трубы — плоды долгих трудов магов воды. – А Луи до последнего говорил, что тебя не будет. – У меня были сверхурочные, – ответил Зейн. Ему захотелось выплюнуть эту фразу Луи в лицо. У него наверняка не было сверхурочных. И второй смены, конечно, тоже. – Я так и подумал, – кивнул Найл. – Ты не похож на того, кто будет обманывать, – покосившись на него, добавил Хоран. – У нас за обман пятки прижигают, – хмыкнул Малик. Найл засмеялся. «Как просто, – подумал Зейн с легким изумлением. – Я действительно могу разговаривать с ним. А он смеется со мной, а не надо мной. И это так обыденно». Хоран протянул ему руку, и Зейн машинально взялся за нее, так крепко и уверенно, словно делал это всю жизнь. Вокруг царила странная атмосфера. Легкий шум моря, таинственный свет звезд и очень дружелюбный Найл, не брезгующий его прикосновением, несмотря на то, что на его руке все еще было немного сажи. Они пошли вдоль оградки к ступеням, где можно было спуститься к пляжу. Малика сковало внутреннее удивление. Почему Найл идет рядом с ним, вместо того, чтобы лететь? Зейн в принципе не помнил, когда стопы Хорана касались земли. Разве что, когда он сидел вместе с друзьями во время обеда. Хотя даже тогда он парил в некотором расстоянии от земли. – С кем ты проведешь «день рождения»? – поинтересовался Найл, когда они спустились к морю. Как только мощенная камнем набережная сменилась песком, Хоран тут же оторвал ноги от земли. Он парил так легко и свободно, словно бабочка. У Малика на языке завертелись вопросы. Летать также просто и стихийно, как выдувать пламя прямо изо рта, или требует каких-то усилий? Может ли Найл спать, продолжая парить? Когда Найл поднимает что-то с помощью порыва ветра, чувствует ли он тяжесть этого предмета? Но Зейн не решился задать ни одного из них. – Не знаю, – протянул Зейн. Волна мягко набежала на берег и коснулась его ног, как ласковая собака. – Если ДжиДжи меня не прогонит из пекарни, то посижу там, – Малик почесал затылок. – Авось перепадет неудачных пирожных. А ты? – Я пойду с Лиамом, Луи и Гарри на салют, – радостно поведал Найл. Он увидел ракушку и в мгновение ока поднял её с песка, пристально разглядывая эмалированный бок. – Не хочешь присоединиться? – Даже не знаю, – с сомнением проговорил Зейн. – Салют бывает каждый год, вряд ли это будет такое упущение. Подумать только! Найл пригласил его посмотреть на салют. – Но это же так красиво, если смотреть с обрыва Лорелей! – воскликнул Найл. Зейн чуть не засмеялся. В голосе Найла звучала такая искренняя обида за салют, словно это было невесть что важное. – Мм... вообще-то огненных магов не пускают на обрыв Лорелей, – ответил Зейн. На самом деле, он никогда там не был, и ему не сильно хотелось. Малик видел его со стороны, ему казалось, что это просто обрыв. Ну, довольно живописный, а когда ветер шумит, чудится пение — так говорили очевидцы — но все-таки обрыв есть обрыв. Чего же рваться к нему? Найл изумленно опустился, будто ему подрезали невидимые ниточки, и его ноги коснулись влажного песка. – Правда? – спросил он с сочувствием в голосе. – О, извини, пожалуйста, – попросил Найл, дотрагиваясь до его локтя. – Мне очень-очень жаль. Святая простота! Конечно, для воздушных магов-то нет ограничений. Наверняка таким молодым, как Найл, даже в голову не приходит, что существуют подобные вещи, пока они не суются в дела городского управления. Но Хоран все время у себя, в облаках. Вряд ли его интересует политика или власть. – Да чего уж там, – отмахнулся Зейн, наконец. – В любом случае, если захочется, можно будет пойти на Площадь Нимуэ или Плазу Милюзины, там тоже обычно всякие сборища на «День рождения»... – Можно с тобой? – резко спросил Найл. Малик поднял брови. Ему и в обычное время не очень хотелось там появляться, а уж на «День рождения», там почти наверняка будет не протолкнуться. Музыка, танцы, конкурсы, гимнасты, силачи, шуты и хохмачи... от одной мысли обо всем этом у Малика портилось настроение. – Толпиться на площади? – вырвалось у Зейна. – Тебе не понравится. – Я все-таки думаю, что тебе не стоит решать, понравится мне или нет, – довольно холодно отозвался Найл. Зейн поднял руки вверх, как бы сдаваясь, и развернулся к каменной лестнице. Ему показалось, что по воде пошли подозрительные круги. Хорошо, если это дельфин. А не кто-то более разумный. – Если хочешь, приходи, – на ходу сказал он и пожал плечами. Хочет гулять на площади — никто запретить ему не в силах. В конце-концов, у воздушных свои причуды. Даже несмотря на то, что Найл самый особенный воздушный. – И мы увидимся на площади? – спросил Найл. – У статуи Нимуэ? – Я не собирался смотреть фейерверк, – качнул головой Малик. Хоран так и не двинулся за ним, оставаясь на пляже – Но могу прийти, если, конечно, это так важно, – добавил Зейн, прежде чем подняться по лестнице.