Dummy boy

Мурлыканье уличной кошки под боком: она забрела сюда вчера вечером и не отходит, словно бы хочет доказать Юнги его причастность к жизни. Он и не забывает. Не забывает с той ночи, когда застал самое, пожалуй, кошмарное зрелище из виденных за всю жизнь. Случившееся у одной из фармацевтических лабораторий, к счастью, не повторяется во снах. Юнги в какой-то мере благодарен крепкой психике, но и та начинает пошатываться, когда он дергается от шорохов и звуков, ожидая бесшумного убийцу за спиной. Он не знает о ходе расследования, не имея доступных каналов, не знает, занимается ли тем делом вообще хоть кто-нибудь, тупо отсиживается в мотеле, полагаясь на интуицию и своевременное сокращение ягодичный мышцы. От жесткого матраца ломит спину. Кажется, Юнги так и не выучился ворочаться: проспал на боку, свернувшись калачиком. Воспаленным от усталости взглядом смотрит на круглое табло часов. Половина шестого. Утро за окном пасмурное и настолько безмятежное на окраине, что и не скажешь, будто за тобой идет смерть. За шиворотом холодок. Умывшись, Юнги кое-как приходит в себя. Очередной бесполезный день. На поцарапанном деревянном столике жестянка недопитого пива, тлеющая сигарета в пепельнице и полупустой бумажник. В бумажнике фотография Чимина. Юнги допивает пиво и смотрит на улыбающегося «мужа». ― Муж, надо же… ― усмехается вслух и прячет фото, надеясь не соблазняться. Он хочет вернуться к нему и защитить, но нельзя. И так здорово рискнул, назначив встречу в баре. Жаль, что пришлось его втянуть, но потащи Юнги таблетки с собой, и его точно ожидало бы фиаско, оно возможно и при том раскладе, где они с Чимином в разлуке. Потому что слово "безопасность" вычеркивается из лексикона при встрече с чем-то противоестественным. Выйдя на балкон, Юнги осматривает серую парковку и квадраты унылых сонных зданий, плоские крыши, бельевые веревки на жилых, антенны на офисных. Он всего-то на третьем этаже, до земли спрыгнуть – не разбиться толком. Утирая лицо ладонями, клянет себя за содеянное. Блять, как могло всё прийти к такому итогу? Что же ты натворил, дурачок? И чья-то сигналка на парковке тоскливо взвизгивает, раздолбав гармонию. Юнги приходится вернуться в номер и посчитать остатки средств. Негусто. Заработки у него всегда были левые. Чимина особо и не интересовало, как именно он гребет деньги лопатой. Тут как? Либо гонорары, либо пусто и побирайся. Поработав в одной черной конторе, Юнги по знакомству спустился в подполье к шайке наркодилера, познакомился с ним лично и не брезговал взяться за грязную работенку. Что шлюх стеречь, что наркоту развозить – одна грязь. Пару месяцев все идет гладко, прибыль имеется, и Юнги не на что жаловаться. Даже пару раз сгонял отдохнуть на море, Чимина в известность не ставя, зато привезя ракушек, какие тому нахрен не сдались. Он думает, что не стоило распространяться, раз уж они жили для себя по одиночке, таков уговор. Юнги не хотел привязываться и видеть в глазах Чимина укор и негодование по поводу нарушенного обещания не уничтожать личное пространство, не казаться лучше, чем они есть. На хорошего парня Юнги не тянет и до сих пор, после помолвки. Загладить вину кольцом после изнасилования ему пришло в голову внезапно. Кольцо бабушки Чимина он взял изначально, чтобы сдать и получить деньги. В последний момент передумал, стало совестно. Если чувство страха перед незримым врагом вообще можно отнести к совести. Юнги требовался верный напарник. И никто, кроме Чимина, смело избавившегося от трупа, на эту роль не котировался. Непонятно, как можно было согласиться выкрасть какие-то неизвестные капсулы и впутаться в передрягу последнего уровня опасности. Если бы Юнги располагал большими сведениями или потрудился хоть немного расспросить о задании, вероятно, беды удалось бы избежать. Он не уверен, правда, что отступила бы жажда наживы. «Меркантильный ублюдок» вместо фамилии-имени в паспорте. И не вернуться назад, как и не сделать шага вперед. Он застрял на месте и совершенно дезориентирован. Кошка, съев остатки курицы из пачки удона, принимается вылизывать шерстку. Кошка стремится к абсолютной чистоте, а Юнги следует стремиться к статусу инкогнито. Но он не знает, как это сделать, потому что человек, расправившийся с курьером капсул, не показывал своего лица. У Юнги против него ничего нет, кроме осознания, что тот-то его видел и может узнать. Не факт, что не следил, но тогда бы… Тогда бы он наверняка не дал бы Чимину и дня. Мурашки по коже. Та ночь могла быть обыкновенной. Юнги бы встретил её в прокуренном баре или публичном доме, ни о чем не парился, натворил бы глупостей, а утром, похожим на это, гнил бы изнутри при мысли, что Чимин просто существует. Только сейчас, деля с ним одним неуместное горе, Юнги чувствует родство и готов признать, что человека ближе у него нет. У босса Юнги был информатор: кто-то из медиков, знавших о передаче препарата и, как стало понятно позже, непосредственный исполнитель поручения от организации под таинственным названием АФИ. Юнги оставалось просто прийти и перехватить добычу. Самонадеянность стала его проклятьем.       …Территория охраняемая, но не критично: меньше десятка человек. Наблюдать с соседнего переулка крайне неудобно, угол обзора не впечатляет. Когда ворота откроются, настанет миг великого явления, где Юнги лучше не лажать. У него еще полчаса до заявленного прибытия фургона. Не делать лишних движений, сидя в засаде, не волноваться особо и, выкурив пару сигарет, прийти к состоянию полной ясности сознания: вот и все задачи. И они выполнены в срок.       Как и оговорено, машина подъезжает около двух ночи. Минутная сутолока на въезде, этим и надо пользоваться. Охрана остается у пропускного пункта, дан сигнал на закрытие ворот, и Юнги под кайфом преодолевает расстояние в пятнадцать метров с той скоростью, на какую не способен в здравом уме, то есть, очень быстро. Он одет в тот же камуфляжный костюм, что и охранники, у него есть липовый бейджик с именем человека, не явившегося на смену. Все это кажется теорией заговора, но Юнги некогда собираться с мыслями и разбираться в деталях. Костюм выдан непосредственно перед операцией. Сказано, значит – надо делать и не выпендриваться.       На площадке у здания стоят двое представителей лаборатории, из машины им навстречу выходят четверо. Один из них и есть тот пособник, что работает на босса Юнги. Большой босс вероятно подвязан к лабораторному руководству и пытается снять сливки с помощью своего способного дилера. Юнги купается в мечтах, классе люкс и пяти звездах за бугром, чуть отъезжая от миссии, как вдруг впереди разворачивается заварушка и месиво.       Один из исследователей, чье лицо замотано в подобие бинта по самые глаза, быстро достаёт из-за пазухи пистолет и стреляет в негласного напарника, что едва успел протянуть таблетки. Всего один меткий и тихий выстрел. Несколько тревожных секунд, когда все выходит из-под контроля, люди в шоке пытаются понять произошедшее, но на лицах вокруг Юнги видит отупевшее изумление. Уже потом разыгрывается паника, трое из АФИ резко заскакивают обратно в фургон, словно бы это хренова крепость, а охрана просто падает с ног, точно надышавшись угарным газом.       У Юнги не находится объяснений. Перед ним убийца в белом, труп человека и пакетик с капсулами, валяющийся на земле. Фантастика и бред наяву. Свет фонарей больно бьет по зрению, и подступает неприятная тошнота. Не сразу ясно, что сознание плывет.       ― Что ты сделал с ними?... ― первое, что спрашивает Юнги, озираясь по сторонам на людей, крайне хорошо имитирующих позу мертвых.       ― Ничего. Они всего лишь спят, ― непринужденно отвечает мужчина, и уголки его выразительных глаз словно бы подтягиваются в улыбке. Он достает из кармана нож.       Сердце колотится по-сумасшедшему. Пока Юнги отступает, полагая, что оружие предназначено для него, незнакомец с воодушевляющим видом склоняется над трупом и вырезает ему глазницы с тщательностью опытного хирурга. Теперь бинт на его лице, как и руки, орошены кровью. И посреди этого хаоса и кошмара нет никого, кто может помочь Юнги.       Хуже того, оказывается, он не сдвинулся с места, так и простоял на трясущихся ногах. Разум отказывался подчиняться, парализовал страх.       ― Избавься от этого человека, если хочешь жить, ― закончив экзекуцию, произносит мужчина, и у Юнги ощутимо отнимается язык при виде того, как трупу в рот запихивают скомканный в несколько раз пакетик. ― И прибереги капсулы, хорошо? Я приду либо за ними, либо за тобой. А может быть – и то, и другое вместе.       Он подходит так близко, что чувствуется терпкий запах кедрового масла, исходящий от шеи, кладет руку на плечо Юнги и шепчет на ухо:       ― Разумеется, без гарантий. Я еще не решил.       Дальше память Юнги сминает весь ужас пережитого, комкая события до невнятных кадров: вроде блеска мусорного пакета, с третьего раза зажегшегося двигателя оставленной в переулке машины или горстки таблеток, высыпанной на дрожащую ладонь. Он не помнит, как привез труп и спрятал, зато помнит, как впопыхах искал кольцо, держа в голове идею о средствах «на всякий случай». Он не стал возвращаться к боссу, потому что с пустыми руками и мертвым коллегой по цеху навряд ли мог быть почетным гостем.       Паника иссякла только когда он приютился в первом отеле и закрыл за собой дверь. В ту же ночь он опробовал капсулу, полагая, что найдет хотя бы часть ответов на свои вопросы. Но вопросы умножились втрое. …И до сих пор всё походит на чертовщину. Самосохранение повелело Юнги оставить таблетки подальше от себя. Выждал достаточно. Он еще не встречал того человека ни здесь, ни там. Пора предпринять попытку изучить проблему в другом мире, но для этого Юнги обязан вернуться.

***

Утренний сушняк. После промывания желудка Чимин ощущает невыносимую пустоту, его тело ноет повсеместно, а шевелить запястьем больно из-за катетера. Капельница, мерный звук приборов, считывающих сердечный ритм. Отлично. Когда в последний раз перебивался здесь? Чимин довольно частый посетитель. Попытки суицида приводят его сюда снова и снова. Занятно, что на этот раз он вовсе и не хотел, не пытался. Больничная палата выглядит новой. Сам бы ни за что не добрался. В соседей не верится. Чимин подозревает, чье дыхание тому виной: Чонгук дремлет в кресле рядом. Последний приём капсулы на голодный желудок вышел боком. Чимин не ожидал, что может быть настолько суровая побочка: его тошнило и швыряло по квартире, он вроде и звал на помощь, да кто его слышал?... Покой нарушается внезапно. ― Как ты? ― подавшись вперед в кресле, Чон протирает глаза и тревожно смотрит в душу. ― Не впервой. ― На чем ты сидишь, Чимин? Мне можешь сказать, я не сдам. От вопроса в лобовую у Чимина секундный ступор. Как много Чонгук вообще видел в квартире? Считает, что ему обязаны раскрывать секреты. Все еще надеется, что их связывает нечто большее и кармическое. В ту минуту, когда кармическое выживает где-то там. ― Ладно, не хочешь об этом, не будем. ― Если бы ты не пришел, я бы сдох, ― с ноткой обвинения выдыхает Чимин. ― Извини уж, что заявился и принялся тебя вытаскивать с того света. Хренов я герой. Задуматься, так действительно. «С того». Кажется, Чимин гулял по изнанке под воздействием таблетки. Надо отдать должное: Чонгук не спрашивает о кольце, хотя увидел его еще дома, не старается поднять дух Чимина или сказать что-нибудь воодушевляющее. Чимин ждет от него именно такой реакции, нежности, признания. И жестоко обламывается, видя, как Чонгук причесывается у зеркала и собирается на выход, переключившись на безэмоциональный режим. ― И ты просто так уйдешь? Чонгук оборачивается и пожимает плечами. ― Разве ты не этого хочешь? ― Может да, а может и нет… Тяжелый вздох. Встав лицом к окну, Чонгук больше не стесняет Чимина и отказывается искать подход. Насильно мил не будешь, пора бы уже принять. ― Хорошо, побуду с тобой немного. Никуда не тороплюсь, если вдруг спросишь, ― он оттягивает жалюзи в сторону. ― И в душу не полезу. Мне и не обязательно знать предысторию. Познакомившись с тобой, почему-то с самого начала предполагал, что ты парень с любопытным приветом. Иногда продуктивнее помолчать. И пока Чимин переваривает его правдивый, но чуть обидный монолог, Чонгук разглядывает тротуар внизу, наталкивается взглядом на случайного прохожего, в чьей руке блестит серебристая зажигалка. Высокий шатен сочно курит, наверняка размышляя о чем-то своем. Выглядит загруженным. Чонгуку на мгновение кажется, что они знакомы, так сильно ударяет по памяти, как и весь момент в целом. Взгляд в душу. Судьбоносный. А может быть и мимо, в прострацию. Чонгук переживает волнительные минуты, пока мужчина добивает свою сигарету и уходит. ― Обещай, что никому не расскажешь. Это важно, ― слышен тихий голос Чимина. Надо же, без понтов. ― Я не должен и слова тебе говорить. ― Военная тайна? Работаешь на Правительство? ― усмехнувшись, Чонгук поглядывает через плечо. ― Не сгущай красок. Нашел бы ты тайного агента в собственной блевотине? Не думаю. И раскрывать все карты Чимин вовсе не планирует. Ему трудно держаться за соломинку в одиночку, высказаться можно и подтасовав факты, как удобно. Чонгук не перебивает, слушая о том, как парень Чимина притащил с работы некое лекарство с наркотическим эффектом, способное избавить Чимина от хронической депрессии. Юнги по легенде присвоено звание медбрата. Чимин нарочно опускает подробности о трупе, а также о том, что происходит после приема, что Чонгука особенно настораживает, учитывая, что в кармане он держит представительницу загадочного передоза. ― То бишь, ты периодически подсаживаешься на снотворные и в очередной раз переборщил с дозировкой, потому что твой парень, о каком я впервые слышу, куда-то пропал? ― раскладывает по полочкам Чонгук и садится обратно в кресло. ― Из-за стресса плохой сон, я могу понять, но прикладываться к препарату, у которого даже названия нет? Это что-то из ряда вон. ― У меня особо не было выбора. ― Помощь специалистов? ― Как говна въебать, ― отплевывается Чимин, раздражаясь. ― Я уже столько их обходил, а толку никакого. Кроме того, чтобы согласиться с действительным положением вещей, Чонгук больше ничем помочь не в силах. Чимин не из тех, кто позволит окружить себя заботой и вытащить из помойки. Он закрытый, зажатый и избегающий разговоров начистоту. Компенсирует страх перед близостью духовной раскрепощенностью в близости физической. С ним охренительно трахаться, но невозможно ужиться. Как ни странно, но Чонгука выбивает из колеи новость о том, что есть человек, адаптировавшийся к Чиминовым закидонам. На вопрос, давно ли у них отношения, Чимин истерически смеется, напоминая, что отношения – не для него. ― «Лишь бы без мозгоебли», ― цитирует Чонгук, напоминая. И на какое-то время их разговор уходит в привычное мирское, Чимин после проверки доктора и благоприятного прогноза соглашается чуть прогуляться до столовой, там он немного ест и слушает рассказы из жизни. Чонгук умеет как-то деликатно, не грузит, не травит, просто от души и ненавязчиво комично преподносит бытовое. Его не смущает, что Чимин «замужем», напротив, находится повод для одобренного стёба. ― Хорошо, что мы успели переспать до твоей свадьбы, ― Чонгук наигранно улыбается, но на душе кошки скребут. Встретил кого-то по душе, пусть и со своими тараканами, и тут же можешь не надеяться на продолжение. ― Тебя завтра выпишут, позволишь забрать? Чимин уже не сопротивляется, согласно кивает и просит проводить до палаты. Он обнимает Чонгука на прощание, ластится к нему по-братски и, прижавшись, выражает запоздалую благодарность. Не так уж и дурно воспитан. Чонгук легонько прижимает его к себе и гладит по голове, утешая тем, что он теперь не один. Зато Чонгук, как обычно одинокий оазис посреди злостной сухой пустыни.

***

Тэхён курит, обдумывая феноменальное развитие созданного мира. Он и мечтать не смел, что тонкая химия открывает двери почти в потустороннее, способное к созиданию. Для него это откровение и наказание одновременно. Еще тогда, во времена создания формулы, изучения синтеза тех или иных соединений, он вкладывался в работу стопроцентно и верил, что прославится, как один из выдающихся химиков за всю историю человечества. Теперь же его детище признано бракованным и даже опасным. И вот почему первоначальной целью для Тэхёна является обнаружение пропажи и снятие пробы. Он не хочет возвращаться туда, но это необходимо. Остается лишь распутать клубок той ночи. Забежав в знакомую закусочную, Тэхён за стаканчиком американо и сырным сэндвичем дополняет картину в блокноте. С места происшествия нет записей камер наблюдения. Это странно. Говорят, мол, непредвиденная техническая поломка, временный сбой электричества. Тэхён уверен, что диверсия. Значит, в злополучной третьей лаборатории к ней готовились заранее и причастных стоит искать именно там, в очаге. Никому нет доверия. Еще схематичный набросок. Сэндвич добит наполовину. Показания охраны и двоих сотрудников со встречи идентичны: после выстрела все якобы отключились. Один из участников шоу выглядел чрезвычайно помято, за ним Тэхён понаблюдает. Могли они все быть в сговоре? Отметить вопросительным знаком. Жирно подчеркнуть. Второй лаборант? Переговорить еще раз. Приехал фургон, появился некто «третий», застрелил посыльного из АФИ. Да-да, гильзу нашли, а вот оружия поблизости не обнаружили. Баллистики дали инфу о пистолете с глушителем, но это вряд ли прольет свет, Тэхён не подчеркивает строки. Потом-то всех якобы уложили газовой гранатой, но никто не может подтвердить точно, что слышал хлопок от взрыва, тем более, в крови пострадавших не обнаружено сомнительных раздражающих веществ. Затем неизвестный якобы скрылся, забрав с собой труп и Зодиак. Нескладно, хоть убей. ― Да что за бред? ― Тэхён потирает виски. Настоящий цирк без клоунов. Единственной зацепкой оставался пропавший труп, и Тэхён лишь предположил, что тот наверняка слишком много знал. Располагая некоторыми фактами из его биографии, детектив-любитель намечает следующий пункт своего непростого квеста. Пропавшего мертвого часто видели в местном университете в качестве методиста на свободной основе.

***

Понять, что за отношения у Чимина с мужем невозможно в корне, как и ситуацию в целом. Обрисовывать с точки зрения обывателя, преподающего в школе, тоже не выходит. Поэтому Чонгук в обед откладывает чужие беды до той минуты, пока не заканчивает проверку контрольного теста у восьмиклассников. Глаза слипаются, но тревога не отступает. Все уже не так, как прежде. Что-то изменилось. Капсула, покоящаяся на салфетке в кухне, соблазнительно поблескивает голубым. Прежде, чем пробовать, Чонгуку стоит отнести её на проверку. Логично же, что неправильно брать в рот черт пойми что. Осторожность - прежде всего. У Чонгука в универе работает товарищ как раз по этой части, шарит в химии. Не сумев дозвониться, Чон надеется, что он сегодня там. Наверняка разберется без труда и скажет, опиат это или еще какая ерунда. И поскольку у Чимина её осталось великое множество, следует успеть решить вопрос до завтрашней выписки. Чонгук приводит себя в порядок и идет на выход.

***

― Да-да, господин Чхве частенько нам помогал... Боже мой, не могу поверить. Глава методического совета все такой же белый, как простыня, после вести о скоропостижной кончине коллеги. Тэхёну пришлось сообщить, чтобы отследить реакцию. Основываясь на полученных пространных показаниях, он делает вывод, что господин Чхве просто пытался подкатить к одной из сотрудниц, все время держа на примете идею-фикс жениться на хорошенькой девчонке из Мёндона. Вот и вся суть. Однако это не исключает его ключевое положение в истории. Он что-то знал. ― Так он крутился в совете, когда был свободен от основной работы? ― Да. В последнее время довольно часто, говорил, что собирается уйти, слишком уж сложно, невероятно много требований, мало досуга, семью пора заводить и прочее. И этот факт вызывает у Тэхёна триггер. Любой, кто хочет покинуть Ассоциацию, в общем-то, уже на полпути к колумбарию. Проходили, знаем. ― Но фактически вы не знали, где он закреплен? ― Ох, ЧжеЮн говорил, что это серьезная организация, не более того, я даже и не пытался расспрашивать, не моё дело... ― приземистый мужчинка протирает лысеющий лоб платочком и едва скрывает слёзы. ― Как же это печально. ― Кто-то из ваших знал его достаточно хорошо, чтобы рассказать мне об этом и помочь в расследовании? Пока глава совета прикидывает в уме, куда направить заскучавшего Тэхёна, в кабинет стучат, и на пороге появляется кто-то, спрашивающий: ― Сонбэ, вы не знаете, ЧжеЮн сегодня появится или нет?... Здравствуйте. Тэхён сидит к источнику голоса спиной. Обернувшись, чуть вздрагивает. ― Здравствуйте... В черной куртке тот самый молодой человек, что смотрел на него из окна больницы. Не иначе, чем роковой, эту встречу не назвать. Они оба выглядят слегка ошарашенными. ― Собственно, вот кто может вам помочь, господин Ким. Они хорошо дружили. ― Дружили? О чем речь? ― Чонгук тоже млеет, не решаясь ступить дальше. Когда ему говорят, что ЧжеЮна больше нет, привычный мир совершенно точно обрывается навсегда, катится в мрак. Соболезнования, соболезнования... О его похоронах никто не сообщил! Не было ни звонков, ни вестей. Чонгук не верит до последнего, но в голосе некоего детектива нет ни нотки лживости. Тэхёну приходится помогать ему присесть, подать воды и, устремив спокойный теплый взгляд, спросить, не сможет ли Чон Чонгук продолжить беседу в подходящем месте и ответить на парочку вопросов. И Чонгуку кажется, что он просто должен.