Грязная чистая кровь

Кассиопея встала очень рано, когда рассвет только-только коснулся черной глади озера, которое было видно из окна гриффиндорской башни. Неспешно завязав встрепанные волосы в высокий узел, Кассиопея стерла смазанный черный карандаш с глаз салфетками, сиротливо лежащими на полочке в ванной, и потерла начавшие желтеть синяки на шее. Девочки еще спали, закрытые от ее глаз плотными балдахинами. Рука Анджелины с короткими красными ногтями свесилась к самому полу, Патриция Стимпсон, та самая, крикливая девица, тихонько всхрапнула. Кассиопея быстро побросала в сумку свитки пергамента, перья, карандаши, бросила взгляд в зеркало, не сильно довольная синеватыми кругами под глазами, и тихонько выбралась из комнаты. Поле для квиддича встретило ее прохладным утренним туманом и приятным запахом дерева, мокрой травы и осени. Решив, что это место теперь станет ее любимым, Кассиопея не без труда залезла на самый верх высоких трибун и уселась на влажную скамейку, привычным движением поджав под себя ногу в ботинке. Она сидела так минут пятнадцать, тихонько шурша старой упаковкой шоколадного батончика, который ей когда-то дал Рик. Упаковка завалялась на самом дне ее рюкзака, и теперь, случайно наткнувшись на нее рукой, Кассиопея думала. Вспоминала, размышляла о том, что было бы, получись все иначе. Что было бы, если бы Пожиратели не напали на них, не убили бы Рика, не убили бы никого. — Не спится? — громкий окрик заставил Кассиопею вглядеться в плотный туман. Деревянные ступеньки скрипнули совсем близко, слева слегка прогнулось сиденье, придавленное ногой в черном кроссовке. Кассиопея задрала голову и увидела улыбающегося Седрика. В своей голубой рубашке и синих джинсах, с чуть встрепанными волосами, он был так… свеж что ли, по-утреннему чист. Кассиопея с легкой завистью смотрела на его сияющее лицо и думала о том, что ей вот никак не удается выглядеть так же хорошо по утрам. Обычно она больше походила на человека с глубоко похмелья или просто заболевшего пациента в больнице. Кассиопея молча потрогала узел на макушке.  — Дивное утро, не так ли? Я вот тоже рано встал, не смог больше спать.  — Фантазировал небось, — буркнула Касс чуть осипшим голосом и ковырнула упаковку, зажатую в кулаке.  — Фантазировал? О чем?  — Откуда я знаю, о чем вы там думаете, мальчишки.  — Ах вот оно что, — Седрик толкнул ее в плечо. — Да ты та еще извращенка.  — Не всем же быть хорошими, — Касс легонько улыбнулась краешками губ. — На самом деле ни о чем таком я не думала, это ты все перевернул.  — А я смотрю, ты голодаешь? Смотри, вон уже упаковки начинаешь есть, — он выхватил из ее рук шуршащую бумажку и обвинительно потряс ею в воздухе. — Не удивительно, что ты такая тощая.  — Эй, я бы попросила, ты все-таки о девушке говоришь, — Кассиопея хмыкнула и шлепнула Седрика по руке, которой он попытался измерить толщину ее запястья.  — На вот, ешь, — парень вытащил из своей сумки бутерброд, тщательно завернутый в бумагу, и протянул его Касс. — Индейка, салат, сыр, огурцы, кетчуп. Спер с подноса эльфов сразу после подъема. Далеко внизу раздался пронзительный свист.  — Ооо, летуны пришли. Сегодня у Когтеврана тренировка. Кассиопея, — он торжественно вскинул подбородок и обвел стадион широким жестом, — сегодня тебе выпала честь наблюдать за тренировкой хогвартских … эмм… фениксов! — нашелся он. — Ну да, фениксов, — Кассиопея наморщила нос и слизнула кетчуп с нижней губы. Бутерброд Седрика пришелся как нельзя кстати, съеденное теплом разошлось в пустом желудке и теперь согревало ее изнутри. — В первом семестре играть будут Гриффиндор и Слизерин, кубок школы отбивать, — Седрик кривовато улыбнулся. — Гарри прекрасный игрок, так что, думаю, ни у кого нет шансов. — Гарри? Это тот мальчик, ээмм, — Кассиопея повертела пальцами в воздухе, — зеленые глаза, черные волосы и круглые очки? — Он самый, — Седрик покосился на Касс, как на удава, глотающего автобус. — Подожди, ты не знаешь Гарри Поттера?! И никогда не слышала о нем? — он казался ужасно удивленным. — Знаешь ли, в Шармбатоне никому нет дела до других волшебников, а тем более маленьких мальчиков. Единственные важные занятия, это различные конкурсы, а ля у кого круче сиськи или задница, макияжи и дорогущие шмотки, которые никто в школе не носит ибо — Школьная Форма! — Касс подняла указательный палец вверх, изображая мадам Максим, — важно у кого богатые родители, если да, то сколько они зарабатывают, что могут позволить, какая у них кровь, принадлежат ли они к старинным волшебным семьям. Особо примороженные отпрыски обзаводятся свитой, которая подтирает за ними крышки унитазов, знают что они едят на завтрак, обед и ужин, держат их волосы, когда те блюют и так далее. Ничего интересного. — Это ты сейчас точно о школе говорила? Больше похоже на камеру пыток, — Седрик принялся грызть ногти, — гигантскую камеру пыток. А как же парни? Там же не одни девчонки учатся? — Конечно нет, просто все живут отдельно. У девушек свое общежитие, у парней свое. Уроки тоже составляют так, чтобы мы нигде не пересекались. Поверь, парни там не ахти, а мамаши слишком сильно трясутся над своими выбеленными доченьками, — Касс скривилась и фыркнула, сдувая прилипший к губам волос. — А в свою очередь ни одна из этих мелких куриц не хочет залететь от неподобающего человека. Их отдадут замуж за жирных министерских сынков, и они будут не сильно рады вечному брюзжанию и отпечаткам помады на воротничках своих мужей-идиотов, но ничего не поделаешь, такова цена за идеальность. — Тогда Хогвартс тебе понравится, — Седрик вытянул ноги и щелкнул костяшками пальцев, — здесь всем на это похер. Конечно, если ты не в Слизерине. Знаешь, когда ты вошла в Большой Зал, у меня, да не только у меня, была твердая мысль — девчонка поступит в Слизерин. Твои белые волосы совершенно сбивают с толку, — он легонько дернул Касс за выбившуюся прядь, — такие бывают только у Малфоев, а из Малфоев в школке только Король, мать его, Драко-Великолепный-Малфой, тот еще засранец. — Он мой брат, — Кассиопея пожала плечом, — не родной, конечно, но все равно. Мы росли вместе. До тех пор, пока дядюшка не решил, что я слишком сильно мозолю ему глаза, — она пнула ближайшую ступеньку. Седрик выглядел смущенным. — Ээм, ты извини, что я… ээ… ну, назвал его засранцем. — Я помню его в детстве. Он был лучшим человеком, которого я знала за те свои одиннадцать лет. А сейчас… Так что, забей. Ветер подхватил край свисающей со школьной сумки мантии Седрика, и он прижал ее рукой. — Вся эта история… ты выглядишь как Малфой, за исключением глаз, сама — Блэк, да еще и на Гриффиндоре, появилась сразу после побега опаснейшего преступника последнего десятилетия. Это шок. Но не для меня. Шляпа никогда не ошибается. — Надеюсь. Потому что иначе, я ничем не отличаюсь от них. Седрик понял все, без лишних слов. Лишь внимательно посмотрел на сидящую рядом с ним девчонку, зябко кутающуюся в свою черную толстовку. Кассиопея глубоко вдохнула осенний воздух и перевела взгляд на поле. Туман за время их разговора почти рассеялся, лишь упрямо цеплялся за самые верхушки гигантских колец, и Кассиопея увидела их. Игроки в синей квиддичной форме с метлами наперевес сонно ковыляли по примятой траве, и только капитан, по всей видимости, был в хорошем расположении духа. Высокий светловолосый парень что-то громко и весьма утверждающе кричал, пытаясь поднять своих игроков. Ему на помощь пришла стройная девчушка с прямыми черными волосами. Легко подхватив свою метлу, она начала отчаянно жестикулировать и потрясать кулачками, откидывая треплющуюся спортивную мантию, которая липла к ней, как огромный синий парус. Кассиопея, понаблюдав за действием на поле пару секунд, повернулась к Седрику.  — Сед… — она внезапно запнулась и тихо закашлялась в кулак, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Седрик сидел, подперев подбородок ладонями, и огромными щенячьими глазами взирал на черноволосую девушку, пока та отвешивала легкий подзатыльник невнимательному товарищу. Кассиопея посмеялась с такой забавной картины и пощелкала пальцами перед лицом застывшего парня.  — Хогвартс вызывает Седрика! Слюни подбери, любовничек.  — А? Что? — Седрик ошалело моргнул и сфокусировал взгляд на Кассиопее, краем глаза не переставая следить за полем. Смотрелось это странно, и Кассиопея всерьез задумалась над тем, что глаза человека чисто физически не могут так выворачиваться. Что делает эта любовь!  — Как зовут эту несчастную?  — Чжоу, — Седрик вновь прострелил глазами поле и вдруг встрепенулся, полностью оборачиваясь к Касс. — Несчастная? Почему несчастная?  — Ей не повезло понравится такому идиоту, как ты, — Кассиопея уже не могла не смеяться и сейчас лишь растирала выступившие слезы, согнувшись в приступе хохота. — Ты ее на первом свидании слюнями зальешь, и она погибнет, захлебнувшись. Какая нелепая и трагическая смерть, — Касс вытерла глаза рукавом толстовки и посмотрела на возмущенного Седрика.  — Ты… да ты… — Седрик стремительно краснел, — ничего я не пускаю! — он негодующе вскочил со скамейки, но тут же плюхнулся обратно, скрывая лицо в коленях. — Так сильно заметно?  — Нуу, вообще да. Но это же неплохо! — Кассиопея положила руку ему на плечо, переживая слишком близкий контакт. — Попробуй поговорить с ней, пригласи куда-нибудь. Да блин, мне ли тебя учить! Ты же парень, и знаешь эти ваши. штучки.  — Штучки? — Седрик глухо хохотнул в колени и поднял лицо. — Штучки? Ты это так называешь? Ну ты даешь, — он заржал, как придурок, закидывая голову назад. — Ты от темы не отходи, Казанова хренов. Я тебе говорю, подойди к ней, пофлиртуй, подари что-нибудь, не знаю.  — Думаешь, согласится?  — А почему нет? Игроки на поле слаженно поднялись в воздух и зависли на метлах. Порыв ветра вырвал пару прядей из разваливающегося пучка на голове Касс, и она заправила мешающие волосы за уши. — Во втором семестре мы будем против Когтеврана, и я не знаю, как мне играть против нее. — Подожди, ты играешь в квиддич? — Ага, — Седрик довольно кивнул, — ловец. Помню, как в первый день Фред Уизли заехал мне бладжером по носу. Он и Джордж, кстати, загонщики в вашей команде, а Поттер — ловец, просто фантастический ловец. — Уизли не показался мне доброжелательным. Ни один из них. — Их в Хогвартсе больше, чем тебе кажется, — Седрик засмеялся, — а Фред, — он чуть помялся, — он хороший человек, добрый, веселый, просто довольно вспыльчивый и слишком себя любит, если можно так сказать. Ты действительно ничего не слышала о Гарри Поттере? — Нет. Ничего, — Кассиопея сцепила пальцы в замок.  — Ладно. Скоро тебе кто-нибудь обязательно расскажет. Но не я. Не люблю об этом трепаться, — он чуть поморщился. — Пойдем в Большой Зал, завтрак через десять минут, — Седрик пружинисто поднялся со скамейки и протянул руку Кассиопее, — двигай конечностями, немощная.  — Сам такой, — Касс несильно стукнула его рюкзаком по боку и схватилась за руку. Ступеньки под их ногами бодро скрипели, игроки носились по полю, как сумасшедшие, а Кассиопея лишь щурилась от ветра, размышляя о словах Седрика. Она солгала. Не помнить Гарри было бы чем-то кощунственным, неправильным, оскорбительным. Оскорбительным по отношению к памяти о Лили Поттер, той, которую Кассиопея так любила, которую столько раз видела в своих кошмарах. Тогда, в Большом Зале, мальчик показался ей смутно знакомым, но волнение сыграло с ней злую шутку. Огромные зеленые глаза Лили и черные лохмы Джеймса. Так вот ты какой, малыш Поттер. — Джордж, Джооордж, ДЖОРРДЖ, вставай, ты, мелкий, стремный, прыщавый лукотрус, вонючая ты з-з-з… — Да встаю я, встаю! Только замолчи! Обычное утро обычных учеников. Фред сходу запрыгнул в школьные брюки и рубашку, зашнуровал ботинки и теперь бросал в развалившегося на кровати Джорджа подушки. Последнюю он вытащил из-под головы Джордана, и тот недовольно бормотал что-то, подсунув ладони под щеку. Добившись от брата невнятного хрипа и одного взмаха рукой, Фред принялся прыгать по комнате, одновременно громко декламируя расписание предметов, которое накануне выучил по настоянию Джорджа.  — Понедельник: История магии, Зельварение, Древние ру-у-у-ны, ЗоТии-и, слышишь, Зо-оо-Т-ии, Джордж, твое эссе по Травологии еще не готово, вторник: Заклинания… — Да заткнись ты уже наконец! Я встал, видишь, встал! Мерлина тебе в постель! Старого и дряблого! — Джордж вылетел из кровати, запутавшись ногами в одеяле, и грохнулся на пол.  — Это было жестоко, — Фред в притворном изумлении прижал руку к груди и скорбно выгнул губы. Из-под края синего пододеяльника высунулась рука с красноречивым средним пальцем. — Давай, давай, чисти перья, первая пара — ЗоТи с новым преподом. Макгонагалл вчера пообещала лично надрать зад тем, кто опоздает, так что ВСТАВАЙ! Джордж на полу недовольно закряхтел, высовывая голову наружу, и зло посмотрел на Фреда заспанными глазами-щелочками. Фред предусмотрительно отскочил в сторону, подобрал рюкзак и рывком открыл дверь.  — Я посмотрел, Анджелина уже встала и теперь сидит в Большом Зале! — он быстро выскочил наружу и захлопнул дверь прежде, чем в нее прилетела большая книга по Маггловедению и свалилась на пол, накрыв чьи-то грязные ботинки раскоряченными страницами. Перед тем, как пойти на завтрак, Фред заскочил во дворик и закурил. Вся эта нервотрепка с Дементорами и побегом здорово его бесила, а ведь он еще не пришел в себя после увеселительной прогулки к вампирам. След от укуса уже прошел, благодаря всяческим стараниям Джорджа, но привычка потирать шею осталась. Вот и сейчас Фред зажал сигарету в зубах и коснулся кожи пальцами. Каменный пол за его спиной отозвался тихим металлическим стуком, и он быстро юркнул за выступ стены, придавливая сигарету об мокрый мох. Чуть высунув голову, Фред увидел ее. Девчонка Блэк торопливо шагала по коридору, таща за собой увесистый черный рюкзак, и что-то задумчиво считала на пальцах, почти полностью закрытых длинными рукавами толстовки. Мантии на ней не было и Фред смог разглядеть ее тонкие ноги в темных джинсах и больших подкованных ботинках. Она будто намеренно делала себя еще более не женственной, постоянно сутулилась и не вытаскивала руки из карманов. Так делал и сам Фред, но он же парень! Белые волосы лежали на ее голове непонятной спутанной кучкой, больше похожей на облако, и ее серебристо-серые глаза, сегодня не обведенные черной каймой косметики, влажно мерцали в утреннем свете. Когда она подошла слишком близко, Фреду пришлось отодвинуться дальше и он прислонился спиной к камню, стараясь ни чем не выдать свое присутствие. Блэк остановилась прямо возле оконного проема, за которым он прятался, и принялась нервно притоптывать ногой. Затем раздалось чирканье железного колесика маггловской зажигалки, и легкий порыв ветра принес Фреду запах ментоловых сигарет. Великий Мерлин! Эта мелкая еще и курит! Мало того, что она носит маггловские шмотки, пользуется маггловскими штуками, так она еще и курит! Маггловские сигареты! Куда смотрели Малфои?! Видимо, она та еще сучка, раз сумела выбраться из Франции не штампованной чистокровной дурой. Фред мысленно закатил глаза. Ну все, размягчение мозга началось. Он уже начал уважать Кассиопею Блэк. Конец. Просто аут. Не так давно он не смог себя сдержать, когда узнал, кто она такая, а теперь прячется от Блэк за стеной, как малолетка, и вслушивается в каждое ее движение! Что-то пошло не так. Фред повторно закатил глаза. Светлый коротенький окурок пролетел справа от него и приземлился в трещину между камнями. Вновь раздались удаляющиеся шаги, но вскоре и они затихли. Фред наконец вылез из своего убежища и повел носом. Ментоловый шлейф тянулся за девчонкой по всему коридору, и он против воли пошел по нему, внюхиваясь в воздух, как преданный пес. Это сравнение разозлило его, и Фред, тихо чертыхнувшись, одернул себя и свернул в другую сторону, внезапно вспомнив о пустом желудке. — Всем добрый день, я ваш новый преподаватель по Защите от Темных искусств. Меня зовут Римус Люпин, и сегодня мы с вами начнем наш урок с перечисления элементарных правил безопасности. Ну-ка, кто расскажет нам эти правила… Пара рук взметнулась в воздух. Фред сидел рядом с Джорджем на задней парте и заинтересованно смотрел на нового препода. У него было спокойное, умиротворенное лицо с тонкими губами, ямочкой на подбородке и живыми ореховыми глазами. Скулы, нос, лоб и пространство над верхней губой пересекали длинные и короткие белесые шрамы, будто оставленные звериными когтями. Кто это его так? Всем было интересно узнать несомненно захватывающую историю, но никто не решался задать животрепещущий вопрос. Ученики смиренно притихли, прилежно отвечали на заданные профессором Люпином вопросы и не пытались выпендриться перед учителем.  — Отлично, отлично! Десять очков Гриффиндору! Итак, основы мы рассмотрели, значит, теперь можем заняться главным вопросом. Контрзаклятия. Очень важный отдел в изучении чар. Отменяющие заклинания могут очень пригодиться в жизни. Самое простое знают даже первокурсники, — Люпин зажег палочку и тут же тихо молвил: — Нокс. Видите, все очень просто, но это тоже контрзаклятие. Конечно же, не каждое заклинание можно отменить. Но попытаться, наверное, стоит, — он шутливо улыбнулся. В кабинете раздались понимающие смешки. Ли, сидящий на одну парту дальше от близнецов, громко хмыкнул.  — Сейчас я продемонстрирую вам применение более менее безобидных чар и соответствующие им контрзаклятия. Мне нужен доброволец! Пожалуйста, не стесняйтесь и ничего не бойтесь, за участие тоже начисляются очки. С первой парты поднялась Анджелина Джонсон и подошла к преподавателю. Джордж встрепенулся и жадно проводил ее взглядом, игнорируя тычки Фреда в собственную ногу. Ли обернулся к братьям и подмигнул Джорджу, широко ухмыляясь. Джордж тихо цыкнул на него и поднял руку.  — Профессор Люпин, я тоже хочу быть добровольцем! Люпин чуть растерянно посмотрел на близнецов.  — А вы…  — Джордж Уизли, сэр, — Джордж с готовностью вскочил со стула и бодро прошествовал к доске, бросая на Ли предупреждающие взгляды.  — Ну что ж, в паре работать веселее. Мисс Джонсон, вы будете нападающим, вы, мистер Уизли, будете выступать в качестве жертвы, а я в свою очередь, продемонстрирую контрзаклятия. И чтобы было веселее, — профессор Люпин хлопнул в ладоши, — нападающий сам будет придумывать чары. Мисс Джонсон, прошу. Как только Фред взглянул на Анджелину, то сразу понял, что Джорджу сегодня попадет, уж больно довольной была ее хитрющая мордашка. Поэтому он поудобнее устроился на стуле и приготовился смотреть представление. Анджелина взмахнула палочкой: — Летучемышиный сглаз! Рой черных крылатых мышей вырвался на свободу и бросился на Джорджа, бешено пища и вспарывая воздух немаленькими когтями. Джордж скорчился, закрывая лицо руками, а профессор Люпин удовлетворенно потер подбородок.  — Ребята, мы с вами наблюдаем стандартные нападающие чары, которые можно легко отменить простым контрзаклятием. — Джордж, пытаясь отбиться от летучих мышей руками, прорычал что-то невразумительное. — Конечно, мистер Уизли, — Люпин вновь полуобернулся к ученикам и взмахнул палочкой. — Внимание! Фините Инкантатум! Летучие твари растворились в воздухе, порошком осыпав волосы Джорджа.  — У мисс Джонсон очень сильный сглаз, — Люпин чему-то довольно улыбался, — поэтому я использовал приставку усиления «Инкантатум». Мисс Джонсон, мистер Уизли, прошу вас пройти обратно на свои места на минуточку. Сейчас я попрошу всех учащихся конспектировать то, что я говорю. Итак, — профессор проводил Джорджа долгим взглядом и присел на край своего стола. — Обычно чары можно отменить простым «Финита», иногда его бывает достаточно, особенно, если заклятье наложил ученик или волшебник начального уровня, не имеющий должного опыта или использующий чужую волшебную палочку. Контрзаклятием Финита можно отменить, например, парализующие чары Питрификус Тоталус… ах да, пожалуйста, запомните: в конструкции с использованием приставки у начала «Финита» окончание меняется на «Фините». Это очень важно. — Профессор, — Фред не понял почему этот чей-то глубокий, низкий голос с приятно вибрирующей буквой р, прозвучал так… волнующе. Голос прошелся мурашками по его рукам, Фред завертел головой и тут же скривился. Говорила девчонка Блэк, которая сидела в оконном проеме в связи с отсутствием свободных мест в кабинете, нахохлившаяся и закутанная в школьную мантию, как в одеяло. Неудивительно, что он ее не заметил. Снаружи торчала только белоснежная кутерьма на макушке, большие прозрачные глаза и розовый нос. Когда вопрос был задан, Блэк стащила мантию с лица, и наклонилась, попадая в лужу света, льющегося из окна. Со стороны доски послышался непонятный возглас, и все как по команде обернулись, недоуменно глядя, как побелевший профессор внезапно поднялся со стола и застыл. Его губы почему-то шевелились, но не произносили ни слова, широкие рубцы на лице побелели еще сильнее и теперь походили на мазки розовато-серебристой краски. Глаза его странно запали, нос и подбородок будто заострились, и весь он будто вмиг состарился лет на пять. Фред сразу напрягся, приподнявшись над партой, и сосредоточенно переводил взгляд с девчонки на профессора.  — Рокс… — профессор выглядел так, будто в следующую секунду собрался умирать или терять сознание. Блэк нахмурилась, ее губы вдруг сжались в ниточку, а глаза подозрительно округлились и заблестели, но она упрямо шмыгнула носом и прикусила внутреннюю сторону щеки.  — Кассиопея… Блэк. Люпин тут же резко поменялся в лице и взглянул на нее уже более осмысленно.  — Мисс Блэк, конечно, — он отступил к столу и прислонился к нему. — Конечно, вы хотели что-то спросить? Блэк выглядела все так же напряженно и чуточку неуверенно, будто ее неожиданно попросили станцевать перед всей школой.  — Да, профессор… — она кашлянула в кулак и туже завернулась в мантию. — Контрзаклятия ведь не так уж и полезны в жизни или реальном бою, ими не отменишь серьезные чары, допустим, заклинание разрушения, членовредительства или потери памяти. Насколько я знаю, на непростительные заклятия так же нет отменяющих чар.  — Вы правы, совершенно правы, мисс Блэк, непростительные заклятия — это черная магия и ее нельзя отменить, нельзя закрыть щитовыми чарами, — Люпин потер подбородок и обвел класс задумчивым взглядом. Дверь в кабинет, вся увешанная ржавыми металлическими задвижками и замками резко распахнулась и, ударившись об стену, отскочила назад, откидывая влетевшего внутрь профессора Флитвика. Тот быстро засеменил к профессору Люпину на своих коротеньких ножках и выглядел таким испуганным и одновременно серьезным, что ученики разом повскакивали с мест и замерли, как истуканы.  — Профессор… профессор Люп… Люпин, — Флитвик задыхался и активно размахивал ручками, — срочно собрать всех… всех учеников в Большом Зале… по приказу директора Дамблдора… — он склонил голову вниз и схватился за сердце, а после глубоко вдохнул и тоненько выкрикнул: — Сириус Блэк в замке! Он здесь! Известие обрушилось на всех волной ледяной воды. Блэк замерла на своем подоконнике, как статуя, изо всех сил стараясь держать лицо, но Фред увидел, как задрожали ее губы. — Ребята, не паникуйте, спокойно собирайте свои вещи. Профессор Флитвик, попрошу вас сопроводить учеников в Большой Зал. А мне нужно к директору, — профессор Люпин быстро вышел из кабинета, шурша песочного цвета мантией. В коридор устремился поток людей, что-то громко крича, стуча обувью по полу, кто-то ругался, пара впечатлительных даже плакали. Кассиопея выскочила их кабинета и побежала вслед за профессором Люпином. — Подождите! Профессор! Стойте! — Люпин не останавливался, только быстрее петлял по коридорам и лестницам. Кассиопея, задохнувшись от быстрого бега, остановилась и крикнула ему вдогонку:  — Вы ведь знали ее, мою маму! Вы назвали меня Рокс, Роксана! Мужчина остановился резко, будто наткнулся на невидимую стену, и развернулся к Кассиопее. В его грустных глазах плескалась боль, и весь он ссутулился, будто стараясь стать меньше, будто эта боль сжирала его изнутри, а он пытался ее сдержать, не дать поглотить его полностью. — Ты невероятно сильно похожа на нее, только глаза у тебя… — губы профессора дернулись. Он развернулся и ушел, отворачиваясь от всего мира. — Папины, — прошептала Кассиопея беззвучно. Большой Зал преобразился до неузнаваемости. Столы исчезли, вместо них по всему периметру были разложены пухлые спальные мешки. Некоторые ребята еще только готовились ко сну, многие уже видели десятый сон, кто-то тихонько переговаривался, тайком бросая взгляды на дверь. Кассиопея лежала в своем фиолетовом мешке и смотрела, как на потолке закручивается в спираль вселенная, раскрашенная в глубокий синий, черный, голубой, розовый. Звезды плавали везде, яркие, тусклые, маленькие, большие, сверкали и мерцали, и в глазах у Касс тоже все плыло, веки дрожали, закрываясь в сонной полудреме, но она упорно держалась. Прокручивала в голове весь день, думала о том, что если бы ее отца поймали, то она увидела бы его сейчас. В живую. Не на газетной вырезке. — Эй, Блэк, не спится? — Кассиопея повернула голову. На соседнем мешке сидел Джордж, и его глаза в темноте блестели, как голубые светлячки. Мимо прошла профессор Макгонагалл и укоризненно цыкнула на парня. Джордж быстро скользнул в мешок и, почти накрывшись одеялом, бросил едва различимое: — В 2 часа. За камнем в дыре. Дырой ученики называли внутренний дворик, где многие часто курили, собирались маленькими группками на перерывах, просто тусовались там, особенно в последние теплые деньки уходящего лета. Самые жаркие стычки проходили именно там, парни хорохорились перед девчонками, а те в свою очередь с завидной упорностью таскались за ними толпами, смущенно хихикали и висли друг на дружке. За ту неделю, что Касс побыла в Хогвартсе, случилось четыре такие стычки. Двоих особо задиристых отправили в больничное крыло, хотя Кассиопея считала, что капуста вместо волос на их головах смотрелась более органично. Первые семь дней пролетели слишком быстро, Кассиопея уже успела немного свыкнутся с местными порядками, особенно позабавила ее вражда факультетов. Как малые дети. И что Уизли понадобилось от нее? Кассиопея хотела отказаться и уже повернулась к Джоджу, но тот спал. Или делал вид, что спит. Кассиопея сердито подтянуло одеяло повыше и закрыла глаза. Сон ушел. В голове носились самые разные предположения и догадки, одна хуже другой, но, в конце концов, природное любопытство взяло верх, и Кассиопея стала ждать. Преподаватели разошлись уже к половине первого ночи, судя по часам на руке Джорджа, которую он предусмотрительно высунул наружу. Еще через час на стенах в коридоре погасли факелы, ученики тихо засопели во сне, а Кассиопея заворочалась. Джордж рядом тоже шевельнулся и повернулся к Кассиопее, взглянув на часы. Через мгновение он тихонько выбрался из мешка и поманил ее пальцем, помогая выбраться из одеяла. Они молча натянули ботинки и по стеночке проскользнули наружу. До дыры они дошли быстро, ни один из них не сказал ни слова. Уже ближе ко двору Джордж принялся бодро насвистывать какую-то мелодию, и Кассиопея не выдержала: — Нас же услышат.  — Нет, — Джордж легкомысленно улыбнулся, — Фред уже поставил заглушку, — он кивнул куда-то вбок, и Кассиопея увидела его. Фред вышел из темного угла, с неизменной сигаретой в руке, высокий, надменный, и только его огненные волосы солнцем выделялись в свете волшебной палочки. У Касс что-то екнуло внутри. Из-за угла показалась встрепанная голова Анджелины и черные косички Ли Джордана. Анджелина недовольно зыркнула на Касс, но промолчала, и Кассиопея, внутренне уже подготовившись к словесной перепалке, скорбно выгнула губы. Видимо, не сегодня. — В общем, — Джордж прислонился к камню и сложил руки на груди, — мы собрали вас здесь по одной причине. Сириус Блэк был здесь. Зачем, не понятно. — Судя по тому, как Блэк ломанулся в нашу гостиную, — ядовито бросила Джонсон, — он видимо соскучился по доченьке. — В гостиную? — Кассиопея нахмурилась. — А то ты не знаешь. — Вообще-то, не знаю. — Кассиопея сунула руки в карманы, — что происходит?  — Он пробрался к нашей гостиной, порвал портрет Полной Дамы, когда та отказалась его пускать без пароля, и скрылся, не оставив больше никаких следов. Дементоры тоже не засекли его. Блэк просто сбежал, растворился, — в разговор вступил Фред, нетерпеливо быстро рассказывая новость. — Многие до сих пор уверены, что это ты провела его в замок. Особенно некоторые, — он покосился на Анджелину, — но есть одна большая несостыковка. На момент его появления, ты сидела с нами в кабинете. — Это же тупость невероятная, — Кассиопея развела руками, — бред полнейший и знаете что, я не собираюсь ничего доказывать, особенно вот ей, — она кивнула на насупившуюся Джонсон. — Я ничего не сделала, ясно? — Вот! Видите! Это она специально! — раньше кажущийся приятным голос Анджелины теперь вилкой воткнулся в мозг Кассиопеи, и она поморщилась, отступая к широкому проходу. — И тебе совсем не интересно узнать? Гарри думает, что он пришел за ним. Решил закончить начатое, — слова Фреда хлестали Касс, как пощечины. Джордж ступил вперед, негромко перебивая брата: — Фред, полегче…  — … мальчик уверен, что будет следующим, кого Блэк захочет убить, и мне интересно, как это он смог проскользнуть мимо Дементоров и остаться незамеченным? Ты ведь тоже у нас весьма талантлива! — Фред совсем распалился и сейчас нависал над Кассиопеей, давно отшвырнув тлеющую сигарету. — Думаешь, я не знаю, что ты каждую ночь уходишь на трибуны? Что ты делаешь? Надеешься встретится с папочкой?!  — Да идите вы все… — Кассиопея испуганно осеклась, поймав ужасающий взгляд чистых голубых глаз, и отшатнулась, скользнув на мокром камне. Как он узнал? Она ведь действительно ходила на поле, чувствуя ежедневную потребность в уединении, близком соприкосновении с молчаливой, ночной жизнью. Найти лазейку оказалось проще простого, Дементоры не охраняли вход в теплицы, которые примыкали к западному крылу замка, и Кассиопея, однажды заметив это на уроке с профессором Стебель, постоянно таскалась туда, рискуя быть укушенной хищными растениями. Но как этот придурок смог узнать? Кассиопея стремительно развернулась и зашагала прочь. Дойдя до мраморной колонны, она вытянула в темноту руку с неприличным жестом и сердито натянула на голову капюшон. Теперь ее было трудно различить в плотной чернильной дымке, и Кассиопея решила немного побродить по школе. Люди на портретах тихо сопели, что-то шептали во сне и не обращали никакого внимания на нее. Проходя мимо ряда макетов рыцарей в металлических доспехах, Кассиопея уловила в темноте какой-то странный зеленоватый блеск, но не обратила на него внимания и продолжила идти вперед, по пути оглаживая вытянутой рукой многовековые стены, приятно холодившие ее тонкие пальцы. Она не заметила. Не должна была заметить. Заметить, как за горбатой статуей Одноглазой Ведьмы прячется огромный черный пес со всколоченной шерстью и пронзительными серыми глазами и наблюдает за тонконогой фигуркой в большом капюшоне.