Грязная чистая кровь

Чарли был на взводе. Зол, чертовски зол, как никогда за эти полгода на новом месте. Новое письмо, лежащее на столике, новые истории, новые эмоции. Близнецы писали ему все, чем хотели поделиться, но всегда по отдельности: это правило придумал сам Чарли, чтобы никто из них не смог читать письмо другого. В этом месяце раньше пришло письмо Фреда, тревожное, колючее и злое, какое-то черное. Прочитав это письмо, Чарли разнес свой гигантский шатер в щепки, злясь на жизнь, судьбу и обстоятельства, из-за которых он не видел близнецов уже больше года и даже теперь не может помочь Фреду в его борьбе с самим собой. Там было еще столько всего… И побег Сириуса Блэка, и какие-то вампиры, и неудачное падение с метлы, и еще, еще, еще… Кассиопея Блэк. Блэк, видимо, сильно его зацепившая. Твою мать. Вот только романтичных бредней не хватало в жизни Фреда. Чарли фыркнул и устало потер глаза. Из уцелевшего зеркала на стене на него смотрел его двойник: волнистые рыжие волосы, упрямый подбородок, четко очерченные губы и голубые глаза. У него было хорошее зрение, но привычка прищуриваться никуда не ушла; Чарли точно знал, что многие считают этот прищур презрительным, грубым и даже пошлым, но ничего с этим поделать не мог. Это его часть, маска, кусок от целого, делающий его образ именно таким, достойным дружбы драконов и жестокого порицания со стороны большинства родных. Но уж лучше быть тем-самым «плохишем Уизли», чем быть задавленным ко всем чертям. Роль «хорошего мальчика» в семье уже была отдана Перси, а Билл, Рон и близнецы тоже попадали под эту категорию. Как ни крути. Хотя нет, Фред ведь та еще зараза и за звание «урода в семье» свободно может потягаться даже с ним. Чарли хмыкнул, стянул футболку через голову и вновь посмотрел в зеркало. Он знал. Всегда знал, что в семье брата воспринимают иначе. Да, мама души не чает в близнецах, но это не то. Они не видят его как отдельную личность. Джордж и Фред для них, скорее, как огромный и вполне себе примерный ДЖОРДЖ, что последнего, к слову, не устраивало, потому что он слишком любил брата и часто срывался в письмах Чарли на желание Фреда брать вину на себя. Ведь именно по этой причине родители уверены, что это «Фред во всем виноват». И в опасных проделках, и в вечных драках и в гневных письмах-кричалках, и в походах на ковер к Макгонагалл, а затем и к Дамблдору. Это он, он тот самый «подбиватель под руку». Так, должно быть, считают и все знакомые родителей. Со слов Фреда отец давно перестал смотреть ему в глаза, как будто считал, что если он это сделает, то Фред откусит ему нахрен полбашки. Все хорошее, что он сделал для него, было выпрошено через Джорджа. Золотому Джорджу отец никогда не отказывал, ни в чем. Как впрочем и мама. После той грандиозной ссоры с Донни, они перестали видеть в нем любимого сына, и даже инцидент с Кровопролитными леденцами ничего не исправил, ведь мать после всего утешала Джорджа, а вовсе не Фреда. Фред просто стал дополнением к Джорджу, его плохой стороной, которая могла послать в жопу добрую половину родственников, начать курить в тринадцать лет, нахлебаться какой-то дряни в Лютном переулке и пожелать на День рождения такому обожаемому папой маглу Донни Хрен-знает-как-там-его-фамилия сгореть в аду. Тогда отец впервые в жизни поднял на него руку, а Фред так и не сказал ему, что этот жиртрест-магл с жидкой бороденкой и гладкими щеками лупит свою жену и маленького сына, когда все в их доме спят. Мама просто промолчала, когда увидела громадный красный отпечаток на щеке у сына, даже укоризненно поджала губы и отвернулась, а Фреду вдруг захотелось хорошенько ее встряхнуть, крикнуть, заорать на нее, открыть глаза, на то, что все это крайности. Нет никакой разницы, какая из сторон друг друга ненавидит, они все фанатики, просто по разные стороны баррикад. И все равно, кто там, по ту стену: прилизанный чистокровка, водящий к себе девок за спиной у жены или потный магл, вымещающий злобу на сынишке. Как же они этого не понимают?! Все это в одном гневном, дрожащем и вибрирующем предложении взъерошенный тринадцатилетний Фред вылил на Чарли, который на пару дней остался в Норе по чистой случайности. В глазах Фреда стояли слезы, которые он мужественно сдерживал, в немом вопросе вглядываясь в старшего брата, а Чарли едва держался, держался на самой ниточке, на миллиметре от ошибки всей его жизни: именно тогда он хотел схватить младшего брата в охапку и увезти к себе, к свободе, к огню, драконам и ранним рассветам. К жизни. Но вовремя понял одну простую вещь: мальчику нужна семья, мать и отец, которых он продолжает любить, нужно это ощущение зацепленности, нужен Джордж и все остальное. Все, что в одночасье потерял для себя Чарли, уехав к своей мечте будучи зеленым семнадцатилеткой, так никого и не предупредив. Чарли глубоко вздохнул, тряхнул волосами, натягивая белую рубашку, и застегнул ее на пару пуговиц где-то в середине, по привычке подвернул рукава и прошелся рукой по голой шее. Под шершавыми пальцами бугорками проскальзывали многочисленные шрамы, холодные и гладкие на ощупь, напоминающие о его времени выживания. Чарли дернул головой, отгоняя неприятные мурашки, и вытащил из заднего кармана джинс побрякушку. Чуть наклонился вперед и ловко продел серьгу в левое ухо, закручивая с обратной стороны. Вытянутый в треугольник акулий зуб на маленьком кольце сверкнул серебром в свете лампы. Чарли поддел его пальцем и отвернулся от своего отражения, плюхаясь на кровать, сунул ноги в ботинки и быстро зашнуровал их, мельком глянув на наручные часы. Затем встал, потягиваясь всем телом, и ухмыльнулся отражению, раскуривая сигарету стальной зажигалкой. Дым скользнул по носу и застрял в самых ресницах, когда Чарли запрокинул голову, вглядываясь в потолок разрушенного им шатра. Скрывать злость за внешностью и гадким характером уже не было его персональной привычкой или образом. Он сам стал таким. И пора бы уже перестать жить в этих чертовых шатрах в двадцать один, нахрен.

***

Синий свет. Фред видел синий свет. Откуда он, Мерлиновы трусы?! — Джордж, выруби этих сраных светляков… Джордж. — Сейчас выключу, минуту подожди. Со стороны кровати брата послышалась какая-то возня, что-то упало на пол, металлом грохнувшись на полированное дерево. — Да какого… Фред развернулся на кровати и высунулся из одеяла наполовину, вглядываясь в густой синий свет. Джордж, согнувшись в три погибели, вылезал из-под кресла, едва удерживая руками какие-то книги. Фред обреченно застонал.  — Да ты серьезно? Какого хрена, Джордж, сейчас ночь! Вали спать и другим не мешай! — Сейчас утро, кретин! — Джордж пыхтел и кряхтел, возя обложками по полу. — Кому-то просто надо было спать, а не шляться где попало… — его голос стих, переходя в бормотание. — И вообще, я хотел пойти к… — Не-е-ет, не говори, не интересно… — К Хагриду… — Ну нет! Твою же… — Клюва казнят сегодня на закате… Фред. Фред? Кому я вообще говорю! Фреда будто током обдало. Это ведь все вчера было, только вчера. Вчера он подслушал разговор Гарри и Гермионы, прячась за стеллажами вместе с Блэк, даже услышал очень и очень интересную вещь… А потом Блэк сбежала и Фред не нашел ничего лучшего, кроме как пропустить немного огневиски из запасов семикурсников: в Хогсмиде наливали только сливочное пиво, а оно Фреду стало противно, с того самого случая с Больничным крылом. Клювокрыл… Хагрид наверняка с ума сходит, эта животинка ему стала так дорога, да, и чего уж тут говорить, Фред и сам не раз приходил к волшебной чудинке с яблоками и дохлыми мышами, чем и заслужил вполне себе дружелюбный союз, а теперь… Фред вылез из кровати и чуть не грохнулся на пол: Джордж рывком распахнул темные шторы и свет хлынул им в глаза, заставляя морщиться и щуриться. Джордж пару раз чихнул от взметнувшейся в воздух пыли и вышел из комнаты с книгами под мышкой, не забыв показать брату привычный утренний средний палец. Фред ответил ему тем же, а затем, кряхтя и отдуваясь, заполз в душ и чуть не отключился там снова, но успел вовремя ударить по крану с ледяной водой. В Большой зал он забежал бодрым и взвинченным; казалось, что пол под его ногами так и горит, а из ушей вот-вот пойдет пар и затопит и учеников, и преподавателей, и эту противную миссис Норисс… Кошка глазела на профессора Люпина так, будто увидела живого Мерлина. Фред наподдал ей крохотного пинка, как бы невзначай, и быстренько прошвырнулся по столам в поисках пирогов. Кошка несмело мявкнула на такую наглость, но тут же заткнулась, продолжая высверливать дырку во лбу Люпина. Джордж спихнул локти Фреда со стола и уложил на него свой конспект по Травологии, на что Фред ответил незамедлительно: просто прижал одну из страниц мокрым донышком стакана с мятным чаем. Джордж ничего не заметил и вообще вел себя так, будто его чем-то ударили. Фред оставил свои шуточки и выскользнул из зала, по пути заметив за столом Пуффендуя белые космы Блэк. Сучка. Через двадцать минут он уже подходил хижине Хагрида, выдыхая в воздух клочки сигаретного дыма. Остановившись на возвышении, покрытом примятой снегом травой, он неспешно докурил сигарету, обвел взглядом округу и на глаза ему вдруг попался деревянный чурбан на заднем дворе хижины. Сердце его будто накрыло большим и светлым теплом… С этого места было не видно маленькую надпись, вырезанную перочинным ножиком на внутренней стороне обтесанного ствола, но Фред точно знал: она там. Сам проверял. Надпись, выполненная не слишком аккуратно, но вполне читабельно. «Чарли» заглавными буквами и кривая «W» под именем. Чарли любил все это: воздух, лес, животных — больше чем квиддич и кубки с медалями, теперь пылящиеся в коробках. Он точно чокнутый. Кто в здравом уме забьет на блистательную учебу и успехи в большом спорте ради жизни в палатках и разведении опасных видов драконов?! Только Чарли Уизли! Фред рассмеялся себе под нос и кинул окурок, придавливая его ногой. За это он и доверяет ему. За то, что брат смог сделать самую большую в своей жизни глупость и остаться победителем. И плевать, что думают остальные. — А чей-то ты стоишь тут один, а? Уроки, небось, прогуливаешь… Фред, Фред, ты смотри мне, не заигрывайся-то… — добродушно прогудел у него за спиной Хагрид и Фред наконец очнулся, развернулся к великану и сразу отметил про себя его потухшие глаза и расхлябанный вид. Он сразу затащил Фреда к себе на чай, но не сдержался и принялся рыдать навзрыд, изредка вытирая мокрую бороду какой-то цветастой шторой. У Фреда сердце разрывалось от всей этой картины, но и помочь чем-то он не мог: засранец Малфой действительно вытряс душу всем в Министерстве и им было просто нечем зацепить этого вылизанного придурка. Фред вышел от Хагрида через четыре часа, полностью прокуренный и десять раз умытый чужими слезами. Думая обо всем на свете, он уселся прямо на землю и заткнулся, просто слушая предзакатную тишину. Через полчаса сюда должны заявиться все эти придурки из Министерства с палачом. Фред пожалел, что не встал сегодня пораньше: Джордж наверняка сходил к Хагриду еще накануне. А он… все делает в последний момент. Фред поднялся на ноги и направился к «яме», насвистывая под нос простенькую мелодию.  — Ты, мерзкий, грязный, отвратительный таракан! Фред удивленно высунулся из поднятого воротника куртки и оглянулся. На пути к «яме» он все же решил посидеть еще немного на камнях, хотя бы до заката: уж очень хотелось посмотреть на лощеную рожу Малфоя и представить, как разбивает ее в кровавую кашу. Но этот знакомый голос… Фред осторожно выглянул из-за угла и обомлел: Гермиона Грейнджер, сдержанная и идеальная Грейнджер, со всей дури вмазала кулаком по роже Малфою-младшему, да так, что хруст эхом пролетел под каменным сводом. Но не только это впечатлило Фреда: на каменном подоконнике, скрытая от глаз стеной, Кассиопея Блэк дернулась вперед, но тут же залезла обратно, когда Драко сплюнул кровь на землю и убежал оттуда вместе с дружками. Фред радостно потер руки и скукожился, пытаясь быть незаметным: не каждый день Грейнджер разбивает нос Малфою, а братец Рон, раскрасневшийся и счастливый, во все глаза пялится на свою новую героиню. Фреду всегда было дано видеть это. Этот особенный блеск в глазах, придурковатое выражение лица и мнимые слюни на подбородке. Да, точно, как раз тот случай. Рональд, ох, как же ты попал. Блэк «неуловимая-мать-ее-зануда», нырнула в капюшон и сиганула вниз, бесшумно приземляясь на камни. Зачем она вообще следит за ними?! Фред осторожно поднялся и тут же оступился, хрустнув сухой веткой; Поттер вскинул голову и оглянулся (Фред мог поклясться, что у него шевельнулось ухо), но тут же отвлекся на радостные вопли Рона. Троица спешно обошла камни, благополучно миновав и Фреда и Касс, и поспешила вниз, вниз… к хижине Хагрида. Фред чертыхнулся: это же очевидно, совершенно очевидно, что они решили навестить великана. Блэк по-пластунски прижалась к земле и вдруг посмотрела на него в упор, глаза блеснули под капюшоном, как молния. Ну уж нет, зараза. Фред ткнулся губами в новую сигарету, прижег ее палочкой, выставив средний палец охреневшей однокурснице, и кинулся к полосе деревьев, за которыми только что скрылись ребята.

***

Да, прикуривать на бегу та еще срань. Ни вдохнуть ни выдохнуть, да и сама сигарета вихляется в зубах и норовит выскочить. Фред сплюнул ее на землю и быстрее заработал ногами; Блэк дышала ему в спину и только что не наступала на пятки. Хагрид уже успел вывести Клювокрыла в огород, и тот лежал среди оранжевых тыкв, устало прикрыв глаза. Розовая толстовка Гермионы скрылась за деревянной дверью, и Фред замедлился, все еще держась тени под деревьями. Он привалился к ближайшему стволу и оглянулся: Блэк исчезла с поля зрения. Оно и к лучшему, не будет мешаться под ногами… Фред успел только сделать один шаг, когда слева в него прилетел огромный шар темноты, и земля, вся усыпанная сосновыми иголками, со всей силы ударила его по лицу. Как несправедливо. Фред задохнулся вскриком и почувствовал, как неумолимо проваливается куда-то вниз. Свет померк.

***

— … туша тяжеленная… Не сдвинуть с места. Вот же срань… — кто-то бесцеремонно схватил его за бок и принялся пихать в сторону. Фред уловил целую сотню запахов: смола, прелые листья, перья, раздавленные снегом ягоды и еще куча всего, щедро разбавленного крепким вечерним морозом… Вечерним… Вечер. Фред открыл глаза и сразу увидел нависшую над ним белую, как бумага, Кассиопею. На фоне синего сумеречного неба ее волосы горели фосфорным огнем. — О-о-о, проснулся наконец-таки! И долго спать собрался? Обалдеть, Уизли, да ты слабачок, я же только слегка пальнула. — Так это ты меня вырубила?! Да ты… — Да я! И пока ты тут отлеживался, я узнала, что Люпин не зайка и лапочка, а оборотень, и Поттер вырубил Снейпа, и вообще… Мерлин! — Блэк принялась лихорадочно метаться из стороны в сторону, придерживая свою голову руками, будто боялась, что ее сейчас снесет ветром. — Я видела Сириуса Блэка! — она резко остановилась и посмотрела Фреду куда-то в область груди. — Ты, блин, понимаешь? Я отца своего видела! Живого, мать его за ногу! С пуговицей она точно не могла говорить. Но тогда почему она на нее так уставилась… Фред схватил Кассиопею за плечи и хорошенько встряхнул как тряпичную куклу.  — Блэк, что за бред ты несешь? И успокойся наконец, тебя же трясет… Какого Мерлина тут творится… Визгливый, протяжный вой внезапно пронзил его уши. Такой тревожный и безумный… Волчий. Блэк шарахнулась в сторону, запрокинув голову в небо. Оно и понятно: звук вибрацией прошел над их головами и исчез в беловатом тумане, исходящем от мелкого лесного пруда неподалеку от горба с кольцом деревьев. Они побежали. Побежали так быстро, как только смогли, и заметить не успели, что трава под их ногами хрустит уже не опавшими сучками и иголками, а тонкой коркой льда, внезапно охватившего сумеречный лес. Полная луна осветила каждую трещину в коре деревьев и тут же скрылась за черной тенью, проскочившей далеко в облаках. Кассиопея вся вскинулась и затормозила, дергая Фреда за рукав. Они вдвоем упали на землю, и Блэк тут же затащила его куда-то вниз, под корень огромного дуба, указывая пальцем в небо. Фред сплюнул забившиеся в рот при падении иголки и почувствовал леденящий холод, пробравшийся под тонкую куртку: глубокую синеву над ними заполонило полчищами Дементоров. — Что здесь, нахрен, происходит? — он требовательно уставился на Кассиопею, но та лишь отмахнулась от него, как от мухи, и вскочила, придавив коленом его правый бок. Фред ухнул и скрючился от боли, но тут же поднялся, подскользнувшись на отмерзшей грязи, и поспешил следом. Он едва добежал до пруда, когда в глаза ударил ослепительно белый свет, и все погасло под этим давящим теплом. В следующую секунду произошло невероятное; Фред и пикнуть не успел, только широко раскрыл глаза, не веря самому себе: огромный, как чертов мамонт, на него несся, беззвучно мешая призрачными копытами тьму, гигантский Патронус, олень с длинными рогами, закрывшими и небо, и Дементоров, и жирную луну… Земля с глухим стуком выбила из него весь дух, и Фред так и остался валяться на спине, оглушенный и ослепленный. — Фред? Фред, ты как? Живой? Поттер?!  — Гарри, нет времени ждать! Сириус! — Гермиона схватила Фреда за шкирку и помогла подняться на ноги, тут же спихнув его в руки невесть откуда взявшейся дрожащей Блэк.  — Скорее, скорее! Пятнадцать минут! Они снова сорвались с места, цепляясь одеждой и волосами за сучья и стволы. Блэк свалилась уже у фонтана. Просто рухнула на камни и замолчала, тяжело дыша. Поттер и Грейнджер кинули их здесь, обещав вернуться через пару минут, и Фред решил, что он просто обязан узнать, что же все это значит. Голова кружилась, как заводная карусель, и все болело, но он все нашел силы упасть рядом с Блэк и открыть рот. Они говорили недолго. Блэк умудрилась уместить семь часов потерянной жизни в двух минутах, но Фред все понял. Понял он и главную вещь: Сириус Блэк не виновен.  — Знаешь что… Когда все это закончится, ты расскажешь мне все в подробностях. Я имею право знать… — Я увижу его. Фред посмотрел вниз, на торчащую из-под руки голову Кассиопеи и поднял брови.  — Кого?  — Папу… вроде как. Фред захлопнул рот.  — Ну и чего ты молчишь? — Блэк подняла голову, взглянув на него сквозь спутанные волосы, упавшие на лицо. — Ты понимаешь? Сириус Блэк! Что мне делать? Я же… Я же не готова! — она скатилась с камней и встала, глядя на фонтан совершенно испуганными глазами. Фред глубоко вздохнул и сел, переваривая сказанное. Все это было сложно понять. Но не это его беспокоило; нутро внезапно связало в один большой узел, узел злости и гнева. И он сорвался.  — Если ты не готова, тогда что здесь делаешь? Уходи! Беги в свою спальню, накройся одеялом и спи! Ты просто боишься, Блэк! Признайся себе и дело сделано! Ты боишься, что он не признает тебя! — Фред орал так громко, что казалось, перебудил пол Шотландии. — Откажется от тебя!.. — Заткнись, Уизли.  — …скажет, что никакой дочери он знать не хочет…  — Заткнись!  — …но ты же не можешь знать, что будет! Не можешь угадать! Ты просто трусиха, которая боится довериться! Ты жалеешь себя, потому что проще сказать, что все тебя ненавидят! Трусиха!  — Закрой рот! Да, я трусиха! Да, я боюсь! Я не могу выйти к нему сейчас! Он нашел своего племянника, нашел новую жизнь! Зачем ему я? А? Скажи мне! — ее трясло. Трясло, как игрушку на моторчике. — Тень из прошлого! Вот, кто я! И пошел ты со своими словами! Пошел ты! Пошли вы все! Кассиопея сбежала. Ушла, так и не увидев своего уставшего, помотанного Азкабаном, но живого отца, который почему-то все время оглядывался по сторонам. Можно было подумать, что он высматривает опасность, наверняка притаившуюся за углом, но Фред понял. Все понял. Сириус Блэк знал о том, что его дочь здесь. И знал уже давно, вот только так и не понял этой гнетущей затравленности, которая толкнула Кассиопею на глупейшую ошибку. Фред долго сидел перед фонтаном и курил, выбрасывая окурки в воздух. Луна вновь скалилась на него, как пришибленная, и мешала думать. В конце концов, вдоволь накурившись, Фред показал ей средний палец и пошел в замок, думая о том, как его брат-засранец умудрился пропустить такую сумасшедшую ночку.