***
White light fades to red As i enter the City of the Dead…****
— Папа? Пламя взметнулось вверх, подстраиваясь под ноты ее голоса. Сириус странно дернулся, скулы напряглись, вырисовывая тени от впадинок под ними. Красивый. Кассиопея не знала, можно ли так думать об отце. Черная тьма и сверкающее серебро. Портрет отца ей захотелось нарисовать только двумя цветами. Вывести острым пером с угольно-черными чернилами волосы, чуть волнистые, чуть небрежные — живые. Мазнуть этой чернотой по длинным ресницам, нахмуренным бровям, по краям синеватых завитков на шее, виднеющихся из-под черного воротничка рубашки. Тонкой кистью пройтись по четко очерченным радужкам, непременно серебряной краской, перетекающей в едва заметный голубоватый отблеск у самых зрачков… Никаких размытых границ, оборванных линий. Все четкое, резкое, острое. На контрасте. — Кассиопея, — губы у него дернулись, выговаривая вслух имя, которое раньше прочно сидело в голове. Это ощущалось, как полная свобода. Как будто за спиной развернулись огромные крылья, да, перебитые, перевязанные, быть может, неспособные больше летать, но все же… свободные. Сириус сделал пару шагов вперед, зеленое пламя зашипело, предупреждая, сдерживая. Он чертыхнулся, отступая. Каминная связь не позволит прикоснуться, не позволит дотянуться, дотронуться до протянутой руки. Кассиопея опустила ладонь, придвигаясь на коленях вглубь, дальше, всем сердцем желая провалиться внутрь, оказаться по ту сторону. Она зло мотнула головой, разгребая ладонями зеленый пепел и пламя, стелющееся между ними. — Подожди, Кассиопея! Так не получится, нельзя! Это Видящий портал, — отец говорил быстро, отрывисто, стараясь остановить Кассиопею. Она подняла голову и замерла. Вцепилась руками в клочья кованой каминной решетки по бокам от себя и нахмурилась. — Нельзя? Нельзя… подойти? Сириус грустно улыбнулся ей и, когда потревоженное пламя стихло, медленно вытянул руку вперед, пытаясь дотронуться до ее лица. Кассиопея не ощутила прикосновения, пальцы будто прошли сквозь, растворяясь в огне. Отец качнул головой, печально улыбаясь и будто извиняясь перед ней. — У нас мало времени, Кассиопея, — Сириус отдернул руку и сунул ее в карман брюк, другая взлетела к волосам, поправляя, а затем растрепывая их. — Я так много хочу тебе сказать, так много, но не сейчас. Подожди еще немного и мы встретимся, я тебе обещаю, — еле сдерживаясь, он вновь подошел вплотную, глядя на дочь из-под низко посаженных бровей серьезно, грубо, растеряно. — А теперь слушай меня внимательно. Я видел Метку, Гарри так же рассказал о своих видениях и боли в шраме. Что-то не так, я чувствую. Еще и этот турнир, — он отвел взгляд, глядя куда-то вбок, его длинные пальцы нервно крутили пуговицу на рубашке. Кассиопея нетерпеливо заерзала на месте, камин лизнул ее руки и лицо потеплевшим огнем. — Кассиопея, я хочу, чтобы вы держались подальше от всего подозрительного. Участвовать вы с Гарри все равно не сможете, но все же… и нападение, и эти угрозы, все это. Кто-то пытается навредить… — Ты знаешь? — дрогнувшим голосом переспросила Кассиопея и впилась в лицо отца требовательным взглядом. Глаза Блэка старшего сузились и она вздрогнула. Вот оно. Клеймо Блэков. Под красотой, напускным весельем, небрежностью скрывалась сталь. Кассиопея ощутила гордость за отца, свой род и тут же сникла: есть ли у нее такой же стержень? Выдержит ли она? Или… сломается? — Я знаю все, — взгляд Сириуса смягчился, голос его внезапно зазвучал глухо. Огонь в камине заревел, омывая длинными рукавами все пространство. Изумрудные язычки жаром пробежались по коленям, ладоням, и Касс тихо вскрикнула. Сириус подобрался, сжал кулаки, бессильно глядя на дочь. — Это все? — Кассиопея начала задыхаться от сухого воздуха. Пламя взревело, закрывая ее удушливой волной, силуэт отца отдалился, весь окутанный дымом. — Мерлин, так мало… — только и успела сказать она, прежде чем камин выплюнул ее обратно. Из пасти каменного мешка до нее долетел тихий шепот. «Я рядом». Огонь обжег ее руки, лежащие прямо на горящих углях и Кассиопея вскрикнула, отскакивая подальше от камина. Усевшись прямо на каменный пол, она закрыла глаза, с улыбкой вспоминая отца. Кожу на руках пекло и резало, но ей было все равно. Оно того стоило. Не зря она сбежала из дома, не зря отправилась в Хогвартс, не зря чуть не погибла, не зря, все не зря… Плевать она хотела на ожоги, на боль, на слезы. Если это было ценой за кусочек счастья, за драгоценные минуты общения — она готова терпеть боль сильнее этой в тысячу раз. Отойдя от первоначальной эйфории, Кассиопея наконец огляделась. Комната, в которую ее втолкнул Гарри, была необычной. Высокие потолки из темного полированного камня, похожего на гигантские черные зеркала, в которых Касс видела всю себя, преломленную в каждой грани. Сотни и тысячи Кассиопей расходились под разными углами, перешагивала друг через друга, длинными отблесками расходясь у края плотного серого барельефа на противоположной стене, изображавшем какое-то побоище. Кассиопея подошла ближе: на выпуклых гранях, еще не истертых временем, четко отслеживались лица, много лиц. Она бегло осмотрела их, прикасаясь к каждому кончиками пальцев. Нахмуренные брови, мученически сжатые губы, сталь в мраморных зрачках — они были настроены решительно. Выставив вперед волшебные палочки, волшебники на барельефе были готовы сразиться, были готовы умереть. Кончики пальцев соскользнули на соседнюю борозду и Кассиопея с удивлением обнаружила знакомое лицо. Живые взъерошенные волосы, шрамы на губах, носу, скулах — едва не полыхая зелеными глазами, со стены на нее смотрел Ремус Люпин. Профессор Люпин. Ощутив трепетное волнение, Кассиопея с жадностью прильнула к ледяному мрамору и не ошиблась. Джеймс и Лили Поттер, ранее виденные ею на снимках, Дамблдор, такой же величественный и вдохновляющий, и еще много людей. Среди них особенной группкой выделились лишь некоторые: тонкая нежная девушка, с застывшем на кукольном мраморном личике выражением непреклонной решимости; молодая пара, обнимающая друг друга за талию — в их глазах читается любовь и нежность; два парня, высоких, удивительно похожих друг на друга — близнецы, догадалась Кассиопея (сердце кольнуло — так они были похожи на Фреда и Джорджа); женщина в широкой длинной мантии, высокая и прямая, как тростинка — профессор Макгонагалл? Кассиопея нервно хмыкнула, украдкой щипая себя за локоть: а не спит ли она? Все так же непонятливо улыбаясь, Касс опустила глаза и вся сжалась; внутренности будто схватила большая когтистая лапа. Подле друзей, чуть левее, стоял ее отец. Молодой, прекрасный, в глазах металл, брови сведены, палочка наготове и только на тонких губах блуждает ленивая усмешка. Он будто говорит: вот он я, вооружен и опасен, но бой мне всласть. Наверное, такие парни могут прийти и в шутку поджечь дом, играючи, не напрягаясь. Кассиопея выдохнула и попятилась, желая охватить взглядом всю стену целиком. Невидимый противник не был изображен на ней, но она уже знала ответ. По-другому и быть не могло. Еще раз скользнув глазами по лицу отца, Кассиопея отвернулась, не в силах больше смотреть на изображение. Зрение расфокусировалось от пелены слез, подошедших к глазам. Первая магическая война, вот что за битва изображена на камне. Желудок скрутило узлом от внезапного осознания: больше половины из них мертвы, жестоко убиты в муках, пытках, наверняка, потеряв перед этим близких или всю семью. Горло судорожно сжалось и Кассиопея жадно схватила воздух ртом, разворачиваясь, желая смотреть на эту боль, ощутить ее всей кожей, понять, смогла бы она идти в бой так же, как и все эти юноши и девушки, немногим старше ее самой… Стена была пуста. Гладкий мрамор тускло отразил стоящую перед ним черноволосую девушку в школьной рубашке с галстуком. Не веря своим глазам, Кассиопея выставила обе руки вперед, впечатывая ладони в холодный камень. Что? Как?! Это не могло ей просто привидеться, не могло, не могло… НЕТ! Кассиопея с силой ударила кулаками в стену, раз, другой, третий, но та не поддалась. По гладкой поверхности размазались капельки крови из лопнувшей кожи на костяшках. Ошеломленно глядя на свою кровь, Касс выдохнула. Какой-то бред, какая-то шутка. Может, она более безумна, чем есть на самом деле? Быть может, все это только в ее голове? Что, если все это игры разума, а сама она сейчас лежит в кровати под балдахином в Малфой-мэноре и даже не думает сбегать, пытаясь отыскать отца? И не было Шармбатона, не было лестницы с мертвой Жанет, не было побега, вампиров, смерти Рика, не было знакомства с близнецами, не было поступления в Хогвартс, не было дружбы, драконов, горячих завтраков, треска магии на конце палочки, вкуса сигарет… Не было Кассиопеи Блэк? Касс всхлипнула и легла на холодный пол, сжимаясь в комочек. Боль, в сто крат усиленная зеркальными сводами, рухнула на нее, прижимая к земле. Тысячи Кассиопей глядели на нее сверху, такие же отчаявшиеся, потерянные и разбитые. Черный камень тускло мерцал, отражая в своих гранях Кассиопею Блэк, а под закрытыми веками ей виделся сверкающий дождь из золотых звезд, до безумия похожих на перья из крыльев ангелов… Все ангелы были похожи на Рика. Золотоволосые, прекрасные, окруженные сверкающими ореолами. Голос извне звал ее, то громче, то тише, но Касс уже падала во тьму. — Кассиопея! Ка-аасс, просыпайся! Кассиопея вскочила на голос и тут же ударилась обо что-то лбом. Приоткрыв один глаз, она села и попыталась разглядеть человека перед собой. Гарри, лохматый, в темной рубашке и криво сидящих на носу очках, потер лоб и улыбнулся ей. За его спиной по всей комнате стояли кресла. В кресле справа сидел Фред, слева Джордж, за ним Джинни, Рон и Гермиона. У всех на лицах читалось облегчение пополам с ужасом. Кассиопея ничего не поняла. Села повыше, путаясь ногами в тонком одеяле, и положила руки поверх него, открыв оба глаза. Молнией пронеслись в голове воспоминания: встреча с отцом, погибшие на барельефе, дождь из золотых перьев. Девушка нахмурилась. — Что произошло? Я помню, как разговаривала с отцом, а потом… потом… это был сон? Мне все приснилось? Гарри понимающе кивнул. — Это эффект от магии Выручай-комнаты… Джордж в кресле сразу оживился. — Тебе приснился огромный кентавр с перьями в ноздрях, каждый глаз на его копытах был разного цвета, а верхом на кентавре сидела лысая вейла? — Что?! — Что? — невинно хлопнул ресницами Джордж. — Что? Все в комнате переглянулись. Джинни прыснула в ладонь, глаза Гермионы стали размером с галлеон. — Ничего, — быстро молвил парень и упал обратно в кресло, пожимая плечами. — Братишка, такая хрень только тебе снится, — Фред с силой хлопнул брата по плечу и рассмеялся. — Ну да, конечно… Гарри махнул на них рукой и повернулся к Касс. — Выручай-комната — это особое место. Она подстраивается под желания хозяина и может трансформироваться в любое помещение. Но есть один минус: остаточный эффект такого масштабного волшебства влияет на людей, особенно в первый раз. Не на всех, конечно, — Гарри поправил очки, — но все же. Я не знал, скажется ли это на тебе, так что, извини меня. Но теперь я точно знаю одну вещь: кто-то пытается воздействовать на тебя извне. Эффект от его слов был ошеломляющий. Все вскинулись, Фред сжал руками подлокотники, Джордж застыл, руки Гермионы взлетели ко рту, зажимая его. Кассиопея замерла. — Ты что же, думаешь, что мною управляют? Контролируют меня? — Нет, я не думаю, что это контроль, скорее… — он глубоко задумался и замолчал. Фред поерзал в кресле, вытащил сигарету, но тут же спрятал ее обратно. — Должно быть, это чувствуется, как толчок, — медленно проговорил Гарри, — как если бы тебя подталкивали к чему-то, к какому-то действию, но ненавязчиво. Так, чтобы ты подумала, мол, это мой внутренний голос, интуиция, мое «Я», понимаешь? Быть может, посылает тебе образы, сны, что-то несуществующее? Я сопоставил все твои… трудности и понял: вот оно, совпадение или случайность. — Я не понимаю… — Смотри, — глаза Гарри загорелись нешуточным огнем, он удобнее устроился на кровати, — тебе везде мерещился Рик, тот парень, так? Что, если кто-то использует его образ, чтобы рассказать тебе что-то, передать информацию… — Этот кто-то хочет убить меня, — отрезала Кассиопея. — А ты уверена в этом? — сомнение так и сквозило в голосе Гарри. —Расскажи, что показывает тебе Рик в твоих видениях? Что ты чувствуешь при этом? Касс медлила с ответом. Это было слишком личным, но выбирать не приходилось. Надо было разобраться со всем раз и навсегда. — Мне кажется, что он пытается выманить меня из Хогвартса. Пытается вызвать страх, боязнь находится здесь. Будто здесь меня ждет что-то ужасное, неправильное, что, если я останусь, то не просто пожалею — погибну, буду стерта из жизни, будто меня никогда и не было. В Выручай-комнате я увидела всех, кто участвовал в Первой магической войне, там был барельеф, такой старый, но в то же время и новый, — Касс неопределенно помахала рукой, — а потом он исчез. Я ощутила боль, непонимание того, что происходит. Я будто вернулась обратно, будто отмотала пленку, будто ничего не было. Не было вас. — Она подняла взгляд, глядя на всех сразу. — Была только одна мысль. Я — Кассиопея Малфой. Мои друзья не умерли, их просто не было. Я до сих пор ничего не знаю об отце и чувствую привязанность ко всем обитателям Малфоя-мэнора, а Кричер, как обычно, подает мне утренний чай. — Так значит, все связано с твоим пребыванием в Хогвартсе… Что-то произойдет здесь, — тихо, но уверено молвила Гермиона. Ее темные глаза будто сканировали Кассиопею, но на самом их дне плескался страх. — Это предупреждение. Если ты не должна здесь находится, значит, произойдет что-то плохое. Кто-то пытается помочь тебе, спрятаться от… — От Волан-де-морта, — закончил за нее Гарри, взгляд его мгновенно застыл, как стоячие воды зеленого пруда. — Тогда зачем пугать меня? — Обычно страх — самое сильное чувство. Страх заставляет людей бежать, — изрек Фред. — Я не собираюсь бежать, — фыркнула Кассиопея, — не теперь, когда я обрела дом, семью, друзей… — она споткнулась на последнем слове и замолчала. Джордж посмотрел на нее серьезно, с толикой грусти в глазах. — Мы твои друзья, Касс. Никогда не сомневайся в этом. И тут же метнулся горячим взглядом к брату. Фред, лениво перекатывая во рту жвачку, коротко кивнул головой, глядя прямо на Кассиопею. Глаза его, умопомрачительно голубые, наполнились жидким теплым золотом. Кассиопея забыла как дышать. Она сделала короткий вдох, собираясь продолжить разговор, но ее прервал внезапный резкий звук, волной разнесшийся за окнами. Стекла задребезжали, братья вскочили с кресел. Фред с убийственным выражением лица подошел к окну широким шагом и отдернул занавеску. Джордж, подошедший вслед, заглянул брату за плечо и протяжно присвистнул. Кассиопея отбросила одеяло и, не внимая протестам Гарри, подобралась к окну, обняв себя за плечи. Глазам ее открылась невероятная в своем величии картина: из зеркального окна Черного озера стремительно возносился к небу огромный корабль, весь обшитый багряно-красным железом и коваными вензелями из чугуна. Полотнище паруса грозно развевалось на ветру, задевая краями темный квадрат герба: двухглавый орел, широко раскрыв оба золотых клюва, когтями цеплялся за иссохший череп. Рога черепа, длинные и ветвистые, венчала лента, темно-зеленая и округлая, будто змея. На ленте острыми угловатыми буквами значилось «Durmstrang» и еще надпись на ином языке, напомнившем Кассиопее родной язык с писем Жанет, написанных ей тетей-иностранкой. Громкий гул повторился, и Гарри, так же наблюдавший за действом, резко отвернулся. Длинно вздохнув, Кассиопея вернулась в постель, но не легла, а просто присела на прохладное одеяло, подобрав под себя ноги. — Отец сказал, чтобы мы держались подальше от турнира и всех прибывших. — Она внимательно посмотрела на притихшего Гарри. — Почему? Поттер не стал медлить с ответом. Слова, явно сдерживаемые долгое время, одно за одним слетали с его губ, кольцом сжимая Кассиопее горло. — Пробудившаяся Метка означает только одно: Темный лорд вернулся. Его последователи повсюду, они следят, даже если мы этого не замечаем. Теперь о пробуждении знает каждый Пожиратель смерти, и не важно, сдался ли он Министерству или продолжил пресмыкаться перед своим хозяином. Я видел, — он прикрыл глаза и стиснул зубы, — видел новую смерть от его рук. И это не сон, шрам болит все сильнее, не так, как раньше, значит, он набирает силу. Тьма грядет, Касс. Еле переставляя ноги, парень покинул комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Отрезанный ото всех, он слетел с лестницы и узкими коридорами добрался до тихого, пустынного закутка. Дав волю чувствам, Гарри несколько раз всадил кулаком по стенке, молча глотая горячие слезы. Раз за разом, оказываясь лицом к лицу с Темным лордом, он слышал предсмертный крик своей матери. Тьма идет, но его собственный свет постепенно гаснет. Сможет ли он сопротивляться в полную силу? Сможет ли защитить друзей?***
Как подобает примерной ученице, Кассиопея спускалась в Большой зал к праздничному ужину. Черные туфли девушки отбивали дробь по каменным ступенькам ровно в такт неровным ударам сердца. Сталкиваться с учениками Шармбатона ей хотелось меньше всего. Ее желание исполнилось с точностью наоборот: не дойдя каких-то жалких десяти метров до шумного зала, она наткнулась на стайку девушек в голубой учебной форме. Все как одна, прилизанные и надушенные русоволосые куклы, скривили губы и проводили фигуру Касс долгим презрительным взглядом. Привыкшая к такой реакции, она бы и не обратила никакого внимания на них, но вдруг остановилась, ощутив волну вонючего страха, исходящего от напомаженных девушек. — Добрый вечер, ma cherie, — сладко проворковала она, глядя прямо в глаза шатенке с тонким вздернутым носом и крошечными губами. — Где мне можно найти Коринн? Она ведь приехала с вами? Блондинка с блеклыми прозрачными глазами, вцепившись в локоть молчаливой подруге, рявкнула на Касс, приоткрыв зубы в безобразном оскале. — Она еще и смеет спрашивать про Коринн! — всхлипнула она, возведя глаза к потолку. — А то ты сама не знаешь, Малфой! — Не мели ерунду, — осадила ее Касс, повысив голос. Девушка сразу струхнула, но продолжила зыркать на нее ядовитым взглядом. — В Шармбатоне меня не было больше года, откуда мне знать, где и с кем обжимается эта ш… — Она мертва, Малфой! Не смей оскорблять память нашей подруги! — истерично взорвалась блондинка; ее небесно-голубая шляпка свалилась набок от резкого движения. Идеально играя слезы скорби, она прикрыла лицо изящными ладошками, продолжая наблюдать за реакцией Кассиопеи сквозь пальцы. А Касс будто ударили под дых. Постояв секунду безмолвной статуей, она отступила на два шага. — Как это умерла? Когда? — Сразу после твоего ухода. Может через месяц, — успокоившись, она отняла руки от лица и пожала плечиками. — Говорили, что это она нечаянно столкнула Жанет с балкончика, но про инцидент забыли. Касс скрипнула зубами. Забыли?! — А после что-то случилось. Она перестала общаться с подругами, перестала следить за собой. Через две недели ее нашли в музыкальной комнате: бедняжка повесилась на струне от старой арфы. Я слышала, что это было убийство… Горло Касс защекотал непрошеный истерический смешок, но она мгновенно подавила его. Развернувшись на месте, девушка чеканным шагом прошла обратно в коридор, не желая больше не видеть и не слышать никого. Давнишние воспоминания нахлынули и скрепили внутренности тугим узлом. Скрываясь от них, Касс забрела на лестницу третьего этажа и остановилась, закусив зубами кожу на ребре ладони. Хотелось кричать. Грохот приближающихся шагов подействовал на нее как нельзя лучше. Укрывшись за каменной колонной, Кассиопея присела на корточки, кутаясь в мантию, как в плед. Откинув голову на холодный камень, она закрыла глаза. Мимо нее равномерно вышагивала группа людей, судя по звуку, в тяжелой обуви. Любопытство заставило Кассиопею высунуть нос из убежища. Она и успела только увидеть удаляющиеся спины высоких крепких парней в меховых кровавых мантиях и шапках. Последний отстал от своих молчаливых собратьев, намеренно замедлив шаг. В пустом коридоре свет от факелов бросал свои золотые брызги на гладкие пряди пшеничных волос из-под края меховой шапки. Парень обернулся, подозрительно оглядывая мечущиеся по стенам тени. Кассиопея внимательно рассматривала его из своего укрытия: прямой нос с узкими крыльями и тонкой переносицей, светлые глаза зеленого цвета, тонкие губы, морщинка между тяжелых, низко посаженных бровей. Пугающий. Незнакомец в форме Дурмстранга надвинул шапку на самые глаза и стремительно прошел дальше по коридору, разметав тень от своей крылатой мантий по стенам. Кассиопее понадобилось четыре минуты, прежде чем она поняла, кого только что видела в коридоре Хогвартса. Упакованный в грозную форму сыновей Севера, в проход у Большого зала мимо нее прошел Рик. Как безумная, Кассиопея вскочила на ноги и сломя голову побежала вслед, надеясь, что на этот раз он ей не просто привиделся. Неужели он, неужели он, неужели он… В Большой зал Кассиопея влетела, как фурия, быстро нашла взглядом рыжие макушки близнецов и черную — Гарри. Все трое сидели рядом и только что головами не стукались, горячо обсуждая что-то. Не увидев среди учеников незнакомых лиц, она подошла ближе и буквально упала на скамейку. — Виктор Крам… — Да, точно он… — Он будет здесь? — Да откуда ж я знаю! — Я бы попросил его автограф… — Я видела Рика, — как можно тише выпалила Касс, оглядывая соседние столы, но на ее громкий шепот никто и не обратил внимания: все были заняты созерцанием прекрасных учениц Шармбатона, которые в этот самый момент вбежали в Большой зал и, остановились в проходе, изящно наколдовав стайку призрачных синих бабочек. Одна из них села Касс на макушку и она нетерпеливым жестом смахнула ее. Та отлетела на пару метров и рассыпалась серебристой пылью, осев прямо на тарелке какой-то девочки. Гарри недоуменно заломил бровь. — Всмысле Рика? Касс, у тебя все в порядке? Она опустилась на скамейку и остановила свой взгляд в пустой тарелке. — Блондин в форме Дурмстранга, — еле слышно просипела Кассиопея, боясь поднять голову от стола. Гарри и близнецы точно знали, как выглядит Рик: Кассиопея предусмотрительно позволила посмотреть им некоторые из своих воспоминаний. Мерлин, умоляю, пусть это будет не он. Скажи мне, что я сумасшедшая, пусть лучше я сошла с ума, чем увидела Рика. Ведь он мертв. Совсем, совсем мертв. Я слышала, как хрустнули позвонки в шее, видела, как опустели его глаза, будто в них разом погас весь свет. Как его тяжелое в своей смерти тело рухнуло на землю, а он, повернутый головой вбок, глядел и глядел на меня своими мертвыми глазами. В ушах стоял предсмертный крик Рика. — Кассиопея, — Гарри осторожно тронул ее за плечо, — смотри. Разогнув деревянную шею, Кассиопея развернулась на скамейке, с ужасом встречая грохот, что доносился из-за приоткрытой двери в Большой зал. Филч, лохматый и морщинистый, открыл тяжелые деревянные створки и, согнувшись в три погибели, почтительно склонился перед строем парней, вошедших внутрь. Касс с содроганием взирала на череду мощных поджарых студентов, которые ворвались в зал подобно жгучему северному ветру. Длинные трости в их руках отбивали по камню какой-то животный, совершенно неудержимый ритм, отовсюду летели жаркие красные искры, освещая застывшие в изумлении раскрасневшиеся лица учеников. В воздухе отчетливо запахло раскаленным железом, ветер, одновременно холодный и горячий взметнул волосы шармбатонок, изящно сидящих на дальнем краю стола Пуффендуя. Кассиопея вся сжалась, когда мимо прошествовал высокий мужчина в черной шубе. Сверкая черными жгучими глазами из-под надвинутой на брови высокой шапки, директор Дурмстранга хромающей походкой направился к Дамблдору, а ученики раскрыли рты и в следующий момент зал потонул под гулом и криком: нога в ногу за директором следовал Виктор Крам, легенда квиддича. Но не на него были устремлены взгляды близнецов, Гарри и Кассиопеи: за Крамом стремительно, но в то же время расслабленно шел Рик. Не шел — летел, и кровавая мантия, оттороченная мехом, расстилалась за ним, как багровый штандарт. Подхватив враз ослабевшую Кассиопею под руку, Фред усадил ее на лавку спиной ко всем и слегка пригнул к столу, давая той отдышаться. Девушка зажмурилась, но образ перед глазами не желал уходить: грозная фигура, пряди золота чуть выше воротника и пронзительные, страшно зеленые глаза. Страшные, потому что неживые. Не должны быть живыми. Кто же он? Кто же ты, Рик? И казалось бы, радуйся, Касс, твой друг здесь, вот он, живой, прекрасный, молодой, протяни руку — и наткнешься за сильное, здоровое тело, на жаркое тепло. Но в голове упорно висела одна картинка. Дым, огонь, крики, ботинок Пожирателя, его огромные руки на белой шее и распахнутые в ужасе глаза. Смерть. Как это возможно? Как он выжил? Почему стоит рядом, свой среди волшебников, и ловит восхищенные взгляды со всего зала? Совсем рядом — Кассиопея ощутила спиной этот жар, медленно повернула голову вбок и вздрогнула. Золотоволосый ангел, Рик, друг — безразлично мазнул по ней взглядом и отвернулся, даря знакомую улыбку зардевшейся четверокурснице за столом Слизерина. Горло словно обожгло ядом; Кассиопея встала со своего места и нетвердой походкой проскочила между скамейками, мечтая исчезнуть из мира. Уже почти дошла до середины праздничных, разукрашенных столов, но в спину полетели громкие фразы. Знакомый акцент больно резанул слух, даже среди этого гула она узнала бы его. — Это ведь она? Та девка, которая прикончила свою подружку грязнокровку… — Да, Малфои не сдают позиции… — Столкнула ее… — Одной тварью меньше, милая! — Может и не она. — Да все знают, что это она год назад столкнула Жанет с балкона! Красная пелена застелила взор и Кассиопея остановилась резко, будто напоролась на разбросанное стекло, ребром торчащее из земли. Мгновение — со свистом втянула раскаленный воздух, машинально. Секунда — и она подлетела к сидящим за столом француженкам. Еще секунда — и Кассиопея наотмашь ударила тощую шатенку по лицу. Ударила с силой, так, что лощеная мразь свалилась на своих подружек и зарыдала, прижимая к опухшей щеке костлявые запястья. Все разом подскочили, позабыв и про турнир, и про гостей, про все. Музыка смолкла, шум затих. И посреди этой звенящей тишины раздавался только надрывный крик Кассиопеи. — Я не убивала ее! Не убивала! НЕ УБИВАЛА! Схватив обидчицу за воротник платья, она трясла ее, как куклу, вцепившись пальцами в длинные растрепанные волосы, нависая над ней не ростом — мощью страшной злости. Они подбежали к ним одновременно: Фред схватил Кассиопею за талию и руки, отрывая, разжимая окаменевшие скрюченные пальцы; Джордж оттолкнул освободившуюся шармбатонку подальше и развернулся к брату, закрывая обзор широкими плечами; Седрик, сорвавшись со своего места, подбежал к братьям и встал рядом с Джорджем, теперь полностью отсекая их от любопытных глаз. Кассиопея рвалась из рук Фреда, лягалась и била его по всему, до чего могла дотянуться. В какой-то момент она бессильно зарычала, кусая его за ладонь, но Фред просто вырвал свою руку и взвалил Касс на плечо, быстрым шагом покидая пределы Большого зала. Гарри, поднявшийся следом за братьями, развернулся к молчаливой толпе и театрально развел руки; его лицо выражало крайнюю степень презрения, глаза полыхали зеленым инфернальным огнем. Он был похож на маэстро, закончившего свой самый великолепный концерт. Тяжелая сияющая прядь черных волос упала ему на глаза, приоткрывая шрам на лбу. — Представление окончено! Его огрубевший голос послужил спусковым крючком. Отвернувшись от толпы, прямой как струна, он выходил из зала под громогласные крики и свист. Вслед друзьям неотрывно смотрел золотоволосый студент Дурмстранга.