Мне так жаль, но теперь ты всё знаешь, Мне жаль, что именно мне пришлось тебе это сказать, Извини, мне так жаль… Шучу!*
***
Драко подумал было, что ему показалось. Почудилось какое-то странное, мрачное и в то же время приятное чувство — ощущение щекотки в животе. И жар разлившийся по щекам, а затем ниже, по рукам, груди и дальше… В самый низ. Он шел по длинному деревянному коридору и просто так, от нечего делать, насвистывал какую-то мелодию, вертел головой и внезапно увидел… Увидел. На скамейке женской раздевалки сидела рыжеволосая девчонка и завязывала шнурки на ярко-синих магловских кедах и вся эта тяжёлая, сияющая огненная копна её длинных волос свесилась до самого пола. Девчонка откидывала её пару раз нетерпеливым движением руки, но они вновь стекали вниз, и тогда она резко подняла в воздух тонкие запястья, скрутила волосы в толстый жгут и завернула в большой пучок на макушке. Тонкая шея. Мелкие медные завитки за ушами. И одна одинокая прядь, которая все-таки выбилась из общей массы и упала ей на лицо. Драко, проходивший в этот самый момент мимо полуоткрытой двери, замер, застыл и, наверное, очень громко споткнулся о деревянный порожек, потому что девчонка вскинула голову, как молодая лань, и на Малфоя взглянули огромные влажные карие глаза. Щекотка в животе. Драко сразу же узнал её — мелочь Уизли. Маглолюбка. И в этот момент, когда в нем столкнулись два чувства — брезгливость и мурашки по всему телу — Драко с ужасом понял, что возбуждение перекрывает ненависть. Он не произнёс ни звука, только глаза его чуточку расширились, весь он побелел и покраснел одновременно и спешно ушёл, стуча школьным ботинками по полу. Спустился по лестнице в подземелья, заскочил в огромную ванную комнату, единственное скрытое от глаз место, и зажмурился. И сразу же увидел настороженный взгляд тёплых, похожих на горячий шоколад, глаз. Малфой мучительно застонал, ощутив внутри тянущее шевеление и ударил по крану с ледяной водой. Что же это такое… Примерно через час Драко уже выходил из внутреннего дворика, а позади него тащился молоденький домовик с гигантскими ушами и не менее гигантским чемоданом, подвешенным в воздух с помощью чар. Последний день все же нарушил всеобщее спокойствие. Хогвартс вновь тонул в привычном гаме, шуме и громких разговорах; Драко только закатывал глаза и тихо вздыхал — злился и недоумевал, что же так раздражает его в этих эмоциях? Вон девочка из Когтеврана крепко обнимает свою подружку и утирает невольно набежавшую слезу; высокий пуффендуец с силой обхватывает друга за широкие плечи и треплет его пятерней по черным волосам, северяне в красных плащах громко смеются и подбрасывают в воздух тоненько визжащих подружек-гриффиндорок… Заучка Грейнджер высматривает кого-то в толпе, а рядом с ней мнутся Поттер и Уизли с самыми придурковатыми выражениями на лицах. И только ее нет. Нигде не мелькают белые волосы. Нигде не видно стальных глаз и знакомой родинки над верхней губой. Драко никому и никогда не сказал бы, что он как какой-то дурак вот уже два года провожает ее на летние каникулы. Молча. Одним лишь взглядом. Близнецы Уизли подпирали стенки и рассовывали уезжающим иностранцам свою странную самодельную дрянь, смеялись, шутили и свистели, когда рядом проходили девчонки в юбках. Рыжий всполох заставил Драко сжать зубы и отвернуться. Мимо него проплыла стайка шармабатонок в неизменно голубом, обдав его с ног до головы ароматом каких-то цветов. И тогда до него долетел звук, знакомый голос — непонятно как, но он услышал его в мешанине звуков, смеха и плача. Услышал — и ощутил, как волна мурашек вновь укатилась вниз, обернулся и вгляделся в солнечный мрак зеленой кроны — там, в каменной нише, окруженные зеленым мхом и тенью высокого деревца стояла декан гриффиндора и Джинни Уизли. Сама девчонка, в тонком темном платье и с расплескавшимися по плечам рыжими волосами, хмурилась, кусала нервно губы и сжимала ладонями свои же тонкие пальцы. — Профессор, Кассиопеи не было видно со вчерашнего дня, она конечно сказала, что хочет побыть одна, но я волнуюсь… — Ох, Святой Мерлин! Конечно, Макгонагалл всегда имела такой вид, будто расплачется с минуты на минуту, но никогда в ее строгом голосе не слышались такие явные слезы и дрожь. Драко жестом остановил домовика и незаметно свернул за ближайший каменный выступ. — Мисс Уизли, Джинни! С мисс Блэк случилась беда… Кто-то запустил в воздух фейерверк из лавки Фейерверкуса и слова утонули в громкой вспышке. Раздался жуткий рев и слаженный голос принялся громко скандировать «ХОГВАРТС!» Малфой чертыхнулся и придвинулся еще ближе. — … мы ничего не смогли поделать!.. Пришли люди из Министерства с бумагой и печатью Визенгамота, связали ее… О Мерлин, какой ужас! Какой ужасный, ужасный страх! — Профессор… — Ее увезли в Азкабан, мисс Уизли. — Азкабан?! Высокий крик разбил каменный свод и Драко застыл. Замер, ощущая отбойный молоток в груди. Этого не может быть. Просто не может быть. Драко развернулся, соскочил с каменного выступа и бросился к распахнутым воротам — по пути он столкнул с дороги домовика, но даже не ощутил этого. Все мысли занимала глухая, щемящая боль.***
Он трансгрессировал прямо в кабинет к отцу. Люциус Малфой упрямо вглядывался в огромное окно и прихлебывал огневиски из кубка — выражение на его лице было слишком хорошо знакомо Драко. Так отец выглядел только когда крепко задумывался — светлые глаза темнели, лицо заострялось и ожесточалось еще сильнее. Взглянув на его суровый профиль и внутренне содрогнувшись, Драко подавил тошноту глубоко внутри и жестом отослал домовика, а сам прошел по комнате пару шагов и застыл, ожидая, что отец вот-вот заметит его и взглянет на него — а на месте глаз вновь будут эти две пустые черные дырки. Как у монстра. Не отца. — Где мама? Собственный голос показался ему намного ниже, чем был на самом деле. Будто он заболел, простыл. Или так, будто в приступе злости отец вновь передавил ему горло и еще кучу важных для человека органов. Сердце упало куда-то вниз и там же остановилось. — Твоя мать… отбыла по делам, — негромкий ответ сотряс хрустальные подвески на роскошной люстре высоко над их головами. — По каким делам? — в его интонации проскочили змеящиеся нотки издевки и Драко смирился — между ними куда больше схожего, чем может показаться. Папин сын. — Мама никогда никуда не выходит, с твоей подачи, кстати… — Мне показалось или ты решил оспорить мои слова? Люциус наконец-таки повернулся к сыну и Драко содрогнулся, сжал заведенную за спину руку в кулак — не для удара; просто ногти, вонзившиеся в кожу, быстро отрезвляли и давали время на подавление тошноты. Страха. Белые волосы отца сверкнули в блеске закатного солнца. Разве такой должна быть встреча отца и сына? Когда-нибудь, в далеком детстве, молодости, неужели не хотел бы он спросить, как у него дела, как живет его единственный наследник? Не хотел потрепать его по голове, улыбнуться, пошутить, дать совет? Не хотел посмотреть на него ласково, так как подобает любящему родителю? — Ты ведь слышал, да? — солнце из окна раздражало своим оптимизмом. Драко захотелось прихлопнуть его, как гигантскую муху. — И мама отбыла не по делам, правда? Она поехала, а ты остался! Пошла за ней в Азкабан! За Кассиопеей! — Ты не знаешь, о чем говоришь… — Знаю! — Драко перешел на крик, невольно, просто потому, что больше не мог говорить спокойно — что-то внутри требовало выхода и прямо сейчас упрямо рвалось наружу. — Мою сестру посадят в Азкабан, а тебе плевать, тебе просто насрать… — Она тебе не сестра! — громыхнул Малфой-старший и шагнул к сыну, сжимая в кулаке опустевший кубок; в потемневших глазах плескался хмель и взгляд никак не фокусировался. Драко вдруг стало противно. Противно до одури, до сумасшествия, до самых костей. — Она тебе не сестра. Ты забыл? Уже забыл, что она сказала о тебе? Как сравнила тебя с пустым местом? Не помнишь? «Меня здесь ничего не держит» — сказала! И не писала… — Скажи еще что-нибудь… Не писала? Может, про письма тоже сейчас расскажешь, наконец-таки? Через столько лет? Расскажешь, как настраивал меня против нее, как с детства орал мне, что она тварь и отщепенец семьи? Ты можешь заткнуть маму, но не меня, больше не меня! — злость бурлила у самых краев и Драко уже не особо заботился о себе. Он знал, как выглядит со стороны — точная копия отца. Выбеленные генами волосы, сейчас растрепавшиеся и вздымающиеся у самого лица от частого, сбившегося дыхания — прямая напряженная фигура и палец наставленный на отца. Твердо. Нерушимо. — Я молчал. Столько лет молчал и даже сам не знаю почему! — С каждым словом он будто вновь понимал человеческую речь. Осознавал насколько он пустой, слепленный из отдельных кусков. Красивых, богатых, но до ужаса пустых обрывков. — Ты загубил меня, себя, маму! Кого еще? Кого еще ты цинично поглотил?! Кого еще промял под себя, под свое гигантское эго?! — Драко схватился за волосы и прошелся туда-сюда по комнате. — Я ведь еще много чего не знаю об этом… Кто там был еще? Может, твоя мать? Она была довольна своим сыночком-тираном? А отец, отец гордился тем, что его наследник пляшет под дудку отвратительной секты?! — Драко выплевывал слова, будто они были ужаснейшими в мире вещами и сам удивлялся тому, что все еще дышит. Комната плыла по бокам и накренялась, как мачта старого корабля. — Скажи мне! А-аа! Я знаю… Я знаю! Твоя сестра, — Люциус сощурил глаза и Драко возликовал — вот оно! Вот оно! — и ужаснулся, когда отец двинулся к нему с горящими от ненависти глазами. Папа? — Она тоже тебя обожала? Так любила, что проклинала весь твой род и сбежала с врагом, даже родила от него дочь? Очень любила, правда?! Он не уклонился. Страшный удар остановил кружащуюся комнату. Еще и еще, еще и еще. Внезапно и резко, неправильно — как аттракцион, сломавшийся во время движения — а ты, вверху, на самом высоком сиденье без ремней безопасности… — Закрой свои рот, щенок! Закрой свой поганый рот и никогда больше не смей открывать его! Драко прижимал к голове руки и сглатывал текущую в горло кровь, — откуда же ее столько? — пытаясь выдавить еще хоть слово, но просто рассмеялся через боль и набежавшие слезы. — Я-то может и закрою, дорогой отец. Я закрою. И даже позволю дальше управлять мною, дальше лепить из меня настоящего Пожирателя! — он чуть выпучил глаза и вновь улыбнулся окровавленными губами — широко расставив ноги и театрально раскинув в стороны тяжелые руки, он пытался удержаться на этом мраморном полу. — Я стану таким, как ты хочешь, потому что мне уже все равно, мне ничто не интересно, ничто не вызывает отклика. Я пуст! Внутри ничего нет, ни любви, ни чувств, ни боли, ни-че-го! Эмоции? Скоро и их не останется. Скоро все исчезнет и я стану куском камня, потому что так удобнее, так проще, так намного лучше. Но не рыдай потом со своим бухлом у камина, когда будешь знать, что я убиваю кучу людей ежедневно и спокойно сплю, не испытываю угрызений совести. Что я забираю последнее у немощных, а слабых добиваю, чтобы глаза не мозолили, хорошо?! Не рыдай, потому ты сам будешь в этом виноват! Виноват в том, что какое-то Империо с твоей подачи будет моим верным спутником, что в конце концов я сойду с ума и сгнию в психбольнице или меня убьет раньше толпа страждущих. Драко беспрестанно слизывал с губ кровь и сквозь потеки слез вглядывался в искривленное эмоциями лицо отца до черноты по краям зрения. — За меня ты не беспокойся. Но Кассиопею ты спасешь и даже не для меня. Для себя. А иначе не выдержишь еще одной пустой смерти своей родной крови, своей сестры и сдохнешь от своей же руки где-нибудь на балконе или в шелках на постели. Спасешь, но все равно больше никогда не будешь моим отцом. Сказал и отвернулся, в движении заставляя ноги идти прямо и до двери.***
Его слова возымели эффект. Малфой-старший тихо и осторожно просачивался в Министерство, давил и душил всех нужных и ненужных, ступал по головам и шеям, как смертоносный яд. Но даже он не был всемогущ. Дело стопорилось, время шло. Неделями Драко просиживал в своей комнате, посылая сов к своим влиятельным знакомым, — детям высокопоставленных лиц — но без толку. Как только влияние Малфоев доходило до Визенгамота — нить обрывалась, будто дальше был не Азкабан, а тайна рождения самой магии. Летом не было никакой возможности находиться поблизости к вышестоящим постам, даже к школе, даже к Дамблдору — по сведениям матери, он итак дни и ночи проводил под порогом Министерства. Именно тогда Драко и решился на отчаянные шаги. Шаг первый — самостоятельное расследование. Шаг второй — право на получение помощи от Уизли и вообще их посвящение в род его деятельности. Только ленивый не знал, что сразу после отъезда Драко, буквально через час, о Кассиопее узнали близнецы. Узнал Фред. Все тактично молчали о том, что это он повинен в разгроме половины Восточного крыла — там вместо стен красовались дымящиеся дыры в каменной кладке и спаленный мох, тысячелетние холсты зияли лоскутами на сломленных какими-то заковыристыми, сумасшедшими чарами рамках. Его держали семеро — кто чарами, кто руками, ногами, всем телом и только Дамблдор, птицей слетев с верхних этажей по выщербленным Фредом ступенькам, смог его успокоить всего одной фразой, брошенной на ухо, так, чтобы никто другой не услышал. Все это Драко узнал и предварительно посмотрел в воспоминаниях тех, кто присутствовал там — Блейз, Крэб и Гойл. Замирал вновь и вновь, пересматривая их темными вечерами — разворот широких плеч, рыжие всполохи волос и этот взгляд. Сумасшедший темный взгляд — сквозь яркую голубизну в мир просвечивали алые огни чего-то ужасного и по-дикому необузданного. Вот он вновь и вновь заносит руку с палочкой и страшная сила выкорчевывает тысячелетние камни, так просто, будто игрушку. Вот его близнец в прыжке сцепляет обеими руками изворотливые плечи и тут же отлетает в сторону, сброшенный как кукла. Люди, люди — как подцепленные веревками, они разлетаются в разные стороны. Вот Дамблдор — сморщенная рука с длинными узловатыми пальцами на взъерошенных огненных волосах, сила и мощь, примененные в одном ласковом движении; черное кольцо матово ловит свет затухающего на кончике палочки разрушительного заклятья и Уизли опускает голову. Опускает и больше не поднимает... Драко занес руку, чтобы постучать в дверь, но его опередили — дверь напротив распахнулась с грохотом и на него уставились злые голубые глаза. Фред?! — не Фред стоял перед ним — Джордж окинул его мрачным и удивленным взглядом, прислонился к косяку, воинственно сложив руки на груди. На его лбу красовалась длинная взбухшая царапина, красная, дикая. Как предупреждение. — Инстинкта самосохранения у тебя впринципе нет, — удовлетворенно и по-радостному зло процедил Джордж, быстро, лихорадочно ощупывая всю фигуру Драко одним взглядом — как изголодавшаяся собака дрожит и пускает слюну при виде куска заплесневелого хлеба. Жажда убийства. Драко удивился. Откуда в этом праведнике такое ужасное чувство? Но тут же и сам понял — а сам он разве не готов убить всех за свое? Готов. — Есть. Только не здесь и не сейчас. Мне нужно поговорить с… — С кем? Кто будет тебя слушать? — Будешь, — хлестко бросил Драко, начиная потиху раздражаться. — И ты и все остальные. Нужно со всеми поговорить, — он мимолетно окинул взглядом высокую несуразную башню из множества комнат и вновь посмотрел на Уизли. — У меня есть несколько вариантов по поводу Кассиопеи и ее освобождения.***
Впервые за очень долгое время Фред проснулся не от кошмара, а от стука. Противный звук тоненько и противно бился в сознании, перекрывая начинающийся кошмар, в котором все происходит одинаково, всегда, — там Фред открывает дверь своей комнаты, но видит не знакомую деревянную лестницу, а черный провал камеры в Азкабане; на каменной лавочке у стены сидит Тьма — холодная, липкая — и тянет к нему длинные рукава черного тумана; это Дементор, от его потусторонней силы мороз цветами расходится по стенам и коже. Фред делает попытку закрыться, но капюшон спадает с головы твари и он видит белое лицо Кассиопеи — черная жижа струится из глаз, носа, ушей; завидев Фреда она вскидывает костлявую руку и издает пронзительный, воющий хор криков и вместе с этим ужасным звуком из ее рта толчками выплескивается алая кровь… Стук соразмерен шагам Фреда — он медленно идет к двери своей комнаты, во сне, но тут же просыпает — град ударов извне становится сильнее и чаще. Кто-то настойчиво ломился в его комнату; Фред стянул со столика наручные часы и осмотрел циферблат мутными со сна глазами — 5.31. Издеваются?! Он окончательно разлепил глаза, вытащил палочку из-под подушки и взмахом отпер все замки на двери — в проем, не удержавшись на ногах, ввалился Джордж, злой и потрепанный. Фред вскинул брови. — Тебе не понравится то, что ты увидишь, — мрачно констатировал он, почесал кончик носа и вышел, захлопнув дверь. Плохой знак это чесание носа. Очень плохой знак. Фред молнией вылетел из-под одеяла, наскоро принял душ и уже спускался по лестнице вниз, натягивая футболку через мокрую голову, когда рядом с ним на ступеньках пристроилась Джинни и чинно пошла нога в ногу с ним. Она делала это когда волновалась, неосознанно, Фред знал это, поэтому замедлил шаг и покосился на сестру. Влажные, как и у него самого, волнистые пряди держала ее собственная волшебная палочка, мелкие точечки веснушек просматривались особенно ярко на фоне бледного лица — Джинни продолжала смотреть себе под ноги и беззвучно считать количество ступенек. Опять. Фред остановился и резко схватил сестру за руку — от этого движения она вся встрепенулась и подняла на брата темные глаза. — Тринадцать, — выпалила она и озадаченно нахмурилась. — Что-то случилось? — Фред мягко развернул ее к себе и опустился на две ступеньки ниже, продолжая держать ее уже за обе руки. Странный взгляд. У Джинни странный взгляд, подумалось ему. — Тебе не понравится то, что ты увидишь, — негромко молвила она, отводя туманный взгляд в сторону, на стены, на перила, на ступеньки — только не на него. Медленно высвободила свои руки и, обойдя брата по дуге так широко, как того позволяла узкая лестница, быстро сбежала вниз. Фред тупо смотрел, как подпрыгивают в такт ее шагам тяжелые огненные пряди, и внезапная мысль зашевелилась где-то в животе: у Чарли такой же глубокий, густой оттенок волос — как раскаленная лава. Чарли. Он не писал Чарли уже несколько месяцев. — Фред! Оклик Джорджа заставил его перескочить все ступеньки разом. Он нетерпеливо одернул ворот футболки, стремительно заходя на освещенную утренним солнцем кухню, и напоролся на тяжелый взгляд прозрачных голубых глаз. Фред осматривал его обладателя целую вечность, проверяя свое зрение на правдивость — беловолосый юноша с легким намеком румянца на острых скулах рассматривал его так же, из-под ресниц, не намекая ни на дружбу, ни на вражду. Он просто смотрел, а Фреду казалось, что это вовсе не человек глядит на него — камень. Бетонная глухая стена. В мозгу медленно сформировывалась мысль — это Драко Малфой. Брат Кассиопеи. Еще один причинивший ей боль. — Драко, — Фред, наконец, участливо склонился вперед, совсем чуть-чуть — на грани вежливости и откровенной издевки. — Какими судьбами? — Короткими дорожками, Уизли, — устало молвил Драко и церемонно стянул с кистей черные кожаные перчатки. Отодвинул старый деревянный стул и сел за стол, лениво сгребая белые волосы с лица всей пятерней. Лень была показной — Фред увидел, как мелко затряслись длинные пальцы и непроизвольно сжались в кулак под столом. — Я пришел поговорить о Кассиопее. Мать рассказала мне некоторые детали ее… задержания. — Задержания? — сипло проговорил Фред упавшим голосом и переглянулся с братом — Джордж, скрестив руки, стоял у буфета, прислонившись к нему всем телом. — Это называется задержанием? Ее посадили, мать твою, пожизненно! На всю гребаную жизнь! — Меньше крика, — Драко поморщился и вскинул ладонь, останавливая неумолимый поток брани. — Во-первых, ты действительно веришь в это? Смирился с тем, что Кассиопея навсегда останется в Азкабане? Хороший же из тебя бойфренд, нечего сказать… А во-вторых, прекрати уже орать, а то словно только это и можешь… — Я буду делать то, что считаю нужным, — ледяным тоном оборвал его Фред. — Благодаря этим «крикам» я продвинулся в деле дальше, чем это сделал твой отец. — Ты знаешь? — казалось бы, Драко не удивлен, только взглянул на него с толикой интереса в глазах. — Прекрасно знаю. И то, что он хотел узнать, и то, кто ему в этом помогал, и то, скольких он уже вытеснил с постов. Это слишком подозрительно, вы с Люциусом явно позабыли об осторожности. — Мне нравится твоя осведомленность, но не путай меня с отцом. Дети ведь не всегда похожи на родителей, ведь так? — не укол, констатация факта. — Я всегда помню об осторожности, — взгляд Драко на секунду метнулся к проему двери, в котором горячим пятном застыла Джинни Уизли. Тепло пронзило его шею под жестким воротником костюма. — Не сомневаюсь, — Малфой умел узнать. Умел найти точку соприкосновения. — И даже скажу больше, мне удалось пробраться за пределы Визенгамота. Удалось узнать кое-что… — Что все пересмотры дела Кассиопеи исчерпали себя и нужна большая мотивация для окончательного слушания? Хочешь, я даже могу сказать, что именно необходимо Визенгамоту? Вездесущий Драко Малфой. — Что? — Они требуют не менее трех свидетелей ее невиновности. На месте… всего случившегося нашли пятерых студентов, включая убитого. Из оставшихся четверых живы и в сознании только двое, — Драко прикрыл глаза, опершись лбом об ладонь. Голос его звучал глухо и нетерпеливо. — Один неудачно и смертельно упал с лестницы в собственном доме. Второй внезапно сошел с ума и был пожизненно помещен в больницу Святого Мунго, и будь уверен, его жизнь уже на волоске. Целители диагностировали Исчезательную болезнь. — Он вполне мог притвориться сумасшедшим. Мы можем попробовать допросить его, — предложил Джордж. — Предлагаешь допросить безглазую и безъязыкую половину человека? Джинни шумно втянула воздух и отступила на один крохотный шажок, но осталась на месте. Фред нервно прошелся вдоль стола и тяжело упал на соседний от Драко стул. Поднял загнанный взгляд на парня и стиснул зубы. Все попытки и старания двух месяцев в итоге превратились в кучу собачьего дерьма. — Итого, — тяжело проговорил Драко, спокойно глядя на Фреда в ответ. — Мы имеем двух пока живых свидетелей из необходимых трех и… Он внезапно замолчал и посмотрел прямо на Джинни, так и замершей под этими страшными глазами, поднялся с места, развернувшись к ней всем телом. Сунул руки в карманы идеально черных брюк, качнулся с пятки на носок и обратно. — Джинни, не подскажешь время? — Две минуты седьмого, — внутренне содрогнувшись, Джинни вцепилась руками в дверной косяк. — Итого, — повторил Драко, удерживая на себе взгляд теплых шоколадных глаз, — у нас есть два свидетеля из трех и меньше двадцати четырех часов.***
Это было смешно и страшно. То, как выглядел Драко Малфой за столом в Норе, в кругу людей, отчаянно презираемых его отцом. Он как будто вышел из другой реальности, из другого мира — мира, совершенно не совместимого с грубым деревянным стулом, на котором он сидел, с большой неказистой ложкой, которую он держал в левой руке; с креслом, укрытым вязаным разноцветным пледом, и лампой на пружине, дающей его платиновым волосам теплый желтый оттенок; с миссис Уизли, маленькой пчелкой летающей вокруг стола с вереницей тарелок, наполненных едой, — она одна не смотрела на Малфоя, как на зверя, и то и дело подкладывала ему в блюдо кусочки побольше; с огненными головами семьи Уизли, среди которых он — как белое пятно, вытравленное отбеливателем. Опасное, но такое близкое. Опасное, но ужасающе притягательное. Опасное, но такое… — Джинни! Джинни подпрыгнула на стуле и опустила ложку. — Почему ты так мало ешь? — мама укоризненно покачала головой и взмахнула палочкой — огромная ложка выскребла из блюда горку салата прямо в ее тарелку. — Тебе надо набираться сил. Смотри — уже кожа да кости, милая. Покраснев до самых корней волос, Джинни бросила на мать испепеляющий взгляд и хотела было уткнуться в тарелку, продолжая свои раздумья на фоне негромкого разговора сидящих за столом, но не удержалась и мазнула глазами по Малфою — он ведь не смотрит? Кинула осторожный взгляд из-под ресниц и тут же задохнулась — Драко смотрел прямо на ее поверх кубка с тыквенным соком — помятого стального кубка. Так смешно, если бы не так страшно. Издав непонятный булькающий звук, она опустила голову и принялась выковыривать из своего салата редиску. — Итак, мистер Малфой, — отец умел говорить так, размеренно, но цепко. — Зачем вы пожаловали к нам? Драко отставил кубок и перевел взгляд на Артура Уизли. Полчаса назад они все договорились не озвучивать истинную причину его приезда. «Но как же тогда замаскировать твой внезапный приход?» — спросил тогда Джордж и Драко сказал оставить это на него. Ведь у него действительно было дело к этим двум рыжеволосым. — Мне нужно поговорить с Сириусом Блэком. Джордж слева от него поперхнулся так, что сок пошел носом. Фред просто открыл рот и из него бы выпало несколько кусочков еще не прожеванной отбивной, но он вовремя спохватился и дважды шарахнул брата по спине простеньким бытовым заклинанием. — С чего вы взяли, что мы знаем… знаем, где Сириус… Сириус Б-блэк? — мистер Уизли внезапно заторопился собрать со стола все крошки, потом успокоился на секунду и вновь принялся теребить пальцами край линялой, но чистой скатерти. — Просто знаю, — пожал плечом Драко. Вот так. — Знаю, что он сбежал на Клювокрыле. Знаю, что поддерживает с вами связь. Знаю, что он прячется. — А что еще вы знаете, мистер Малфой? — осторожно и как-то совсем тихо вопросил побледневший мистер Уизли. Еще бы — неимоверно секретную информацию, тщательно охраняемую целой группой не абы каких людей, знает — ЗНАЕТ — чистокровный колдун пятнадцати лет от роду. Парадокс. — Знаю все, кроме его местонахождения, — просто ответил Драко и отпил из своего кубка. — А иначе не пришел бы к вам. Могу даже рассказать, кто он по знаку зодиака, — развеселился Малфой. — Но как? — шок Фреда был почти осязаемым. А еще опасным — ему ничего не стоило схватить со стола нож и прирезать потенциального шпиона. — Скажем так, я не приверженец традиционной магии. А вот Министерство болеет ею — поэтому и слепо, в противном случае мистер Блэк давно получил бы романтическое свидание с Дементором. В звучной тишине хрип пузырьков в соке Джинни прозвучал особенно громко. — И не забывайте про время — чем больше вы медлите, тем меньше у нас шансов. — многозначительно взглянув на близнецов, Драко поднялся из-за стола. — Сейчас мы совершим небольшую прогулку с вашими сыновьями, а у вас как раз будет время подумать над моей просьбой. А сейчас, миссис Уизли, мое почтение, — он галантно склонился к ее руке и чеканным шагом покинул кухню, оставив всех в полном душевном раздрае. Близнецы выскочили из-за стола молча. А у Джинни из жизни будто вытянули солнце. — Шансов на что? — запоздало спросил мистер Уизли у своего столового ножа. — Шансов на то, что ты не тугодум, — яростно прошептала Джинни себе под нос, выскочила из-за стола и бросилась вслед уходящей компании.***
— Ну и каковы действия? — У нас есть десять часов на мирные переговоры с одним свидетелем и еще десять часов на выполнение запасного плана. — Есть еще один свидетель? И ты молчал?! Почему ты не переговорил с ним? — Это она. И она будет говорить только с тобой. Фред запнулся о камень и остановился. Драко обернулся на него непонимающе и вскинул брови. — Ну ты и гнида, Малфой. — А мама говорит, что я ее милый мальчик, — надменно парировал Драко и ступил на мокрую траву зеркально чистыми туфлями. Джинни, которой также разрешили идти, сдержала нервный смешок. — Кому из вас трансгрессия дается лучше? — Фреду. — Мне. Они сказали это одновременно и Фред остро ощутил привязанность и теплую лапу, накрывшую сердце. — Нам нужно попасть в Хогвартс, цепляйтесь друг за друга. Никто не стал ничего спрашивать — все понимали, что двадцать часов пролетят незаметно за ненужными расспросами. Джинни не знала, получилось ли это случайно или он встал так специально — но Малфой плавно обошел Джорджа и взял его за руку, а вторую протянул ей — Джинни. И пока близнецы были заняты концентрацией и сосредоточенностью, она дважды схватила сердечный приступ — ладонь Малфоя была сухой и теплой; широкой и властной да и весь он сам не походил на пятнадцатилетнего подростка: высокий и тонкокостный, он в лучшем случае смахивал на ровесника близнецов. И легкая голова, тошнота и звезды перед глазами — вовсе не результат трансгрессии. Точно не ее. Миновав охранный купол, вся компания дружно двинулась в замок. Поплутав немного по двигающимися лестницам, они наконец вышли на пятый этаж и остановились перед смутно знакомой разукрашенной дверью. Джинни узнала ее — то была дверь в запретный туалет для девочек, туалет Плаксы Миртл. — Я, пожалуй, останусь снаружи. Вдруг Филчу вздумается проверить замок? — слабое оправдание, но никто ведь и не обратил внимание… Или обратил. — Хорошая мысль, Уизли. Фред, Джордж, можете идти вдвоем, Миртл всегда питала симпатию к красивым парням, а мы с Джинни посторожим коридор. Фред молча кивнул Малфою и потянул на себя дверь. Джинни услышала глухое: «Он назвал нас красивыми?», прежде чем дверь закрылась и она осталась один на один с сыном врага ее семьи, по совместительству начальником ее отца. Да уж, полный набор. — Миссис Норис совершенно точно спит, — неожиданно молвил Драко и Джинни вздрогнула, что не осталось скрытым от его внимательных глаз. — Почему ты боишься меня? Неужели папа и мама рассказали тебе, какие чудовища мы, Малфои? Или ты просто труслива? — Труслива? — закипев в одно мгновение, Джинни презрительно поджала губы. — Да, — насмешливые глаза заставляли дергаться каждый нерв в ее теле. — Я думаю, что ты маленькая трусливая мышка, которая побоялась рассказать всем, какой она стала. Скажи мне, какой ты стала после гнета Тома Реддла, а, крошка Джинни? — Не смей произносить это имя. Вот она, сталь. И темные, почти черные глаза. Драко удовлетворенно хмыкнул и тут же будто потерял к ней интерес. Развернулся к окну и уставился в самую даль, темно-зеленую и туманную. — Там, дома, ты сказал, что не являешься приверженцем традиционной магии. Что это значит? — Это значит, что в жизни есть источники получше, чем поисковые заклинания и прочая официальная требуха. Магия везде, в воде, в воздухе, в земле, в огне. Всё это — живое, такое же, как и мы, а раз живое значит и чувствует. Чувствует боль, радость, привязанность, страх, похоть, просто немного в другой степени. Сильнее, слабее. Это не только материя, Джинни, это еще и животные и другие волшебные существа. Это эльфы, пикси, домовики, великаны, вейлы, нимфы — они повсюду, они везде, они всё знают. Многовековая история вершилась на их глазах, неужели ты думаешь, что они не узнают о каком-то сбежавшем волшебнике? Конечно, они не всемогущи и в каждом деле есть слепое пятно. Для меня это слепое пятно — место, где находится Сириус Блэк. Не найти его нельзя, не рассказать о нем мне — тоже нельзя. — Почему? Что если ты шпион? Что если пляшешь под чью-то дудку, заставляешь нас верить тебе? — Ты права. Конечно же, ты права. Но вот в чем загвоздка — ты не знаешь этого наверняка — шпион я или нет, разве, получив шанс спасти любимого человека от гибели, ты не вцепишься в него обеими руками? Разве не станешь ты творить ужасные вещи, чтобы сохранить ему жизнь? Разве не станешь ты доверять своим врагам, чтобы они привели тебя к нему? Кассиопея тебе не подруга, это верно. Вот только она первая и последняя любовь твоего брата и так будет всегда, даже когда мы все умрем. — А ты? Какой тебе от этого толк? Джинни верила ему. Верила, но упрямство не желало ее отпускать. Драко посмтрел на нее с легкой, грустной улыбкой на губах и подмигнул, совсем по-ребячески, так, будто она была его давним другом. — Считай это моей детской сентиментальностью.***
— Глупый, глупый, глупый Уизли! Миртл совершенно не контролировала себя. Она летала под потолком и никак не желала говорить с ним серьезно. Надо же — мастер в заговаривании зубов, Фред Уизли не мог обуздать болтливое привидение. — Миртл, пожалуйста! — «Миртл, пожалуйста!» — тонким голоском перекривила Джорджа Миртл, но прекратила свой сумасшедший полет, и уселась на верхушку одного из умывальников. — Я знаю, зачем вы сюда пришли. Вы пришли ради этой… Блэк! Привидение состроило кривую рожицу и чинно сложило голубоватые руки на коленках. — Мы хотим попросить тебя посвидетельствовать за смягчающие обстоятельства в деле Кассиопеи Блэк. Миртл, ты ведь наверняка видела, что эти малолетние твари делали с ней! — с жаром заговорил Фред. — Пожалуйста! Это вопрос невероятной важности! Нужно всего лишь рассказать, что именно ты видела! — А что я видела? — Миртл легко склонила голову к плечу и улыбнулась. — Я видела, видела, видела… Видела, как кучка подростков решила по-доброму пошутить над Кассиопеей Блэк, а она возьми, — тут она громко хлопнула в ладоши и звук, глухой и неприятный, заставил братьев вздрогнуть, — да и убей одного из них! Какая ужасная потеря для родителей! Какое сочное преступление для Визенгамота! Фред едва ли не задохнулся от возмущения и ненависти. — Все ведь было не так! Почему ты так говоришь? Что плохого тебе сделала Кассиопея? А? Это же Азкабан, Дементоры! Она умрет там, ты понимаешь! Она ведь хочет жить! — Я тоже очень хотела жить! — зло обрубила Миртл грубым, почти мужским голосом. Джордж отступил на пару шагов назад и потянул брата за собой. — Я тоже хотела жить! Я хотела вставать по утрам, есть и пить, хотела смеяться и плакать, я хотела все это! Я была живой, смотри, ну же, смотри на меня! — Миртл подлетела к братьям — никакой воды, синего лица, мокрых сосулек темных волос и глаза — живые, теплые, карие, широко распахнутые за толстыми стеклами очков… — Он лишил меня этого. Забрал мою жизнь просто так, от нечего делать… — Мы понимаем, Миртл. Но Кассиопея… — Она такая же, как и он. Такая же черная ее душа, как и душа Тома Реддла. Если не остановить ее сейчас — произойдет что-то ужасное, — Миртл вернула себе свой обычный облик и дважды облетела одну из зеленых кабинок, мокрый галстук на ее тонкой шее угрюмо поник. — А еще она обидела меня, не захотела верить мне! Не стала верить, что твой брат связан с ней красной нитью, что твой брат ужасно похож на нее, на ее обычный облик… бесстрашная, дерзкая скала! Монолит! Стержень! Вот и посмотрим, как эта ее внутренняя сталь поможет ей не сдохнуть! — выплюнула девочка и одним резким движением нырнула в водосточную трубу. Быстро, с размаху — в трубах угрожающе загудела вода, краники на умывальниках истерически завизжали, закрутились с бешеной скоростью, поддоны застучали об мраморную плитку все разом — всплеск остаточной магии места. Фред не стал ждать, пока брат придет в себя, просто схватил его за руку, вытолкал за дверь, а сам остановился в проеме и оглянулся назад. — Клянусь Мерлином и его невъебенной седой бородой, Миртл, — ты больше никогда не вернешься в Хогвартс. Попомни мои слова, мразь ты призрачная. Сказал — и вышел, напоследок ощутив затылком ледяной вздох кафельного мешка. Вслед ему гневным плеском отозвалась пролитая на пол мутноватая вода из умывальников. Малфой решительным шагом подошел к ошеломленному Фреду и едва коснулся его плеча, но тут же убрал руку. — Ну что? Как прошли переговоры? — Отказалась, — прохрипел Фред и уселся на пол у стены, уставившись пустым взглядом в свои колени. — Я так и думал, — пробормотал Драко себе под нос под изумленные взгляды Джинни и Джорджа. — Значит, приступаем к запасному плану! Он так радостно потер руки, что даже Фред поднялся с пола, отряхнулся и со всей серьезность, решимостью и прочими прелестями его напрочь хулиганской души посмотрел в глаза Малфоя-младшего. А тот глянул на него лукаво, остро, будто с той стороны зеркала — такими же глазами смотрело на Фреда его отражение в далекие и любимые разбойничьи школьные годы… — Вы же знаете, как Сириус Блэк сбежал из Азкабана?