Разница между тем, как человек выглядит на самом деле и каким он себя представляет, может быть просто убийственной.
Может быть, вампиры живут вечно, потому что не могут увидеть себя в зеркалах или на фотографиях…*
***
Дни. Часы. Минуты. Три долгих, мучительных дня боли, огня и удущающего запаха драконьей крови. Чарли остервенело палил по вампирам, что сыпались со всех сторон, как тараканы, парализующими заклятиями, но без толку — их было слишком много. Кровососы пришли все разом, скопом, грязные и иссушенные, как мумии. Белая потрескавшаяся кожа, острые скулы в окружении чёрных вен, выпущенные клыки и безумные глаза. Они были голодны, из было много — а загонщиков слишком мало. Через два дня их стало ещё меньше — Чуп и Лис, грязные, красные от кирпичного цвета грязи и крови, Мария с разодранными коленями, ещё шесть молодых волшебников и немая старушка Лора, с узловатым, высушенным на солнце лицом. Выжившие. Выжившие только потому, что опоздали на всплеск вампиров, находясь в самом крайнем доме их маленькой кочующей общины. Все началось неожиданно, чуть больше двух дней назад — ночью в охраняемом загоне громко взревела Хвосторога. Взревела страшно и этот вой взорвал декабрьскую тишину сухой степи, распорол ночную темноту, как нож масло. Когда все сбежались на звуки, то поняли — помочь уже нечем — рядом с решетчатым загоном на земле лежал мёртвый, высосанный до капли Шей, мальчик-волшебник, только поступивший на службу к драконологам. Чарли хорошо запомнил его огромные, распахнутые чёрные глаза — обсидиановое стекло. Шей больше никогда не увидит небо, не увидит драконов, не почувствует прохладу дождя и жар знойного солнца. Больше никогда. Ярость опалила сознание так сильно, что, зайдя в загон, Чарли уже ничего не понимал, не отдавал отчёт своим действиям — чёрные веревки всхлестнули воздух и затянулись на шее вампира — магия брала даже нежить. Мелкий, сухой и слишком низкий для полноценной особи упыреныш извивался в измазанном кровью песке и хрипел, хрипел, хрипел… Воздух был ему не нужен — удавка ломала кости трахеи и это было больно. БОЛЬНО. БОЛЬНО! Даже вампиры чувствуют боль. На Чарли смотрели нечеловеческие глаза — жёлтые, золотые, сияющие как драконова кровь. Как солнце в разрезе. Что-то ударило ему в голову, воспоминание, и Чарли опустил руку, затянув веревку напоследок потуже. Метнулся глазами к тёмной груде у стены загона и ощутил, как сердце бахнуло у самых висков — драконьи глаза, такие же стеклянные, как и у Шея, были поддернуты мутной пленкой, словно бельмо. Смерть. — Их много. Они все идут сюда. Это все он… Вампир, спеленанный веревками, поднял глаза к небу, что виднелось сквозь решетку загона — там, в невесть откуда сгустившихся тучах, серебрилась, извивалась, издевалась над ними Чёрная метка. Чарли рванул ворот рубашки, жадно глотая спертый воздух, но не дрогнул — на него были обращены глаза всех, кто сейчас окружал его и скрюченную фигуру вампира — всех, кто считал его лидером. Защитником. — Что ведёт их сюда? — Только и сумел прохрипеть он. Хотел прибавить, мол, не Пожирателей, а вампиров, но не смог — горло пересохло, мысли разбежались, как муравьи. Попрятались. Но вампир итак все понял. — Голод. Кровососа он убивать не стал, спрятал в загоне под землёй, где хранилась провизия, обычная, человеческая. Хотел было собрать всех, раздать указания, помочь хоть чем-то, хотя бы словом — но не успел. В суматохе, под аккомпанемент криков успел закинуть пару наездников на здоровых драконов и те улетели, но ситуация не улучшилась — в загонах остались звери, которых они транспортировали для лечения. Разные волшебные твари, найденные ими в диких условиях, без крыльев, покалеченные или просто умирающие от старости — они все ещё были драконами, все ещё могли получить второй шанс на жизнь. Но судьба распорядилась иначе… Клыки. Много клыков. Жёсткие, сильные руки. Красные, багряные глаза. Слева от него вампир кинулся на решётку загона с такой силой, что прутья вмялись внутрь, как игрушечные — но ему не суждено было отведать драконьей крови — Адский огонь, опаляющий, убивающий, хлынул вдруг словно бы из ветра — за куском решётки Чарли увидел силуэт старой Лоры, что сейчас поводила по воздуху рукой с крепко зажатой в пальцах палочкой, а с её кончика вырывался поток пожирающего огня и в его свете на лице пожилой волшебницы была видна каждая морщинка. Каждая искра в слезах, что скопились по краям мудрых глаз — для Лоры, бывшей целительницы из больницы Святого Мунго, драконы были ее детьми. Огонь тем временем взревел на ветру и его языки взлетели по деревьям, по кустами, загонам, прямо по телам полчищ вампиров. В своем зверином голоде они не видели даже огня, не чувствовали боли — Чарли увидел, как сожженный до пояса упырь полз на руках к поверженному дракону. Не он один наблюдал за этим отвратительным и в то же время болезненным зрелищем — драконолог Рейзер, придавленный мертвым телом своего товарища, сумел таки пальнуть в этот движущийся кусок нежити заклятьем. Сам же Чарли почуял только сиплый вздох — сзади на него бросилось обпаленное тело, схватило за глотку своими когтистыми руками и потянуло на землю. Втянув в испуге вонючий воздух через рот, парень задохнулся ещё больше и едва смог скинуть упыря на землю. А как только тело грохнулось в песок — с утробным рыком схватил тварь за голову и ударил чарами по незащищенному горлу. Голова оторвалась с хрустом, как цветочный бутон от стебля, и покатилась по земле. Совсем молодой — вампир был мальчишкой, ничем не старше того же самого Фреда или Джорджа. Чарли замутило. Он поднялся с колен и хотел было отыскать своих хотя бы взглядом, но не успел — шипящий луч заклятья, будто выпущенный случайно, влетел в висящую на добром слове крышу строения. Пробуравил дыру. Вывернул наизнанку. Выпотрошил, как мягкую игрушку — Чарли успел только запрокинуть голову и увидеть, как на него несется огромный кусок металла — его ударило со всей силы, откинуло и развернуло в воздухе, как резиновый мячик, и швырнуло об землю далеко от этой огненной эпопеи. В почерневшем от чудовищного удара мире взгляд Чарли успел только зацепиться за гору лезущих друг на друга вампиров — отвратительная, копощащаяся пирамида из рук, ног и клыков. Решётки, оплавленные адским огнём, с грохотом падали на землю, давя всех на своём пути — Чуп и Лис, сражающиеся спина к спине, исчезли с поля зрения неожиданно, резко, будто их поглотила сама земля. В состоянии аффекта и болевого шока Чарли умудрился подняться и побежал что есть силы к друзьям, а когда оказался рядом, смог только увидеть — уши заложило после удара — увидеть, как кричит Чуп — из-под завалов виднелась залитая кровью светловолосая голова Лиса и его глаза. Закрытые. Веки в красных разводах. Ужас и страх. Страх. Страх. Никогда в Чарли не было столько страха и дикой, животной паники. Огненное пространство внезапно завибрировало, красно-зеленый свет, льющий прямо с неба, развернулся, как прозрачное покрывало. Не может быть… — Кто-то трансгрессировал! Слух пробило резко — прямо на ухо ему орала невесть откуда взявшаяся Мария — вся чёрная, воняющая гарью и кровью, она держала под руку старушку Лору, которая почему-то внимательно посмотрела на Чарли и схватила его за руку. «Там!» Показала знаками и тут же опустила глаза в землю, корчась от пронзившей её боли — руки волшебницы были обожжены чуть ли не до локтей. Там. В самом центре разваленного загона, где поверженного дракона уже наверняка высосали до последней капли за три дня — Чарли точно знал время, несмотря на то, что Метка на сгустившихся магических тучах не давала солнцу пробиться на землю. Ни единому лучику — а иначе вампиры сгорели бы в солнечном свету… На последнем усилии Чарли продирался сквозь обломки и обожженые тела — вампиров, загонщиков? — к светлому пятну на земле. Тело лежало на земле — слишком чистое для этого места. Она? Длинные, белые волосы, сейчас отливающие розовым, разбросаны по всей земле. И знакомая чёрная куртка. Не веря своим глазам, Чарли одним рывком перевернул лежащее перед ним тело и отшатнулся, упал назад, едва удержавшись на одной руке — секундное узнавание Кассиопеи Блэк тут же было стерто другой картиной — широко распахнутые глаза, не видящие ничего вокруг, судорожные вздохи и рычание сквозь окровавленные зубы. Девчонка скребла скрюченными руками по земле, выгибалась дугой, металась — лишь через секунду Чарли осознал, что все это простые рефлексии тела — сама Кассиопея была в глубоком бессознательном обмороке. Изгибалась и показывала отвратительную рану; кровавая шея — две глубокие, чёрные дырки, сквозь которые при каждом вздохе полумертвого от боли тела толчками выливался прозрачно-чёрный яд. Хлюпал, перетекал. — Кассиопея… Чарли не мог даже позвать на помощь — мир сгрудился вокруг огнём и ужасом — схватив девушку в охапку, Уизли с нарастающим страхом ощутил насколько она холодная — как труп. Плохо, очень плохо. Очень. Трансгрессировать даже не пробовал — некуда и незачем. Здесь больше нет укромного места, нет уголка, норы, где можно переждать, отсидеться. Отползая в сторону, Чарли буквально запихнул мелкую Блэк под кусок оплавленного металлического листа и прижался к ней, закрывая руками от всего мира. Как она попала сюда? Что делать? Кто ещё жив? Небо почернело совсем по-вечернему, освобождённое от мути зелёного дурмана Чёрной метки — огонь, как по приказу, начал стихать, а затем и вовсе подхваченный ветром с жутким рёвом понеся дальше, прочь от некогда цветущего прибежища загонщиков, оставив за собой лишь чёрные руины, кучи трупов и дождь из пепла. Дым, взметавшийся до самого неба, удующающе вонял горелой плотью. Этот запах забивался в нос, волосы, одежду — в полусонном, травматическом бреду Чарли казалось, что это он — тот самый кусок обуглившегося мяса. Неживой. Пересидев в такой позе пару часов — а может дней? — Чарли нашёл в себе силы вслушаться в окружающий мир. Тишина. Скрипы металла. Негромкое завывание ветра. Гул гаснущего огня. Тишина. Сквозь шум и звон крови в собственных ушах Чарли отчётливо услышал, как глубоко вздохнула Кассиопея на его руках — тихонько выдохнула и почему-то замерла. Следующий вздох она уже не сделала. Как Блэк удалось пробиться в трансгрессивную сеть так и осталось загадкой — степь была окружена магическим куполом, которое оповещало о вторжении волшебников. К сожалению, о вторжении вампиров она предупредить не могла… В отряде остались пятеро — Мария и Лора, Рейзер, Чуп, чудом выживший Лис и сам Чарли. Шестой. Из питомцев при жизни находились ещё три молодых дракона — у тройнят Норвежского Тупорылого браконьеры отрезали крылья, за что те и были направлены на реабилитацию через драконологов под командованием Чарли Уизли. Убирая с товарищами тела сгоревших подопечных, он едва сдерживал слёзы бессильной злобы — несмотря на десяток выживших драконов, которых он успел отправить, душу жгло каленым железом осознание масштаба — на этом окровавленном поле умерли его товарищи. Его друзья. Его семья. Чарли остервенело копал ямы, сам, руками и лопатой — вспарывал землю, перекладывал обугленные тела, задыхался от песка и дыма и кусал губы. Кусал щёки изнутри, лишь бы только слёзы не вырвались наружу. В последний раз он плакал в день своего ухода из дома. Они ещё долго стояли там, на небольшом холмике, у подножия которого расстилалось кровавое море — кирпично-красная земля мешалась с кровью людей, вампиров и драконов. Открытая рана — так это выглядело сверху, с маленького чистого, зелёного пятачка. Чарли утер нос грязной от земли рукой и ушёл, воткнув лопату в землю, как знак. Символ смерти. Рассвет расцвёл. Небо занялось сначала синевой, после лёгкой розовинкой, а потом и вовсе налилось краснотой как спелое яблоко; тут и там голубое озеро над его головой расчертили сотни золотых нитей — из-за горизонта вываливалось пузатое степное солнце. Чарли курил и курил, не переставая — будто ему было мало дыма — у ног валялась горка окурков со следами зубов. Курил и все думал — хватит ли у него сил, хватит ли выдержки спустится в подземный загон к плененному вампиру… Решил взять с собой хотя бы Чупа — тот, придавленный, а после окрыленный новостью о выжившем брате, летал рядом с ним как ужалённый. Укушенный яростью. — Чуп, — парень развернулся, отвлекшись от созерцания травы под ногами, и посмотрел на него усталыми чёрными глазами, — поможешь? С этим… Упырем, — Чарли в щелчке отправил окурок на землю и поднялся с земли. Подошёл к другу, хлопнул по плечу, заглядывая в самую душу. — Ты как? Чуп расслабился, огонь злости во взгляде погас, черты лица смягчились и он также обхватил Уизли за плечи. — Нормально. Пойдём? Держи меня только, чтобы я не отправил тварь к праотцам раньше времени, с меня не убудет. Чарли хмыкнул. Его бы кто подержал. В подземелье было душно, крохотная земляная яма была едва освещена одним огоньком и едва вместила в себя двоих рослых парней — с их приходом в самом чёрном углу сухо зашевелился чёрный силуэт, с задетой им стены посыпались мелкие камни. Чуп толкнул один из них сапогом, трансфигурировал его в жестяную табуретку и уселся на её, широко расставив ноги. Чарли выпустил ещё пару светляков и они засияли, завзвенели, ударясь об стены и потолок непонятным бурым светом — в этом свете им сразу открылась картина — явно светлые волосы, щуплые руки и ноги, тощая грудная клетка в прорехах порванной магловской рубашки; босые ноги, чёрные настолько, будто вампир пробирался к ним через болота и леса. Нетипично. Вампиры всегда были странными чистюлями — может этот из одичалых? Чарли давило узкое пространство — взмахом палочки он все-таки расширил земляной карман и пристроился за спиной Чупа. Сам же Чуп ковырял вампира убийственным взглядом. — Рассказывай все, что тебе известно и лучше правду, а иначе… Я буду палить тебя солнечным светом до тех пор пока ты не станешь долбаным скелетом… — Нет ничего хуже, чем пытка голодом, — хрипло перебил его вампир и хохотнул — у Чарли дернулась щека от этого звука. — Мне не страшна боль от солнечного света, волшебник, от него только быстрая смерть. Слово «волшебник» он выплюнул, как грязь. Или яд. Чарли повёл палочкой и веревки у горла упыря чуть расслабились. — Говори. Твои собратья были слишком голодны чтобы произнести хоть звук. Все они мертвы. Вампир встрепенулся в путах. — Все? Все мертвы? — Ты единственный… Чарли не ожидал этого, так же как не ожидал и Чуп — из глаз вампира полилась кровь, кровавые слёзы. Сам он не произнёс ни звука, ни всхлипа — только челюсть сжал крепко и сильно, едва не раскрошив кости. И губы красиво приподнялись в бессильном злобном оскале — в свете блеснули белые человеческие зубы. — Это все он, — наконец выдавил из себя парень. — Как вы зовете его, волшебники? — Он резко вскинул голову и впился в друзей невидящим взглядом. — Тёмный Лорд! Он давно уже заманивал вампиров на свою сторону. В первый раз не получилось, а сейчас… В вашем Министерстве должны были отслеживать незаконные превращения волшебником в вампиров, поэтому он решил брать тех, кого превратили из маглов. Нас, вся деревня — взрослые, старики, дети. Самые слабые умерли ещё в обращении, самые сильные были отобраны и выкинуты в клетки. Нас не кормили, ничем. Я не помню сколько — очень-очень много дней без света, еды и воды. Да, мы тоже пьем воду, — огрызнулся он на скептический взгляд Чупа, но все же продолжил: — а потом пришёл человек. Сказал, что все, кто смогут идти сами, получат награду — человеческую кровь. Поднялись все, кто были в клетках — человеческая кровь на вкус, как самое лучшее блюдо, как глоток воздуха тому, кто висит в петле… Глаза в кровавых разводах приобрели блаженный, сытый блеск, и Чуп пнул вампира сапогом, кривя губы в отвращении. — Дальше! Красный свет пробился в сияющую золотом радужку одним всплеском, как яд из шприца; вампир дернулся вперёд и его кровавые глаза, белые клыки-иглы оказались прямо у вздрогнувшего с испуга Чупа перед самым лицом. — А что дальше?! Что ещё тебе рассказать?! Что кровь дракона на вкус и запах, как наркотик?! Что от неё сносит крышу даже сытым вампирам?! Нас специально не кормили! Чтобы сделать из нас оружие против вас, против вашего народа, тех, кто защищает магловскую кровь и Мальчика-который-Выжил!!! Чуп рывком обернулся к Чарли, но тот и так уже все понял. Понял и ужаснулся, осознав масштаб открывшейся им картины. У драконологов существовал древний как мир завет — кровь драконов продавалась на магический рынок как сырьё для многих зелий, лекарств и ядов, а ещё… Как дань вампирскому народу. До сегодняшних дней традиция сохранялась лишь в единичных случаях — драконья кровь была слишком непредсказуемой для вампирского организма, пару раз передозировка принесла гибель бессмертным существам и испуганные кровососы разорвали связь с волшебниками-драконологами. Поговаривали, что они нашли другой источник силы, но… Видимо не нашли. И здесь в игру вступил Тёмный Лорд — нашёл ослабленных драконов и вывел на них голодное полчище вампиров, для которых запах крови этих магических существ был равносилен стакану воды в сухой пустыне… Драконья кровь. Вампир тем временем устало откинулся обратно к стене. На скулах кожа натянулась ещё сильнее, но сам упырь стал выглядеть лучше — гладкий, светящийся — даром, что грязный. — От неё мы сильнее. Не просто сильнее — почти непобедимы, физически мы никогда не бываем выносливее, чем в первые месяцы после обращения или же в первые месяцы после употребления драконьей крови. Чуп зло хмыкнул и сплюнул себе под ноги. — Тебе-то откуда знать, ты драконов понюхал впервые в жизни… — Но не сбежал. Чарли смахнул волосы ото лба и незаметно перехватил палочку покрепче. Если вампир говорит правду, то эти веревки для него слабее, чем для ребёнка паутина. — Во мне сейчас силы больше, чем в ваших драконах, но я не сбежал. Бесполезно — твой друг рассыпал у двери круг из медной стружки, хотя я мог бы освободится и напасть, когда вы зашли сюда. Драконья кровь спасает от солнца лишь через ночь после употребления, так что… Вампир замолчал. Кровь на его лице уже высохла и туго стягивала кожу на подбородке — на свету она блестела, будто смазанная маслом. — Ну и почему не напал? — Я не желал такой жизни, не собирался становится убийцей. Никогда. У меня была прекрасная жизнь — семья, родители, братья и сёстры. Я собирался поехать в город, чтобы учится и зарабатывать деньги. Мечтал однажды показать матери и отцу мир, мечтал привезти малышам игрушки, каких они никогда и не видели. Мечтал увидеть метро, мегаполис, поезда и машины, самолёты, телевизоры. А увидел только смерть. В груди у Чарли что-то нехорошо засвирбело. Закрутило огненной спицей — злоба и горечь все же просились наружу невыплаканными слезами колоссального напряжения и эмоциональных потерь. Перед ним сидела не тварь — всего лишь человек, попавший не в то время, не в то место. И пусть у него больше не бьётся сердце — в глазах все та же боль. Боль от разрушенной судьбы. — Их больше нет. Они прото умерли. Мать, отец, два брата, три сёстры. Младшей не было пяти лет. — Почему ты помогаешь нам, рассказываешь все это? Ты мог бы молчать… — Чую, что бал править будет не Лорд. Он выглядел уставшим, очень болезненным… — Ты видел Волан-де-морта?! Ужас в голосе Чупа можно было понять — даже Чарли его не видел. Да и кто захочет увидеть эту тварь… — Видел и больше не хочу. Одного раза достаточно понять, что он стал заложником своих же глупостей. Опасаться сейчас надо только Пожирателей, они вылезут из кожи вон, лишь бы услужить господину, и, если мы делали это за неимением сил поступить иначе, то они хотят этого. Хотят уничтожить вас. Стереть с лица земли, будто вас никогда и не было, а затем залезть в ноги к Лорду и писать свою историю подзаборных шавок, размножать свою чистую кровь, трахаясь со своими же родственниками и порождать ещё больше отвратительных чистокровных лич… — Я бы попросил, — резко оборвал его Чарли. — Не все чистокровные поддерживают идею «чистой крови». — Большинство, — уклончиво бросил вампир. — я Грегори. Грег. — Чуп и… — Чарли, — вдруг закончил за него вампир и Уизли аж вздрогнул. — Откуда…? Глаза вампира, теперь облекшиеся во вполне человеческий голубой цвет, загадочно сверкнули. — Новообращенная сверху даже в коматозе зовёт тебя. Чарли. Чарли-Чарли-Чарли… — Ты чувствуешь её? — живо поразился Чуп и встал со стула. — Я чувствую всех, слабо, но чувствую, а вот она… Пахнет вампирским ядом и ещё чем-то… Кто она, оборотень? Какая-то нежить? — Волшебница, — тут же возразил Чарли и двинулся было уже в выходу, но следующая фраза вампира заставила его остановится. Замереть в странном, холодящем испуге. — Ты не врешь, но и не знаешь правды — тело, что лежит на кровати вверху не принадлежит ни чистокровным, ни полукровкам, ни маглорожденным. — Кто же она? — Не знаю, — пожал плечами вампир. — Мне нужно быть рядом, чтобы понять, чтобы помочь ей перейти обращение. — Обращения не будет, — выплюнул Чарли, — не будет. — Не тебе решать, волшебник. Чарли внимательно посмотрел на Грега и сощурился, что-то обдумывая. На место всем предыдущим эмоциям на его гудящую голову наконец снизошло ледяное спокойствие. Как вовремя. — Решено. Он наконец сошёл с места, схватил Чупа за плечо и потащил к выходу. — Вечером вампир выйдет наружу, расскажет, что делать с Касс. А пока приготовлю ему одежду и воду — не желаю больше видеть этот грязный пиздец. С меня хватит крови. Сказал и вышел, щедро просыпав на порог медной стружки из кармана (секрет старой Лоры), не погасив впрочем светляков — уж слишком свежи были слова вампира о месяцах в кромешной темноте.***
— Она лежит так уже четыре дня… — Яд вампира — это не шутка! Тем более, что она человек, вроде бы… — Волшебница! С кровью вейл, русалок и ещё одного очень интересного состава… — Это не спасёт её от смерти. Люди такие хрупкие… — Никаких разговоров о смерти у постели больного, пожалуйста! — Но она не больна! — голос притих, — она просто рождается… Четыре дня. Очень долго. Кассиопея хотела было открыть глаза и посмотреть на говоривших, но не смогла — веки будто приросли друг к другу. Вскоре круговорот мыслей в её голове вновь словно погрузился в бульон — сновидения швыряли Касс из стороны в стороны, как лист осины на ветру, — она видела мать и отца у своей постели, с чёрными дырами вместо глаз; Фреда, мокрого и холодного, с синими губами; Флер с крыльями из золота, а потом увидела и себя — в зеркале она рассмотрела свои огненно-рыжие волосы и веснушки на носу. — Важно только держать её на привязи. — Как собаку?! — Скорее, как дракона. Вампиром ей можно стать только испробовав крови, любой крови. Людской, животной… — Понял, я понял! Но почему она выглядит… Так? — Укусы вампира красоты не добавляют, уж простите. Только в полном обращении она станет идеальным хищником… — Не станет! И закройся уже по этому поводу, ищи себе где-нибудь в другом месте вампирскую подружку! Вздох. — Нашёл бы… Да только вы всех убили. — Прощения просить не буду. — Если только у неё, когда не сможешь удержать. — Тебя же сдержал как-то… — Медь действует только против драконьей крови в моём организме, а ей это не будет преградой… Подожди-ка! Воздух взметнулся где-то совсем рядом и принёс с собой густой металлический запах, от которого немедленно заскребло в горле. Во рту выделилась слюна. — Сейчас. Впервые за четыре дня Кассиопея медленно разлепила веки. Зажмурилась и вновь открыла глаза — вяло, муторно. К боли в горле добавилось и другое ощущение, возникшее ниоткуда, — под ложечкой сосало и свирбело так, будто она не ела всю свою жизнь. Но это ощущение тут же утонуло в море ярких красок — зрение наконец сфокусировалось, и на Кассиопею обрушились детали: ворсинки цветастой ткани шатра, мелкие капельки на стенках металлического кубка, коричневатые веснушки, каждая пора, каждая складка, волосинка, куча мелких шрамов на руках, завитки кожи на подушечках пальцев… Кассиопея вскинула голову так быстро и резко, словно она ничего не весила, — и тут же увидела невероятно красивые радужки — глаза напротив словно бы состояли и сотен лучиков голубого цвета, светлых, тёмных, серых, синих и каждый из них отбрасывал свою маленькую желтую тень — как солнце. Чёрный зрачок в центре расширился и почти заполонил собой весь этот безумный спектр красок. — Кассиопея? Ты помнишь меня? Что за чушь. — Чарли, ты идиот? Собственный голос зазвучал со всех сторон — Касс вскочила на ноги и заозиралась, наклоняя голову так и сяк. Собственное тело было слишком лёгким, будто ненастоящим, и ей с трудом удавалось следить за перемещением собственных конечностей. Она вскинула руку, чтобы почесать засаднившее горло, и только тогда заметила, как от этого движения шарахнулись все, кто стоял рядом. Касс удивленно развернулась, вновь слишком быстро, и осмотрелась — Чуп, Лис, Мария, старушка, парень с чёрной бородкой. Чуть пооддаль стоял Чарли и ещё один незнакомец — светлая кожа светилась в лучах пробивающегося сквозь ткань солнца. — У тебя сердце не бьётся, ты знаешь? Сияющий — так она его окрестила — внезапно рассмеялся таким мелодичным и раскатистым смехом, что Касс будто окунули в горячее масло. Горло запершило с новой силой, запахи поползли со всех сторон. Очень странные запахи, которые вызвали новый прилив слюноотделения. — Что за дерьмо тут происходит? — злость, раздражение вылезли неожиданно, показав свои уродливые головы из-за её спины. — Чарли? Скажи хоть что-нибудь! Её голова вновь развернулась слишком быстро. Кассиопея почувствовала себя детской игрушкой — как йо-йо на веревочке. Чарли же совсем не разделял её гнева — выражение его лица передавало лишь скорбь, грусть и пустую ярость. Он был слишком… Слишком. Красные волосы, золотисто-голубые глаза, россыпь веснушек, чёрные ресницы, светлые волоски по всей коже — как пушок на кожуре персика — все слишком… Красиво. Кассиопея беззастенчиво пялилась на брата Фреда и совершенно не чувствовала стыда. Казалось, если она хоть на мгновение перестанет рассматривать каждую черточку — умрёт, и лишь только заметив красные царапины и свежую ранку на нижней губе, осознала — почувствовала, вспомнила. Огонь вокруг. Монстр с чёрными венами на лице. Клыки. Боль. — Блэки, постарайся не волноваться… Это всего лишь укус вампира, ты все ещё человек… И все, что ты чувствуешь — временно… Когда Чарли заговорил, Касс захотелось его ударить — в глаза он ей даже не взглянул, будто она вдруг стала чудовищем. Что он там говорит? Укус… Укус. Укус. Укус. Вампир? Сияющий фыркнул, очень тихо, но Касс услышала. Развернулась и в следующий миг уже была возле него — как так?! — рассматривала белозубую улыбку, светлые волосы, глаза — жёлтые, глубокие. И лёгкий испуг на самой поверхности. — Ты вампир! — отвращение в голосе скрыть не удалось. Боль в горле распалялась, опускалась все ниже и ниже. — Вампир! Чарли! Что здесь делает эта тварь?! — Скоро тварью станешь и ты, дорогая… Кассиопея кинулась на него. С размаху схватила за горло и попыталась сжать его, в надежде услышать хруст ломающихся костей — в голове лишь мелькали перепуганные мысли. «Он же вампир!» — «В тебе нет силы одолеть бессмертного!» — «Он убьёт тебя прямо сейчас» — «Дура». Шея заведомо не поддалась — это было все равно, что сжимать кусок мрамора. Со всех сторон к ним кинулась Кровь — густой металлический запах закрутился вокруг и Касс непроизвольно щелкнула зубами, все ещё удерживая зрительный контакт с вампиром. — НАЗАД! Правая рука его взметнулась вверх — Кассиопея только сейчас заметила всю картину: она, её пальцы на белом горле, оскаленные зубы, и Сияющий — напряженный, но не вступающий в схватку. Она разжала руки. И отошла на пару шагов. — Медленно выходите отсюда, очень медленно. Она чувствует ваш запах. — Что с её глазами? — Она чует кровь. — Ты сказал, что она будет слаба настолько, что не сможет даже разорвать веревки! Длинная пауза. Кассиопея крутилась в центре шатра, как волчок, — двойняшки, Мария и Чарли все ещё оставались в шатре, розоватые, влажные, потные, начиненные глубоким запахом железа и соли. Зубы болели и ныли, дергались, Кассиопея беспрестанно ощупывала их языком. Все это было похоже на алкогольный бред, очень и очень сильный — слова долетали до неё как из-под толстого слоя ваты. Чарли все время отводил взгляд — словно не хотел её видеть. Злость вновь занялась в голове. — Чем мы можем помочь? Может стоит принести цепи или что-то подобное? — Я уже подготовил, они под кроватью. — Цепи ей не помеха. Что-то не так, она слишком сильна, но не кидается на вас. Очень странно. Может у неё все по-другому?.. Вейлы и русалки… Кто её мать? Мама? Мама, мама, мама, мама… — Роксана Малфой, вейла на сотую долю. Все замерли будто громом пораженные и развернулись к ней. Кассиопея напряглась в попытках охватить взглядом их всех, не отвлекаться на детали — Чарли все так же не смотрел на неё. Сияющий резким шагом двинулся к ней, остановившись неподалёку. — Мать пила отвары, подавляющие кровь вейл? — Я не знала маму, — у Сияющего были красивые длинные ключицы, Касс даже забыла на минутку, что перед ней вампир, отродье. — Тётка давала состав для подавления крови пра-пра…-прабабки, но в этом не было смысла — от вейл во мне… — Достаточно для яда вампира, — закончил за неё Сияющий. Кивнул своим мыслям и вновь обратился к замершим у стены друзьям. Когда он заговорил, голос его звучал остро и напряженно — как натянутая тетива. — Все ещё хуже, чем я думал… Чарли мазнул взглядом по её ногам и отвернулся бы, но услышал страшный звук — будто крошатся камни — Блэк стиснула челюсти так сильно, что зубы едва не треснули. — Посмотри на меня! Сияющий удивленно воззрился на Чарли, а затем вновь на неё. Нахмурился, что-то обдумывая. — Ты вызываешь у неё очень много эмоций. Почему?.. — Мой брат — её парень. — А не ты ли случайно? Смешок. Касс дернулась, тявкнув от движения, как собака. — Рот закрой. — Посмотри на меня! На меня! На меня! НА МЕНЯ! ПОСМОТРИ НА МЕНЯ! С каждой буквой изо рта выливалась то ли вода, то ли кровь, то ли жизнь — Кассиопея ловила галлюцинации и яркие волны голода, истерила, катаясь по полу у себя в голове, а в реальности всего лишь шагнула босой ногой вперёд. Боль. Жгучая, выворачивающая наизнанку — под ступнями Касс успела заметить только едва заметный контур круга в котором стояла — толстая металлическая стружка. Чёрная. Тень накрыла её с головой и выбросила далеко-далеко.***
Чарли тянуло блевать. Уже как неделю тошнота скручивала его в самые неподходящие моменты — Лора, вытащившая Лиса буквально с того света, все порывалась напоить его лечебными отварами или хотя бы полечить его чарами, но каждый раз получала молчаливый отказ. Чарли улыбался ей и продолжать тихо страдать. Он все спихивал на усталость, эмоциональный раздрай, но сам и подумать не мог, что все так… — Почему ты пахнешь кровью? Грегори вперил в него взгляд своих блеклых голубых глаз и наклонился, принюхиваясь, как гончая. — Наверное, потому что я человек? — неловко пошутил было Чарли, но в груди тут же что-то екнуло. — Чем мне ещё для тебя пахнуть… — Что это значит, Грег? — Мария опустила обратно в тарелку с супом свою ложку. Сегодня она была вся в чёрном, совсем не характерном для неё цвете. Чарли задержал взгляд на кольце в её носу и поднялся со стула. — Чушь собачья, я здоров как бык. Если только месячные не начались… — Это внутреннее кровотечение. Кровь твоя… Воняет. Травмы были? Чарли с грохотом опустил жестяную кружку на стол и присел на самый его краешек. — Допустим. — Тогда почему не лечишься? — Там нет ничего серьёзного, просто усталость… — Ты умираешь, волшебник. Кровь растекается по твоей голове, как вода, а ты и не знаешь об этом. — Грегори встал, легко и быстро, слишком быстро; глаза его сверкнули золотом драконьей крови. — Идём. Все оставайтесь здесь. — И что ты будешь делать? И куда ты снова на солнце выперся? — Драконьей магии во мне ещё на добрых три месяца, — Грег улыбнулся ему просто, по-мальчишечьи и Чарли просто не смог на него разозлиться. Сейчас все его рецепторы занимало другое чувство — нарастающая тошнота ударилась вдруг в виски, в горло, голове зашумело, завертелось — Чарли на одной лишь силе воли прямо вышел из пристроенной недалеко от шатра летней кухни. Но едва свернул на повороте, следуя за спиной быстрого Грега, как желчь достигла горла — парня мучительно вырвало в сожженную траву. Он припал на одно колено, не в силах держать равновесие, и скорее услышал, чем увидел, как к нему подлетел вампир. — Храбрится! Ломается! Какой же ты глупый волшебник, Чарли! Не хочешь жить ради себя, так хотя для девчонки постарайся… — Она мне никто, — выдохнул Чарли; с губ до самой земли протянулась тонкая ниточка слюны. — Так уж и никто. Рот открывай! Что? — А? Чарли поднял голову к Грегу и увидел кошмар — вампир одним движением клыков разодрал вены на запястье и кровь хлынула на его белую рубашку, как сок из перезревшего персика — красный с золотом, как перламутр, как закатное солнце. Вампир обратил на него золотые глаза. — Пей! И опустил запястье прямо на рот Чарли. Когда-то по малолетству Чарли попробовал дурь — обычную самокрутку, с которой однажды увидел мальчишек с соседней деревни. Тогда после нескольких затяжек его развезло так сильно, что он не совсем понимал где находится. Сейчас же, чувство, которое нарастало в нем с каждой каплей, что он непроизвольно сглатывал, — в сто раз сильнее было. Ком нарастал, нарастал, пока из ощущений не осталось одно — мокрая кожа запястья, твердая, как камень, гладкая, как обточенный жемчуг, — и кровь, металлическая. Противная. Медная. Соль на губах. В кухню его заносил сам Грегори — там ему освободили стол и оставили в покое. — Я сделал то, что должен был. Он поправиться через несколько часов, кровь сильная и я дал ему лишь пару капель. Придётся конечно давать ещё, я так думаю… Капель? А показалось, что кровь с вампира текла ему в рот, как река, часами, днями или неделями. Чарли молча пялился в потолок, пока Мария протирала ему рот и шею мокрой тканью, и думал. Мысли в одно мгновение вдруг стали чистыми, ясными. Все проблемы вдруг нашли каждая своё решение, но Чарли не мог сложить их вместе — все куски были мозайкой. Кассиопея. Последние три дня она почти все время спала, рядом находился только Грегори. Иногда из шатра доносились приглушённые разговоры, стоны боли, истерический смех — в такие минуты Чарли был готов наплевать на запрет и ворваться туда, узнать, что же все-таки происходит. И каждый раз останавливал себя — стоило ли оно того? Стоило ли оно того, чтобы вызывать Фреда, Сириуса? Все шло по плану, Блэк буквально через пару недель должна была прийти в себя, но проблема в другом… В чем? Мысли вновь скрутились в жгут и распались, как куски разбитого стёкла. Чарли усиленно пытался вспомнить ещё что-нибудь, но сон одолел его. Две недели спустя они уже были готовы убираться из этой выжженной степи — вещи собраны, шатры тоже. Оставалось только разобраться с драконами, которые успели разжиться голодной злостью в связи с дефицитом провизии — мелких зверьков здесь было недостаточно для того, чтобы прокормить троих драконьих детей. И Кассиопею никто не видел. Только Грег мог ходить к ней; приносил еду, которую впрочем часто выносил обратно на кухню; таскал воду в тазиках, больше него раза в три, но не жаловался. Ему будто было в кайф ухаживать за недовампиршей, но блеск в его глазах потихоньку начинал бесить Чарли. Что он нашёл в этой девчонке? Она и в прошлую их встречу ему не понравилась — уж больно много эмоций она в нем вызвала, целый спектр от детской нежности, до злости, ярости, удивления и сладкого раздражения. До этого дня из шатра она не выходила, даже одной ногой, — а после завтрака на вершине холма все они вдруг увидели тонкий маленький силуэт рядом с рослой фигурой Грега. Чарли смахнул со лба длинные пряди и с особой злостью принялся размахивать палочкой, накладывая на огромные титановые цепи особые чары, призванные сдерживать мощь драконьего тела — почему злость была направлена на Кассиопею, он так и не смог понять. Свист ветра — Грегори любовно придерживал Блэк за руку, пока та пыталась справится с его вампирской скоростью и не упасть лицом в землю. Все её движения стали мягче, медленнее — более человеческими, только глаза все ещё были ужасного блекло-красного цвета. Она была невозможно… Симпатичной. Вампирская кровь будто вдохнула в неё вторую жизнь — кожа светилась изнутри, белые волосы стали ещё белее, губы приобрели нежный розовый цвет, отчего Чарли захотелось её то ли ударить, то ли закопать — за то, что смеет стоять здесь и быть такой довольной, в то время как его брат страдает вдали от неё. Проклятая Блэк! — Вампиреныши выперлись! Какая честь… — на его странный юмор парень совсем не обижался. — Вампиреныш, — поправил его Грег, ничуть не смутившись, — твоя подружка чиста на целую четвертинку… Чарли открыл рот. — Я ему не подружка! — дикое шипение. Черты лица Кассиопеи заострились, изменились, по скулам пробежались чёрные змейки, но тут же исчезли. Грег сжал её ладонь. — Ну и отлично! — ободряющий кивок. — Значит, мы уходим отсюда? Могу ли я чем-то помочь? Злость Чарли сдулась, как воздушный шарик, — в открытой симпатии к вампиру он винил его возможную способность влиять на эмоции людей, но не мог найти подтверждения. На самом деле вся соль была в том, что Грег напоминал Чарли его самого, тогда ещё сострадательного, любящего эмпата — как близнец. Светло-голубые глаза вампира смотрели на мир честно и открыто. — Да, с тобой, пожалуй, дело пойдёт быстрее, — Чарли улыбнулся ему, с удовольствием отметив, как щелкнула зубами Кассиопея в бессильной злости. — Касс, ты тоже можешь поучаствовать, — Грег лего сбежал со склона и протянул ей руку. — Твоей силы тоже будет более, чем достаточно. Жажды нет, значит все должно пройти отлично… Грег показывал ей, как лучше схватить цепь, как удобнее встать, как сильнее замахнуться, и в какой-то момент их тела оказались слишком близко; рука Грегори легла ей на шею, волосы белым каскадом рассыпались по спине. Маленькая дрянь. Распыляется на другого в отсутствие Фреда. Кровь Грега, выпитая с утра, ударила в голову и язык Чарли сдержать не смог — слова сами вырвались изо рта. — Не старайся понапрасну! — кричать нужды не было, но ему почему-то захотелось привлечь больше ушей, надавить сильнее. — Она же ни на что не способна, только ныть может… — Она справится, вот увидишь! К чему такие странные слова? — Грегори удивленно смотрел на распалившегося драконолога. — Или ты думаешь, что я плохой учитель? — Ты прекрасный учитель, это просто из неё никудышная ученица… Кассиопея зыркнула на него своими красными глазищами и рывком отбросила руки Грегори. — Я и без сраного учителя прекрасно справлюсь! Она не справлялась — чёрные нити вновь зазмеились по лицу, но Чарли при виде них испытал лишь радостную злость, подстегивание. Подстрекательство. Обиду в глазах Грег скрыть не смог, только отвернулся, взяв в обе руки цепи — Кассиопея мгновенно отвлеклась на шорох звеньев, но Чарли не готов был отпустить ей это. — Без этого «сраного учителя» ты бы уже сдохла и куска мяса бы после себя не оставила! — Чар, не стоит… — Мне не нужна нянька! А этот упырь все равно останется нежитью, тварью! И ты не лучше! Из-за тебя я здесь, ты не смог исполнить свою роль, спрятать меня так, как нужно было! Я могу и без вашей помощи, а особенно без этого кровососа! Сорвавшись в визг, Кассиопея буквально выдрала из рук ошарашенного её словами Грега цепи, которые он уже успел накинуть на шею одного из драконьих тройнят, и потянула на себя. Резко и так сильно, слишком сильно — металл впился в чешую и мясо с противным хрустом. Дракон взревел — Чуп и Лис тут же кинулись к ним с палочками, полетели лучи заклинаний, замельтешили руки, ноги, головы… А Чарли показалось, что чьи-то чары вдруг попали в него самого — так сильна была ненависть к этой крошечной светлой фигурке. Он мог бы раздавить её одним пальцем, сложить пополам, как ветку, раскрошить каждую кость в её тонких руках — если бы не вампирский яд. Если бы? Чарли вскинул палочку. — ИМПЕРИО! Застыла. Цепи выскользнули из ладоней, ударились о землю — раненый дракон проволок их в возведенный вновь загон, болезненно порыкивая. Кровь с пореза текла по звеньями густыми каплями — Грегори беспокойно внюхивался в воздух, Кассиопея даже под заклинанием дернула глазами в сторону вожделенного запаха. — Пошла! Чарли просто водил палочкой — Блэк подчинялась ей, дергая руками и ногами, упираясь скорее ментально, чем физически. Упала на колени перед смоченным драконьей кровью песком и жалобно заскулила, не в силах ни попробовать это жидкое золото, ни отодвинуться дальше. — Ну?! Как тебе такое? Чувствуешь запах, Блэки? Чуешь? А ты ведь сыта по горло своими травками и жрачкой! А представь, как ему было! — Чарли уже орал во всю глотку, не в силах оторваться от созерцания коленопреклонной Блэк. — Какого голодающему вампиру учуять запах дракона?! А?! Об этом не думала, о том, что тварью обзываешь невиновного?! Отвечай! Кажется в запале он успел сменить Империо на пару других заклинаний — Кассиопея дрожала и крутилась под их действием, обливаясь прозрачными слезами, — и голову склоняла все ниже и ниже, не в силах противостоять зову крови дракона. Шепот разума пробился таки сквозь слой истерического гнева и капли вампирской крови в венах, но Чарли успешно его проигнорировал — подошёл к Блэк ближе, склонился над самым ухом и положил ладонь на шею, сжал, увидев краем глаза, как бросился к нему зачем-то Грег. — Ты так же красива снаружи, как уродлива внутри… Посмотри, что ты сделала с тем, кто ни на шаг от тебя не отходил! Тварь? Ты сама ею стала! — Чарли! Он вскинула голову, увидев Грега совсем близко, в двух шагах, — на лице вампира расцветала гримаса ужаса. Чарли обернулся на Кассиопею — секунды хватило, чтобы понять, что в ходе наставления палочку он опустил, разорвав чары. В секунду увидел лишь странные, совсем не вампирские клыки — Кассиопея радостно ощерила ряд острых русалочьих зубов и бросилась на него.***
Гарри спал. Странные сны с участием сводного брата, Букли и Добби были уже не в новинку, но сейчас все было ещё… страннее. Он не бежал, не шел, не плыл — полз, прижимаясь своим скользким брюхом к зеркальной плитке, полз и полз, извиваясь, стрекоча — изо рта то и дело выстреливал секундами тонкий, раздвоенный язык. Шипение, гнусное шипение — Гарри с трудом различил в этом свисте знакомый уже парселтанг, а когда понял, то в ужасе дернулся и проснулся. — Убии-иить! УБИТЬ! Гарри судорожно задышал, хватаясь руками за промокшую простынь. Откашлявшись, с опаской вслушался в тишину Астрономической башни, но ответом ему был лишь размеренный, родной храп Рона. Мерлиновы трусы, эти кошмары… Куда ночь, туда и сон! Гарри получше закутался в одеяло и закрыл глаза. Но сон больше не пришёл к нему до самого рассвета.