Грязная чистая кровь

Нарцисса украла у Беллатрисы жемчужную заколку. Этой новостью жужжало все поместье Блэков; воровство не порицалось как таковое преступление, но кража в собственном доме, у своих родных… Даже портреты грозно провожали взглядом тонкую белую фигурку будущей леди Малфой — о планах своей матери, Друэллы Блэк, сама девушка была ни сном, ни духом. Когда каминные часы отбили ровно шесть часов и небо за окном налилось свинцовой тяжестью туч, дверь комнаты Нарциссы распахнулась — на пороге стояла ее невозможно кудрявая, плотная, гладкая сестра в чёрном платье с глубоким декольте: в свои двадцать два Беллатриса умело расставляла акценты, отвлекая внимание от слегка косых глаз, кривоватых ног и судорожно поджатого рта. — Белла… Краем глаза Нарцисса увидела себя в зеркале — маленькую, белокурую, так непохожую на сестру девочку в наглухо застегнутом кружевном платье с жемчужными пуговками. В зеркале отразилась и Белла.  — Я предупреждала тебя, чтобы ты не брала мои вещи, ты, воровка ненормальная? Глаза волшебницы разгорелись нешуточным огнём; Беллатриса прочно вошла в роль охотницы с самого детства и теперь шпыняла слабовольную сестру по любому поводу. Но, как это обычно бывает, терпение младших сестёр когда-нибудь заканчивается… — Это подарок.  — А мама думает, что это мое, — чёрная фигура сестры наступала и наступала, загораживая свет матовых огоньков под потолком. Нарцисса знала, что будет дальше и молила Мерлина дать ей сил. — Узнай она, что это подарок от мужчины, дала бы она своё согласие на продолжение твоей учебы в Хогвартсе, ммм? Ты, неблагодарная, отвечай! Щеку обожгло болью, кожу расцарапали отросшие чёрные ногти и Нарцисса задохнулась. Попыталась ответить, но промахнулась и в лицо ей прилетел ещё один неслабый удар. — Представляешь, что она сделала бы, если бы ты разрушила ее планы? Толчок в спину. Ещё один. Нарцисса упала на кровать, вся залитая слезами, но не издавшая ни звука. Сестра уселась на неё верхом, придвинулась к самому ее лицу так, что чёрные кольца длинных волос с громким шлепаньем рассыпались по покрывалу. — Цисси, милая, хочешь я расскажу тебе секрет? Расскажу, что задумала наша мамочка? — Белла говорила шепотом, громким и свистящим, похожим на змеиное шипение. Когтистая рука схватила Нарциссу за подбородок и сжала губы в трубочку. — Это касается тебя, твоей будущей жизни… Твоего мужа. Хочешь? — Мужа? Дыхание льдом обожгло желудок, Нарцисса заерзала всем телом, но как ни старалась, не смогла скинуть с себя тяжелое тело — Белла обвивала ее подобно дьявольским силкам. — Мама дала мне право самой выбирать себе пару! — выкрикнула она в ярости. Жар поднимался к самому лицу, заставлял краснеть и потеть под этим милым белым платьем. Мама не могла так сделать… Не могла не сдержать слово… — Это я ее уговорила. — Белла шлепнула сестру по щеке, легонько, просто привлекая к себе внимание. — Я сказала, что такая воровка как ты, должна поскорее выйти замуж и воровать не у любимой сестры, а у мужа.  — Я не воровка! — Ещё какая! Забираешь мое время, мои силы, мои старания, а взамен я слышу только крики и проклятия… Я могла бы позволить тебе выйти за того, кто подарил тебе эту сладкую заколочку, Цисси. Но хочешь ли ты этого? Или ты желаешь ожерелья с камнями, дворцы, поместья и бархатные кресла на этажах в твоём доме? А? Отвечай мне, воровка! Хлесткий удар по обнаженной руке, по бедру, прямо по губам… Нарцисса упрямо сопела в нос, отворачивая лицо, но не проронила ни звука. У неё в голове тонкий голосочек пел: она права, она права, права, права… Тед Тонкс был славным малым, но хватит ли ей его милой улыбки и домика в маггловском поселении? Мать никогда в жизни не одобрит такой союз. — Если хочешь узнать о муже, скажи что украла. — Не стану я под твою дудку плясать! Нарцисса отчаянно забрыкалась на постели, окончательно растрепав прическу и свою маску спокойствия. Она визжала и царапалась, то опрокидывая сестру, то вновь оказываясь в ловушке. На каждый ее удар Белла отвечала десятью, на каждый ее укус — сжимала зубами кожу так, что на поверхности выступала кровь. В соседнем зале, под серебряными роскошными люстрами сидели две женщины — Вальбурга и Друэлла. Обе они слышали отголоски этой возни, но не предпринимали никаких действий — так было принято в их обществе. Побеждает сильный, а слабый проигрывает. Они меняются ролями на протяжении всей жизни, но итог неизменен — пока ты слаб, ты должен вести войну, должен занять своё место силы и власти. И так по бесконечному кругу… Женщины пригубили терпкое гранатовое вино.  — Белла вновь задаст трепку сестре. И почему нашу милую добрую Цисси захотели Малфои… Как вы думаете, моя дорогая сестра? Друэлла улыбнулась в пространство, ни к кому особо не обращаясь, точно зная, что в этой войне победа за ней. — Доброта добротой, но Нарцисса все же в Слизерине… Полностью выбившись из сил Нарцисса замерла, тупо глядя в потолок. Она уже даже не чувствовала веса сестры на себе — так сильно физическая и душевная боль затмевали все ее тело и разум. Все мечты о счастливом браке с любимым человеком стремительно растворялись с вечерними сумерками. Белла часто врала, но никогда о словах матери и если Друэлла Блэк решила отдать ее замуж, то так и будет, даже если для этого ей придётся применить Империо. Нарцисса беззвучно всхлипнула и зажмурилась. — Цисси, дрянная ты девчонка, — Белла прижалась к ней уже не с силой, но с притворными обьятиями. — Я всего лишь хочу, чтобы о своём первом и последнем мужчине ты узнала заранее, а не в первую брачную ночь. Это ведь будет так тяжело для тебя, не зная человека, отдать ему своё тело, — она внезапно ущипнула сестру за руку, за ногу, потрепала щеки и опустила руку вниз, прижав ладонь к самому низу живота. Нарцисса дернулась в испуге и тут же замерла. — Отдать ему свою душу, свою чистую-чистую любовь и нарожать ему целую кучу детишек. Хочешь узнать, кто он? Цисси была так напугана, так расстроена, так унижена, что кивнула. Раз, второй, третий.  — Я воровка, я скажу маме, что я воровка! Розовые губы потрескались и распухли от соленых слез, но даже такая Нарцисса была красива. Белла скривила лицо не то в отвращении, не то в чёрной зависти. Она слезла с сестры, поправила кудри, любуясь на себя в большое зеркало и проследовала к двери, где обернулась в последний раз. — Люциус Малфой твой… Она вовсе не ожидала, что в эту короткую паузу Нарцисса бесшумно слезет с разгромленной кровати, достанет палочку и…  — Петрификус тоталус! То был первый и единственный раз за всю жизнь Беллатрисы Лестрейндж, когда она не отразила удар. До сегодняшнего вечера. Чёрное весеннее небо замерло. Пожиратели стояли словно громом поражённые и молчали; в тишине под нервными ногами глухо трескались лежалые листья и ветки — буря начиналась. Белатрисса стояла все так же впереди, уязвлённая, замершая в нелепой позе — и без медальона на шее. — НАРЦИССА! Фигура в светло-сером платье — единственное пятно света в гуще чёрных плащей — вышла вперёд, тихо и осторожно. Люциус глухо выматерился, неотрывно глядя на жену гневно, зло и с толикой восхищения. — Нарцисса, моя дорогая сестра… — Белатриссу корчило от макушки до пяток, пальцы нервно сжимали палочку, все ее тело мелко-мелко колотилось в приступе. Она наклонилась к самому уху сестры, ласково отведя черно-белые мягкие пряди в сторону, и прижалась к нему мокрыми губами. — Какая тварь переписала дом на… на эту, — она всхлипнула от истеричного смешка, — должную быть мертвой стерву? Люциус отделился от толпы, но был схвачен кем-то за локоть — Долохов, кудлатый и светлый славянин, взирая на сестёр с опаской и снисхождением, покачал ему головой. — Белла… — КАКАЯ ТВАРЬ! Нарцисса перевела взгляд вверх, на небо. Темное, но чистое, с мраморными прожилками белёсых перьев-облаков. Где-то вдалеке кричали птицы, был лес, дорога, и первые весенние цветы… Нарцисса посмотрела Белле прямо в глаза.  — Я. Сестра ощерилась, изуродовавшись до неузнаваемости, почернев и отпрянув от неё как от чахоточной. — Инкарцеро! Скользкие верёвки захлестнули все тело, затянули руки до боли в лопатках. Чёрная плеть подсекла колени и затянулась прямо на открытом в крике рту, застряла между челюстями. Позорно. Отвратительно. Нарцисса свалилась бы в весеннюю грязь, но изогнутая палочка взметнулась вверх, подвешивая волшебницу в воздухе — Лестрейндж отвернулась от подвешенной словно кусок мяса сестры. Глубоко в ее глотке зарождалось утробное рычание; каждое последующее слово звучало так, будто совсем рядом с ними огрызалась стая волков.  — Рабастан! Мальсибер! Мне нужен мой медальон! Сейчас же! НАЙДИТЕ МНЕ ЭТУ ТВАРЬ! Белатриссу не хватало на длинные фразы, только на выкрики. Она давилась своими приказами, дыша тяжело и часто, как собака. Пожиратель, высокий и молодой, в новенькой бронзовой маске, приостановился в нерешительности.  — Она будет сопротивляться… Белла ощерилась, показав в улыбке костяной зуб с тончайшей золотой гравировкой. — Я съем твоё сердце, если с ее головы упадёт хотя бы волос. Нарцисса задохнулась, но не издала ни звука, лишь проводила глазами мужа, который коротко кивнул ей из-за спин трансгрессирующих Пожирателей. Когда на чёрной поляне не осталось ни одной души, Беллатриса повернулась к ней. Потоки соленой воды обрушились прямо на Кассиопею. Отвратительная, разъедающая волна билась и билась об неё, пока Касс пыталась хотя бы вдохнуть. Позвоночник бился о камни, волосы перетягивали шею как удавка, лицо щипало и горело… Касс хотела крикнуть, но поймала очередную волну и захлебнулась. Она снова тонула, как в шармбаттонской ванной, только теперь ее окружала противная, ледяная вода; воздух заканчивался стремительно и Касс хлебнула воды прямо в горящие легкие, по воде пошли пузыри… На секунду она провалилась в обморок, где ее тело прокатилось вдоль каменного хребта, оставляя синяки и глубокие царапины. Когда перед глазами вновь заплясали чёрные точки и Касс собрала все силы для нового судорожного глотка, все внезапно закончилось. Вода ушла, оставляя после себя мокрые дорожки; со стороны повеяло тёплым воздухом, но открыть глаза не получалось — соль, мелкая и острая залепила ресницы. Все чувства потихоньку возвращались; запахло тиной, холодным камнем, мокрой одеждой, пальцы правой руки сжимали палочку… Кассиопея вскочила так резко, что голова взорвалась дикой болью. Превозмогая ее, сжавшись и отпрянув спиной к холодной стене, она пригнулась и заозиралась как зверь в ловушке. Вспомнились все последние события и ужасающий взгляд Лестрейндж. Какая же она идиотка, что полезла туда… Теперь все знают о ней. Внутренности сжало в кулак, тошнота поднялась к самому рту и Кассиопею вывернуло на мокрые камни желчью. Кашляя и непрестанно вытирая соленые, шершавые щёки, она села и попыталась вновь отдышаться. Правая рука с палочкой никак не хотела открываться, пальцы сковал мышечный спазм — так сильно она сжимала деревяшку. Касс завертела головой. Она была в чёрной, влажной пещере, на самом ее краю; внизу — пропасть, края гранитного отступа лижут бешеные волны черного как кипящая драконья кровь моря. Ледяная вода крутилась белыми гребнями и ее брызги долетали до Касс, хоть она и сидела в самом углу каменного мешка. У самой кромки грязь вперемешку с камнями имела очертания человеческого тела. «Вот где я лежала». Касс повернула голову вбок и случайно поймала зрением блик — в грязи что-то было. Почему-то идти к краю обрыва было страшнее, чем что-либо, поэтому она легла на живот и поползла. У самого края все же глянула вниз и тут же малодушно пожалела об этом — под ней простирались футы чернющей воды. Касс вновь затошнило, она отвела взгляд и схватила блестящий предмет.  — Хозяйн Регулус не любил этот медальон. Скрипучий старческий голос застал ее врасплох: Кассиопея закричала от ужаса и грохнулась на острые камни, пытаясь отползти от крошечной фигуры. Лишь через мгновение тусклый свет пещеры позволил ей разглядеть огромные уши и слезящиеся глаза домовика дома Блэков. Кикимер, в грязной, но сухой наволочке, с одним носком и пальцами правой руки, защемленными огромной канцелярской скрепкой, стоял перед ней на растоянии пяти шагов и дрожал на своих тонких ножках.  — Кикимер… это ты спас меня? — Кикимер не спасал хозяйку Блэк, Кикимер хотел всего лишь расстроить планы госпожи Лестрейндж. Она видела, как глупый Кикимер перепрятывал медальон и забрала его у него, подумав, что это будет интересно Темному лорду. Но это был медальон хозяйна Регулуса и он приказал его уничтожить… Домовик говорил быстро и сильно шепелявил, мялся и трепыхал ушами, но Касс все же поняла его. Медальон с измуродной «S» в ее ладони был холодным и ужасно тяжелым — как такое можно носить на шее? Слизерин… Мысли заметались в голове как птицы, но на ум приходили лишь школьные учебники. Слизерин, Салазар Слизерин и его медальон. Какая глупость, не может же она держать в руке многовековую реликвию… — Регулус? Регулус Блэк?  — Брат хозяйна Сириуса был верен Сами-знаете-кому и однажды он попросил хозяйна Регулуса дать ему Кикимера на задание, обещал вернуть Кикимера в целости. Хозяйн Регулус очень верил своему Учителю, поэтому отдал ему бедного Кикимера. Сам-знаете-кто привёл Кикимера в это место, показал ему тайное озеро с кубком и зельем и приказал пить его, пока чаша не станет пустой. Кикимеру было очень плохо, он умолял Его остановится, но никто не слушал Кикимера. Когда все зелье было выпито, Сам-знаете-кто положил в чашу этот медальон и залил новой порцией зелья, а затем ушёл, оставив Кикимера умирать от сильнейшей жажды. Кикимер хотел попить из озера, но из воды начали выходить страшные существа… Кикимер очень испугался и трансгрессировал к хозяйну Регулусу… В мутной голове Кассиопеи постепенно складывалась картина. Темный лорд заключил медальон под сильнейшее заклятие и оставил его здесь, зная какая участь ждёт любого, кто попытается забрать безделушку… Медальон больше не казался ей безобидным, напротив, он весь почернел и потяжелел ещё сильнее, больно оттягивая руку.  — Кикимер все рассказал хозяйну и он отправился сюда, поняв что Учитель сделал большое зло. Хозяйн Регулус сам выпил зелье, достал медальон и приказал Кикимеру подменить его похожим медальоном. Кикимер покачнулся и горестно всхлипнул, тонкие старческие уши затрусились на северном ветру, как флаги. Касс встряхнула палочкой в сжатых пальцах и хотела было наколдовать тёплых огоньков, но Кикимер, старый дряхлый Кикимер, набросился на ее руку и с силой отвёл вниз. — НЕЛЬЗЯ! Хозяйка Кассиопея не должна колдовать в этом проклятом месте, Кикимер боится! Так же сделал и хозяйн Регулус! — Кикимер заплакал; по старческому угрюмому лицу катились крупные слёзы. — Хозяйн Регулус выпил все зелье и ему было так же больно, как тогда Кикимеру. Он очень хотел пить, а зелье действует так, что после него можно выпить только озерную воду… Сердце Кассиопеи сжалось на мгновение и тут же побежало вперёд, как сумасшедшее; голову обдало жаром. Вот как погиб младший брат отца… Как сейчас, с гобелена на неё взирал мальчик с чёрными волосами и чистым взглядом. Регулус Арктурус Блэк.  — Но там были существа… — Инферналы. Кикимер не смог помочь хозяйну Регулусу, Кикимер был очень слаб. Хозяйн Регулус приказал Кикимеру забрать настоящий медальон и уничтожить его. Все эти годы прилежный Кикимер старался разбить медальон, но ничего не выходило, тогда он спрятал его в доме Нарциссы Малфой, Кикимер думал что поступил правильно. Но два дня назад хозяйка Лестрейндж увидела его и забрала… Бедный Кикимер прищемил себе за это пальцы, но он ничего не смог сделать… Мокрая и дрожащая, вся в соли и грязи, Кассиопея долго молчала. Молчал и Кикимер, баюкая раненую руку. Что-то в истории не сходилось. Кассиопея еще раз оглядела высокие своды пещеры; во все стороны от неё простирались только чёрные тупики…  — О каком озере ты говоришь, где оно? Кикимер… — мысли пронзила страшная догадка. — Ты же знаешь, что при должном знании, любой из рода твоего последнего хозяйна может отследить куда ты перенесся? Кикимер вздрогнул, но не поднял глаз.  — Хозяйка Кассиопея знает, что хозяйн Регулус был не единственным братом хозяйна Сириуса, глупый Кикимер перенёс нас сюда специально… Пещера открыта глазам тех, кто знает, что она здесь есть… Касс задрожала, но уже не от ветра.  — Кикимер, кто подговорил тебя? Отвечай мне! Домовик глянул на неё полными ужаса глазами и принялся бить себя раненой рукой по лбу, с силой не присущей маленькому существу.  — Кикимер не может рассказать больше, Кикимер должен был доставить только медальон… Хозяйка Кассиопея оказалась под рукой Кикимера случайно…  — Что в медальоне, Кикимер?! Кто прислал? Отвечай, я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ! Оглушительный хлопок пространства контузил ее. Кассиопею отбросило бы в стену, но гранит расступился перед ней и она рухнула в пустоту. Зажмурившись и вслепую откатываясь дальше на камнях, она забилась под острый выступ, окончательно содрав себе все ладони и замерла, не дыша и не шевелясь. Позади послышались громкие голоса. — Должны быть здесь!  — Лестрейндж приказала девчонку не трогать…  — Кто был с ней? — Кикимер. Знакомый голос заставил Кассиопею распахнуть глаза. Взгляду предстал гигантский, просто огромный подземный мир: каменная гряда из кусков грязи и мрамора, налепленных друг на друга, как комнаты в Норе; прозрачные сосульки, едва виднеющиеся сейчас в темноте и спадающие едва ли не до самой поверхности мутно-молочной, зелёной воды озера. От воспоминаний о Норе больно кольнуло в груди и Касс прикрыла глаза, ощущая мурашки в носу. Какая же она дура…  — Откуда ты знаешь?  — Больше некому. Пауза, полная недоверия. — Как же ты тогда узнал, куда он трансгрессировал? Как я знаю, хозяином его был Регулус Блэк, а после Сириус… — Мне это известно, Мальсибер. Сириус Блэк сбежал и наверняка уже подох, поэтому слоняется домовик без дела. Власть над ним перешла дому и его хозяевам. — Кто тогда дал тебе информацию? — Лестрейндж выпытала у сестры, — Кириан — это точно был он — снисходительно вздохнул. Под шагами захрустел гравий. — Бедная Нарцисса… Громыхнул смех и Касс ещё больше сжалась, натянула капюшон дубовой от соли и холода толстовки на горящие в темноте белые пряди. А вдруг увидят…  — …бедная Нарцисса. Я бы этой белоручке по самые яйца… Нутро содрогнулось отвращении. Пожиратели ходили по пещере с западной стороны, ворошили камни и песок, матерились, когда вода подступала слишком близко в краю и выкрикивали заклинания.  — Гомелиум ревелио! Черт возьми, этой сучки здесь нет! И домовика тоже! Она не могла сквозь землю провалится… Шаги стали отдаленнее, а затем и вовсе смолкли. Кассиопея пошевелилась в засаде, собираясь лишь глазком увидеть ситуацию и оценить свои шансы. Она развернулась как краб, подтянула ноги к груди и медленно высунула голову из-за камня, едва приоткрывая обзор… На неё в упор смотрели серые глаза. Кассиопея задохнулась и застыла, кровь остановилась и тут же с силой ударила в виски, огнём потекла по шее, лбу и ушам — он видит ее. Радость от встречи и ядовитое жало сомнения схлестнулось в голове, Кассиопея умоляюще покачала головой. Кириан, высокий и чёрный, медленно выпрямился, не спуская с неё глаз и тут же поменял личину — сероволосый, невзрачный, сухой и слишком вышколенный мужчина средних лет. В последний момент он приставил к узким губам палец и тут же крикнул. — ЭЙ! Я НАШЕЛ! Сердце рухнуло вниз и не встало обратно; прямо перед ней из пространства вышли двое, Мальсибер и Долохов. Дружно уставились на Кириана и его вытянутую руку. Мальсибер пришёл в себя первым. — Ах ты ж магловская срань, — он присел и провёл пальцами по чёрной грязи, в которой отчетливо виднелся след от кроссовка Кассиопеи. Принюхался к пальцам, как следопыт, и закатил глаза в удовлетворении. Злая ухмылка пересекла его рябое лицо. — Ушла за минуту до нас. Далеко не уйдёт, я взял след. ВСЕ ЗА МНОЙ! Молодец, Ларкин! Пожиратели заулюлюкали, засобирались, натянули маски и все как один взметнулись в грязное небо. Кириан — Ларкин — сделал ужасное: закатал рукав на левой руке и прижал палочку в чёрной татуировке. Кассиопея закрыла глаза, обмякнув на камнях. — МОРСМОРДРЕ! Уходя, Кириан глянул на камни и пещеру, видимую только ему, но больше не увидел знакомых чёрных глаз. Трансгрессировал без промедлений, оставляя за собой только запах кожаного плаща и горелой плоти. Касс не плакала. Только все сильнее и сильнее сжимала в руках медальон, спрятанный самим Темным лордом. В голову пришла мысль — Кикимер говорил, что медальон должен был быть передан, но Кириан не забрал его. Доверил Кассиопее. Что в нем, зачем он, где она, почему она… На закрытых веках вспыхнул образ Фреда, ее огненного Фреда. Теперь, с козырем в руках, она что-то может. Может что-то спустя долгое-долгое время. Может сохранить ему жизнь, всем сохранить. В ее руке бился медальон, как сердце. Как сама жизнь. Дело было сорвано. После матча и заварушки с малфоем Фред целых два часа торчал у койки Джинни. «Ничего страшного, — успокаивал он себя. — свяжусь с ними позже. Завтра, например». Когда Хогвартс привычно окрасили густые сумерки, он, Джордж и все остальные (Гарри плёлся на ужин неохотно), спустились в Большой зал. Едва зайдя в помещение, Фред привычно скользнул взглядом по скамейкам и хорошеньким девочкам и был приятно удивлён: большая часть смотрела не на него… а на Поттера: без очков он и вправду выглядел не в пример лучше. Грейнджер, как обычно лохматая, но с аккуратными стрелками на глазах, зло косилась на жующего Рона. Когда же они наконец-то потрахаются и нарожают кучу детишек… Фред устало вздохнул и с силой проткнул стейк вилкой — на тарелку потек красный сок. Красный — как губы Кассиопеи, если целовать их особенно сильно, прикусывая и засасывая кожу, пропуская ее через зубы… черт, черт, черт! Чертова Кассиопея! Чертова ссора!  — Фред! Фрееед… Если ты переживаешь, то мама должна прислать письмо завтра, — это Гермиона, перегнувшись через весь стол, тихо зашептала, обдавая Фреда ароматом кофе и чуть-чуть — сладких кукурузных хлопьев. Приятная она все-таки девчушка. Фред вспомнил, что в последнюю из встречу касс пахла совершенно неповторимо — вишневым мармеладом, табачной яблочной бумагой и тёплой кожей. Член встал колом. Да вашу ж мать.  — Мг, — выдавить из себя только это он и смог. — Спасибо, Герми… Все за столом разом заткнулись и посмотрели на Гермиону.  — Спокойно, Грейнджер, я не со зла, — Фред примирительно поднял ладони вверх — лицо девушки наливалось краснотой злости. — Знаете, у меня куча дел… Он выскочил из-за стола как-то дёргано, запутался в ногах и сбил головой чей-то летящий по воздуху кубок. Джордж неодобрительно и весьма показательно увёл море вишневого морса обратно в кубок — брат был расстроен чём-то и пытался отшутиться. Как обычно. Блять. Сумка Фреда мелькнула возле выхода и исчезла в толпе. Плана не было, как всегда. Фреду было все равно, как отреагировал бы Дамблдор или кто-то ещё — он собирался во что бы то ни стало добраться до камина и связаться с Касс. Немедленно! Подогреваемый сильным чувством нарастающего пиздеца, Фред широким шагом преодолевал коридор за коридором; по пути ему встретились только парочка заучек и чудил, лижущаяся парочка с зелёными галстуками и кошка Филча. Он показал ей средний палец, на что животное коротко мявкнуло и скрылось за поворотом. Побежала Филчу докладывать, сучка мохнатая. То ли завхоз спал, то ли опять отмывал эктоплазму, но до кабинета директора Фред дошёл без происшествий. Пароля он не знал, поэтому просто пнул гаргулью ногой, не ожидая особо ничего. Камень заворочался и прокрутился, наматывая на волосы фонда толстую паутину — по ту сторону миролюбиво и чинно за своим собственным столом восседал Дамблдор. Директор лишь поднял брови и посмотрел на него с такой отеческой укоризной, что Фред подавил в себе желание пожалеть каменную статую, которую сам же и пнул. Он прошёл пару шагов вперёд.  — Профессор… — Я знаю зачем вы здесь, мистер Уизли. И могу дать ответы. Дамблдор опустил тревожный взгляд и снял очки, потирая переносицу пальцами. — Вам они не понравятся. Мисс Блэк сбежала из дома четы Грейнджер почти три дня назад. Ее дальнейшее местоположение засёк домовик по имени Кикимер. Кикимер являлся слугой дома Блэков долгое время, но со смертью своих хозяев должен был перейти по наследству Кассиопее… Кровь в жилах Фреда застыла. Заледенела и треснула — ему вдруг показалось, что в глазах полопались все капилляры и теперь он смотрит на Дамблдора залитыми кровью белками. — Где… она? — Последней точкой был Малфой-мэнор. Профессор Снейп самолично видел как домовик трансгрессировал вместе с мисс Блэк… — Дамблдор сделал кружок по кабинету и теперь встал напротив высокого окна, сложив руки на пояснице. Пальцы девой руки были странно темными и мелко подрагивали. — И с медальоном.  — Медальоном? — Медальон Салазара Слизерина. Она сорвала его прямо с шеи Белатрисы Лестрейндж и скрылась в неизвестном направлении. Домовик возможно был ловушкой. Место трансгрессии определено как несуществующий каменный мыс в ледяном океане. Следов пребывания найдено не было, следов насильственной смерти или выживания тоже… Фред сорвался с места. Каменная дверь не хотела поддаваться и он скрёб ее пальцами так сильно, что сорвал два ногтя с мясом — палочкой он воспользоваться не додумался. В голове шумела кровь, мысли скакали как маленькие снитчи. — Это не значит что она погибла, мистер Уизли! Нам просто понадобится больше времени…! «За это время Лестрейндж откусит ей голову». Фред таки жахнул по двери чарами и выскочил в коридор. Он почти добежал до Астрономической башни, как вдруг путь ему перекрыла странная процессия — гриффиндорцы, в чёрных мантиях, в капюшонах и странной рамкой на деревянной платформе, плывущей по воздуху. С другого конца коридора на рамку с нескрываемой ненавистью и сахарной улыбкой взирала Амбридж; ее живот колыхался в складках розовой ткани, а палочка искрила. Фред невольно глянул на рамку и обомлел — там была запечатлена Кассиопея. Магловский обездвиженный снимок, черно-белый. С чёрной лентой у края. Он понимал, что никто не может знать о ее побеге, о ее немыслимых действиях, и то и что она вообще жива, понимал и то что эта процессия видимо была показательным актом против беззакония Министерства, но сдержаться Фред уже не мог. Застывшее на снимке лицо — Фреда кинуло в жар и в пот. Для него Кассиопея была бессмертной, неубиваемой — но слова Дамблдора его переубедили. И прямо сейчас она могла лежать где-нибудь под толщей воды. Мертвая. Бледная. Застывшая. Девочки — обе когтевранки, наблюдающие за процессией из-за угла — кусали ногти, глядя как мимо них плывет в свете факелов фото Кассиопеи Блэк. Они знали что будет дальше — допрос Амбридж, сыворотка правды, боль и отстранение от учёбы. Из коридора рядом вдруг показалось бледное лицо Фред Уизли. Чуть обросший, с колючим подбородком и кучей веснушек, он всматривался в фото так, будто собирался умереть и стать ещё одним фото на платформе.  — Как это страшно, потерять любимого человека, — в ужасе прошептала одна из учениц.  — Смотри! Из взгляды вновь обратились к молодому волшебнику — Фред Уизли вошёл в темноту проёма и исчез, оставив напоследок сноп алых искр.