Рауль (сайд-стори к "Затмению")

Рауль Сначала я вижу свою руку, обнимающую соседнюю подушку, потом часы. Первый раз в жизни я проспал. Удивительно, я должен, но не чувствую никакого волнения по этому поводу. Сейчас меня не волнует ничего, кроме тебя. Я закрываю глаза и продолжаю лениво лежать, наслаждаясь расслабленностью тела и внутренним покоем. Вероятно, ты ушел один, посчитав, что мне нужно дать отдохнуть. Я ухмыляюсь в подушку, вспоминая, как предложил тебе свой шарф. Ты посмотрел на него так, как будто в моей руке не шелк, а огонь. Ты не можешь представить себя в положении полной зависимости от другого. Однако сам желаешь контролировать полностью. Должно быть, поэтому я с ума схожу, когда ты все же оказываешься в моей власти, во власти моего языка. Что бы это ни было для тебя сначала, уступкой или вызовом, потом ты сам проявил инициативу. Именно это воспоминание делает утро блаженным, не хочется вставать и начинать уже другой день. Когда меня будит посторонний звук, шорох одежды, я понимаю, что, видимо, снова заснул. Ты опускаешься на постель рядом со мной. Я наблюдаю за тобой через волосы, падающие на лицо. На тебе парадный белый сьют и положенные перчатки. Проходит достаточно много времени, ты не двигаешься. Между твоих бровей появляется складка, на которую я бы хотел положить пальцы и разгладить ее. Я перестаю скрывать, что проснулся. - Доброе утро. Ты пришел разбудить меня? Спасибо, что дал мне время восстановить силы. Интересно, о чем ты думал? О делах или тоже о ночи? - Я заснул и проснулся с мыслью, почему ты... Почему ты всегда заводишь мои руки назад? Как мне тогда тренировать их в искусстве... Вместо того, чтобы ответить, ты вдруг разворачиваешь меня к себе лицом и повторяешь свой любимый жест. Одной твоей руки достаточно, чтобы удерживать меня. Со скидкой на то, что я не пытаюсь бороться. Я всерьез жду ответа, а ты целуешь, откидываешь прочь покрывало, проводишь ладонью по всему моему обнаженному телу, от шеи до бедер. - Коварно. Ответь. Ясон, ответь мне. Но в таком положении мне сложно настаивать. Ясон Всю ночь я позволял тебе и себе гореть в пламени... в огне на двоих. Всю ночь я железной хваткой держал себя... за горло. Всю ночь перед моим внутренним взором было то, что я хочу. Всю ночь в моих руках был ты и... я старался быть таким, каким быть правильно. Таким, каким блонди должен быть с другим блонди. Я с тобой... А игла в груди распускалась черным цветком, каждый лепесток острый, как лезвие. Я шептал твое имя, а сердце говорило мне совсем другое... Я стирал твоим золотом потоки крови на моих руках, в моем сердце. Но они не хотят иссякать. И утром я сбежал. От себя самого. Привычно сбежал в работу. От тебя. Но тебе это знать необязательно. Тебе не нужно знать... Я покрывал поцелуями твою кожу и чувствовал ее соль на губах. Я сжимал тебя в объятиях, и мышцы дрожали от желания сжать руки сильнее. Ты послушный, ты очень чувственный, ты знаешь... как будто знаешь... Ты осторожен. Сильный, властный, но сейчас такой покорный мой Рауль, мой господин Советник... Я сбежал. Твое золото и мрамор затуманили мой мозг, заставили забыть обо всем, околдовали запахом и теплом. Черные лепестки в сердце распускались один за другим, с каждым поцелуем, с каждым словом. Я понимал, ты становишься моим дыханием, ты хочешь им стать, ты всегда им был и будешь... Мой Рауль. Ты все еще спал, когда я вернулся. Нас ждет официальный обед. Впрочем, ты ведь хотел попрактиковаться в выдержке. Я же просто не могу упустить такую возможность. Я долго стоял и любовался тобой. Безупречные линии и вольность позы. Ты расслаблен, ты удовлетворен, ты спишь. Если бы ты мог видеть, как ты прекрасен... Хочется коснуться твоих волос, лица, провести пальцами по губам, чтобы в очередной раз понять, что все это наяву. Кровать слегка пружинит подо мной, когда я сажусь рядом. Когда я слышу, что ты проснулся, я позволяю себе превратиться из статуи в живого. Твоя рассеянная улыбка так идет тебе. Я стягиваю перчатки, я хочу вновь чувствовать тебя. Это не удержать... - Ммм, это долгая история, Ра. Ты уверен, что хочешь ее услышать именно сейчас? Кончиком языка я задеваю твои соски, я теперь знаю, как они чувствительны... Но нам уже надо идти. - Может быть, чуть позже? Рауль - Что-о-о? Я не могу одновременно вести непринужденную светскую беседу и сжимать губы, чтобы не застонать сразу, от первого интимного прикосновения. Ты быстро нашел все мои слабые места. - Вставайте, мой господин Советник. - Ммм. Ты отбираешь у меня свои волосы, я уже успел запустить в них обе руки, прижимая твою голову к себе. - Ты, наверное, забыл, Ра. И, хоть мне и неприятно тебе напоминать, но через час у нас официальный обед с местной администрацией. Помнишь, я тебе обещал практику в контроле эмоций? Собирайся. Или нам придется извиняться за задержку. И угадай, кто это будет делать. - Не-е-ет. - Хочешь, чтобы я пошел без тебя? Ты почти лежишь на мне, возбуждая дыханием, которое скользит по моей коже, ключицам и плечам, когда ты говоришь. - Тогда отпусти меня и не возбуждай напрасно, Ясон. Раз у меня всего час, чтобы сделать себе скучное лицо. По-моему, ты несколько преувеличиваешь количество времени, которое мне необходимо для выбора костюма. Я упираюсь в твои плечи и, отстранив от себя, встаю. - Тебе нужно время, чтобы сочинить эту свою долгую историю, не так ли? Или ты серьезно мне ее расскажешь? Теперь тебе не отвертеться от обстоятельного разговора и потом не называй меня занудой. Разбросанные вчера где придется, мои вещи, аккуратно сложенные, лежат на кресле. Скрутив волосы в жгут, я закрепляю их парой зажимов и отравляюсь в душ, я нервничаю. Все время, пока я трачу воду на то, чтобы охладиться, ты стоишь в двери и смотришь на меня, сложив руки на груди. То и дело я бросаю взгляд в зеркало, в котором могу хорошо тебя видеть и не оборачиваться. От того, что прохладная вода совсем не помогает, я чувствую себя в глупом положении. В конце концов, я выключаю воду, беру полотенце с вешалки и оборачиваю его вокруг бедер. Я собираюсь пройти мимо тебя, но вместо этого останавливаюсь напротив. Глупее было бы притворяться. - Если практический урок начался тогда, когда ты стал меня целовать, я провалил экзамен на выдержку. Я надеюсь, мне не придется сказать еще и вслух, в чем моя проблема. - Провалил полностью и абсолютно. Ты же... видишь. Что... будем делать? М? Ясон Я прижимаю тебя к постели, ты сопротивляешься. Хоть и в шутку. Я знаю, что, затей мы с тобой борьбу по-настоящему, еще неизвестно, кто победит. Я отпускаю тебя. - Мне не нужно ничего придумывать, Ра. Я и так знаю... Я говорю едва слышно, и ты не замечаешь моих слов. Зато очень хорошо ведешь свою линию разговора. Твой тон требователен, как бы ты это ни скрывал. И я хорошо знаю, почему. Вода омывает твое тело, мне кажется, что тебя ласкают прозрачные пальцы неведомого монстра. Я ловлю себя на том, что могу приревновать к этому фантому. Ловлю и усмехаюсь. Ты выключаешь воду и, обернув бедра полотенцем, поворачиваешься ко мне. Чуть хмурясь, ты говоришь... но мне не надо слов. Твое возбуждение трудно скрыть. - Любой провал можно исправить. Я могу подсказать тебе выход. Хочешь? Ты не понимаешь, о чем я, и недоумевающе смотришь. Я прячу перчатки в карман и подхожу вплотную к тебе. - Хочешь?... Я кладу руку тебе на пах, чувствуя твое напряжение и готовность пойти за мной дальше. За всеми моими провокациями. - Я могу помочь тебе сам или научить тебя, как помочь себе самостоятельно. Может пригодиться... Что ты выберешь? Это недолго, но решай быстро. Ты облизываешь губы и оглядываешься. Я киваю. - Лучше сесть, а еще лучше лечь... Ты неуверенно смотришь на меня. - Думай быстрее, Ра. Нам скоро выходить. Рауль Ты прячешь перчатки, которые держал в руке, в карман. Я наблюдаю за тобой как за иллюзионистом. Сейчас ты подойдешь ко мне совсем близко, и я окажусь в другом мире, твоем. Я задержал дыхание. Небрежно ты делаешь шаг, прижимаешься ко мне, и я, полностью готовый к этому сладострастному переходу, поддаюсь дурману. Это похоже на легкое опьянение от настоящего многолетнего вина. Несмотря на хмель, мысли ясные, и тело хорошо слушается. Я удивлен, что ты предлагаешь мне получить удовольствие в одиночестве, но потом понимаю, что оно не будет односторонним. Ты искуситель. Как настоящему искусителю, тебе нужно откровенное согласие жертвы. Как в легендах, ты спрашиваешь три раза, и, как в легендах, я три раза соглашаюсь, от чего ситуация приобретает привкус древнего ритуала. У тебя никогда и ничего не бывает просто. Я больше, чем уверен, что ты специально создал эту ситуацию, застав меня врасплох. И наблюдаешь. - Я нуждаюсь в помощи. Помоги мне. Пожалуйста. Ты держишь меня за талию, и мы, как будто вальсируем, пятимся до кушетки. Твои пальцы быстро забираются под полотенце. Я хватаюсь за твои плечи, ноги подгибаются, ты усаживаешь меня и устраиваешься рядом. Твоя рука беззастенчиво двигается под тканью, взвинчивая мое возбуждение. - Ты хочешь научить меня мастурбации?... Это слишком.... похоже на то... что делают... Во мне вскипает ненависть к другим, кого ты использовал, чтобы твоя рука имела хороший опыт. Именно сейчас очевидно, что он у тебя разнообразный, для тебя нет табу. Ты внимательно и с любопытством смотришь мне в глаза, сначала я пытаюсь не моргнуть, но потом опускаю ресницы и откидываюсь назад, чтобы опереться на стену и получать то, что ты даешь, на сто процентов, без помех. Я уже на той грани, когда важно только, чтобы ты не останавливался. - Это помогает, правда? - Да-а-а... - Теперь сам... Полотенца больше нет. Ты заставляешь меня сжать руку на члене, кладешь сверху свою и возобновляешь движения, каждое поднимает меня все выше. Мое неуверенное желание высвободить руку, попросить тебя все сделать самому, гаснет совсем, когда ты начинаешь целовать меня. Как будто ты знаешь, что так мне будет тяжело тебя оттолкнуть. Ясон Несколько минут ты обессилено лежишь на кушетке. Обессилено не физически, блонди очень быстро восстанавливаются, - психологически. Ты не был готов к моему предложению, но, спровоцированный мною, только что узнал еще больше о себе, еще больше из того, что я хочу, чтобы ты понимал. Твои руки почти сразу нашли нужный ритм, видимо, такие вещи до сих пор лежат где-то в глубинах нашего подсознании. Я сижу рядом с тобой, обнимая тебя за плечи, давая прийти в себя. Мои мысли кружатся подобно тающим в теплом воздухе снежинкам и стекают по кончикам пальцев, которыми я тебя глажу. Почти невесомо, безмолвно. Только ты и я, мои мысли... и твои... наверное. Я провожу пальцами по твоей щеке. - Ты пришел в себя, Ра? Ты, улыбаясь, прижимаешься к моей руке. - Спасибо. - Помочь тебе одеться? Эту мою помощь ты тоже принимаешь. Перед уходом мы быстро создаем видимость нужного порядка, и я отключаю свою аппаратуру. Прежде, чем нажать последнюю клавишу, я крепко целую тебя и предупреждаю. - Теперь следует сохранять спокойствие до машины, Ра. Но я буду любоваться тобой. Надеюсь, моя улыбка выглядит больше ободряющей, чем плотоядной. Ты киваешь и поправляешь шарф. Тот самый, что... Я не удержался и попросил тебя надеть его. Ты был так любезен, что согласился. И теперь у меня и у тебя гораздо больше поводов смотреть... и видеть... и вспоминать. До банкетного зала нас провожает миловидный фурнитур ред. Видимо, здесь решили таким образом поддакнуть моим вкусам. Но на чужой территории у меня нет повода присматриваться к экстерьеру. В зал мы входим рука об руку. Нас встречают те же люди, что и у машины, плюс сотрудники, с которыми меня познакомили во время инспекции. Тебя они еще не видели. И я замечаю любопытные взгляды. Пора завязать непринужденную беседу и стать приятным гостем. - Добрый вечер, господа. Рад вам представить моего спутника. Господин Рауль Ам. Мой Советник и ведущий нейрокорректор Амой. Господин Ам был так любезен, что согласился потратить драгоценное время своего отпуска, чтобы сопровождать меня. И я надеюсь, он не будет разочарован. В отличии от меня, он предпринимает это путешествие исключительно для отдыха. Взгляды стали еще внимательнее. Все прекрасно поняли, что я хотел сказать. Рауль Отек на запястье спал, за ночь ты ни сделал ничего, что бы дало мне повод не доверять твоим словам, сказанным накануне, - в этом отношении я успокоился. Помогая мне с одеждой, ты подаешь мне алый шелковый шарф, участник нашей любовной игры. Как будто хочешь устроить себе дополнительное испытание на людях. У меня и не было сомнений, что пикантная игра в невидимые ласки тебе тоже понравилась. Когда ты одеваешь меня, ты продолжаешь ее. Проводишь ногтями по моей пояснице, когда помогаешь мне с поясом. Касаешься ключиц, когда застегиваешь серебряную цепочку между наплечниками. Я смакую последние интимные жесты, в ближайшие несколько часов мне придется изображать себя обычного. Незадолго до выхода я отстраняюсь от тебя и, сцепив руки в свежих перчатках, на несколько минут один застываю в кресле. Ты понимаешь, что мне нужно сменить настроение, саму температуру моего тела. Мне очень трудно не только стать, мне трудно вспомнить, каким я был прежде - изнуренным. Застывшие в искусственном льду декоративные золотые рыбки с резными плавниками, - я прежний напоминаю себе одну из таких. Это был другой человек, которого я не особенно стремлюсь снова встречать. Хотя на самом деле мое окончательное расставание с ним произошло не тогда в твоей спальне, а сегодня в номере с водяными лилиями. Я стал жить ночами, а не днем. Когда мы входим в совсем небольшой и, вероятно, потому особенно вычурно украшенный зал, раздаются аплодисменты, все присутствующие встают. Мне не так часто доводилось видеть, как тебя встречают как короля, с помпой. На приемы в Эос ты любишь приходить неформально и, если позволяет статус мероприятия, неожиданно. Ты даешь им то, что они хотят, - в меру надменный, в меру одобрительный кивок. Я замечаю, как один сильвер наклоняется к плечу другого и что-то шепчет на ухо своему товарищу, глядя на нас с характерным выражением нездорового любопытства. Лучше, чем если бы сильвер подошел и сказал мне об этом, я вижу по его лицу, что слухи о нашей предполагаемой связи - уже давно жующаяся пища для разговоров, даже здесь. Я отвожу взгляд, - что бы мы ни делали, другие будут думать то, что им хочется думать. Мой самый невинный жест в любом случае будет истолкован превратно. Странно, неожиданный эффект, - это успокаивает меня. Для остальных ничего не изменилось. То, чего я страшусь на самом деле, находится не здесь. Голубоватое свечение как молнии, которые так пугали меня. Сила, которую нельзя ни предугадать, ни контролировать, ни остановить. Мое счастье, оно на самой грани, может быть, поэтому я чувствую его столь остро. Я готов ради него пойти на любую уловку и любое преступление. Я приветственно поднимаю руку и благодарно улыбаюсь гостеприимному обществу. Ясон Приемы, работа, переезды, уединение. Ни ты, ни я не ожидали, насколько быстро мы привыкнем к такому графику. Но все получилось моментально, с первой же ночи. Сейчас мы покидаем наш второй объект - базу химических исследований. Она оказалась довольно скучной для меня и неожиданно интересной для тебя. Ты даже встал утром вместе со мной и помог в разборе документов. Наши дни и ночи. Такие разные и такие необходимые друг для друга. Ты схватываешь все на лету, и я могу только удивляться тому, как все больше и больше растет пропасть между тобой ночным и тобой дневным. Нежный, чувственный, дерзкий, гибкий - ты ночь. Прохладный, безразличный почти ко всему, что не относится ко мне и работе, - ты день. Два лица. Два Рауля. Точнее, тот, что ночью - просто Ра, мой... А тот, что днем, - Рауль Ам, безупречный Советник. Ра. Так когда-то на древней планете звали бога солнца. И ты становишься этим солнцем для меня ночью. Солнцем, с бледными от жара губами и сияющими глазами. Когда-то называли солнцем и меня. И теперь, мне кажется, я знаю, почему. Но не сожжем ли мы друг друга? Все это время мы как будто идем на ощупь в наших экспериментах и чувствах. Только ты знаешь, чего хочешь, - догадываешься или предполагаешь. А я следую за тобой. Я разбудил твои желания, но не могу контролировать их. Это и без меня у тебя прекрасно получается. Я плыву по течению, собирая жемчуг ночей на золотые нити памяти. Я не знаю и не хочу знать, чем все это может закончиться. Я прячусь от себя за тобой. Мой Рауль, ты и сам не понимаешь, что ты сейчас делаешь. Даже я этого не понимаю до конца. Но знаю, что без тебя я сойду с ума. Потому что в сердце моем цветет черный цветок с лезвиями вместо лепестков. Еще мгновение, и файлы моей памяти начнут работать совсем не так, как я того хочу, и усилием воли я возвращаюсь. Туда, где сейчас есть только то, чему я позволил быть. Ты и моя работа. Я легко усмехаюсь и кошусь в твою сторону. Есть ведь и еще один ты. Ты со мной в машине. В дороге. Между вчера и сегодня. Безвременье. Мы движемся к следующему пункту. Впереди нас ждет, с моей точки зрения, самое интересное. Космическая военная база. Самый засекреченный объект на нашем пути. Я начинаю думать о том, что нам там могут предложить. Ты же, похоже, еще не отошел от последнего банкета. Много вина и незамысловатого для блонди Танагуры угощения. Посредственные пэт-шоу, где много секса и мало настоящего искусства. Все это должно внушать тебе отвращение или как минимум пренебрежение безыскусным гостеприимством. Но ты ни разу не показал ни малейшего недовольства. Более того, последнее шоу ты даже похвалил. И, как я заметил, не только из простой вежливости. Последние сцены были очень откровенными и располагались на подиуме так близко от нас, что даже твое ледяное спокойствие дало трещину. Я заметил, как ты закусил губы и чуть сменил положение в кресле. Вряд ли это заметил кто-то еще, но для меня это были более чем заметные признаки. Во время шоу всегда интересней смотреть за наблюдающими. А ты в этом смысле просто уникум. Иногда я, помнится, устраивал шоу только для того, чтобы посмотреть на твою реакцию. И ты меня никогда не разочаровывал. Я сплетаю свои пальцы с твоими. Уже привычно без перчаток. - Тебе нравится поездка, Ра? Я склоняюсь к тебе, смешивая наше дыхание. Я чувствую твой аромат. Парфюм и сдерживаемое желание. У тебя безупречная выдержка, мой блонди-совершенство. Но я знаю... и ты знаешь... Я смотрю тебе в глаза и жду, когда твои зрачки станут размером почти в радужку... Рауль Всегда приятно встретить человека со схожими интересами и вкусами - в такой компании время летит быстро. А мне сейчас очень важно, чтобы дни не казались долгими, и ночь приходила скорее. Я очень благодарен Александу Кинни, хозяину очередного банкета, за общество. Незаметно и непринужденно мы стали называть друг друга просто по имени. В какой-то момент я даже поймал твой ревнивый взгляд и отодвинулся от собеседника, разговор с которым меня увлек. И еще я заметил мелькнувшую на секунду тонкую полоску голой кожи между твоей перчаткой и краем манжета. Я стал замечать такие вещи, которых раньше никогда не видел. - Можно узнать, каков будет ваш новый проект, Рауль? Это не секрет? Как обычно, что-то невозможное? - Вполне возможный, но необычный заказ. Видимо, некоторые люди хотят чувствовать себя богами. И для полноты картины им нужны пародии на ангелов. Размах крыльев у экспериментальной модели должен быть достаточно впечатляющим, не меньше двух метров. Конечно, о полетах речи идти не может. Основная трудность состоит в том, чтобы крылья не мешали обычной жизнедеятельности организма, его естественным функциям, и, конечно, выглядели эстетично. Хотя, как я уже сказал, это всего лишь красивая фальшивка, прихоть клиента. Не самая сложная разработка нашей лаборатории, но действительно один из самых интересных заказов. Разумеется, нельзя представить светскую беседу о проектах в интересах Амой, имеющих не только и не столько экономическое значение. - Дорогой Рауль, я слышал, что вы всегда преуменьшаете сложность задач, которые способны выполнить. Теперь я вижу, что это правда. Мне оставалось только вежливо кивнуть. Было бы бестактно и глупо спорить с комплиментом. Наше общение тем приятнее, что мое первое впечатление было не очень хорошим. Кинни из тех представителей элиты, которые избегают улыбаться или хмуриться, чтобы избежать мимических морщин. Это создает впечатление, что на лице прозрачная маска, которая не пропускает никакие эмоции. Я могу понять такое поведение, но, как правило, оно меня отталкивает. Свои эмоции мой собеседник вкладывает в голос, мастерски играя интонациями и тембром. - Вы не можете знать, но я присутствовал на презентации вашего последнего проекта. Это было великолепно... Еще один мой кивок. Александр обращается уже к нам обоим, поднимается с кресла и говорит громче, чтобы слышали все присутствующие. - Наши скромные шоу, безусловно, не могут сравниться с шоу Эос. Тем не менее, мы рискнули приготовить сюрприз! Прошу внимания! Специально для наших гостей! Пэты, танцующие под музыку, которая тут же стирается из памяти, покидают сцену. Небольшую, с подиумом, вытянутым к зрителям за первыми столиками. С потолка спускается длинный тонкий канат, его кольца извиваются по полу. Сложные элементы вроде цирковых, как, видимо, в данном случае, на шоу не используют, и я испытываю неподдельный интерес к тому, что для нас приготовили. На сцену выбегает молодой пэт, гибкий мальчик с короткими волосами, его кожа натерта лосьоном и блестит, выгодно подчеркивая упругие мышцы и изящное сложение. Он ползет по канату, захватывает его ногой, делает петлю, повисает вниз головой, и несколько раз переворачивается. Кажется, пэт играет с воздухом, и законы гравитации для него не существуют. В качестве музыкального сопровождения использована фантазия на тему "весеннего" Вивальди, довольно интересная. Скрипка то совсем незаметна, то заглушает все остальные инструменты, однако, без надрыва. Второй пэт появляется на сцене, он более крепкий и постарше, тоже с короткой стрижкой, не скрывающей красивую форму черепа и шеи. Первый пэт обхватывает его ногами и прижимает к себе, а потом снова ускользает вверх. Теперь он играет не только с воздухом. Ему недолго удается обманывать партнера, в конце концов, тот отрывает руки акробата от каната. Они перекатываются по сцене, пэт постарше обвивает веревкой талию мальчика, потом свою. Пэты оказываются связанными вместе канатом, который раньше помогал младшему убегать. Они совсем близко, не больше, чем в трех метрах от нашего столика. Широко разведя и подняв ноги, мальчик сжимает свои лодыжки тонкими пальцами, открываясь. Выступающий острый кадык ходит вверх и вниз, как будто он пьет все вокруг, все, что с ним происходит. Я сжимаю подлокотники кресла, когда партнер овладевает его телом и его губами. Ты тянешься к фруктам, отвлекая мое боковое зрение своим движением, наши взгляды пересекаются. Я понимаю, что должен лучше контролировать себя. По тому, как пэты касаются и смотрят друг на друга, я вижу, что они любовники не только на этой сцене. Это не только видно. Влюбленность просвечивает сквозь их блестящую кожу, мелькает во влажных взглядах, тает в воздухе вокруг них. Я не знаю, видят ли это другие зрители. Я не знаю, является ли это обещанным сюрпризом. Я знаю точно, что я чувствую зависть к пэтам, которые ведут себя естественно, ни на кого не обращая внимания. Такая зависть в такой обстановке - неожиданное и неприятное чувство. Шоу продолжается, а я продолжаю притворяться. Притворяться - то же самое, что одеться в грязную одежду вместо свежего костюма. И самое невыносимое, что воздух, прошедший сквозь легкие любовников перед нами, проникает в меня и активирует мои зоны удовольствия. Я не могу не смотреть на шоу, являющееся подарком, но я могу стараться не дышать. На вопрос, как мне нравится номер, мне удается выдавить из себя, что я приятно удивлен его качеством. Если что-то необходимое запрещено, оно превращается в навязчивую идею. Поговорить без свидетелей мы можем только в машине. Все время после торжественного банкета занимают сборы, и фурнитуры усердно суетятся в наших комнатах. Когда мы уже едем, я не решаюсь взглянуть на тебя и услышать, что не умею сдерживать свои чувства, увидеть твою усмешку. Не дождавшись, когда я подниму глаза, ты запрокидываешь мою голову. - Тебе нравится поездка, Ра? Ты не усмехаешься, и твои пальцы ласкают мои. - Почему ты улыбаешься, Ясон? Разве я не никуда не годный актер? Ты не допустил ни единого промаха. А я... слишком долго не имел, не позволял себе то, чего желал. Ясон - Ты замечательный актер. Как и все, что ты делаешь - это безупречно. Но... Я пропускаю твои волосы сквозь пальцы, как струи легкого золота. Только расслабившись, ты снова моментально напрягаешься... - В следующий раз не смотри на пэтов таким... понимающим взглядом. У тебя длинные ресницы, так что никто ничего не заметил. Но... ты меня понимаешь? Ты киваешь и опускаешь голову, как будто я тебя отчитываю. А ведь это вовсе не так. Я восхищаюсь твоей красотой и тем, как ты умеешь ее использовать. В любых целях. - У нас есть три часа, Ра. Дорога займет три часа пять минут. Каждый раз, когда мы переезжаем, ты придумываешь что-то новое, что хотел бы попробовать. И ни разу меня не разочаровал. Кажется, ты вообще не умеешь разочаровывать. Ты нежен, умен, у тебя отлично работает фантазия, твоя физическая подготовка безупречна. Разве может быть лучший любовник у блонди?... Предательски дергается игла в сердце, свернутый черный смерч. Предательски... Я задерживаю дыхание и пережидаю. Ты мое спасение, я знаю. Ты должен им стать... - У тебя есть предложения? Я откидываюсь на подушки и тяну тебя за собой. Вдруг ты обвиваешь мою шею руками, что-то глухо шепчешь в складки моей одежды. Я вынуждаю тебя немного ослабить объятия, чтобы расслышать. - Что ты хочешь, Ра?... Игла проворачивается в моей плоти, я уже говорил так... когда-то... не тебе... Блонди-совершенство, ведь ты спасешь меня... снова? Задержать дыхание еще на пару тактов и не дать тебе поймать мой взгляд. Даже предположить не возьмусь, что там сейчас может отражаться. Но очень надеюсь, что ничего. Ничего, кроме тебя... мой Рауль... мой... Ты смотришь на меня, а я смотрю на твои губы, безупречные в своей красоте... безупречные в своих словах... безупречный блонди. Рауль - Ты незаслуженно деликатен со мной. Спасибо за твою благосклонность. Я постараюсь повысить уровень своего актерского мастерства. Я всегда полагал, чтобы быть хорошим актером, нужно быть восприимчивым, как рыхлая бумага, которая легко впитывает акварель. Оказывается, чтобы быть хорошим актером, нужно быть равнодушным к тому, какого цвета будет краска. - Я... я позавидовал пэтам. Одно только то, что я обнимаю тебя, снимает напряжение. Моя спина устала быть слишком прямой, мои руки устали быть слишком пустыми, мои глаза устали быть слишком безразличными. - Что?... Что ты хочешь, Ра? Мне трудно признаться в своей зависти снова, но я нахожу в себе силы повторить свои слова внятно. Благодаря тебе мне известна вся палитра чувств. Ярость, ревность, зависть, любовь, ненависть, сладострастие. - Я позавидовал пэтам в заключительном шоу. - Чему же? Ты хочешь заниматься любовью на сцене, Ра? - Ясон, пожалуйста, не шути так. Я позавидовал их свободе выражать свои чувства. - То, что ты назвал свободой, - это ненадолго. Они пэты, не забывай. Ты прав, их срок, как у бабочек, совсем недолог. У нас времени несравнимо больше, хоть и не вечность. Я никогда не забываю примерный наш срок. Ты смотришь на меня так, словно намекаешь на то, что тем более не стоит терять время. Ты называешь меня ласковыми словами, своим солнцем. Но я солнце, божество, не больше, чем пэт с крыльями, которые не могут летать. Только рядом с тобой, наедине, я чувствую упоение полета. - Я хочу, чтобы ты рассказал мне ту долгую историю, Ясон. Почему тебе нравится... связывать? Мне неловко от того, что некоторые вещи, которые нравятся тебе, совсем чужды мне, и ты вынужден отказываться от них. Сегодня на сцене впервые я видел абсолютно не свойственное для шоу Эос связывание. Оно говорило не об агрессии. Может быть, я мыслю узко, размышляя о твоих пристрастиях. - Ты хочешь услышать ее прямо сейчас? В самом деле, Ра? Ты правильно сомневаешься. Среди прочих чувств я узнал и что такое неутолимое возбуждение. Оно мучает меня уже несколько часов, и это не могло укрыться от тебя. Должно быть, наказывая себя за оплошность, я не смею сделать первый шаг. Как спартанец, который никогда не должен показывать свои слабости. Хотя, по другим сведениям, именно спартанцы были самыми страстными любовниками Греции. Я думаю, как никто другой, они знали, что такое терять, и умели ценить каждую минуту. Ты тянешь мой шарф, и я удерживаю его не так сильно, чтобы удержать. Ты расстегиваешь мой сьют, и мои пальцы недостаточно мешают твоим, чтобы стать непреодолимым препятствием. Я сдаюсь. - Не прямо сейчас. После секса. Прямо сейчас я хочу не историй, а тебя, Ясон. Хочу немедленно... Весь вечер я ждал этого. Долгий поцелуй в губы. Ты переворачиваешь меня на живот, целуешь мои плечи. Я как глина в твоих руках. Хватаюсь за подлокотник, чтобы не скользить. Ты тоже давно возбужден и не хочешь тянуть. Чтобы войти в меня, больше не нужна тщательная подготовка. А ты любишь делать это одним движением. Сначала медленные, дразнящие, потом более быстрые, напористые толчки. Когда ты неожиданно останавливаешься, я особенно чувствую, как было хорошо, просьба сама вылетает из горла. - Пожалуйста, продолжай. Ясон. Пожалуйста... Ясон Последние минуты до прибытия. Твой сьют уже застегнут. И только шарф ты все еще гладишь пальцами. Вопросительный взгляд из-под ресниц. Ты нетерпеливо напоминаешь мне, что твое любопытство все еще не удовлетворено. - И это все, Ясон? Только это? По правде сказать, я надеялся, после того безумия, что мы учинили, тебя не будет интересовать такая мелочь. Но, похоже, для тебя это не мелочь... - Повторяю, Ра. Для меня это игра, не более. Что может быть еще? Мне нравится чувствовать, что ты принадлежишь мне до конца, что доверяешь мне целиком. Понимаешь? На разговор о том, что ты хотел узнать, времени у нас осталось всего ничего. Во время секса невозможно отвлечься на что-то другое. Точнее, возможно, но тогда с полнотой смысла можно попрощаться. Как в разговоре, так и в сексе. Ты не хотел, чтобы я останавливался. Я не хотел этого и сам. Отпечатки пальцев на твоей чувствительной коже - всего лишь последствия наших занятий, а не мои пристрастия. Но, наверное, ты опять будешь укорять меня за излишнюю грубость. - Я не хочу принуждать тебя к этой игре. Просто я думал, тебе будет интересно попробовать все. Чтобы... выбрать то, что нравится нам обоим. Я пойму, если тебе это претит. Я могу сдерживаться, но я не могу позволить, чтобы кто-то, даже такой близкий, как ты, перехватывал инициативу. Ты поджимаешь губы и нервно драпируешь свой шарф. - Или ты хочешь провести медицинские исследования моего феномена, Ра? Я дразню тебя. Я хочу отвлечь тебя от ненужных мыслей. Я не могу допустить, чтобы ты спрашивал о... И ты спрашиваешь. - Значит, с другими у тебя было так? Сердце сбивается на пару ударов. Я смотрю тебе прямо в глаза и вижу, как в них, как будто змея подняла голову, яд ревности. Нет, я не хочу... - С ними было не так, как с тобой. Ко мне никто не прикасался. Я знаю, что тебе хочется сказать, что тебе хочется спросить. Но ты блонди, ты совершенство, ты не скажешь. Ты ценишь хрупкую безупречность наших отношений. Ты не пустишь... Да, Рауль, да... Ты. Не. Пустишь. Я бросаю взгляд на экран внутреннего терминала. - Мы уже почти приехали, Ра. Поцелуй перед выходом? Отлично. Сработало. Змея прячется, и я вновь вижу отражение солнца в морской воде. Ты еще дуешься, но уже не сопротивляешься. Я касаюсь губами твоих губ... Встречающих на этот раз больше. Пять человек. Два сильвера, два сапфира и один грин. Только мы вышли из машины, как тут же были атакованы навязчивым дружелюбием этой компании. - Господин Минк, господин Ам. Ваши апартаменты готовы. Где желаете отужинать? Я посмотрел на тебя. Вид ты принял самый что ни на есть подобающий. То есть вежливость и еще раз вежливость. Я знаю, что сейчас ужинать в чьей-то компании тебе будет нелегко. Я отклоняю предложение и чувствую, как благодарно стукнуло твое сердце. Мы уже умеем разговаривать без слов и даже без взглядов. Как будто наша энергия слилась в одно поле. Я надеюсь, что ты не касаешься моих запароленных файлов. Рауль - Конечно, я всецело доверяю тебе, Ясон. Кроме поцелуя, мне больше нечем ответить тебе. Все, что я могу сказать, только усугубит, возможно, неприятное для тебя впечатление от моего отказа. Я ловлю свое отражение в стекле машины и, улыбнувшись ему, повторяю эту улыбку для встречающего нас квинтета. Моя улыбка искренняя, я не рассчитывал на то, что тяжелый разговор оставит на сердце легкость, я счастлив. Я чувствую себя счастливым все эти дни, но бывают моменты, когда во рту, во всем теле, внутри как будто в самом деле чувствуется сладость. Нежный, тонкий, непередаваемый вкус. Сейчас он настолько ощутим, что кажется, еще немного, и я смогу различить ингредиенты и приготовить этот деликатес. После машины я мечтаю о ванне с ароматическими маслами и о том, что ты составишь мне компанию. Я уже начинаю забывать, что такое сведенные мышцы, у тебя поистине дар. Создается впечатление, что тебе нравится заботиться, - не нужно ничего говорить, ты сам замечаешь проблемы. Это не бдительная медицинская забота о служащих, не заискивающая забота хорошо обученного фурнитура. Это забота близкого человека о том, кто принадлежит ему до конца, - как ты это назвал. Я чувствую нашу близость через такие простые, но самые дорогие моменты, которые больше никто и ничто не может дать. Мы уже успеваем переодеться, и я готов снять браслет, когда сигнал срочного вызова вынуждает меня выйти из состояния предвкушения. Сначала я едва могу поверить в то, что слышу. Потом мозг начинает просчитывать различные варианты. Причина не может быть внутренней, полностью исключено. Но только на месте я смогу разобраться, что случилось. - Спасибо, Вици. Не нужно высылать аэрокар. Будет быстрее, если я воспользуюсь местным. Я выезжаю немедленно. Твои руки ложатся мне на плечи и сжимают их. - Что случилось, Ра? Мне трудно повторять слова своего помощника, трудно сохранять спокойствие. - Али подключен к системе жизнеобеспечения, внутренние органы амфибии перестают функционировать один за другим. Я с трудом высвобождаюсь из твоих рук. Тебе трудно разжать их, мне трудно с тобой расстаться. - Моя команда беспомощна, я должен прервать свой отпуск. Проект под угрозой провала на стадии передачи заказчику. Подобного не было в моей практике, - чтобы образец, который уже внесен в реестр как удачный, погибал. Ты понимающе киваешь. - Одевайся. Я сам договорюсь об аэрокаре. Нервничаешь? - Да, - только когда ты спрашиваешь, я чувствую, что у меня даже губы похолодели. - Не стоит. Если не справитесь, перезаключим договор, выплатим неустойку. Начнешь эксперимент заново. - Я справлюсь, - я не хочу даже думать о другом и начинаю торопливо собираться. Всю дорогу меня преследует одна догадка. Осмотрев Али, десять раз перепроверив анализы, я требую показать мне график посещений. Моя догадка превращается в уверенность, когда в списке внешних посетителей я вижу единственное имя - Виктор Ги. Воду в бассейне поменяли через час после его ухода в точности по расписанию. Как куратор Ги осведомлен о всех подробностях ухода за амфибией, он прикасался к воде, контактировал с Али. Когда я набираю номер сумасшедшего сионца, он отвечает сразу, после первого гудка. - Крайне неожиданно. Рауль, приветствую вас, как я рад вас слышать. Вы решили позвонить мне, находясь в поездке? Очень любезно... - Ги, прекратите клоунаду. Чего вы добиваетесь? - К сожалению, я не совсем понимаю, о чем вы, дорогой Рауль. Может быть, мы пообедаем с вами в ресторане отеля "Амбассадор", и вы мне все объясните? Два часа дня - вас устроит такое время? "Амбассадор" пользуется популярностью потому, что, кроме стандартных услуг первого класса, гостям здесь гарантируется полная информационная безопасность, номера не прослушиваются и не просматриваются. Я прихожу точно в назначенное время, Ги уже ждет меня. Его жидкие волосы сильно напомажены, а тусклая кожа светится пудрой с оттенком розоватого перламутра. Он в шелковом голубом костюме, к вороту которого приколот пухлый бутон красной розы, такие же на столе между нами. Выглядит сионец, как всегда, безвкусно и с явным намерением обратить на себя внимание. Впрочем, есть одно отличие - мысль о том, что он близок к цели, делает его моложе. Пожилой юноша или юный старик. Или старик, впавший в юность? Я заказываю филе форели в сладком соусе, зелень с сыром и белое вино. Ги копирует мой заказ, он постоянно заискивающе и нагло улыбается, удивительное и раздражающее сочетание. Я вижу его нетерпение рыбака, который уже тянет леску. Сионец полагает, что я рыба, которая заглотила крючок. - Предпочитаю перейти сразу к делу. Яд, не так ли? - И от него есть противоядие. Вы проницательны, Рауль. В самом деле, великий ум. Ги в сотый раз показывает мне свои маленькие остренькие зубки. - Господин Ги, вы либо психически больны, либо умственно неполноценны. Мой собеседник прячет голову, как потревоженная улитка прячется в свою безопасную раковину. Но тут же снова переходит в наступление. - Через 12 часов образец погибнет. - Вас самого не пугает ваша нечистоплотность? Какое наказание вас ждет за нее в случае, если правда выплывет наружу? - Вы знаете, что у вас нет никаких доказательств, кроме вашей блестящей логики. Я задам встречный вопрос. Насколько вам дорогая ваша репутация? Меня же пугает другое - что я уеду и не получу вас. Либо этот человек сошел с ума давно, либо я имею сомнительную честь наблюдать кризис. - Господин Ги, вы, кажется, не видите реальное положение вещей... - Почему же? Прекрасно вижу. Я обедаю со своим любимым человеком, и скоро мы продолжим встречу в моем номере. Час вашего личного времени - вот то, что я хочу в обмен на информацию о противоядии. - Вы фанатик. - Я бы сказал, - фанат. Ваш фанат, Рауль. Ни ради кого я не прилагал столько усилий, поверьте! Я бы мог понять, если бы в его тоне была издевка, но, кажется, он в самом деле считает, что говорит комплимент. - Ваши сексуальные предпочтения - мазохизм, не так ли, господин Ги? - О. Я вечный ваш раб, Рауль. - Вы получите ряд ярких воспоминаний, о которых просите. Ближе к вечеру снова звонишь ты, и я снова ничего не могу тебе сказать. И не могу сказать, как мне тебя не хватает. Я привык к тому, что могу увидеть тебя в любое время, когда захочу, и уже не могу от этого отказаться. - Пока положительных результатов нет. Но нет и ухудшений. Мы работаем над проблемой, Ясон. Ты переживаешь, я слышу. Ты знаешь, как мне важен результат. Ситуация серьезно бьет по моему достоинству. Фактически никакой моей вины нет, однако, не имея на это права, я предпочитаю действовать самостоятельно и делаю себя виновным. Лгать тебе я бы не хотел, но рассказать все подробности в данный момент будет сложно. Я жду твоего возвращения. Ги подготовился, люкс тонет во мраке, который в разных местах комнаты рассеивают оплывающие толстые свечи. На нем ошейник и комбинезон из латекса, который несколько утягивает его расплывшуюся фигуру. Ги подползает ко мне на коленях, подвывая про золотого бога. Он тянется к моим перчаткам с намерением убедиться, что я выполнил условие снять защиту. - У нас всего час, мы не будем тянуть с прелюдией, верно? Моей реакции блонди достаточно, чтобы сковать его запястья вместе, швырнуть на постель. Он думает, что это сексуальная игра и возбужденно дрожит в моих руках. Я брезгливо отстраняюсь, вынимаю компактный инъектор. Легкого нажима достаточно, чтобы вогнать в эту дрожащую тушу то, что я приготовил для нее. Кто теперь рыба? - Ги, вы вынуждаете меня показывать вам, что такое блонди. В нашей жизни нет любви и нет страстей. Есть цели, и вы мешаете достижению моей. Сионец чувствует холодную иглу, слышит мой ледяной голос и затихает. - В опасной близости от вашей артерии сейчас находится яд, и лучше вам не делать никаких резких движений. Говорите, какой антидот нужен Али. Ги только хрипит. Надеюсь, у него еще сохранились хоть какие-то остатки разума. - Я не буду ничего скрывать от вас. Это опий, - доза, не совместимая с продолжением нормального функционирования человеческого организма. Вы балуетесь наркотиками, Ги? Вам рассказать, как вы умрете, или вы примерно представляете? Вы готовы? - Никакого противоядия нет! Это "Химера"! "Химера"! Препарат - пугач! Он вышел через пот и мочу раньше, чем появились симптомы, и вы не могли определить его! Завтра амфибия будет в полном порядке! Яд-призрак - хитрость, достойная восхищения. Это объясняет, почему внутренние органы амфибии не поражены, а как будто отключены. - Я рад узнать, что вы не самоубийца. Я втыкаю иглу в шею сионца. Он начинает кричать, и я зажимаю его рот рукой. Видно только его вытаращенные глаза. - Успокойтесь. Я тоже лжец. Вас всего лишь временно парализует. Чувствуете, у вас уже немеет язык? Вы теряете способность говорить. У варваров был обычай - отрубать руки тем, кто хочет взять то, что ему не принадлежит. Мы не варвары и поступим более мягко, вам только сломают конечности. И так как вам еще предстоит подписать несколько документов, вам сломают ноги. К сожалению, я гуманист и не хотел бы видеть ваши страдания, сейчас вам не будет больно. Но в дальнейшем обещаю вам, ваши потребности мазохиста будут удовлетворены. Я убираю руку и вызываю пару андроидов, которые ждут за дверью. Пока они выполняют задание, я подхожу к окну и отодвигаю тяжелые портьеры. На улице моросит, огни иллюминации расплываются в лужах. У нас было еще почти двое суток... Когда мне дают знать, что приказ выполнен, я подхожу к сионцу. Он освобожден от наручников, в них больше нет необходимости. - На случай, если вам захочется увидеться еще сверх необходимого. Никто из персонала отеля не засвидетельствует, что я находился здесь сегодня. Мне очень жаль, что вы так неудачно оступились на лестнице. С другой стороны, вы счастливчик, ведь могли бы сломать и шею. Наши лучшие врачи к вашим услугам. Отдыхайте. До встречи. Ясон Когда ты уехал, как будто зашло солнце. Мне стало нечем защититься от... себя самого. Мне стало нечем защитить себя от черной иглы в сердце. Мне захотелось сжаться, закуклиться... До того времени, пока не вернешься ты, и я смогу снова получить свою дозу золотисто-медового спокойствия, доверия, наполненности жизни до той степени, когда не можешь, не нужно ни о чем больше думать. Мне становится почти страшно, почти... Мне надо работать. У меня еще целых два дня работы. И только это остается моим спасением. В очередной раз. Как же я устал. И две ночи без тебя... Рауль... И уже больше сотни ночей без тебя... Рики... Два Р переплетаются в моем сердце и не дают спать. Да я и не рассчитывал. В моей голове бродят совсем другие расчеты. Это было как играть в невыносимо сложную игру. Куда сложнее, чем те, что нам давались на треннингах в интернате. Физиологии. Политики. Экономики. Полтора часа, - это все, что я мог себе позволить для восстановления нормального функционирования. Кажется, я создал себе еще одну проблему. Видимо, я больше никогда не смогу жить, не создавая их. Моя проблема называется Рики. И то, что он не со мной. Моя проблема называется Рауль. И то, что его нет рядом. Я обречен терять тех, кто мне близок? Я не могу этого допустить! Я не...! Я проснулся после короткого сна в машине, когда мы уже подъезжали к Танагуре. Теперь мне уже можно было связаться с тобой без того, чтобы навлечь подозрения. Конечно, я теперь, после расставания с Рики, вне подозрений. К тому же опять близко сошелся с блонди-совершенством... Если бы они только знали... мой Рауль... Так что мне ничего не мешает... Мешает. Для начала, я сам. После того, как прошел первый угар победы, я мог взглянуть на то, что получилось. И отчаянье вновь улыбалось мне своим кровавым ртом. Я не мог без... Рауль... Прикоснись к моим вискам своими прохладными пальцами, пусть все пройдет... прошу тебя... Рауль. Мне снилось, что я до хруста сжимаю тонкое смуглое тело в руках, на губах моих привкус крови, поцелуй взахлеб... У того, кого я так делал своим, были длинные золотые волосы. И это было то, что невозможно. Никогда. Как мне понять?... Что это за сны?... Почему?... Оставалось тридцать две минуты до прибытия в Эос. Я заставил себя уйти от этих раздирающих сознание мыслей. Уйти и... набрать твой номер. Мелодичный голос автоответчика. - Апартаменты господина Ама. По какому вопросу вы звоните? Я закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. - Передайте господину Аму, что Первый Консул ждет его сегодня к вечернему чаю. Желательно со всеми отчетами за прошедшие пять дней. Я знаю свое расписание на весь день. Меня ждет Юпитер, консулы, отчеты и планирование. Но я знаю, что заставит меня пройти через это без малейшего неудовольствия. Ведь в конце меня ждет награда. Ты... Я тщательно скрыл свои размышления в самом темном уголке сознания. Никто не должен ничего знать. Даже... Тем более... Никто. Рауль Золотой цветок крипсии постепенно раскрывается в чашке, отдавая воде свой цвет, аромат и вкус. Все, чтобы раскрыться, нуждается в катализаторе. Наверно, для меня это - твой взгляд, заманивающий своей дьявольской магией. Точнее слово не подобрать, и оно вновь и вновь возникает у меня в голове. Если понимать дьявольское как преданную любовь к своим желаниям и видение скрытых желаний других, умение их извлечь. Раньше твой взгляд беспокоил и пугал меня, теперь возбуждает и придает смелости. Я ловлю его не глазами, а сердцем, - ни фурнитур, ни одна живая душа не заметит. Теперь я тоже дьявол, как и ты. - Мне доложили, что состояние амфибии стабилизировалось, но я не знаю деталей. Что у вас произошло, Ра? - Ги устроил диверсию, он решил, что может диктовать свои условия. Я разобрался. Поговорил с ним на его языке. Если пользоваться твоей терминологией. Если ты не спросишь, мне бы не хотелось рассказывать подробно. Я беру кусочек халвы и разламываю ее ложкой немного неаккуратно, лакомство крошится. Глупый и досадный поступок сионца злит меня до сих пор. - Ммм... Дивно... Халва тает на языке. Но, как бы она ни была хороша, есть вкус слаще. И я скучаю по нему. - Что он хотел от тебя? Конечно, ты помнишь случай на банкете. Я киваю в сторону прислуживающего фурнитура, чтобы ты отпустил его. - Намеревался добиться взаимности. Использовал симулятор яда, пытался шантажировать. Звучит настолько нелепо, что когда я говорю об этом, сам чувствую себя нелепым. Вероятно, мне в самом деле нужно ставить себя жестче. Целая проблема, что писать в официальном отчете, я не одарен в сочинительстве медицинских небылиц. И... - Что?... Украденные нами минуты пролетали стремительно. Отнятые у нас показались вечностью. - Нас прервали. Всегда чувствую дискомфорт, когда вынужден бросить начатое... Я придвигаюсь к тебе. Мне не хватало возможности быть рядом, смотреть на тебя. И мне не хватало твоих прикосновений, того, как ты смотришь. - Все два дня я думал о том, что мы не закончили... Я заметил, когда я тебя соблазняю, показываю откровенно, чего хочу, твой взгляд делается сначала удивленным, потом выжидательным и совсем бесовским. - Отложенное дело становится моей идеей фикс... Я подбираюсь ближе к тебе. Перехожу почти на шепот. Кружу вокруг тебя словами. А ты, прищурившись, наблюдаешь за моими уловками. - Как ты думаешь, стоит ли мне начать борьбу с этой неудобной чертой характера? Или не беспокоиться и просто продолжить с того момента, на котором мы остановились? Я сжимаю твою руку, свою цель, первую из всех, которые хочу достигнуть этой ночью. - Что ты посоветуешь своему Советнику, Ясон? Ясон - Разве я могу что-то советовать блонди-совершенству? Я накрываю твою руку своими и прячу ее в ладонях, как в морской раковине. На дне твоих глаз, глубоко, плещется твое желание. Ты лишь немного даешь ему показаться. Я улыбаюсь. - Я могу разве что помочь тебе написать отчет, если захочешь. Ты же знаешь, у меня всегда было отлично с... витиеватостью. Я глажу твою руку с обеих сторон. Отвлекаю от себя. Я слышал, не заметить мой гнев сложно. И почти невозможно скрыть его от тебя. Но я постараюсь. Я прекрасно помнил тот банкет и того внешника, который раздевал тебя взглядом. Этот глупец все-таки решился на нечто большее. И если тогда я еще послушал тебя, сейчас тебе уже не удастся меня остановить. Даже если ты заметишь, что именно я решил. Этот человек прекратит свою жизнь. Не уверен, что безболезненно, более того, я приложу некоторые усилия для обратного. Нет ничего проще, цепочка отработана. Шифрованное послание к Катце, а дальше... В Кересе много отморозков... Керес. Сердце болезненно сжалось. Я вспомнил... Прочь эти мысли. Отдам приказ Катце и все. Дальше неважно. Не мое дело. Ты ждешь моего ответа, моих действий, моего решения. Я не могу тебя разочаровать, не должен. Я многое обязан и многое не должен согласно моему статусу... Я притягиваю тебя ближе. Ты с готовностью уступаешь мне. Ты ждал. Я тоже. Ты... Я говорю тебе почти в губы... - Ты, конечно, можешь попытаться бороться, но, я думаю, это не то дело, на которое следует тратить силы. Они ведь тебе еще могут понадобиться... Это двусмысленно. Это чувственно. Это возбуждает. Тебя. Я знаю, что сказать, как сделать, чтобы твои глаза заволокло туманом. Как сейчас. - Думаю, в моем доме есть место, где мы сможем закончить твои дела. И даже начать мои, если захочешь. Ты не против, мой господин Советник? Ты как-то сказал, что тебе было бы интересно заняться сексом в бассейне. Свобода движений и прочее... Тебя всегда влекло к неожиданным формам выражения. Только как ты отнесешься к неразмонтированному до сих пор станку для пэтов?... Я усмехаюсь, представляя твою реакцию. Мне, наконец, становится легко, и меня охватывает азарт. Мысли затягиваются эмоциями. Я уже готов подхватить тебя на руки и унести... А почему бы и нет? От неожиданности ты не сопротивляешься, а вцепляешься в меня, тихо вскрикнув. Я уже делал так очень давно. В интернате, когда унес тебя из лаборатории, заработавшегося почти до утра. Ты поступаешь точно как тогда. Быстро успокаиваешься и, строго глядя мне в глаза, произносишь. - Поставь меня на планету, ненормальный. Только сейчас в твоих глазах куда больше смешливых искр. Тогда ты больше испугался. И, по-моему, не того, что сделал я, а того, что ты почувствовал и понял. Сейчас ты это уже знаешь точно. Как и тогда, я отрицательно качаю головой и делаю шаг к ванной комнате. - Нет, Ра. Я хочу проверить одну свою гипотезу и для этого мне нужен ты. Тогда и сейчас.... Сейчас все более... правильно. Рауль - Надеюсь, по крайней мере, тебе не тяжело. Ты не даешь мне идти, не даешь мне раздеваться. Ты не с моего согласия крадешь, ты без согласия отнимаешь у меня одежду. - Ты соскучился, Ясон. Тебе нужно почувствовать себя полновластным хозяином положения, меня и времени? Наверное, я начинаю понимать тебя. То, что ты делаешь, настолько неприемлемо, страстно и лестно, что я смеюсь. Я рад, что можно не развивать тему Ги дальше. Я решил эту проблему и предпочел бы забыть о ней совсем, если бы не польза опыта. И я рад, что ты ответил на вопрос, который я бы, конечно, не решился задать. Чувствовал ли ты такую же пустоту в груди, как я, эти два дня. Ты не позаботился о том, чтобы волосы не намокли, и они извиваются в воде, как морские водоросли, липнут к мокрой коже. - Ясон, что за гипотеза? Хочешь поставить эксперимент, как ведут себя биотехнологи, запущенные в бассейн с неотразимыми управленцами? Думаю, я могу помочь тебе... Подобно жертвам нереид, я хочу опьяняться твоим видом и ласками. Те, кто просто видел дочерей океана, становились безумцами. Я же прикасаюсь и готов платить за это своим разумом. - Значит, ты помнишь, чем мы занимались? - Ммм... Чем-то таким? Ты ловишь мои губы, язык, снова губы. Я бросаю взгляд на стальную конструкцию, кольца, цепи и карабины. - В твоей ванной комнате нестандартный впечатляющий декор. Мне кажется, эта вещь выбивается из общего спокойного стиля. Запугиваешь гостей, чтобы они теряли волю? Ты прижал мои руки к стенам. Как всегда, ты стремишься лишить меня свободы действий. Я чувствую, мне еще не раз придется отстаивать ее. - Я размышляю, а не пользоваться ли мне иногда силой, Ясон? М? Я рывком высвобождаюсь из плена, черчу ногтями по твоим лопаткам, по пояснице. - Твое тело отзывается. Я не могу, не хочу и не вижу смысла без этого обходиться. Скажи, если я в чем-то неправ... Я прикрываю глаза, чтобы чувствовать соприкосновение сильнее. Ты подхватываешь меня под коленями и впечатываешь спиной в бортик бассейна. И теперь мне приходится не гладить, а держаться за тебя. - О. Ты сильно соскучился, Ясон. Ты прижимаешься ко мне, пах к паху, откровенно. Ты сам не замечаешь, с какой силой сжимаешь мои ягодицы. - Тебе может быть снова немного больно, Ра. Так как прошло какое-то время. - Ничего. Я готов немного потерпеть. Я бы хотел... Сейчас. Я обнимаю тебя за шею, вода позволяет не прилагать никаких усилий. Ты начинаешь входить очень осторожно, медленно раскачиваясь. Теплая вода расслабляет мышцы, и мне всего раз приходится стиснуть зубы. А потом удовольствие только нарастает. - Тебе хорошо? - Да-аа-а... Ты тоже... Должен это... попробовать, Ясон. Щекой к твоей щеке. Я помню, что ты любишь стоны, и целую твое ухо, облизываю мочку. Я уже близок к оргазму. Так быстро после перерыва. - Извини, я... Ннн... Начинаю... Терять нить беседы... Ясон - Ты не можешь меня отяготить, мой Советник. Я маскирую свое желание легкой насмешкой в голосе. Но пульс уже стучит в виски - мы так давно не были вместе... Всего, нет, целых два дня. Это немыслимо... Немыслимо и то, что произошло в мое отсутствие. Иногда меня удивляет, как ты ведешь себя. Не как блонди, а как... ребенок? Тот, которому мир принадлежит изначально, а не только по праву сильного. Ты даже не представляешь, как эта твоя уверенность и странная доверчивость может воздействовать на окружающих. Я вспоминаю, как ты, что-то доказывая и не находя аргументов, хотя такое бывало нечасто, просто смотрел на своего собеседника. Тебе было достаточно слегка смутиться, и твои оппоненты сами вызывались помочь решению задачи. Заметим, не своей, а твоей. Ты великий эмоциональный манипулятор, мой Советник. И, по-моему я единственный, кто не так подвержен твоему влиянию, как остальные. Я ловлю себя на том, что прекрасно понимаю, внешник купился на ту же удочку, что и многие до него. Но те многие были элитой Амой, а Ги всего лишь глупец. Нет, никакого сочувствия, хотя я и могу его понять. Но я не могу понять тебя. Могу математически просчитать, иногда даже предчувствовать, но не понять. Твои эмоции так чисты и так... далеки от меня, Рауль. Но ты так близко. Твои руки, твой запах, твои волосы и твои глаза, - все, что завораживает меня именно потому, что я не понимаю. Может быть, и тогда дело было в том же?... Чем различается тогда и сейчас? Ты и... Он?... Боль мгновенно пронзает виски иглой. Я сам поставил себе этот запрет. Невозможно... нельзя... не хочу... Я осторожно опускаю тебя, понимая, что мой самоконтроль летит к чертям. Так ли, как тогда, не важно... Каким-то чудом мне удается снять с тебя одежду, не порвав ее. Хорошо, что я отстроил аппаратуру заранее. Не люблю, когда за мной подглядывают. Хотя и не уверен, что не... Но теперь все равно. Нам некогда заниматься глупой погоней в воде, все видно слишком откровенно. Кровь под кожей превратилась в раскаленный металл... - ... ты помнишь, чем мы занимались?... Ловить твои губы и пить перехваченное дыхание... Я благодарен тебе за то, что ты даешь выход тому безумию, что сжигает меня, сушит мой разум, вынимает мое сердце и... - О да. Я соскучился. Но это не то слово... Торопливое извинение не говорит ни о чем. Лишь о том, как мне трудно сдерживать себя, когда ты уже у меня в руках. Вот-вот... - Тебе хорошо?... Я чувствую, что могу потерять остатки контроля. Я благословляю воду за то, что она способна сделать мои движения более плавными, связать мою страсть. Вода - твой знак, мое солнце. - Потом... Я продолжаю говорить только для того, чтобы отвлечь себя от немедленной разрядки. Ты хочешь больше. Твои ноги обхватывают мои бедра, ты весь как будто обвиваешься вокруг меня, как будто хочешь, чтобы я впитал тебя кожей... Или этого хочу я? Неважно... Я предчувствую знакомую пелену перед глазами, дыхание срывается на хрип, а потом я слышу свое рычание, я сжимаю тебя все сильнее... Погаси мою жажду, Ра, мой блонди-совершенство, мой господин Советник, мой...