Цена свободы

Ночь выдалась жаркой и душной. Влажность и затхлость, присущие тюрьме, усугубляли ситуацию. Тилль спал неспокойно, постоянно ворочаясь на своей койке, которая издавала режущие слух звуки. Ему снова снились тревожные сны, но ближе к утру он проснулся и старался больше не засыпать, чтобы лишний раз не доводить себя до белого каления. Тилль снова вспомнил ту девушку, врезавшуюся в его разум, будто яркий солнечный луч. Слабая улыбка показалась на его лице, но затем спала, и его разум снова затуманился мрачными мыслями, когда за железной дверью послышались уверенные шаги. Растерявшись, Линдеманн подскочил со своей кровати и попытался растолкать крепко спящего Рихарда. Он никак не хотел просыпаться, и Тилль на минуту подумал, что Круспе решил в одночасье помереть, но послышались его недовольные бормотания, и он с облегчением выдохнул. Но все же беда была другая. Дверь со скрипом отворилась, и в камеру влетели двое мужиков в форме. Один буквально за шкирку оттащил Тилля от кровати, впечатывая лицом в грязную стену. Второй также не стал церемониться с Рихардом, и грубо стащил его с верхней койки. Ни Линдеманн, ни Круспе не понимали ситуации, которая только что произошла. Рихард больше испугался, чем пытался понять в чем дело, а Тилль взмолился. И снова вещий, мать его, сон. — Доигрался, Линдеманн? — Грозный хриплый голос разнесся по всему коридору, и Тилль в этот момент понял, что здесь что-то не так. Он попытался повернуться, чтобы посмотреть на происходящее, и заметил непонимающий взгляд Рихарда. — Ч-что я сделал??? — Прорычал Тилль, но ему быстро заткнули рот, когда сильнее придавили всей массой тела к стене. — Закрой свой рот! И жди командира! — Рыкнул охранник, который был Тиллю совсем не знаком. Наверное, произошло что-то серьезное, пока заключенные спали, и виновным во всех грехах решили сделать Линдеманна. На Рихарда успели надеть наручники, и поставить лицом к стене, чтобы не дай бог рыпнулся, хотя оба заключенных понимали, что в такой жопе дергаться не вариант. К ним в камеру ввалился здоровый бородатый мужик, а перед дверьми толпились еще трое человек с автоматами. Его рука покоилась на кобуре. Он презрительно оглядел всех присутствующих в камере и обернулся, обращаясь к его сопровождающим, — Осмотрите здесь все, а этих отведите в допросные. Только в разные, Эдвард! Чтобы не как в прошлый раз! — Он хмыкнул, в упор посмотрел на Рихарда и процедил, сквозь зубы, — Этот чмо тебе тоже помогал, Линдеманн? Вас обоих надо казнить! Снова. Снова какие-то проблемы… Тилль сплюнул на пол, когда его пинком выдворили из камеры и повели в знакомые допросные комнаты. Рихарда же пришлось силком выталкивать из его «места жительства», он начал сопротивляться. Протяжный вой раздался на весь коридор, когда Круспе со всей силы ударили ногой по животу. Тилль забеспокоился и попытался обернуться, но дуло автомата перед лицом заставило его повернуться обратно и покорно пойти дальше. Слышался отборный мат, вопли Рихарда, которого решили проучить. У него проблема была больше, чем у Тилля. В своем «арсенале» под матрасом он прятал бритвы, пару заточенных ножиков, а еще личный дневник. В его личном дневнике он описывал каждый свой день, проведенный в тюрьме, а также делился с книгой своими мыслями, и Линдеманн догадывался, что они очень тяжелы и запутанны. Из-за этого могут решить, что Круспе псих и упечь в его в дурку. Да и Тилль заведомо знал, что одиночный карцер ждет их с распростертыми объятиями, если он снова не накормит деньгами мерзкое рыло начальника отделов тюрьмы. Тиллю было самому интересно, что же они могли такого натворить, если за ними пришел сам прихвостень начальника с конвоем. Все планы всегда срываются, как будто закон подлости. Тилль уже не надеялся на лучшее, поэтому обреченно повесив голову, ощущая на затылке холодное дуло автомата, плелся в допросную. В его голове так и повторялся крик Рихарда, и он уже не понимал явь это или галлюцинации. Исподлобья оглядывая серые коридоры, он заметил Гэрри. Он скалился, и Тилль подавил в себе желание харкнуть ему в лицо, чтобы никого не провоцировать. Наконец, до него начало доходить… Снова эта поганая сука портит всем жизнь. Неизвестно, что он придумал в этот раз, но если их так грубо вытолкнули и стали шманать их комнату, значит… Значит, им подкинули наркотики. Тилля немного тряхнуло, на его лбу появились капельки пота. Теперь его голова разрывалась вдвойне: он гадал, что Гэрри сделал Шнайдеру, Оливеру и Паулю, ведь они находятся на другом этаже, и пока шумихи с их стороны слышно не было, а также раздумывал о том, как от этой дряни теперь отмываться. Наркота - серьезное нарушение, и просто на слова вряд ли поверят, если найдут улики. Здесь надо думать, играть по их правилам, но проблема в том, как Тилль и Рихард преподнесут информацию о том, что они вообще не делали. Линдеманн помолился за то, чтобы Рихард включил голову и не открывал лишний раз рот. Он знал, что Рихард в последнее время ослаб духом, телом, и любое давление со стороны может его сбить столку и вывести из себя, и он может признаться во всех грехах, которые не совершал. Тилля завели в светлую, но обшарпанную комнату, по среди которой стояли только стол и два стула, на одном из которых сидел незнакомый мужик. Он жестом приказал посадить заключенного на стул, что конвой и сделал, а потом торопливо покинул помещение, захлопнув тяжелую дверь. Молчание. Тилль шумно дышал, но не выдавал своих эмоций, сидя с каменным лицом. Мужчина, сидевший напротив, был не начальником. Собственно, где сам начальник? Как теперь бабками откупаться? — Меня зовут Дункан Роббертс. — Начал этот кареглазый брюнет, смотря в бумаги, лежащие перед его носом. — Итак, Тилль Линдеманн. С твоим делом я ознакомился, как только приступил к своей работе… Я, полагаю, ты заправляешь этим корпусом, и, поговаривают, что твоя репутация растет с каждым днем. Как у тебя дела, Тилль? — Его голос был негромким, не содержал никакого сарказма и злобы, но Тилль знал, что он пришел сюда не за жизнь разговаривать. За несколько лет, проведенные в тюрьме, Тилль научился читать людей по мимике, выражению глаз, но этот засранец, будто выстроил вокруг себя стену, не давая понять, что он из себя представляет, и сидел с таким непринужденным видом, будто он здесь родился. Вопрос о его делах подразумевал совсем другое. — Тихо. Было. — Коротко кинул Линдеманн, окинув его беглым взглядом. Кажется, от Дункана это не скрылось, и его взгляд резко похолодел. — А почему было? Рассказывай, Тилль. Скрывать бессмысленно, если ты хочешь выйти по условно-досрочному освобождению. Я знаю, ты правильный мужик. И поверь мне, я прошелся по всем, кто тебя знает, все только это и талдычат, но… Сейчас ты находишься в крайне неприятной ситуации. — Дункан сложил руки на столе, выжидающе смотря на Линдеманна. Он не желал ничего говорить без объяснений, поэтому нагнулся чуть вперед и процедил, — Пока не скажете причину, по которой вы меня сюда притащили, я и рта не открою. — Тиллю вообще не хотелось говорить, особенно зная то, что за стенкой допрашивают и Рихарда. Он всеми фибрами души пытался передать ему сил. Допросный напрягся, сглотнул и перевел взгляд на камеру в углу комнаты. Ага, страх. Тилль учуял страх и усмехнулся, видя в нем также неопытность. Теперь стена разрушена, да, Дункан Роббертс? Линдеманн снова сел ровно, чуть склонив голову на бок и широко раздвинув ноги под столом. — Ты обвиняешься в хранении и распространении наркотических веществ. — Роббертс опустил свой взгляд в бумаги, лежащие перед ним, но дверь в комнату снова открылась, и к столу подошел один из охраны, передавая три мешочка с белым порошком и один с таблетками. — Доказательства, как видишь, перед тобой. Что ты скажешь в свою защиту, Тилль? — Тилль признался себе в том, что он такого поворота событий не ожидал и охуел, как никогда. Будучи преступником, убийцей и последней тварью, он никогда не падал до распространения различной дури, да и сам не принимал. — Это не мое. Впервые вижу. Да и я не полный идиот, чтобы хранить это говно у себя в камере. Как думаешь, Дункан, я хочу выйти отсюда? — Мужчина презренно посмотрел на допросного и облизнул пересохшие от волнения губы. Дункан смотрел ему в почерневшие глаза и поджал губы, видя, что Линдеманн потихоньку выходит из себя. — Думаю, да, Тилль, и я хочу тебе помо- — Замолчи! Ты пришел меня обвинить, а не помочь мне. Я требую адвоката! Можешь швырнуть меня в карцер. — А как же твой Рихард? Знаешь, что они с ним могут сделать? — Тилль не понимал, почему он начал шантажировать его Рихардом, но Рихард умный мужик и сможет выкрутиться из любой ситуации. Хотя по растерявшейся морде Роббертса можно было понять, что он сказал это не подумав. — Он выдержит. — Безразлично ответил Тилль, пытаясь не выдавать свое волнение о нем, иначе плохо может быть обоим. — Да? А кто-то мне сказал, что он душевно больной… — Мерзкий Дункан хитро прищурился и оскалился, а потом Линдеманна будто током прошибло. Дункана заслал Гэрри, и он сам спалился, когда начал угрожать. Он не мог знать, что Тилль и Рихард в достаточно близких отношениях, по той простой причине, что вряд ли кто его будет посвящать в тонкие детали тюремной жизни этой банды, кроме… Кроме Гэрри, разумеется. Значит, этому Роббертсу - поганой шохе, всю информацию слил он. — Вот шлюха… — Прорычал Тилль. — Адвоката гони. — В его голове была только одна мысль «Убить!», руки сами сжимались в кулак, и Дункан, заметив это, остался непреклонным, тут же засобиравшись. — Что же, будет тебе адвокат. — С хитрой улыбкой на морде проговорил Роббертс, и обойдя Линдеманна, он остановился сзади него и наклонился к уху. — Вряд ли ты отсюда теперь выйдешь… Удачи, мерзкий убийца. — Тиллю хотелось его искусать, разорвать на куски, словно цербер. Теперь список тех, кого Тилль бы закопал живьем, пополнился еще одним человеком. Роббертс с самого начала не внушал никакого доверия, потому что все это было спонтанно. Чересчур очевидная подстава, и не умело обыгранное «задержание». Умные парни так не делают, а Гэрри, видимо, тупой, хотя Тилль так не думал до этих пор, он считал его крысятиной, а крысы, как водится, умные. Когда Дункан вышел, в комнате воцарилась тишина, нарушающаяся лишь глубоким и тяжелым дыханием Тилля. Затем за Линдеманном пришли и выволокли его, хотя тот даже и не сопротивлялся. Его грубо толкали вперед, но он, гордо подняв голову и поджав губы, шагал вперед, не обращая внимание на тычки в плечо. Впереди он заметил знакомую ссутулившуюся фигуру. Это был Рихард. Тилль прикрыл глаза и свободно выдохнул, с его души свалился тяжелый камень. Теперь он спокоен за Круспе и рад, что из него не сделали кровавое желе. Рихард, услышав шаги, обернулся и застыл, грустно глядя на Линдеманна, который на мгновение с сожалением опустил глаза, но затем снова посмотрел на Круспе и прошептал «Будь осторожен.».