Цена свободы

Душевная беседа Рихарда и Тилля завершилась тем, что их повели на улицу, чтобы развеяться. Теплота камеры не отпускала Рихарда. Он не хотел выходить на улицу, потому что пригрелся к Тиллю, когда он пригласил его сесть рядом, чтобы он не сидел, как отщепенец на полу и не морозил зад. Между ними давно не было таких чистых разговоров по душам, где никто не лукавит и не пытается подавить в себе все свои эмоции и чувства. Обоим мужчинам полегчало, ведь каждый из них был по-своему счастлив, хоть и немного, и постепенно в них умирала та криминальная жизнь. Кто-то, может, и скажет, что горбатого могила исправит, но они действительно прошли через многое, и перспектива провести всю свою жизнь на нарах, не обзавестись семьей, друзьями, заставляла их сердца на мгновение замирать. Рихард пожалел, что отказывался и ленился выходить. Светило прохладное осеннее солнце. Только вступив в свои права, осень тут же преподнесла светлые морозные дни, не дав людям привыкнуть к прохладе. Некогда бледное лицо Рихарда, которое он подставил солнцу, обрело еле заметный румянец. Щурясь от лучей солнышка, он потерял счет времени и очнулся только тогда, когда к его ногам подкатился баскетбольный мяч. — Эй, Круспе, сыграешь с нами? — С самодовольной улыбкой к нему подплыл какой-то мужик, имени которого он не знал и пытался понять, откуда ему известна его фамилия. — Тилль уже согласился. — Рихарда кольнуло раздражение, и он чуть нахмурился, поджав губы. Играть в баскетбол ему никогда не удавалось, так же, как и в футбол, а тут еще и какой-то хмырь приглашает. — Я, пожалуй, позже присоединюсь. — На самом деле, присоединяться он не собирался. Он отвернулся, устремляя свой взгляд на часовых, стоящих возле дверей корпуса. — Ну, как знаешь. Мое дело предложить. — Рыжий противно картавил, и это резало по слуху, но Рихард больше не обращал внимания на него. Ему стало почему-то тревожно, и та небольшая радость от того, что он смог немного поплескаться в лучах солнца, мигом пропала, уступая место сосущему под ложечкой ощущению. Тилль тоскливо посмотрел на Рихарда, который уделил внимание турнику и подтягивался, иногда меняясь с другими заключенными, решившими позаниматься спортом на улице. Круспе все еще не допускали до спортзала, находящегося в здании, и турник на улице являлся единственным тренажером, на котором он может заниматься. Пауль привлек внимание Тилля, слегка присвистнув, и кивнул, чтобы тот вернулся и сосредоточился. Обе команды стояли друг напротив друга, лидеры чуть впереди, а между ними был судья, какой-то левый чувак, которого попросили разыграть мяч. Игра была три на три, и битва обещала быть ожесточенной. — Ты мне заплатишь, рыжая псина! — Рыкнул Тилль, смотря в глаза этому высоченному громиле, который был заметно выше, чем он сам. Рыжему такое обращение не понравилось, и он расплылся в ехидной улыбке. Затем мяч был разыгран, и игра началась. Пауль ловко отнимал мяч у соперников, потому что он был ловчее, и его невысокий рост позволял ему уворачиваться от неповоротливых медведей. Он передавал его остальным, а они уже разбирались с тем, чтобы попасть точно в цель. Играть по правилам, конечно же, никто не собирался, и в борьбу вступили лидеры обеих команд, мощно толкая друг друга к краю спортивной площадки, чтобы впечатать в забор и на минуту отвлечь внимание. Тилль, хоть уже и запыхался, но никак не хотел отдавать мяч и отшвырнул его в сторону к Шнайдеру, но один из соперников перехватил его и почти с середины поля попал в корзину. Матерясь, Оливер и Шнайдер переглянулись, и разочарованно вздохнули, а Тилль, проходя мимо них, похлопал парней по плечу и слабо улыбнулся. — Рано сдаваться, у нас есть Пауль, он отнимет мяч, это ему как два пальца обоссать. — Линдеманн сплюнул на асфальт и провел рукой по голове, убирая мокрую от пота челку с лица. Каждый из них уже вспотел и немного устал, но играть они договорились до десяти попаданий. Пауль не расслаблялся и коротко улыбнулся Тиллю, показывая нежелание проиграть рыжему зеку. Также он заметил, как вокруг площадки столпился народ, и парни из охраны поднапряглись и были начеку. — Кто еще заплатит, мракобес! — Тяжелая рука упала Тиллю на плечо, и он почувствовал на затылке горячее дыхание соперника, и тут же развернулся, скидывая с плеча его руку. — Руки свои убрал от меня, Келлер! — Голубые глаза Тилля вновь почернели, он нахмурился, и на его лбу выступили морщины. — И че ты мне сделаешь? — В выражении лица Келлера не было ничего доброго, одна злость и блеск азарта. Он шумно дышал, и его плечи безумно вздымались, отчего Тиллю подумалось, что рыжего пса вот-вот накроет приступ астмы. — Для начала, загоняю тебя, как лошадь на родео. — Парировал Тилль. Терпение рыжеволосого лопнуло, и он дернулся, чтобы начать с ним драку, но его вовремя оттащил подбежавший друг. Келлер увернулся от его рук, исподлобья смерил Линдеманна недовольным взглядом, который лишь фыркнул и переключил свое внимание на что-то другое, не желая больше вступать в словесные перепалки, сразу же перерастающие в потасовку. — Тилль, не провоцируй его. Он обозлится, и тогда его корпус поимеет наш. Думаю, поганая ставка не достойна этого. — В словах Шнайдера была истина, и Линдеманн кивнул в знак согласия. Такой расклад дел не должен положить начало войне, ведь все только-только встало на свои места. Манипуляции с мячом снова были проделаны, и Тилль пытался извести силы Келлера, а затем он потерял мяч, но Пауль снова обвел всех вокруг пальца. Передавать кому-то мяч теперь он не собирался и жестом успел показать Оливеру, чтобы он его подстраховал. Едва ли не попав под прессинг Келлера, Пауль, ведя мяч, и увернувшись от здоровых соперников, в нужный момент подхватил его и метко зашвырнул в корзину. Наблюдавшие за игрой заключенные наградили Пауля недолгим свистом, а затем стихли, чтобы не нарушать тюремного покоя. — Молодец, дружище! А ты всегда нам пасовал… — Оливер подлетел к нему со спины, и если бы они были детьми, то, возможно, он бы запрыгнул к нему на спину и повалил на газон. Затем к ним бы подбежали остальные, радуясь тому, что сравняли счет. Но они были здесь и совсем не детьми, поэтому Ридель сдержанно обнял того за плечи и тут же быстро отпустил. Пауль устало улыбнулся и вытер с лица стекающий пот. — Обычно, я промазываю, поэтому вам и отдаю этого круглого. — Легкая дрожь пробила тело Ландерса, но это была приятная дрожь, трепетная, как будто тебе вручили хорошо запакованный подарок, и ты в ожидании чего-то чудесного срываешь упаковку. Рихард, наблюдавший за игрой, подтягиваясь на турниках, заметил, как Келлер что-то заговорчески шептал своим, пока Тилль и Кристоф решили быстро перекурить, а Оливер пытался доказать Паулю, что тот сможет еще раз повторить свой меткий бросок. Что-то Рихарду подсказывало, что игра сейчас пойдет не по плану… Вся эта ситуация была достаточно странной. Так просто Тилль согласился отвести душу в баскетбольной игре. Это было на него не похоже, еще и ставка какая-то… Круспе пришлось отвлечься от занятия спортом и пройти сквозь заключенных зевак, но так как его многие знали, то без проблем пропустили поближе. Он пересекся с довольным взглядом Тилля, и хотел бы он немного улыбнуться, но не смог, потому что здесь снова смердело мраком. Кажется, Линдеманн уловил, что с его другом что-то не так, и хотел подойти, но Келлер торопливо решил начать игру. Они доиграли до десяти очков. Келлер позорно продул, случайно выронив из рук мяч, но по его лицу было видно, что он не расстроился и с презрением оглядывал всех присутствующих. Он усмехнулся над своими мыслями, глядя на расходящихся по своим делам заключенных, и направился к Тиллю и ребятам, обсуждавшим между собой игру и то, как зверски они устали. — Поздравляю тебя, Линдеманн. — Рыжий пес вдруг замолчал, а затем продолжил, но уже шепотом, чтобы слышал только он. — Только вот дельце с тобой у меня есть незаконченное… — Этот страшный шепот отдался гулким эхом в голове Тилля, отчего все его волосы на теле встали дыбом. — Это моя небольшая месть, сам знаешь за кого… — Широкий оскал появился на лице Келлера и он едва ли заметно кивнул своим псам. В одно мгновение глаза Тилля распахнулись, и сердце ушло в пятки, никто даже и сообразить не успел, как Пауля схватил один из людей Келлера и полоснул самодельным ножом по его разгоряченному телу. Ландерс испуганно посмотрел сначала на Тилля, а затем на ребят, схватившись за кровоточащую рану. Его сознание тут же помутнело от жгучей боли в животе, и приподняв перед собой окровавленную руку, он попытался что-то сказать, но лишь прохрипел и потерял равновесие. — Охрана! У него нож! — Крикнул Рихард и мгновенно сбил с ног того, кто покусился на Пауля, не боясь, что и он получит ножом по печени. Началась потасовка. Кто-то орал о скорой помощи, кто-то пытался оттащить озверевшего Рихарда, а Тилль пришел в себя и помог ему принять полусидящее положение. — Не спи, дружище, не спи… Ноги немножко подтяни. Смотри мне в глаза, слышишь. — Линдеманн положил ладонь на его щеку. — Это ничего. Всего лишь царапина… — На самом деле он не особо разбирался в ранах, ведь они бывают проникающие и непроникающие, в этом деле лучше ждать специалистов. Паулю было и страшно, и больно, и он не мог понять, что происходит, потому что все вокруг галдели, как птицы в лесу, но пытался сосредоточиться на словах Тилля и смотреть ему в глаза. Он почувствовал, как чья-то рука легла ему на живот, а потом дикую боль, отчего звериный вой вырвался из его груди, и ему захотелось убежать. Пауль чуть не словил болевой шок, когда охранник, прибежавший с аптекой, стал обрабатывать рану антисептиком. Оливер и Шнайдер оставались с Рихардом, косясь на Тилля и Пауля. Келлера и его свиту под дулом пистолета отвели в тюрьму, хотя их нужно было прям здесь и пристрелить. Пауль едва ли не истек кровью, но вовремя оказанная первая медицинская помощь, спасла ему жизнь, и когда приехала скорая, его тут же погрузили на носилки, и в сопровождении охраны, увезли в ближайший госпиталь. Ребята молча стояли и смотрели, как за машиной, под громкий вой сирены, закрываются ворота. Тилль опустил взгляд на свой комбинезон, испачканный кровью, и провел по нему не менее испачканной рукой. Тошнотворный комок подступил к горлу. Страх потерять друга поселился в его груди, потому что теперь они в неведении. Остается только ждать, когда сменят тех охранников, и они вернуться обратно. Теперь тишина, которой Тилль и остальные не успели насладиться, потеряна. Вновь по корпусам будет шнырять начальство, каждого уголовника будут шмонать перед выходом на улицу не один раз, а целых десять, вместе с натренированными немецкими овчарками. Охрана потеряет доверие ко всем, и каждый будет сам за себя. Этого Келлер и добивался, ему-то терять теперь нечего, Гэрри подох позорной смертью и за него не заступится. Ранее подпорченная репутация вновь станет актуальной, и тогда его сожрут с говном. Сидеть ему очень и очень долго, а сейчас, возможно, не выйдет никогда, но зато, его переведут в другую тюрьму, где он сможет начать новую тюремную жизнь. Он тщательно все продумал после того, как его вновь попытались затолкнуть в пятый корпус к пидорасам. Это была вроде как и месть Тиллю за смерть Гэрри, но и как способ спасти свою жопу. Келлер был на сто процентов уверен, что за его смертью стоит Линдеманн, но как бы не так. Правду никто никогда не узнает, потому что она умерла в чертогах разума Рихарда и Тилля. Однако, суть бы не поменялась от того, кому бы он стал мстить… С его другом, который полоснул Пауля, у него была договоренность, что если у него у самого не получится подобраться к жертве, он делает это за него, а потом в течение разбирательств, валит все на него, мол, сделал под прессингом и запугиванием. Кто знал, что у Рихарда была аналогичная сделка… — Это нам за наши грехи… — С дрожью в голосе проговорил Рихард. Он печально посмотрел на Тилля, который стоял с каменно-бледным лицом и наблюдал за тем, как ворота снова открываются, и в них въезжает автобус, из которого выходят люди в форме и с автоматами. Линдеманн вздохнул и ответил что-то вроде «угу», затем молча развернулся, опустил голову, и пошел внутрь, где его грубо прижали к стене и облапали во всех местах. Неприятно. Отвращение. Ему хотелось отгрызть руки каждому из охраны, потому что им плевать, что на его руках чуть не умер друг. Да, они плохие, да, творили невообразимо ужасные вещи, но ведь они поменялись, и мыслили уже как нормальные люди, а не как запрограммированные на убийства роботы. Рихард развернулся к Шнайдеру, прикурившему у Оливера. — Так не должно было быть. Это ведь стечение обстоятельств? — Все то, о чем он пытался забыть лезло наружу, и мужики смотрели на него, не понимая того, о чем он пытается сказать. — Определенно, нам просто не везет. Нам никогда не повезет в этой жизни, потому что решаешь одну проблему, а затем наваливаются еще десять, и ты думаешь, как, блять, не сдохнуть. Кто-то сдох от своих же проблем, а кто-то сдыхает от чужих проблем. Черт! Я не могу! — Оливер, внимательно вглядывавшийся в наполненные отчаянием глаза Рихарда, вдруг решил, что пора его заткнуть, иначе у него начнется дикая истерика. Поэтому Ридель вышвырнул недокуренную сигарету, подошел к Рихарду, который закрыл лицо руками и сел на корточки, и наклонился к нему. — Рихард, мы тоже переживаем за Пауля, это действительно страшно. Я не думал, что Келлер таким способом попытается нам что-то сделать… Сейчас Пауль хотел бы, чтобы мы в первую очередь успокоились. Ты же знаешь, он оптимист, и именно оптимизм ему поможет выбраться из любой дыры. Благодаря тебе, эта мразь не поранила кого-то еще. Рихард, посмотри на меня. — Оливер положил руку ему на плечо, а затем к утешениям присоединился Кристоф. — Меня тоже будто током ударило, когда увидел, как Пауль брякнулся на землю. Я с самого начала знал, что здесь что-то не так… Келлер никогда не внушал доверия, даже в тот момент, когда пытался казаться четким мужиком, оказалось, что он лишь мерзкий дрочила, способный нагадить так, что потом всю жизнь вспоминать будешь. Я пытался вразумить Тилля, но ему как всегда что-то надо. Нет, я его не виню, но все же с такими людьми я бы не связывался, даже если мне позарез надо. — Кристоф лишь делился своими мыслями с друзьями и не хотел никак обидеть Тилля. Рихард тяжко вздохнул и попытался взять себя в руки. Он не понимал, как Оливер и Кристоф могут держаться камнем, когда его самого перетрясло. Они всегда были адекватнее его и Тилля, здраво мыслят и каждый раз пытаются вразумить Линдеманна, если он что-то делает не так. Так поступают друзья. Даже если ситуация критична. Вечером, когда все утихомирились и ждали хоть какой-либо информации о состоянии здоровья Пауля, Тилль снова решил попытаться дозвониться до Элизабет. Ему все еще было морально плохо, тянущее ожидание действовало на нервы, и ему хотелось отвлечься от этого, хотелось с кем-то поговорить. Конечно, он бы не стал выплескивать весь свой негатив на девушку, сейчас было бы достаточно просто поговорить, например, о погоде. Провести светскую беседу, так сказать. Тилль понимал, что его могли бы сейчас не выпустить, в связи с недавними событиями, но все прошло успешно, и ему дали добро на звонок. Его проводили до телефона, где он достал из кармана клочок бумажки и набрал номер. Долгие гудки отдавались эхом в его голове, и ему казалось, что Элизабет не ответит, и хотел положить трубку, и больше никогда не звонить, но она ответила, и Тилль растерялся. — Эм… Элизабет? Добрый вечер, это Тилль. — Мужчина закрыл глаза, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Добрый вечер. Думала, Вы больше не позвоните после того, как я трубку не взяла. — Я бы тоже не взял. — Тилль легко усмехнулся. — Но… Я нашел в себе немножко настойчивости. Если у вас есть время… — Я свободна. Секундочку… — В трубке послышалось шуршание, затем что-то грохнулось. — Ненормальная кошка! Простите… — Элизабет, судя по звукам, захлопнула дверь. Вот она, повседневность. Домашние животные, начинающие шкодить, стоит только отвести взгляд. Теперь Тиллю захотелось завести какую-нибудь живность, и по возвращению домой, он обязательно заведет либо собаку, либо кошку. Он мягко улыбнулся и прижался плечом к стене. Ему было бы интересно узнать, как выглядит питомец Элизабет, но почему-то он решил не спрашивать ее об этом. — Элизабет, вы не против перейти на неформальное общение? — Тиллю казалось, что если они будут обращаться с друг другом на ты, то девушка начнет ему быстрее доверять и перестанет видеть в нем угрозу. На мгновение повисло короткое молчание, отчего Линдеманну стало неловко. Возможно, это было слишком быстро. — Я не против. — Ее голос звучал спокойно и уверенно, поэтому Тилль бесшумно выдохнул, чувствуя, как ему становится чуть легче. — Как там твоё кафе? Я все еще не перестаю думать о тех бургерах. — Линдеманн пытался подавить в себе стресс, который испытал на улице, доверившись придурку Келлеру. — Процветает. Мы сейчас думаем о введении нового блюда в меню… К Рождеству хочется что-то изменить. — Голос девушки стал задумчивым. — Рождество? Я уже и позабыл, как к нему готовиться… — Потерев затылок, Тилль все же сел на стул. Он вальяжно раздвинул ноги и расслабился, вслушиваясь в приятный женский голос. — Эм, могу я поинтересоваться? — Тилль кивнул сам себе. Интересуется… Уже хорошо. Он слегка улыбнулся. — Спрашивай о чем угодно. — Линдеманн решил для себя, что постарается ответить на все ее вопросы, даже если придется немного скрыть какие-то детали, лишь бы Элизабет не прервала только начинавшееся общение. — Долго тебе еще… Эм… — Что-то подсказывало ему, что Элизабет это и спросит, но он не считал этот вопрос некорректным, поэтому с легкостью ответил правду. — Сидеть? У меня скоро повторное слушание, будет решаться вопрос об условно-досрочном освобождении. Если решат, что я могу выйти, то скорее всего, выйду в следующем году. — А если все пойдет не в твою пользу? — Над этим вопросом Тилль мог рассуждать днями и ночами напролет, ведь от этого зависит его дальнейшая жизнь. На самом деле ему было страшно представить, что он просидит в тюрьме половину жизни, а потом перебивал эту мысль тем, что он сам во всем виноват, и будет не удивительно, если срок не скостят. — То буду сидеть полный срок. Я уже шесть лет здесь, мне останется четырнадцать… Не молчи, пожалуйста. Я изменился, и жалею обо всем, что я делал раньше. — Он ответил, как можно точно и короче на этот вопрос, при этом искренне, от всего сердца. — Я надеюсь, что это так, Тилль. — В этой фразе Тилль почему-то растворился и прикрыл глаза, сглотнул подступивший ком, и встряхнув головой, решил перевести мрачную тему на другую. — Ладно, давай не будем о плохом. Как проведешь Рождество? — Я еще думаю. Возможно, с друзьями пойдем в ресторан. Если честно, то я бы хотела дома провести этот праздник, но на пару с бешеной кошкой не очень-то и весело, и… — Девушку перебил громкий завывающий звук, который резанул по уху Тилля, и по его телу побежали мурашки. Затем все резко прекратилось, и Элизабет вернулась к разговору. — Прости, это у меня рабочий телефон зазвонил. Я сама боюсь этот рингтон, но если я не услышу, то будет нечто ужасное. — Черт, я думал, у тебя пожар случился. — Линдеманн успокоился и потер шею. - Ресторан - дело хорошее, но если и правда нет сил или желания куда-то идти, то, возможно, лучше и с кошкой. — Тилль усмехнулся. Он был бы рад и бешеной кошке, ведь если ее прикормить, она бы тихо улеглась на коленках и слушала пьяный бред хозяина. — Как получится. Я ведь еще целый день на работе буду, каждый год у нас проходят развлекательные программы, и приходится все это координировать. — Это вообще законно? Хотя мне о законах говорить… — Да брось. Я уже привыкла, главное, надеть обувь поудобнее, остальное неважно. — Было похоже, что Элизабет сказала это с улыбкой на лице. — Интересно, наверное, работать там. — Мечтательно протянул Линдеманн, представив себя в элегантном костюме, и встречающим с важным видом гостей в дорогущем ресторане. Однако, в подобном ресторане он был только тогда, когда надо было вразумить одного пронырливого мужика. Все прекрасное тут же омрачилось, и Тилль, кашлянув, продолжил. — А как ты свою жизнь с ресторанным бизнесом связала? — Это долгая история… — В трубке было слышно, как Элизабет хлопнула холодильником, а затем поставила на стол тарелку. — У меня есть еще целых пять минут. — Тилль умоляюще посмотрел на охранника, который показал ему пальцем на наручные часы. — Постараюсь тебе покороче рассказать. Я слишком рано стала взрослой, сразу после окончания школы устроилась работать в кафе, потому что мои родители выдворили меня из дома. Я долгое время выходила работать в ночную смену, следила за чистотой зала. Моя работа была продуктивной, да и отношения с начальником сложились… Я сначала стала его правой рукой, потому что он был пожилой, и с каждым днем ему становилось тяжелее уследить за всем, а потом, когда он решил отойти от дел, то сказал, что кафе мое, поскольку он одинок, и передать дело некому. — Послышался стук пальцев о стол, и Тилль сделал вывод о том, что девушку взволновал этот вопрос, внимательнее прислушиваясь к ней. — Тяжко тебе пришлось. Но ведь жизнь всех трепет перед тем, как устроить райскую жизнь? — Тиллю вспомнилось, что жизнь начала трепать его с самого детства, и его голову посетила мысль о том, что если бы судьба-злодейка была бы к нему чуть добрее? Должна же она когда-нибудь уже успокоиться… Он внезапно вспомнил с чего все началось, и стало противно на душе. Это была всего лишь мелкая неудача, когда он не думая спер конфетку из магазина, и убегая от продавщицы, грохнулся и распластался на щебенке. Тогда ему здорово влетело, но эти азарт и адреналин, которые появлялись при мелком воровстве… Вызывали сейчас отвращение. И это мимолетное воспоминание, которое Тилль сейчас судорожно гнал из головы, наконец, ушло. — Да уж… Надеюсь, что мой бизнес не рухнет. — А к этому есть предпосылки? — Поинтересовался мужчина, выпутавшись из мыслей, снова окутавших его разум, но к нему подошел конвоир и, не дав договорить, попытался выдрать у него из рук трубку. Тилль показал ему, что еще минутку, и он распрощается. — Черт, мне уже пора, тут охранник над ухом пыхтит, говорит, надерет задницу, если не оторвусь от телефона. Спокойной ночи, Элизабет. Надеюсь, нам удастся еще поговорить, и тогда ты мне расскажешь поподробнее… — Спокойной ночи, Тилль. — Она повесила трубку, и Тилль недовольно рыкнул на мужчину, но тот лишь пожал плечами и похлопал его по плечу, зовя за собой. Давящая тишина снова нависла над Тиллем серой тучей. Разговор с Элизабет был удачным, весьма веселым, и навеял много воспоминаний. Возможно, он стал бы чуточку откровеннее, если бы не ограниченное время и приставучий охранник. Тилль отвлекся даже от переживаний о своем друге, хотя ему безумно хотелось с кем-то об этом поговорить, ведь не каждый день теперь уже увидишь товарища с ножом в печенке, и такая ситуация могла вызвать стресс. Но до стресса уже не дойдет, ведь положительные эмоции от разговора затмили все несчастье. — Тебе просили передать, что с Ландерсом все хорошо. Крови потерял много, но его заштопали. — Стальной голос молодого охранника был как гром среди ясного неба, и Линдеманн немного вздрогнул, но затем расслабился и мягко улыбнулся, услышав добрую весть. У него было ощущение того, что голова начала дымиться, но оно было больше приятным, чем некомфортным. Вернувшись в свой обитель, он посмотрел на спящего Рихарда, обнимавшего в руке драную книгу, и не стал его тревожить, снова улыбнувшись своим мыслям. Он ощущал некую легкость, можно даже сказать окрыленность, и был действительно счастлив, что ему удалось найти приятную собеседницу, с которой разговаривать одно удовольствие, а также был безмерно рад, что Пауль через неделю другую снова будет радовать его и остальных ребят своими нескончаемым позитивом и смешными жизненными шутками. Тилль перед сном еще долго вспоминал и прокручивал нежный плавный голос Элизабет до тех пор, пока не погрузился в глубокий сон.