Ценнее полёта

Наваждение спало. Шелест в голове утих буквально за пару секунд. И Анна, которая думала, что ещё чуть-чуть, и сойдет с ума, вдруг обрела невиданную силу. Надо было срочно действовать. Просто необходимо, верно, но… Она встала с пола — самостоятельно, как и полагалось, а потом произнесла: — Они летят. — Кто же, предчувствие? Рижесса с Мириданом? Иодор искренне над ней насмехался. Анне тоже очень хотелось посмеяться и промолчать. Но тогда погибнут все — и она, и Ильсикар. И даже этот повелитель с тремя сыновьями. И ещё несколько сотен невинных эльфов. Анна, наверное, привыкла к справедливости, или только делала вид, что привыкла к ней; может, конечно, было бы и проще попытаться как-то сбежать, спастись вместе с Ильсикаром, а уж остальные… А те самые остальные будут преследовать ее ещё долго. Ведь это все-таки ее роман. — Драконы, — одними губами прошептала она. Но Анну, кажется, поняли. — Пугающе, — отозвался Иодор. Анна бросила взгляд на окно. Они прилетят. Вот-вот. И, увы, не за тем, чтобы заключить мирный договор. — Я смогу их остановить. Хотя бы попытаюсь. Просто дайте мне выйти на открытую местность. Пожалуйста. Времени, того самого, катастрофически не хватало. И, когда Иодор готов был произнести очередное завуалированное: «Нет», один из его сынов, имя которого вылетело у Анны из готовы — но оно оканчивалось свистом, вспомнила вдруг она, вступил в разговор: — Я ей верю, — просто произнес он. — Отец, ты же не думал, что Миридан так просто оставит твою выходку? Анна взглянула на него с удивлением. Миридана тут уже нет? — Да и вообще, — добавил эльф, словив Анин взгляд, и чуть улыбнулся, — я был бы рад, если бы та Рижесса, ради которой Нильяс нас оставил, была похожа на эту отважную госпожу. — Рижесса не у вас? — напрягся Ильсикар. — Я же уже сказал, — он откинул пепельную прядку, — что та вместе с отцом и моим младшим братом смогли сбежать. Очаровательная, видно, эльфийка попалась. Вот как раз ночью все и произошло. — Этой? — Этой, друг... — протянул эльф. Иодор тут же заметил, обращаясь к нему: — Гьерос? — Понял, — отозвался Гьерос. — Буду наказан. Но, отец, ты думаешь, они не смогли бы узнать все сами? Теперь шелест звучал не только в голове Анны, но и вне ее. Она резко сорвалась с места к давно примеченной двери; за ней, к счастью, никто не бросился. Серебряная ручка легко поддалась, и перед Анной предстало небольшое простое крылечко, скрытое прудом. Трава на земле казалась багровой, будто окрашенной. Точнее, это что-то тоже предстало во всей красе. Небо, небо, красное небо… Ты ведь что-то значишь, небо? Анна отлично помнит тебя ещё с той картины, что висела в кабинете у Гело. Она частенько заглядывала на тебя, ломая судьбы двух своих эльфов. И тот силуэт, о котором так беспокоился хозяин кабинета… Анна бросила взгляд наверх. Точно такие же башенки. Подул ветер — тот самый, вечерний, с колкими нотками. Отдельные светло-русые пряди взмыли в воздух; затрепетала блузка и трава, чем-то напоминающая ее цветом. Анна перевела взгляд в сторону. Вот они. Вот. Они. Драконы. Множество темно-синих горошин на алом небе. Этот миг казался таким безмятежным, как будто смерть целого клана эльфов в том случае, если Анна не сможет ничего исправить — такой пустяк. Может быть, по сравнению со всем тем, что создала Анна, так оно и было. Если бы Анна знала, что она может. Она не знала. А драконы все ближе и ближе подлетали к Сверкающим водам. Пара минут — и начнется атака. Даже издалека видны эльфы, восседающие на гордых драконах. Ещё пара минут, и… Меньше. Меньше!!! В хрустальных слезах Анны, самих собой покатившихся из глаз, отражалось уходящее солнце. А если для эльфов, ожидающей Анну Яриски, да и для нее самой тоже, оно больше не зажжётся? Так ведь нельзя. Что-то надо сделать, что-то надо сделать, что-то надо… Когда до окончательного приближения драконов оставалась минута, Анна завопила, что есть мочи, подскакивая и взмахивая руками: — Остановитесь! Я приказываю! Остановитесь! Нельзя! Может быть, пруд скрывал и ее саму? Анна помчалась ближе к центру, чтобы ее увидели. Любопытные и донельзя флегматичные эльфы выглянули из-за двери. Наверняка стоят и насмехаются. Считают, что Анна так бессильна, что только и может что-то там болтать. Сколько осталось? Двадцать секунд? Видны уже и мощные драконьи лапы, и нацеленные стрелы — наверняка те самые, что зажигаются при столкновении с объектом. Вот только из общей картины выбивалась одна деталь. Ещё один синий, летящий с другого края. И волосы его всадницы, пылающие рыжим огнем. Рижесса. Тоже хочет атаковать? И даже не знает, что тут находится ее возлюбленный, который так стремился ее спасти? Остановитесь. Анна прошептала это одними губами. Перед глазами появилась ясная картинка: сама Анна, сидящая за ноутбуком. Кажется, эта была та самая ночь, во время которой Анна и оказалась в своем романе. Только текста на экране оказалось гораздо больше: количество страниц увеличилось втрое. И сейчас писательница шустро нажимала на клавиши, выводя очередное предложение. «Драконы резко остановились». Анна зажмурилась, стараясь не пропустить этот момент. Может быть, все вокруг — лишь ее яркое воображение? И этот шелест — тоже? Такого не бывает. «Нападать они передумали. Ведь такой войной ничего не исправишь. Не сохранишь чувства и не вернешь честь. Действовать следует совершенно по-другому». Буквы в воображаемом Анной ноутбуке казались донельзя четкими. Зато шелест начал стихать. Наверное, Анна просыпается. «Иногда следует просто поговорить». С самой Анной сейчас никто разговаривать, к сожалению, не хотел. «И тогда узнаешь, что заточенные уже на свободе». Анна чуть покачнулась. Она попыталась открыть глаза — но вокруг все было таким мутным… Зато трава — та самая трава, красно-зеленая, показалась очень мягкой. Зря Анна ушла от пруда — вода наверняка ещё мягче. Щелк! Вот и она. Как там говорят? Шелковистая? На самом деле, прямо над ней сейчас говорили: — Анна! Что с тобой?

***

— Как трудно жить среди глупых людей! — восклицала Яриска, так привычно взмахивая руками. — Один себя чуть не угробил, герой, зачем я на него магию тратила, чтобы он потом чудесными своими ушами хлопал? Но ты, Анна, уж прости меня, даже Ильсикара обошла: мало того, что себя угробить хотела, так ещё и нас всех тоже. Не успела Анна открыть глаза, как ей тут же устроили воспитательную беседу. Она сидела, опираясь на непонятно откуда взявшееся дерево, и пыталась смотреть на Яриску. Где-то там, в стороне, слышался гул голосов; но Анне так лениво было поворачивать голову в ту сторону. Ей и Яриски хватало. — А где все? — спохватилась Анна. — Празднуют, — Яриска нахмурилась. — Те ещё придурки: сначала угробить друг друга хотели, а теперь чуть ли не целуются в те места, про которые я тебе говорить не буду, потому что ты ещё маленькая. Ильсикар навстречу своей ненаглядной, — она вздернула нос, — побежал. А где тот твой приятель… — Какой ещё приятель? Анна уже было подумала на Гьероса, но тут Яриска соизволила пояснить: — Тот самый, дорогая наша Анна, что здесь с помощью магии оказался и требовал у меня тебя выдать. Он тебя ещё сюда принес, в отдаление от этих недоумков. Ривеж его зовут. Знаешь такого? Анна вспыхнула. — Как же не знать… И… где он? Яриска закатила глаза, и Анна вспомнила, что ведьма только что сама признавалась в том, что не знает о его местоположении. — И как он тут оказался? — Ох, — Яриска вздохнула. — А потом она говорит, что создатель. Мироздание, ау, зачем ты так над нами шутишь? Анна пожала плечами, а потом вновь взглянула на Ярису. Та почему-то показалась ей более бледной, чем обычно. И вишневые губы потускнели, и потеряли некоторый блеск черные волосы. Только большие глаза оставались все такими же янтарными. — Как твоя магия? — вдруг спросила она. — Ты ведь сама говорила, что связана с домом. — А, — отозвалась Яриска беспечно. — Закончилась. Так заметно? — Не слишком. — Ну и отлично… Вернусь домой, ведь мне тут делать нечего все равно, и восстановится. Матушка вон по году пропадает. Ты себя уже хорошо чувствуешь? Пойдем, покажу кое-что. Анна кивнула и, придерживаясь о ствол дерева, встала на ноги. Посмотрела назад: вся блузка и брюки были в мелких колючих травинках. Стряхнув их, она вновь взглянула на Яриску, и тогда ведьма кивнула. Она приблизилась к Анне и взяла ту за запястье — наверняка думала, что Анна может куда-то убежать. Интересно, а она испугалась драконов? Она ведь такая смелая и отважная. В отличие от Анны. Направлялись они к тому самому гулу. Он располагался вдалеке и от пруда, и от ворот. Здесь росли аккуратные деревья и стояли беседки. А ещё находилось много эльфов, действительно много эльфов, в центре которых Анна заприметила Иодора с Мириданом. Гранат на небе постепенно заменяла толченая черника. Яриска, заметив Анин интерес, сама повела ее прямиком к предводителям двух эльфийских кланов. И тогда Анну заметили. Ей тут же захотелось представить клавиатуру и шустро напечатать: «И тогда Анна стала невидимкой». Но она не была уверена, сработает ли этот фокус сейчас и сработал ли тогда, а потому смиренно шла за Яриской. — Спасительница решила присоединиться к нам? Глаза Иодора оставались все такими же холодными, да и говорил он с некоторым ехидством. — Да вот, решила, — отозвалась Анна. Иодор улыбнулся и качнул головой: — Ты действительно веришь в то, что Бескрайние ночи смогли бы напасть на нас? Мы же старые друзья, детка, Миридан бы не допустил подобного. Миридан встретился с Анной взглядом и кивнул. Но глаза его ясно говорили, что именно это он и собирался сделать. — И сейчас мы заключим мирный договор, на некоторое время, — произнес Миридан. — Его, право слово, лучше не нарушать, верно? Яриска вздохнула, Иодор кивнул, и Анна заметила: — Это все, конечно, превосходно. А где Ильсикар? Ответом послужил кивок в сторону. Ильсикар и Рижесса, укрытые листвой одного из деревьев, о чем-то разговаривали. Небо за их спинами, состоящее из рубинов и аметистов, постепенно заполнялось черными топазами. Анна сама потянула Яриску навстречу к ним. Гул несколько стих. Но не прекратился полностью. Наверное, именно поэтому возлюбленные и не услышали приближение гостей. — Я должна служить Бескрайним ночам, — произносила Рижесса. Такая маленькая и хрупкая, но невероятно стойкая. — А как же я? — в голосе Ильсикара слышалась безнадежность. — А ты должен служить Зеленеющим лугам. — А любовь? Наша любовь. — Мы своей любовью, вон, уже и так все порушили. Яриска демонстративно закатила глаза. Потом, не выдержав, прошептала Анне почти на ухо: — Я поражаюсь с таких глупых людей. Одна — долг, долг! Другой — любовь, любовь! Как будто договориться нельзя. Очень меня там не хватает. Я помогу договориться… Но помочь она не успела: вместе с Анной они вдруг резко обернулись, почувствовав чей-то взгляд. Это был эльф с сине-черными волосами: его силуэт умело прорисовывался на фоне догорающего заката. — Чем можем быть полезны? — отозвалась осторожно Яриска. — Может быть, отойдем чуть в сторону? Они действительно сделали несколько шагов, чтобы не мешать разговору. — Я из Сверкающих вод. Сын предводителя, — представился эльф. Анна чуть прищурилась, вспоминая слова Иодора, а потом уточнила: — Нильяс? — эльф кивнул, и тогда Анна продолжила: — Спасибо, что помогли Рижессе. Это я виновата в том, что она оказалась у вас. И эти драконы… Честно, спасибо, — она подняла на него глаза. — Вам не следует извиняться, Анна. Это ведь вы их остановили, я же знаю. Она, Рижесса, тоже помогла мне. А я сам ещё больше запутался. Он чуть склонил голову. Яриска повздыхала и пробурчала: — И вот как эльфийкам удается всех очаровывать? Ты ведь тоже того, ага, Нильяс? Так и живем в одиночку, простые бедные ведьмы, да ещё и без магии. Всех поотбивали. — А свадьба с тем полугномом как же? — вдруг вспомнила Анна. — Анна, не глупи, не убивай во мне остатки веры. Ты действительно поверила в то, что она будет? Даже если бы мы вдруг друг друга полюбили, никакой свадьбы не состоялось бы. Я не могу жить без дома — привязана к нему и питаюсь его энергией. А он не сможет жить в нем, ведь рано или поздно дом подчинит его сознание. Очень веселая сказка. — Грустная, — не согласилась Анна. — И ничего нельзя изменить? — вдруг спросил Нильяс. — Ха! — скептически отозвалась Яриска. — Конечно, нет. Я из дома сбежала, и теперь, пока не вернусь, не смогу поколдовать. А как ведьме без колдовства жить? — Наверное, так и есть, — заметил эльф. — Я ведь тоже сбежал из дома. Строил планы, думал, как дальше жить буду. Вернулся. На следующий день. Один, — он бросил взгляд на Рижессу. — Наверное, мы всегда возвращаемся. — Если это тебя утешит, эльф: она и Ильсикару сейчас отказывает. — Так себе утешение. — Ну уж какое есть! Я вообще всю жизнь мечтала о прислуге-эльфе. А тут пришла Анна и сказала, что, мол, Рижессу надо спасать! Кстати, откуда ты имя Анны знаешь? Анна тоже с интересом на него посмотрела. — Да вот, поговорил кое-с-кем. Скорее всего, с Ильсикаром он поговорить бы ещё не успел. Иодор тоже сейчас занят. Рижесса вообще имени Анны не знает. Понятно тогда, кто остается. Либо братья Нильяса, либо… Анна вновь повернулась. Небо трескалось, и через эти трещины проступала чернота. Главное, чтобы ее не было в сердце. А все остальное… Оно ведь исправится. Все обязательно будет хорошо. Кажется, глаза Ривежа говорили то же самое. Они с Анной стояли на расстоянии в несколько шагов и смотрели друг другу в глаза. Что-то говорила Яриска Нильясу, продолжали спорить Рижесса с Ильсикаром. Шелестели листья, и трава шелестела, и небо вновь садилось на землю в виде темно-синего тумана. Скоро совсем стемнеет. Но глаза Ривежа Анна увидит и издалека, и в полной темноте. Она сдвинулась с места первой. Подошла к Ривежу, так, не слишком близко, и опустила глаза. Ривеж тоже проявил инициативу: он вдруг обнял ее и тихо произнес: — Прости. — За что? — она, осторожно убрав его руки, сделала шаг назад. — За молчание. Знаешь, Анна… Гело убил бы меня, скажи я тебе это. Но я — трус, потому что так ничего и не сказал. Исполнится вообще все, что ты напишешь, Анна. Понимаешь? Анна широко распахнула глазами. — Получается, все было зря? Я могла просто написать, чтобы все исправилось, и все исправилось бы? Почему же я не догадалась? А я ведь почти догадалась!.. — Нет, Анна. Все получилось. Все так, как должно было быть. Видишь? Анна обернулась назад, а потом вновь взглянула на Ривежа и призналась: — Не вижу. А ты — знаешь? — вдруг спросила она. — Знаешь, что все это создала я? Ведь так? Ты всегда это знал? — Я всегда это знал, — эхом отозвался Ривеж. — И тебя, — заметила Анна. — Таким. Прости, что создала тебя таким. Если бы я знала… Ривеж посмотрел на нее очень внимательно, а потом уверенно произнес: — Мы сами себя создаем. Понимаешь? И тебе совершенно не за чем извиняться. Я должен извиняться, Ильсикар, предводители кланов — все. Не ты. — А Гело? — Он привык порой проигрывать. Анна кивнула. Внутри нее распускались яркие цветы, и Анне очень хотелось поделиться этими цветами с Ривежом. Что-нибудь ему рассказать или спросить совета, как ей жить дальше. Ведь она уже сделала все, что смогла. И разрушила, и сломала вновь, и перекроила чьи-то жизни. Рижесса теперь едва ли согласится быть вместе с Ильсикаром. Нильяс, тот чудный эльф, вовсе не знает, как жить дальше. Ярискину жизнь она тоже с ног на голову перевернула: покой кончился, и ведьма впервые покинула дом. А Ривеж… Ривеж здесь, а Гело нет; это значит, что он от него ушел, чтобы помочь Анне. И глаза его Анна почему-то не могла сравнить ни с одним камнем. — А ты что теперь делать будешь? — спросила она у Ривежа. — Решу позже. А ты? «Я не знаю». «И я». — Ну, — оптимистично отозвалась Анна. — Для начала нужно кое-что исправить. Пару незначительных деталей. Пойду, прогуляюсь. Ручки какой-нибудь не найдется? Или уголька? Из внутреннего кармана куртки Ривеж вытянул немного помятый лист бумаги и обычный деревянный карандаш. Анна чуть улыбнулась и уточнила: — Ради меня нес? — Ради тебя. Думал, что успею. Правда, уточнять, куда именно он должен успеть, Ривеж не стал. — Спасибо, — Анна взяла письменные принадлежности из его ладоней, чуть коснувшись одной из них. Покраснев, она отвела руки назад, и, нелепо махнув рукой, направилась чуть в сторону. Ей нужно туда, где будет чуть спокойнее. Небо пока что синее не до конца, но на деревьях уже зажигаются светлячки. Может, Анна и успеет написать то, что она хочет. В любом случае, она может писать наощупь. Главное, успеть до полной темноты. Она присела у одного из освещенных деревьев, подогнула колени к груди, распрямила желтоватый лист и, положив его на ноги, принялась писать. Первая фраза вышла немного философской, но Анна привыкла начинать истории с размышлений. «Персонажи продолжают жить даже тогда, когда история заканчивается. Ведь они живут до ее начала». Карандаш под ее напором чуть поскрипывал. «А это значит, что дальнейшее вмешательство в их жизнь вовсе необязательно. Поэтому Анна исчезнет в тот самый момент, когда небо полностью станет черным. И вернется к себе абсолютно обычной». Это будет красиво, подумала она. Ведь она здесь — что-то вроде желтой искры, солнца, того светлячка, что сейчас летает у нее над головой. И, значит, темноте она только мешает. «А потом… Мистер Струдж станет полностью свободным, а Таинственный замок со всеми своими обитателями продолжит существовать, но он полностью скроется от чужих глаз, и больше никто не сможет в него попасть. Яриска сможет жить отдельно от дома. Ведь это нечестно — насильно быть привязанной к чему-то и не иметь возможности освободиться. Кланы эльфов помирятся. А любовь продолжит существовать среди тех, кому она действительно нужна. Но это они определят уже сами». Сколько Анне осталось? Минут пять? Три? Две? Красные всплески виднеются только у горизонта. — Анна! — пролетело по поляне. — Нам нужен твой совет. Точно, Ривеж. Про него тоже следует вспомнить. Ведь он был первым, кого Анна увидела здесь. И станет последним, поняла вдруг она. Ведь небо становится с каждым мигом темнее, а Ривеж приближается — Анна слышит его шаги. «Ривеж просто будет счастлив. Не важно, как или с кем. Он этого заслуживает». Анна подскочила с места и направилась к нему навстречу, прижимая к себе лист и карандаш. Ривеж шел к Анне навстречу. Заметив ее, он тихо спросил: — Написала? — Написала, — отозвалась Анна. — Что именно? Она обернулась, посмотрев на восток. Минута, не больше. — То, что нужно. Можешь почитать. Лист с карандашом вернулись к Ривежу. — Я не знаю букв, — признался он. — Это плохо, — заметила Анна. — Тебе довольно трудно будет жить с незнанием букв. Но всегда можно выучить. Сказал бы раньше, я тебе звание букв прописала. — А потом не успеешь? Несколько секунд молчания, и Ривеж, не выдержав, спросил вновь: — Что ты там написала? — Ну, знаешь… — протянула Анна. Захотелось заплакать, и потому она несколько раз моргнула, сгоняя наваждение. — Создатели и всякое такое не должны вмешиваться в чужие жизни. И уж, тем более, жить одной из таких. — Анна? Теперь она обняла его первой. Хороший, хороший Ривеж. Ты всегда был таким хорошим. Ты ведь сможешь сделать так, чтобы жизнь без Анны тут наладилась? Мир погрузился в темноту. И Анна почувствовала себя легкой и невесомой. Совершенно беззаботной. Пушинка. И Ривеж — такой мутный-мутный. И голос Яриски звучит совсем незвонко. И даже сапфировые глаза Рижессы Анна не смогла как следует разглядеть. А глаза Ильсикара — она их уже видела. Почему все, кроме Ривежа, напоминают Анне драгоценности? Потому, что он дороже? А она — лишь фальшивая золотая монетка, которыми так щедро осыпана трава у ворот в крепость Сверкающих вод. Псевдобогиня. Наверное, она нужна дома. Может быть, и нет. Вокруг все такое золотое-золотое, и колокольчики звонят привычные. Чувство ностальгии вызывает: похожее было в тот самый момент, когда Анна только оказалась в этом сумасшедшем мирке. Помнится, она шла по холодному коридору и мечтала лишь о том, чтобы найти тепло. А сейчас… Обожглась, наверное? И, как Ривеж не хватался за ее руки, у него не удалось остановить Аннино возвращение.