Лето - это маленькая жизнь, или Ура! Каникулы!

      Третий визит в дом Джона прошел для Камуи гораздо легче, чем предыдущие: во-первых, он уже привык к сестрам своего друга и даже стал их различать, а во-вторых, в этот раз с ним вместе пришел Ю. Новый объект внимания полностью поглотил девчонок. Ю был выше Джона и Камуи на целую голову, по-английски не знал ни слова, был, к тому же, довольно красив (чем часто вызывал у Камуи приступы ненависти) - все это было достойно дружелюбного гвалта и потока любезностей от хозяек дома. Камуи наблюдал за тем, как Ю пытается понять, что ему говорят — сестры Джона, в отличие от него самого не очень-то успевали в японском — и отвечать впопад. Давясь от смеха, Камуи перемигивался с Джоном, но скоро ему это развлечение надоело, и он поспешил на помощь к красному, как помидор, Ю. Он громко обратился к Джону: «Эй, пошли уже куда-нибудь, а!» Ю моментально поддакнул, снял со своих коленок младшую из девчонок и выскочил из дома раньше приятелей.       Камуи скучающим взглядом обвел двор, улицу и друзей и заявил, что сегодня он просто так слоняться не хочет, а хочет уже сделать что-нибудь «нормальное». Ю с Джоном согласно закивали, и Камуи, помозговав немного, скомандовал: «За мной!»       Друзья двинулись в сторону от города, туда, где располагался весьма привлекательный и просторный луг. Это место Камуи ценил очень высоко: там можно было бегать и играть сколько угодно, а самое главное — там когда-то стоял чей-то замок, этого кого-то убили, замок разрушили — одним словом, весьма уважаемое место. В истории Камуи был силен примерно так же, как и в японском, из-за чего часто подвергался насмешкам приятелей, но он мало придавал этому значения, поскольку не сомневался, что выучит все, если надо будет. — И куда мы? — спросил Джон.       Камуи остановился, посмотрел на него, как на идиота, потом вспомнил, что Джон тут недавно, и сменил гнев на милость. Объяснил: — Когда нам скучно, мы на том лугу разыгрываем Великую битву. — Да? — заинтересовался Джон. — А какую именно? При Каванакадзима? Или при Сэгикахара? При Данноура? Или… — Да нет! — не дал Камуи произнести еще одно название. — Просто — Великую битву. Без всяких «дзимов». — Без островов? * — захлопал глазами Джон.       Ю и Камуи засмеялись. Джон нахмурился. Он и сам уже понял свою ошибку, но все равно было обидно. — Все очень просто, — сказал Ю. — Мы просто нападаем друг на друга из засады и «убиваем». Это больше для детей, но весело. — Он повернулся к Камуи: — Втроем неинтересно будет. Надо всех позвать. — Тебе надо — ты и зови, — отмахнулся Камуи. — В прошлый раз вон что устроили… — А что было в прошлый раз? — спросил Джон.       Ю проигнорировал протесты Камуи и стал рассказывать, то и дело вставляя шуточки в адрес Камуи и хихикая.       В прошлом году, тоже в каникулы, Камуи собрал на Великую битву всех мальчишек в округе, прибежало и несколько девчонок («Ну, ты знаешь, куда Камуи без девчонок-то?»). Вот эти-то девчонки и испортили Камуи все удовольствие. Они набросились на него, как кошки, и защекотали. Камуи мало чего боялся, но щекотка, особенно по ногам!.. Бедняга улепетывал от них — и убежал бы, если бы не свалился в протекавший недалеко ручей, где его еще и чуть не утопили. — А знаешь, что он сделал? Знаешь? Он одну укусил! — А ты нет чтоб помочь… Стоял там и ржал, — буркнул Камуи, чувствуя, что щеки у него горят адским огнем. — Ну, укусил. Не бить же ее было! Она же девчонка! И вообще, она мне по… Ай, ладно! Зови кого хочешь.       Ю убежал куда-то, а Камуи с Джоном уселись прямо на траву и продолжили беседу. Камуи неторопливо объяснял правила игры. Все было очень просто. Все расходятся — по одиночке или группами — в разные стороны и прячутся, «садятся в засаду». Потом кто-то один или с отрядом проходит по заранее выбранным местам. Остальные на него нападают. Все оружие только понарошку: удар рукой — удар мечом, нога заменяет лук и стрелы. Если ты упал — умер. Без разговоров. Если хочешь, можешь воскреснуть. Можно брать в плен. Игра кончается, когда всем надоест. Победил тот, у кого в отряде меньше всего убитых и тот, кого за игру меньше всего раз убивали. Если ты лежишь в засаде, а тебя заметили, тебя могут схватить и привести на допрос. И казнить. Или заставить перейти на свою сторону. Тот, кто не лежит в засаде — полководец (с вассалами). Ему сложнее всех, потому что его можно убить один раз, и он больше не воскресает. — Понял, — подвел итог Джон. — Вы просто устраиваете массовую драку. А как вы считаете, сколько раз кого убили? — Да так, — пожал плечами Камуи, — спрашиваем: тебя сколько раз убили? — Представляю, какой бардак у вас творится… — Это да. Но я специально так придумал. Если все будет ясно сразу, все просто разойдутся, а так… Знаешь, сколько у меня ссадин из-за этого? — с гордостью закончил свою речь Камуи.       На горизонте показался Ю в сопровождении еще нескольких мальчишек. Всех этих мальчишек Джон с Камуи хорошо знали по школе. Камуи у них пользовался как раз тем авторитетом, которым он так гордился и который позволял ему ими командовать. Он уже хотел заняться разделением на отряды, как вдруг к компании присоединился еще один человек. Этот тип был гораздо их старше, но почему-то часто влезал в их игры, и Камуи даже вроде бы дружил с ним, хотя его родители и говорили ему, что лучше с этим типом не водиться. Не очень этого типа любили в городке: появился он тут несколько лет назад, без денег, без работы и образования — по слухам, он даже школу не окончил, — зато с гитарой и длинными крашеными в белый цвет волосами. Говорил он на кансайском диалекте, и понять его временами было трудно. Звали его Чача, а настоящего его имени Камуи не слышал ни разу. По виду его никак нельзя было сказать, что он годился для таких развлечений: маленький и очень худой, чем-то похожий на девушку, — но Камуи как-то сошелся с ним один на один и быстро понял, что внешность бывает обманчива: хотя он и одолел Чачу, далась ему эта победа большим трудом… — Я с вами, — безапелляционно заявил Чача.       Камуи закивал и стал распределять роли. — Так значит, — командовал он, — я — полководец. Этот… как его… — Уэсуги Кенсин, — подсказал Ю. — Кенсин, — согласился Камуи. — Вот ты, Джон, и ты, Ю, вы будете мои вассалы. А вы будете на нас нападать из засады. А главным у них будешь ты, — ткнул он пальцем в Чачу. — Мы будем проходить вот тут, а потом повернем туда… к ручью. Поняли?       Все закивали, загалдели и разбежались по засадам. Камуи в сопровождении вассалов прошествовал туда, откуда ему следовало начинать свой победный путь. Джон вдруг обернулся и увидел чью-то голову над высокой травой луга и сообщил об этом командиру. Камуи велел «поймать и доставить». Ю с Джоном кинулись к голове, изловили ее вместе с телом и доставили «Кенсину». — Господин, — сделал серьезное лицо и говорил со всем почтением, какое положено вассалу по отношению к сюзерену. — Мы поймали шпиона Такэда! Что с ним сделать?       Камуи нахмурил брови, скрестил руки на груди и изобразил раздумье. Потом повелел допросить. Пленный все это время стоял на коленях и глядел на Камуи с ужасом, под которым, правда, Джон разглядел улыбку и явное удовольствие. Допрос проходил по всем законам жанра. Проводил его Ю, а Джону было велено смотреть и учиться. Пленный назвался Сайго Такамори** и рассказал, что он на самом деле вовсе не вассал Такэда, а простой ронин и служит тому, кто больше заплатит. Джон удивился про себя, почему Сайго Такамори оказался на одном поле битвы с Кенсином и Такэда, но решил, что, видимо, тут важно выбрать имя погромче, а все остальное уже неважно. И он уже с интересом стал наблюдать за игрой. Допрос разыгрывался по всем законам: высокопарные фразы о верности и долге, угрозы, попытка подкупа, отказ, еще одна попытка, согласие. Про себя Джон подумал, что так просто бы не согласился, но для игры такое поведение пленного казалось вполне нормальным.       Новый вассал был принят, принес клятву, и отряд Кенсина двинулся в сторону уставших уже ждать в засаде врагов. Камуи вышагивал с таким гордым и величественным видом, будто на самом деле вел войска в бой, а не просто занимался ерундой от скуки — Джону даже на мгновение показалось, что он одет так же, как одевались воины древности. Невольно он позавидовал Камуи: сам он настолько сильной фантазией не обладал и преображаться только силой мысли не умел. Однако, когда началась Великая битва, от пафоса не осталось и следа. Нападение из засады действительно оказалось неожиданным. И началась мясорубка… Кто-то повис на Джоне, стараясь его повалить на землю. Камуи отбивался руками от двух врагов сразу. Ю сцепился в какой-то немыслимый клубок с несколькими мальчишками — каждый из них то и дело падал и поднимался снова. Драка шла самая настоящая. Джон решил сначала, что и битва будет такой же показной как и допрос или имена участников, но оказалось, что тут все было серьезно. С трудом отбившись от нападавшего, он ринулся на помощь Камуи — тот готов был упасть в любой момент. Довольно долго ему удавалось отгонять от полководца тех, кто изо всех сил старался повалить его на землю, но в какой-то момент страшное все-таки случилось: Камуи неправильно поставил ногу и рухнул навзничь, издав такой жуткий вопль неподдельной боли, что все замерли. Джон посмотрел на поверженного друга и увидел, что тот бел, как полотно.       Битва закончилась. Великий полководец Уэсуги Кенсин получил ранение — не какой-то там синяк, а самую настоящую сломанную ногу. Как он умудрился ее сломать, он и сам не понял, но факт оставался фактом. Камуи стиснул зубы и изо всех сил старался не плакать. Боль была невыносимая. Помимо прочего при падении он сильно ушиб плечо и спину, и теперь сам себе казался одним большим синяком.       Мальчишки загалдели и заволновались. Такого еще никогда не случалось. Чача как единственный взрослый осмотрел пострадавшую ногу и сообщил бледному до прозрачности Камуи, что это не перелом, а просто сильный вывих. Камуи это утешило слабо, но он с серьезным видом кивнул и сделал вид, что ему полегчало. Мысленно он уже готов был проситься с жизнью, а потому, как и положено настоящему самураю, держал лицо и старался не показывать, как ему больно — выдавала его только бледность и испарина на лбу.       Чача потребовал носовой платок. Платок нашелся только у Джона — его Чача и послал к ручью: «Намочишь и приложишь к его ноге. Палку найдите мне какую-нибудь! Только ровную!» Палки не нашлось, и пришлось Камуи из всей первой помощи довольствоваться холодным компрессом.       До больницы Камуи донесли — сначала Ю, потом Джон тащили его на себе. Больница, к счастью, находилась довольно близко. Камуи впервые в жизни искренне радовался, что городок их всего-то в три улицы, а каждая улица — в три дома. Что бы он делал в большом городе? Всю дорогу Камуи всем своим видом показывал, что он стоически терпит: стонал очень тихо, ничего не говорил и мысленно сочинял последнее письмо Кейко.       Чача шел рядом и подбадривал Камуи какими-то байками и прибаутками, половина которых проходила мимо сознания потерпевшего, но все они вызывали улыбку и отвлекали от боли. Кто-то из мальчишек добежал до дома Камуи и рассказал его сестре о случившемся. Рассказ, правда, вышел несколько приукрашенным, и девушка, пока бежала в больницу, напридумывала себе таких ужасов, что сама чуть не упала без сознания. Брат ее между тем уже был исцелен стараниями доктора, и она, предварительно отвесив ему крепкий подзатыльник, забрала страдальца домой.