***
Алек честно старался разложить всё по полочкам. Ладно, хотя бы на кучи этот завал разделить. И вырисовывалось их пока ровно три штуки. Первая, и пока не столь тяготеющая, — Институт, Инквизитор и предстоящее собрание с нижнемирцами. Помимо основных вопросов, что необходимо сейчас решить, это собрание было отличной возможностью поговорить с Рафаэлем, чтобы хоть как-то сдвинуть ситуацию с Константином. И из этого вытекает вторая головная боль — Онси. Пока всё хоть немного, но прибывает в относительном спокойствии. Вампиры не тронут её в ближайшее время, только продлится это вряд ли долго, и тогда проблемы будут уже не только у фейри, но и у всех, кто с ней связался. Теперь в этот список входит и Магнус — по вине Алека, и от этого становилось несколько паршиво. Конечно, ситуация разрешится, и загадывать её исход на данном этапе рано. И всё же у Алека крепло чувство, что он вляпался по самое не хочу. Только вот в чём именно заключается «то самое» — он пока не мог определить. Его никогда не подводила интуиция, и сейчас он склонен был ей верить, когда та твердила, что дерьма в этой истории будет более, чем достаточно. Мрачные мысли привели к последней, третьей причине долгих размышлений Лайтвуда — вся та чертовщина, что творится в последнее время. Если ситуация с оборотнем-нефилимом и так не давала покоя, но было принять решение пока отложить её, то рассказ Изабель лишь больше убедил Алека, что что-то происходит. Нижнемирцы с кровью демонов. Обладающие невероятной силой. И если та девушка в морге утратила рассудок после обращения, то сейчас тот, кто проводил все эти эксперименты, явно преуспел в своих исследованиях. Накаченная демонической кровью примитивная, после обращённая в вампира; фейри, явно подверженные тем же инъекциям. Что может связывать вампиров и фейри? Взгляд против воли опустился на лежавшие перед нефилимом документы. — Воу, да ты скоро взорвёшься, — Алек вздрогнул, переводя взгляд на дверь и замечая Джейса. Нефилим сложил руки на груди и улыбался, лукаво поглядывая на брата. — Почему? — нахмурившись и явно не улавливая связи в словах Эрондейла, Алек откинулся на спинку кресла, отодвигая так и непрочитанный отчёт, пряча тем самым документы от посторонних глаз. — Мне показалось, что ты по меньшей мере пытался решить проблему противостояния добра и зла, — Джейс хмыкнул, проходя внутрь. — Ну знаешь, — он неопределённо махнул рукой в сторону, — что-то настолько же глобальное, чтобы смотреть перед собой, буквально сжигая несчастное кресло взглядом, — закончил под конец парень явно недоумённым голосом, смотря на то самое кресло и не понимая, почему оно всё ещё целое и невредимое. А после коротко рассмеялся. — Ладно, не забивай себе голову ещё больше. Я вообще тебя хотел выпить позвать. А то с того самого слушания ты совсем в работе с головой увяз. Первым порывом было отказаться. Но Алек остановил себя, внимательней взглянул на брата, словно ища доводы для ответа, каким бы тот ни был, а после кивнул. — Идёт, только ты платишь, — и не обращая внимания на возмущения Джейса, Алек схватил свою куртку и вышел из кабинета. Он и правда не может решить все проблемы за раз. Да и отдых ему не помешает. Особенно сейчас.***
Рабби с трудом открывает глаза, сонно потягивается и глубже зарывается в одеяло и подушки. Голова болит, хочется пить, но в целом состояние было терпимым. И всё же прав был Лео, когда говорил, что не стоит переходить на что-то крепкое… Девушка резко садится, осознавая только что пришедшую мысль в мозг. Она уснула вчера практически на руках Леонида, и магу пришлось тащить её до кровати. С продолжительным стоном негодования волчица падает обратно на подушки. И как ему теперь в глаза смотреть? Что она вчера успела ему наговорить? Сделать? О, Господи, она даже знать не хотела. Кажется, ночью она в него вцепилась и не хотела отпускать… Рабби чувствовала, что провалится на месте сию секунду, но этого почему-то не происходило. Тяжело вздохнув, девушка откинула одеяло и выбралась из постели. Спала она в одежде, что несомненно радовало, а снятая толстовка нашлась в кресле неподалёку. Буквально на цыпочках Рабби вышла из комнаты и, озираясь по сторонам, отправилась на поиски Лео. Сбегать вот так, даже не поблагодарив — было неправильно, но и будить его, если он спит, конечно, было бы ещё хуже. К своему стыду, волчица даже не знала который час, но за окном было светло. Обед или ближе к вечеру? В гостиной никого не было, как и на кухне. Рабби на выбор было ещё несколько дверей, и она открыла самую ближайшую к ней. Сразу же по квартире разнеслась ритмичная и приятная музыка. Не столь громко, видимо, в комнате была звукоизоляция, но внутри она явно была гораздо громче. Светлое просторное помещение, заваленное, впрочем, холстами, красками, некоторыми вещами и коробками из-под еды. А у окна, слегка пританцовывая и подпевая, с кистью в руках, был Лео. В белой свободной футболке, с собранными в небрежный хвост волосами, из-за чего снова было видно его пирсинг, и явно не переживающий из-за вчерашнего. Рабби так и замерла у двери, не решаясь сильнее открыть её, залюбовавшись открывшейся картиной. Губы растянулись в улыбке, и на душе стало от чего-то тепло. Лео, не откладывая кисти, взял стакан со столика и не глядя отпил. И практически сразу же содержимое его рта фонтаном окатило холст с незаконченной картиной. — Третий раз за сегодня… — недовольно пожаловался он, продолжая отплёвываться. После взглянул на испорченную картину, закатил глаза и взмахнул рукой. Разводы пропали, как и брызги на полу и на мольберте. Будто ничего и не случилось. Тихонько прыснув со смеху, Рабби сразу же зажала себе рот руками, но Леонид всё равно её услышал. — Проснулась? — он обернулся, немного неловко улыбаясь. Наверное, парень не ожидал, что его застанут в такой момент, от чего Рабби уже в открытую улыбнулась и кивнула. — Спасибо, — входя в мастерскую, девушка растерянно огляделась, а после встретилась с Лео взглядом. Что говорить дальше было не особо понятно. Парень ничего не ответил, скорее всего, тоже не зная, что следует сказать. Это молчание было более неловким, чем пробуждение и осознание того, как сильно напилась вчера Рабби. Лишь песня, которая играла, видимо, на повторе, не позволяла этой ситуации стать совсем уж патовой. Через какое-то время Лео прокашлялся, снова взмахнул рукой, и наступила тишина. — Перекусить не хочешь? — от спасительного предложения, сказанного излишне просто, Рабби смутилась ещё больше и неловко сжала руки. Казалось, что Леонид забавляется над всей этой ситуацией. Или это говорит неуверенность самой девушки?.. — Эм, извини, но… — причина для отказа не спешила найтись. И Рабби почувствовала, как начинает гореть её лицо. — Но? — слегка нахмурившись, позвал парень. Лео не был идиотом, и прекрасно видел, что волчица отчаянно пытается придумать отговорку, но упрощать ей задачу не собирался. Не в этот раз. — Ммм… брат. Да! Мой брат дома сейчас один. Ему нужно собираться на экскурсию с классом, а я забыла оставить ему деньги, — девушка натянуто рассмеялась, понимая, как жалко звучат её слова. — Может в следующий раз? — Тогда передавай ему привет, — просто ответил Лео, не поменявшись в лице. Больше ему ничего говорить не хотелось, и парень вновь повернулся к холсту, включая музыку взмахом руки. Кажется, или на этот раз даже громче, чем до этого?.. Рабби кивнула самой себе, уставившись взглядом в пол, и практически сбежала, тихонько прикрыв за собой дверь и коря за нерешительность. — Брат, значит… — хмыкнул Лео, смешивая краски на палитре, поджимая губы и растягивая их в улыбке. — Сколько было этих «следующих разов», Рабби? — раздаётся в пустоту и заглушается песней. Он снова отпивает из стакана не глядя, и снова холст испорчен. — Да чтоб!.. Четвёртый раз… — отплёвываясь, Лео выкидывает стакан из окна.***
— Так что же тебя беспокоит? — Джейс с ленивой ехидцей улыбнулся Майе, получив в ответ взгляд и-тебе-желаю-подавиться-всегда-пожалуйста, отпил из бокала пива и вновь посмотрел на брата. Даже покинув стены Института Алек будто на прицепе тащил все свои проблемы. Джейс не знал, как помочь парабатаю, да и сможет ли он это вообще сделать, но и проигнорировать состояние Алека он не мог. Тот же тяжело смотрел на свой бокал, теребя в руках салфетку. — Ну, я поссорился с Магнусом, — спустя время выдаёт Лайтвуд, из-за чего Джейс давится пивом, буквально окатывая брызгами стоявшую неподалёку Майю, желавшую его убить, и неловко растягивает губы в виноватой улыбке, впрочем сразу же обращая всё своё внимание на брата. — Я не по этой части, — Эрондейл показушно распахивает глаза в ужасе. Он снова делает глоток, косится на брата, и словно невзначай интересуется: — Из-за чего хоть? — Из-за девушки, — со вздохом Алек наконец откладывает в сторону истерзанную салфетку, ну или то, что от неё осталось, и берёт новую. — Так, вот с этого момента по-подробнее, — Джейс даже отставляет в сторону пиво, не скрывая нетерпения и явного интереса. — Ты вроде бы несколько другой классификации, — Эрондейл делает странное движение руками, будто уточняя, что именно хотел сказать, — или я что-то пропустил? До Алека явно не доходит, о чём говорит его парабатай — голова занята другим, но после, когда слова обрели смысл, Лайтвуд лишь возмущённо сверкает глазами, да зло смотрит на брата. — Нет. — Нет? «Нет, я не другой классификации» или «нет, ты ничего не пропустил»? — кажется, Джейсу в удовольствие доводить Алека. Хотя, ничего нового. Такие шуточки в духе Эрондейла, и Лайтвуд смирился, но момент был выбран несколько неудачный. Алек лишь роняет на сложенные руки голову и тяжело вздыхает. Иногда его парабатай становился невыносим. Нет, не так. Он всегда таким был. Просто сейчас самому Алеку не хватало моральных сил, чтобы это спокойно пережить. — Да ладно тебе, я ведь шучу, — брат несильно пихает его плечом, поддерживая таким образом, — все знают, что ты самый голубой из голубых. Алек лишь смеётся на это, но как-то истерично. Что странно, но напряжение внутри будто отпускает. Уже не кажется, что весь мир смотрит лишь на одного него, ожидая хоть какого-то решения. — Так, что за девушка? — бокал Джейса уже пуст наполовину, Алек не спеша отпил из своего, стирая влажный след салфеткой с губы. — Онси, — но Эрондейл лишь хмурится, явно давая понять, что не понимает о ком речь. — Та фейри, что была на слушании. — Ааа, — тянет Джейс, и его глаза озаряются узнаванием, но, почему-то, он снова хмурится, отводя взгляд в сторону и не концентрируясь ни на чём особенно. — Что? — не понимая поведение Эрондейла, Алек вопросительно выгибает бровь, но парабатай не спешит дать ответ. Да и не очень ему нравится такая реакция. — Она странная, — спустя время выдаёт Джейс, уставившись на остатки пива в бокале. — Когда она появилась — мне показалось, что я увидел очень старого призрака. Странное сравнение, знаю, особенно после того, как она помогла нам, — слышать такое от брата было непривычно, особенно его размышления о ком-то, но Алек слушал внимательно. — Но когда я смотрел на неё… не мог отделаться от ощущения, будто наблюдаю спектакль. Ну, знаешь, что-то такое выверенное в деталях и будто проигранное ни один раз. Она ничему не удивлялась. Будто ожидала этого. Такое даже фейри не характерно. Не столь ярко. — Что ты хочешь этим сказать? — у Алека возникло не очень хорошее предчувствие. — Я не знаю, что с ней не так. Но что-то точно не в порядке, — слова Джейса прозвучали так тяжело, будто монолитная плита упала сверху. И не выбраться из-под неё. Не вдохнуть даже. Не сдвинуться.***
На небе медленно загорались звёзды. Так блекло, что увидеть почти не получалось. Всё из-за огней высоток, что по обыкновению притягивают взгляд сколько ни проживи. Ведь время меняется. Меняются люди. Но звёзды неизменны — лишь светят всё слабее, но стоит ли винить их за это? Сколько времени они там, на небе? Сколько смотрят на нас, на всё происходящее? Ответа нет, но долго. Так долго, что их исчезновение вполне ожидаемо. Но от того и грустно. Несколько тоскливо. Будто потеря давнего друга — неизбежная, такая очевидная, но всё равно удивительная. Онси привычно терять счёт времени. Холод кожей почти не ощущается — уже давно нет. Ветер беспощаден, да и не лето сейчас, но… почему-то так было легче. Ей хотелось зайти внутрь. Согреться тёплым воздухом, зябко поёжиться, растирая плечи, а после принять горячую ванну. Но… Это было непозволительно. Нельзя впутывать их. Нельзя принимать помощь. Нельзя надеяться на кого-то… Она наказывала себя. За каждый раз, когда кто-то хотел ей помочь. Испытывала возможности своего тела, удивляясь, сколько же она сможет ещё вынести, и превосходила все ожидания. За что ненавидела лишь больше. Холод будто очищал её. Вытравливал все эмоции. Заглушал жалость. Уносил душой и сознанием с собой, оставляя безвольное и неподвижное тело, которое никак не реагировало на окружающих мир. Наверное, попробуй её кто убить в таком состоянии — у них бы получилось. Да и сама Онси им не помешала. Становилось противно. Шум снизу оглушал. Машины сигналили, люди говорили громко или шёпотом, плакали дети, проносился мимо полицейский патруль… Всё смешалось в какофонию звуков, наседая и делая её ещё более безвольной. Пожалуй, загляни Магнус на балкон — то посмеялся бы. Только вот Онси смогла бы увидеть в его глазах ужас. Тревогу. Они всегда там. Кто бы это ни был, когда бы это ни было. Но Бейн этого не сделает — почему-то фейри была уверена. Он не желает вмешиваться, и Онси делает всё возможное, чтобы поддержать в нём это стремление. Слабо похлопывая себя по карманам джинс, Блаженная осознаёт, что сигарет не осталось. Это вызывает лишь усталую усмешку. Почему она в таком состоянии? Потому что ей нельзя долго быть в одном месте. Постоянно идти куда-то, не запоминать людей, становиться лишь смазанным лицом, которое они забудут спустя пару секунд, и лишь иногда позволять себе подобное — вот то, что спасает от мыслей. От грёбанного самокопания. И разрушения собственной личности по кусочкам. Хотя остатки так ничтожны… Ведь все мысли, все жизни, все ошибки, все падения, все потери, вся боль — они здесь, рядом. Всегда были и будут. Уцепившись рукой за перила, Онси поднимается, лишь сильнее ощущая пронизывающий до костей ветер. На такой-то высоте… Она непроизвольно смотрит в окна гостиной, из которых льётся свет. Как давно пришёл Алек? Видимо, совсем недавно, потому что разговор с Магнусом в самом разгаре. Они не повышают голоса, говорят негромко, но веско. Это сразу видно по их лицам. Алек хмурится, стоя рядом с Бейном, убеждая того в чём-то. Маг сложил руки на груди, напряжённо смотря на своего парня и слушая его, явно желая возразить. А после нефилим сказал что-то такое, от чего Магнус молча, но стремительно разворачивается, желая уйти, но Алек хватает его за руку, вынуждая остановиться. Они безмолвно смотрят друг на друга, а после, тяжело вздыхая, Лайтвуд затягивает Бейна в объятия, да тот и не вырывался. Видимо, они пришли к чему-то, раз на этом всё закончено. Онси слабо улыбается, наблюдая за этой картиной. Они такие… искренние. Любящие. Настоящие. Сердце неожиданно колко ударяет изнутри. Лицо кривится от боли. Дыхание перехватывает. Воздух не поступает в лёгкие. Ноги подкашиваются, но она не может издать и звука. Последнее, что она видит — это звёзды. Такие далёкие, затухающие звёзды.