Mental Breaker

***

      Хосок проснулся первым и с некой тревогой отправился на кухню. Выпив последний имеющийся антидот, сделал чашку кофе и сел за стол. Кофе. Да куда ещё кофе, когда с каждой минутой погружаешься в своё прошлое и становишься нервным? Кофе явно лишний с точки зрения средства пробуждения, только разве насладиться вкусом.       В течение часа все парни собрались на кухне и уже слушали новую историю. Вот вам и первый реальный псих. — Что больше всего тебя беспокоит? — в конце спросил Юнги. — Многое, — тихо ответил Чон. — И то, что я чуть не убил собственную мать, и то, что она довела меня до шизофрении, и то, что я был таким глупым, дав всему этому случиться со мной. И… переживаю, как вы будете после такого ко мне относиться, — совсем голос утих. — Вот что я тебе скажу, парень! Во-первых, у нас вон, как минимум один киллер есть в компании. Во-вторых, уверен, что шизофреник, может даже более реальный, чем ты у нас тоже окажется. В-третьих, самое главное… Если мы были друзьями до «заключения», то значит мы принимали друг друга такими, какими мы есть со всеми недостатками и грехами. — Хён ведь прав, — вступил в разговор Чимин. — Но вот, что я хочу тебе посоветовать: когда у меня бывали те приступы, ну или любые другие проблемы, то я принимал тёплую ванну. Она способствует приведению мыслей в порядок. Хотя бы на некоторое время.       Наверное, каждый почувствовал правильность выбора в прошлом: может они и психи, убийцы — не важно, главное, что друзья они верные, понимающие, настоящие!       После завтрака, истории и дружеской беседы Намджун напомнил, что им пора посетить дом господина Шихёка. Парни начали собираться, а выйдя из дома, обнаружили сияющего от счастья Сокджина. — Вы представляете, у меня в гараже машина завалялась! — радости не было придела. — Прям-таки завалялась? — с неким сарказмом спросил Юнги. — Ой, отстань, вредный. Придираешься, — весело отмахнулся парень. — Это же значит, что мы будем ехать, как нормальные люди, а не по маршруткам всяким толкаться! — Позволь перебить тебя, — сказал Намджун. — Как ты заметил, нас семь человек. Я не собираюсь ни у кого на коленях сидеть, да и за машиной бежать тоже неохота, — Джун скрестил руки на груди и продолжил. — Ты хоть уточни, что ты обнаружил? — Ну-у-у, — интригующе протянул Джин. — Захочешь посидеть на коленях у кого-то — обращайся, — ехидно поиграл бровями в сторону Нама. — А машинка моя — просто космос. Я в неё влюбился. Наверное, снова. Короче, это Ford F150! Боже, внедорожник моей мечты! Это же самая продаваемая модель в Америке за последние тридцать лет! Откуда у меня такая красотка?       Не успел Ким выплеснуть всю свою радость, как его снова подколол Юнги: — Ты же чёртов угонщик машин! Не удивительно.       Сокджин задумался. Вроде как и без разницы, ведь он занимался этим в прошлом, значит, его не волновало, но всё же побежал искать документы. Двойное счастье — машина куплена, а не украдена. Можно быть свободным.       Погода плавно переходила с летней в осеннюю, вечерняя прохлада приходила не сама, а с желанием выпить чего-нибудь горячего.       Юнги был одет в светло-розовый свитер со странным рисунком, который притянул внимание Чонгука. На одежде был изображён мальчик, нарисованный чёрными запутанными линиями, он напоминал старые клубки ниток, с которыми хорошенько поиграли коты. Но с другой стороны, он выглядел как рисунок сумасшедшего, который пытался выплеснуть боль и агрессию. — Хён, где ты откопал этот ужас? Мне от него становится не по себе… — Сейчас ты думаешь иначе, — с грустью в голосе ответил Мин. — Ч-что ты имеешь в виду? — Это… Твой подарок. И он для меня очень ценный. — Значит… Ты вспомнил всё? — шёпотом спросил младший. — Быть может. Но пока никому не говори.       Через некоторое время парни прибыли к учёному. Воодушевлённые воспоминаниями, хотя и огорченные ими же, они рассказывали о первых трёх днях на свободе и в прекрасной компании. Шихёк был рад, что парни возвращаются к реальной жизни. Угостив горячим шоколадом, мужчина подошёл к стеллажу с подготовленным антидотом. На лице он скрывал улыбку. Он был рад, что его труд оказался не напрасным, что парни, будто оживают, что у них есть хорошая компания и вера в будущее. Химик снова думал о них, как о своих сыновьях. Хотя это же не запрещено делать одинокому человеку, потерявшему семью? Вот он и находит повод жить дальше. Привязался. Ну и пусть! Эти особенные мальчишки делают его жизнь такой же особенной.       После тёплого приёма пора было возвращаться домой. Парни усаживались в машину, но Юнги попросил подождать минутку, потому что захотелось выпить воды. Шихёк согласно кивнул и отправился на кухню, но Мин не стоял, ожидая у порога. Он тоже зашёл в дом, следуя за мужчиной. Затем, осмотревшись, очень неуверенно сообщил, что его прошлое тоже дало о себе знать, но признаваться пока друзьям не хочется, потому что на это есть причина. С ней нужно разобраться. Мужчина был благодарен, что вопреки каким-то душевным терзаниям парень всё же последовал просьбе сообщать о прогрессе. Может, его историю он услышит позже, главное не давить. Мин и так вёл себя немного уныло. Пускай обдумает всё хорошенько. А если не получится решить проблему самостоятельно, то двери Шихёка всегда открыты для парней.       Чонгук был взволнован меланхолическим состоянием старшего. Честно говоря, он чувствовал некую привязанность к Юнги, поэтому за него волновался больше всего. Дома он попытался завязать разговор. Наедине. Чон понимал и уважал желание пока ничего не говорить о прошлом, потому что на то должны быть причины. Но терпеть самоедство и переживания в одиночестве Чонгук не мог разрешить другу. — Хён… Извини, если лезу не в свои дела… Но выговорись мне. Расскажи, что тебя тревожит, — парень говорил боязливо, потому что было страшно получить отказ, враждебность и ненависть на всю жизнь. Может он и преувеличивал свой страх, но это лишь говорило о том, что человек для него поистине важен. — Спасибо, что пришёл, — неожиданно для Чона отреагировал Мин. — Как в старые добрые времена: ты, я и проблемы, — Юнги иронично улыбнулся. — Если действительно хочешь разделить со мной эту грусть, то пускай…       Обычный ребёнок в обычной семье. В обычной семье, где «родители всегда знают, что для ребёнка лучше», поэтому стараются воплотить в жизнь то, чего сами ранее не достигли. Постоянное «делай то, делай это» лишало самостоятельности, ответственности и собственных мыслей. Школа, репетиторы, внеклассное чтение — даже спать было некогда. Это было не воспитание, а выращивание гения в домашних условиях. Никто ни разу, ни малейшего намёка на интерес не проявил по отношению к Юнги, ЧТО ОН ТАМ ХОЧЕТ, какие его детские мечты и желания. А он что? А он всё молча исполнял и становился бомбой замедленного действия, ведь когда ты читаешь серьёзные книги в столь юном возрасте, то они напоминают тебе, что ты — человек, ты — индивид, и становиться нужно той личностью, которой ты себя видишь или хочешь видеть, а не постоянно идти на поводу у окружающих. Но, что может сделать ребёнок, когда у него такие упрямые родители? Разве что подождать определённой по законодательству цифры в паспорте и быть уже независимым и самостоятельным.       В младшей школе Мин частенько слышал игру учеников на фортепиано, которые приходили после занятий. Мальчика просто очаровывал этот инструмент. А когда играл учитель, то Мин, будто заколдованный, слушал, прислонившись к стене возле двери музыкального класса. Домой не хотелось, но нужно было.       Однажды Юнги решился на разговор с родителями о том, что ему бы хотелось освоить фортепиано. Но, конечно же, на это он получил отказ и издёвки, мол не будь девчонкой, музыка — не прибыльная профессия, хотя это даже профессией назвать невозможно, лучше пойди поучи химию, потому что будущему хирургу она очень-таки нужна.       Вот так рушатся детские мечты. Вот так рушится детская жизнь.       Когда Мину было приблизительно четырнадцать, в доме напротив их квартиры сменились соседи. Приветливая тётушка случайно заметила возвращающегося со школы парня и попросила помочь занести некоторые вещи, потому что работники со службы доставки сказали, что они не грузчики, их задача только доставить. Вежливость и понимание не дали отказать в этой просьбе, поэтому Юнги оставил рюкзак дома, а затем спустился на первый этаж за коробками. Добрейшей души женщина решила отблагодарить хотя бы чаепитием и очень вкусным печеньем. Но поворотным поворотом был момент, когда Мин заметил фортепиано. Новая соседка с улыбкой предложила приходить играть, если он хочет, а услышав неловкое «я не умею», она предложила его учить. От этого глаза Юнги сияли ярче звёзд, а на душе разливалось приятное и волшебное тепло, будто новая вселенная появлялась внутри него.       Предупредив, что родители абсолютно не в восторге от такого увлечения, Мин дал знать, что часто и в любое время приходить не сможет. Лишь когда родители в командировке или когда удастся их обмануть. Женщина по-доброму улыбалась, располагая к себе всё больше и больше, повторяя, что он может приходить в любое удобное время, потому что такого прекрасного ребёнка, искренне желающего овладеть этим музыкальным инструментом, ещё не встречала. Да и на пенсии она, поэтому время не имеет значения.       Вот и началось долгожданное сближение со своей мечтой.       Иногда Юнги приходил на полчасика перед уроками, иногда заглядывал после школы, но большим блаженством было пропадать целыми днями возле «нового друга», когда родители уезжали в другой город по работе.       Но ведь невозможно, чтобы белая полоса не чередовалась с чёрной. Только после заката приходит рассвет.       Однажды родители узнали об этом «баловстве» сына, посадив под домашний арест с усиленным изучением предметов для поступления, а соседку хорошо припугнули полицией, потому что она, видите ли, портит ребёнку будущее.       А было ли оно, это будущее?       Юнги в мыслях безотрадно попрощался с инструментом. Снова его скинули вниз с высоты. Самые близкие люди.       Многое перевернуло в жизни одно происшествие.       Однажды Мин выбрался прогуляться по пустым ночным улицам, таким же одиноким и неярким, как душа Юнги. Печаль ставила свои условия, противиться которым было очень трудно. Проходя мимо захудалого музыкального магазинчика, парень увидел там старое фортепиано. От злобы на мир, на безвольного себя, Мин схватил камень и разбил витрину, а затем подошёл к инструменту и принялся успокаивать нервы. Расстроенное фортепиано было таким же, как и чувства русоволосого.       Внимание привлёк свист, доносящийся откуда-то недалеко. Он напевал ту же музыку, что только что играл Юнги. Голос был похож на Чонгука — единственного друга, с которым он делился проблемами, выслушивал его, с которым гуляли по ночам, подальше от «восхитительных» родителей, у которых «ребёнок всегда на первом месте». Как говорится, совместное горе сближает, поэтому между парнями всегда было полное взаимопонимание.       Мин пробежался вокруг маленького здания, прошёлся по дороге, но никого так и не обнаружил. Может, послышалось? Может, он сходит с ума от злости?       Пока он обдумывал ситуацию, мимо него пронеслась знакомая чёрная машина, чуть не зацепив и его, а потом послышался сильный грохот. Парень подбежал ближе и увидел, что автомобиль въехал в тот самый магазинчик, где он только что был. Кто-то свыше его только что спас от смерти? Скорее всего. Его да, а вот родителей, которые были в машине — нет. Всё вспыхнуло огнём. Люди, жившие недалеко от места происшествия, начали сходиться, вызывать скорую, пожарную, полицию и спасателей. А двадцатилетний Юнги стоял и смотрел. Пламя зазывало его, только зазывало не зайти в огонь, а влюбиться в него, понять ту бесподобность, необычность и упоительность. На лице появлялась лёгкая улыбка, наводящая ужас на окружающих, ведь сейчас для любого нормального человека ситуация была совершенно не радостная. А для Юнги — наоборот. Для него огонь был новым бесценным приобретением. В горящем фортепиано он видел возрождение мечты и самого себя, это был феникс. А вот в пылающей машине со сгоревшими заживо дотла родителями он видел спасение и чистоту. И в первую очередь — от грехов, которые человечество совершает каждую минуту.       Но это новое влечение привело к проблеме. На протяжении нескольких месяцев на каждом пожаре был Мин Юнги. Он лицезрел и наслаждался зрелищем, получал заряд эмоций и спокойствия одновременно. И как же трудно было объяснить это полицейским, которые задерживали его с подозрением на поджоги.       Однажды его практически посадили. Но пришёл некий странный, совершенно незнакомый Мину человек и вызволил его, не обходя законные пути.       Тогда он и познакомился с Сокджином — чудаковатым парнем, которого тянуло к не менее чудаковатым людям.       Чонгук слушал с открытым ртом. Каждое предложение, каждая деталь рассказа казалась ему невероятной. — Стоп! Но почему ты не хочешь рассказать компании о себе? — с недоумением спросил брюнет. — Дело в том, Куки, что… Находясь тогда в такой прекрасной компании, которую собрал Сокджин, я… Влюбился в одного парня. Но, судя по всему, у него есть любимый человек, а я не хочу влезать в отношения, разрушая жизни. Не хочу грешить.       Чон склонил голову, пытаясь понять каково это односторонняя привязанность, практически в двух жизнях (это они так условно разделили жизнь на до и после «заключения»). Каково это — постоянно быть с человеком, который радуется, а ты в этот момент грустишь? Каково это — скрывать чувства и эмоции? Каково это — видеть человека, со всеми мыслями, направленными на другого, а не на тебя? Для Гука это было тяжело. Не в смысле понять, а в смысле того, что он чувствовал тяжесть в груди от обиды. — Скажи, — несмело заговорил младший. — Это ведь Чимин? Ты о нём? — Что? Неужели это так очевидно? — взволновано спросил Мин. — Для человека, постоянно смотрящего на тебя — да. Прости, если я надоедливый со своим вниманием. Я просто чувствовал ту дружескую связь ещё до того, когда ты сказал, что мы были друзьями с детства. — Знаешь что, Куки? Ты самый прекрасный друг, поэтому не заморачивайся и будь собой! — Юнги улыбнулся и обнял Чона одной рукой. — Будь собой.       Быть может, всё было бы не так, но судьба сама делает погоду в море для каждого корабля-жизни. И всё становится так, как должно быть.       Ошарашенный признанием Чимин развернулся и ушёл в комнату, так и не спросив, видел ли кто его MP3-плеер. Хотел узнать одно, а узнал совершенно другое. Более значимое для него.