Не верь, не бойся, не проси...

                    Вот так вот оно как-то и происходит… Ты живешь себе вполне мирно и спокойно, а потом физиология берет верх и ты понимаешь, что без пятидесяти кило женщины в постели жизнь не мила, да и вообще — хочется домашней хавки, какого-то уюта в доме… С Джейн я познакомился абсолютно случайно — девушка работала в бакалее неподалеку от нашей стройки. Пару раз выручил ее в плане «мужской работы» по дому, потом она решила угостить меня обедом, а потом я начал за ней ухаживать. Стандартный алгоритм цветы-конфеты-проводы домой-помочь по хозяйству уже через полгода обернулся тем, что у нас начался роман. Честно говоря — тот факт, что она, фактически, младше моей Крысы на семь-восемь лет меня ни капли не напрягал. Девушка взрослая, совершеннолетняя, хоть и в некоторых вещах той же Крысе уступающая. Учитывая, что мы друг друга более чем устраивали во всех аспектах взаимоотношений, мною было принято решение сделать Джейн предложение, и вернуться во Францию уже с невестой под руку.              И тут начались проблемы. Узнав, что у меня есть практически взрослая дочь, Джейн начала вести себя как минимум странно. Если честно — она была как на иголках. Хотя, рассказав ей о Крысе, я сразу обозначил: не ищу для дочери няньку-мамку, она абсолютно самостоятельный и независимый от кого-либо человек (разве что в финансовом плане от меня, ну да сейчас я зарабатываю достаточно, чтобы без проблем выделять дочери приличную сумму, а также содержать свою новую семью). При этом я дополнительно предупредил любимую о характере моего чада и о том, как себя с этим характером держать…              Ну а что поделать? Я сам приучил Крысу не признавать в человеке авторитета по возрасту, социальной или семейной иерархии и, вот ужас — даже кровному родству. Честно говоря — мне всегда было не по себе от вида детей, которые готовы любить своих родителей любыми: алкашами, насильниками, ублюдками, лишь бы они были. Мне всегда казалось, что в этом есть что-то… нездоровое. Прежде всего, лишающее мотивации самому быть достойным любви близких. Вот не уверен, что Крыса будет любить меня, если «папочка» вдруг напьется и полезет ее избивать или руки в трусы засунет. Она, скорей всего, в этом случае папочке просто без колебаний нож в горло воткнет и будет права. А вот папочку, который может дать дельный совет и, если ставит какие-то ограничения, то имеет на это очень веские причины, которые при необходимости может обосновать, Крыса у нас считает авторитетом и безоговорочно подчиняется в определенных ситуациях.              Соответственно, что к Джейн она отнеслась примерно также, как я к ее собаке, когда та ее завела. Мол, завел папочка себе женщину, ну и завел: кормить, выгуливать и заботиться будешь сам, а в остальном все норм. Но Джейн восприняла привычное для Крысы безразличие к очередной моей пассии, как какой-то дурной знак и сейчас пыталась завоевать расположение девочки, вместо этого усугубив ситуацию.              И вот сейчас она плачет у меня на плече, а я даже чувствую себя немного виноватым. В смысле, я ведь Крыску сам такой воспитал… Вот и, кажется, проблема какая-то получилась. Придется Джейн объяснять все еще раз, но на этот раз на пальцах. И все-таки вытащить из нее подноготную по теме ее страха перед Кристиной.              Реакция дочери для меня понятней простейшего чертежа. «Батя привел бабу себе, но трахает мозг она почему-то мне». Такое уже было и, как правило, решалось простым разговором. В случае, когда на дочь и на меня начинало оказываться давление с требованием, чтобы наша семья вдруг начала соответствовать представлениям о мире моей избраннице, мне приходилось искать новую, поскольку от дочери не избавишься, да и самому как-то не хотелось переламываться под чужие представления.              — Джейн, — вздохнул я. — Может, расскажешь, почему ты выдаешь такую ненормальную реакцию? Ну не хочет с тобой Крыса дружить, мамочкой называть не собирается, и что с того? Ты ведь вроде не похожа на эдакую стервозную хабалку, которой надо всех под свою гребенку зачесать, так что же с моей не поделила?              — Густав, ты не понимаешь… — Джейн уже успела два раза пожаловаться мне на Крысу и ее собаку, но сейчас начала говорить то же самое в третий. В качестве доказательства снова демонстрировался порванный рукав платья и нетронутая кастрюля овсяной каши. Я снова терпеливо выслушал жалобы на то, что собака ее чуть не покусала, а дочь проигнорировала приготовленный Джейн завтрак. Дождавшись, пока речь девушки сменилась тихими всхлипами, я снова принялся объяснять, что собака, несмотря на свое «дворянское» происхождение, воспитана в стиле сторожевых псов. И что воспитана она Кристиной и даже меня пес воспринимает, как собственность своей хозяйки, которую нужно охранять и нельзя обижать. Но при этом если я полезу к его миске, то наверняка обзаведусь парой несимпатичных шрамов, а то и вовсе лишусь руки. Собака должна знать только одного хозяина. И хозяин этот — Кристина. А значит — доступ к собственности собаки, то есть к миске, ошейнику и будке, имеет только Крыса. Другие могут Цербера только погладить с разрешения девочки, но даже этого лучше не делать, поскольку собака была взята в дом именно для охраны, причем — для охраны Кристины, которая жила два года фактически в одиночку. Точно также для охраны дочери в доме сделаны несколько ловушек, из-за чего Джейн и Кристине запрещено ходить по газону (причину я уже показал вчера, так что хоть тут до нее сразу дошло).              — Да она меня ненавидит просто, — снова всхлипнула Джейн. — Иначе зачем от завтрака отказываться и…              — Джейн, мир не крутится вокруг тебя. И окружающим, в том числе и Кристине, недосуг думать о том, как бы тебе досадить или угодить. Насколько мне известно, Крыса не завтракает в принципе. Может, с собой заворачивает что-нибудь, но тренироваться лучше натощак.              — Но она грозилась ударить меня!              — Озвучь снова фразу. По-моему, там перед «я ударю тебя» было озвучено, в каких обстоятельствах она это сделает.              Снова всхлипы. Незаметно от девушки закатив глаза, прижимаю ее к себе и подхватываю на руки.              — Рассказывай давай, кто тебя третировал. Младшая сестра? Племянница какая-нибудь?              — О чем ты? — хрипло уточнила Джейн.              — Ну неспроста ты так в словах и действиях Крысы подвох пытаешься разглядеть. Впрочем, можешь даже не рассказывать — мне совсем необязательно все знать в подробностях, чтобы понять, что произошло что-то из разряда «дрянь помладше принялась сживать со свету девочку постарше». Крыса не такая, Джейн. Просто ты для нее… Как бы тебе объяснить-то, чтобы не обидеть… Ты когда-нибудь жила в общежитии?              — Конечно, жила. Но давно, еще когда училась, — девушка вытерла слезы.              — Так вот, Крыса — это твоя соседка через несколько комнат. Ее не надо пытаться накормить, к ней нельзя заходить в комнату без стука, с ней достаточно вежливо здороваться, при этом даже не помня, как ее зовут… Или у тебя все соседи приобретали статус семьи?              — Нет, конечно, но она твоя дочь и…              — Она моя дочь. Не твоя. Я ее отец. Ты — женщина отца, которая нужна, прежде всего, отцу. Не ей. Она живет своей жизнью, Джейн. Фактически отдельно от тебя. Она сама следит за собой, за своими вещами, за своим рационом… Утром она наверняка сказала тебе что-то вроде «я грела чай, так что на плите еще есть теплая вода», верно? Полагаю, что так делали и твои девочки в общежитии. Если ты соберешься в магазин за покупками, то можешь спросить, не нужно ли ей что-то. Полагаю, что похожим образом поступит и она. Но дружить и общаться вы с ней не будете. Требовать ты от нее можешь только поддерживать порядок в местах общего пользования и выполнять свою часть работы по дому. И, Джейн, ты не имеешь права указывать ей, куда идти, с кем общаться, во что одеваться, чем увлекаться и так далее. Она тебе не дочь и не сестра, максимум — может стать подругой, но в этом я лично очень сильно сомневаюсь, так как вы слишком разные. И ты за нее передо мной не отвечаешь, то есть если она куда-то пойдет и во что-то вляпается, то спрашивать за этот поступок я буду с нее, а никак не с тебя. Теперь понятно?              — Но, Густав, это же ребенок…              — Забудь об этом. Этот ребенок два года живет отдельно от меня. И, судя по всему, такой расклад ребенка устраивает. Пока ты этот расклад и принятые между нами взаимоотношения не нарушаешь — все будет в порядке. Договорились? Если да, то я предлагаю наконец-то собраться и поехать заказывать платье и костюм.              — А Кристине…              — А Кристина мне уже оставила и мерки, и пожелания по цвету, фасону и украшениям, — я вытащил из портфеля четкий рисунок, который надлежало передать местной модистке.              — Какое красивое, — вздохнула Джейн. — А у нее хороший вкус.              — Никогда бы не подумала, с таким-то отцом? — поддел ее я.              — Да что ты говоришь такое! У тебя тоже очень хороший вкус, — приподнявшись на цыпочки, девушка клюнула меня в щеку.              — Беги собираться, — улыбнулся я, присаживаясь на диванчик и принимаясь изучать новый рабочий контракт. Для того, чтобы переодеться и сделать прическу, девушке в этом времени требовалось как минимум полчаса. Ультрабыстрая Крыса справлялась за двадцать две минуты и это было рекордом на моей памяти. Ну а Джейн вышла ко мне почти час спустя. А нам, мужчинам, во все времена было только штаны надеть да «фаберже» поправить.              Поездка в город отняла довольно много времени — вернулись мы уже когда стемнело. Судя по тому, что на кухне горит свет — Крыська уже нагулялась и заявилась в родные пенаты. Кажется, пора посмотреть, какой итог имела утренняя беседа с Джейн.              — Привет, — едва мы оказались на кухне, как дочь махнула нам рукой, при этом не поднимая головы от каких-то бумаг. Издали было похоже на ноты — кажется, кто-то выполняет домашнее задание.              — Привет, — также ответил я. После чего уточнил. — Жрать есть что, или…              — Каша утренняя на плите, — обозначила девочка. Рядом с ее рукой стояла тарелка с овсянкой, в которую Крыса по привычке накидала то ли семечек, то ли орехов, то ли еще каких ингредиентов, превращающих обычную овсянку в «ылитные» мюсли.              — Я же тебе говорил, — на ухо произнес я Джейн.              Судя по тому, что девушка выглядела куда менее встревоженной — мои утренние предупреждения до нее дошли в неискаженном варианте. И последующие несколько дней я наблюдал за тем, как моя избранница тихо, но неотвратимо привыкает к жизни в одном доме с моей же дочерью.              С Крысой у нас еще с десяти ее лет уговор, ставший двухсторонним, когда ей исполнилось шестнадцать: личная жизнь одного не должна касаться другого. Она никогда не хамила девчонкам, которых я приводил домой на разных этапах отношений. Но дочь же и обозначала первой каждой из женщин ее место в доме. Место «не над ней». Читать нотации, приказывать, требовать и наказывать имею право только я. Так что Джейн придется свыкнуться с этим вне зависимости от того, нравится ей это, или нет.              — Я видела эскизы твоего платья, — начала разговор Джейн.              Крыса кивнула. Джейн снова открыла рот, чтобы о чем-то защебетать, но, видимо, поняла, что собирается делать что-то не то.              — Приятного аппетита, — подвела итог беседы Дайе-младшая, придвигая к себе поближе тарелку и хватаясь за ложку, при этом не спеша откладывать в сторону ноты.              Джейн принялась трепаться ни о чем. Периодически она пыталась втянуть в разговор Кристину, но дочь твердо держала оборону, каждый раз игнорируя попытки заговорить с ней и внимательно изучая ноты.              После ужина Джейн взялась мыть посуду. Крыса лишь пожала плечами, вытерла стол и подмела крошки с пола. Я все это время сидел в библиотеке, сводя дебет с кредитом в накладных. И обмозговывая, надо ли сообщать дочери очевидную новость.              — Я остаюсь в Перросе, — просто сказал, как только она прошла мимо меня, чтобы взять с полки какую-то книгу.              — Угу, — отозвалась девочка. Джейн за ее спиной прислонилась спиной к дверному косяку, явно ожидая более эмоциальной реакции или иного развития событий. Но их не последовало.              После ужина, когда мы все собрались в той же библиотеке, Крыса немного оттаяла. Например — она ответила на некоторые вопросы Джейн о своих дальнейших планах на жизнь. Так, собственно, я и узнал о том, что она планирует учиться в консерватории по рекомендации своего учителя пения. Естественно, меня в первую очередь интересовал ценовой вопрос. Если учиться — надо ехать в Париж. Будет ли там общежитие, или надо будет снимать жилье? Сколько денег придется выложить за ноты, костюмы для выступлений, в конце концов — на банальное пропитание студента, поскольку это только на словах хорошо рассуждать о том, что человек должен тянуться к знаниям вне зависимости от сытости, материального положения и так далее. Когда Крыса озвучила примерную сумму, которую ей озвучила бывшая ученица ее препода, на данный момент как раз-таки оканчивающая парижскую консерваторию, я прикинул, что это мне в итоге будет по карману и дал свое «добро». Пусть готовится, поступает и действительно — идет вон, в какой-нибудь оперный театр устраивается, раз ей это нравится.              Детали мы обсудили на улице, когда Джейн ушла спать. Дочь посетовала на то, что здесь у нее нет и не будет такой свободы выбора, как в нашем родном времени. Я в свою очередь предложил ей дополнительно заняться какой-нибудь еще деятельностью. Довести до совершенства знание иностранных языков, или освоить техники шитья, в общем — озаботиться тем, чтобы кусок хлеба был при любом раскладе, даже если с певческой карьерой не выгорит.              С утра я познакомился с Раулем. Ну, что могу сказать: мальчишка, как мальчишка. Разве что дворянское происхождение меня немного напрягало, но, надо полагать, что Крыса понимает, что с таким в плане матримональных планов связываться — себе дороже. А пока они просто шляются где-то целыми днями, дерутся друг с другом на тренировочных шпагах и на досуге помогают решать математические задачи — никаких проблем вроде бы как не предвидится. Особенно если учесть, что брат этого мелкого дворянина вроде бы как Крысу в качестве друга одобрил, хотя мог бы и закрыть брата на все замки от такой компании (и, положа руку на сердце — я бы его понял).              Пацаненок вроде бы тихий, вежливый, хотя когда щурится — мелькают в глазах какие-то черти. Крыса рассказала, что с легкой руки Рауля обзавелась кличкой «дракон». Ну, пускай дракон… Хотя мне крысы больше нравятся, чем ящерицы.              Проводив взглядом клубы пыли, оставшиеся после убежавшей молодежи, я отправился будить Джейн. Снова в город. Готовиться к свадьбе. Ну как, к свадьбе… Обвенчаемся по местным католическим традициям, раз уж ей так охота, естественно — в гражданском органе это дело зарегистрируем. Зальчик в ресторане снимем, пригласим Валериусов — все-таки, со старым профом даже я сдружиться успел за то время, что дачу ему строил. А больше вроде как и некого. Может, пару ребят из моих постоянных сотрудников, с которыми и в огонь, и в воду уже успел влезть…              Мероприятие состоялось через несколько дней. Честно — я бы и без этого обошелся, но для женщины этого времени важно уведомлять государство и церковь о том, что она планирует трахаться и вести совместное хозяйство с вот этим вот мужчиной, так что вонь ладана в церкви, занудную речь священника и стандартную пьянку в ресторане пришлось терпеть. Пожалуй, в этот момент глубоко в душе я радовался, что у нее нет семьи. Подарки, естественно, были, куда же без них. Проф и его жена подарили кое-какую кухонную утварь, ребята преподнесли нам самостоятельно изготовленную двухспальную кровать… Все бы им с намеком, гаденыши… Крыса, явно давя непрошенную лыбу, подарила комплект вышитого постельного белья как раз-таки под размер этой кровати.              — Какая прелесть, — восхищенно пропищала Джейн. Да уж, при желании девчонка умеет угодить… Хотя я бы если чему и обрадовался уж точно, так это упаковке презервативов. Тысячи штучек мне бы хватило лет на пять, мда… А так в этом мире полный мрак: аборты все еще запрещены, да и опасны, в отличие от наших современных методов. Контрацепции адекватной нет, опять же. Тут хоть не прикасайся к законной жене, чтобы не было нежеланных последствий в виде еще одной Крысы. Нет, для меня-то в плане нынешних финансовых возможностей еще двое-трое спиногрызов — вообще не помеха, а вот что насчет Джейн? Вот и думай теперь, как провести беседу на тему «а нужны ли тебе дети». Если она мечтает о традиционной семье с семерыми по лавкам, то это одно, а если нет? Хотя… Может быть, в итоге окажется, что у нас вообще детей не может быть. Честно говоря, я вздохну свободно.              — Кого хочешь, братика или сестричку? — неожиданно долетают до меня обрывки разговора Кристины и Джейн.              — Никого, — обозначает Крыса. — Нет, когда подрастет, то, может, и будем вместе тусить, а младенцы с этими криками-воплями-пеленками — уволь, тут я тебе не помощник и никого не хочу. Отца на няньку раскручивай, если собираетесь малых еще настрогать.              — Кристина!              — Да что Кристина? Ну знаю я, откуда дети берутся. Папа рассказал, еще лет пять назад, причем. А ты что, уже… — Крыса провела рукой над своим животом, как бы обозначая классической «беременное пузо».              — Что ты! Нет, конечно, мы ведь еще… — Джейн покраснела.              — Ясно.              Готов поспорить, в мыслях девчонки сейчас мелькнуло что-то вроде «ох уж этот девятнадцатый век, без штампа и не потрахаешься нормально». У меня сходные мысли тоже возникали. Хотя — на самом деле не все так уж плохо. Лично у меня в Англии еще до Джейн была парочка замужних любовниц. Как говорится, как в рамки «нравственности» народ не загоняй, а он извернется.              Как по мне — все эти «вместе до гроба» — та еще лажа. Взять вот, например, нашу с Крыськой реальность. Да и здесь, в принципе, дела не лучше — вспомнить ту же бедняжку де Шаньи. Вроде и дворяне, и поводов для ссоры у них намного меньше, чем, например, у простых людей с недостатком материальных благ, вроде и сама она красавица (со слов Крысы, по крайней мере). А он возьми и пойди по бабам. И что, жить с таким на основании того, что перед алтарем кто-то вам пару слов сказал? Я уже не беру более классические варианты вроде мужа-алкаша, избивающего жену и детей заодно. Да и среди бабья полно шалав, хотя до свадьбы все вроде бы тихие и покладистые.              У меня вот тоже супружеская, так сказать, жизнь, не сложилась. С аватаром все понятно: как жена умерла, он начал искать реальность на дне бутылки. А мне вот, досталась хабалка, которая мало того, что по мужикам шастала, пока я деньги зарабатывал, так еще и всем вечно недовольна была. Ну, казалось бы, недовольна, так разведись сразу, на черта было рожать от меня ребенка, сидеть на шее, тянуть деньги несколько лет… Черт, я просто надеюсь, что в этот раз не облажаюсь… Все-таки, Джейн кажется человеком порядочным и не подлым. Впрочем, тут только время покажет, кто есть кто на самом деле.              Мда… Вот за это я и не люблю праздники. Вроде бы как и праздник, а в итоге ты все организуешь, сидишь потом и давишь улыбку через силу, а на самом деле устал и зверски хочешь спать. Впрочем, судя по тому, как весело улыбается Джейн — оно того стоило.              Пройдет совсем немного времени — и она привыкнет к нам. К двум странным людям, которые словно свалились откуда-то «ниоткуда». Иногда я буду ловить на себе ее задумчивый взгляд, точно таким же она будет провожать уходящую на занятия или прогулки Крыську. Мне кажется, что она догадывается о… нас. И я благодарен ей за то, что свои догадки она ни разу не высказывает вслух. А она благодарна за то, что в моей семье, куда ее приняли, не унижают по старшинству или наличию определенных причиндалов, а наоборот — выслушивают мнение каждого и не заставляют прогибаться под «общепринятые стандарты».              Вопреки опасениям Джейн — Кристина ее приняла. И ее, и малышку Николь, родившуюся год спустя после свадьбы и даже задиристого и не по годам смышленого хулигана Мартина, который появился еще через два года и всеми своими повадками напоминал мне Крысу и отчасти — меня самого. В итоге у нас последующие несколько лет была счастливая и крепкая семья. Нет, потом, после шестнадцатилетия Крысы, когда она отправилась на учебу в Париж, в доме стало немного меньше шума. Впрочем, даже того, что осталось, хватило бы для получения абонемента в психушку, но у меня очень крепкие нервы… Проблемы пришли откуда не ждали, а точней — со стороны уже двадцатилетней Крысы. Правда, проблемами-то это назвать было нельзя, скорей уж это были лично ее неприятности. А ведь как чувствовал, что ничего хорошего из этой идеи с пением не выйдет… Все-таки, кое-что остается неизменным во все времена. Некоторые человеческие, верней, не совсем человеческие качества.