***
Эрик, как ужаленный, носился по магазинам. Кристине нужна самая лучшая пижама. Нет, три пижамы! Впрочем, лучше взять сразу семь, ведь с этими женскими пижамами такая морока: Кристина сама говорила, что они все время рвутся и пачкаются, так что Эрик возьмет сразу побольше, пусть Кристина носит спокойно и не беспокоится о том, что останется без одежды, если случайно испачкает ночную рубашку. О-о-о, ну почему Эрик такой глупец?! Почему он сразу не подумал о том, что добрая Кристина будет уговаривать его сходить с ним на маскарад! О, как он был бы рад принять ее приглашение, но увы: живой труп в костюме Красной Смерти — явно не самая подходящая компания для юной принцессы. Эрик, конечно, не интересовался деталями костюма Кристины, да и прятала она от него основную часть своей работы, но было уже понятно: на маскараде она будет блистать. А он… Если бы он сразу сделал какой-нибудь хороший, обычный костюм, как у всех тех глупцов, кто будет танцевать с его Кристиной на этом празднике… Снедаемый мрачными мыслями, он прошелся за всеми необходимыми покупками и, нагруженный свертками, вернулся домой. — Кристина, я пришел! Ответом была тишина. Решив, что девушка просто устала и легла спать, Эрик осторожно прокрался на цыпочках в комнату. Но там девушки не было. Не нашлось ее и в гостиной, и на кухне, в общем — во всех тех местах, где она могла бы быть. Ушла по каким-то делам? Но зачем? И почему не оставила какой-то записки, как обычно? В момент, когда он готов был кинуться в озеро, чтобы убедиться в том, что его Кристина не свалилась в воду и не утонула, он наконец-то заметил, что было не так: наружная стена одной из комнат нагрелась, а наверху, в маленьком окошке над комнатой пыток, горел свет. — Кристина! — вне себя от ужаса он кинулся ко входу, нараспашку открывая двери. Он ведь рассказывал ей о предназначении этой комнаты! Он даже обучил ее использованию механизмов на случай, если в его отсутствие в дом заглянут совсем уж нежеланные визитеры… Неужели она потеряла сознания от духоты и не смогла вовремя выйти? Это исключено, ведь стены и воздух в комнате накаляются постепенно, а значит — она успела бы выйти. — Кристина!!! — Че? — живая и невредимая Кристина действительно была в комнате пыток. Одетая в нижнюю рубашку и панталоны, перемазанная в какой-то серовато-коричневой субстанции, она спокойно раскачивалась на импровизированной тарзанке, в качестве основы для которой служила его пенджабская удавка, предназначенная для тех, кто, не выдержав мучений, решит свести счеты с жизнью. — Я пришел… — почему-то совсем тихо произнес он. А в следующий момент почувствовал, как стена вдруг оказалась у него под боком. Навалившись на нее, он с трудом перевел дыхание. В комнате было слишком жарко даже для него. Кристина видимо, заметила, что с ним что-то не так, поскольку следующее, что он почувствовал — что его уводят из душной комнаты с раскаленными стенами. И что кто-то зовет его по имени, требуя сказать хоть слово и объяснить, что с ним. — Эрик, что болит? — Кристина снова тряхнула его за плечо и это немного привело в чувство. — Голова, сердце, что?! В ее глазах он отчетливо разглядел подавляемые слезы. Чуть не плачет. Из-за него. Боится за него. — Ничего… Я просто… О чем ты, черт подери, думала?! — он не хотел орать. Сам не знал, почему начал. — Ты хоть понимаешь, что «Комната Пыток» — это «Комната Пыток» и никому здравомыслящему не придет в голову использовать ее не по целевому назначению?! Ты хоть понимаешь, что я подумал, когда увидел, что тебя нет, а там горит свет?! Ты хоть иногда включаешь свои мозги, которыми так гордишься?! — вскочив на ноги, он схватился руками за голову. — Ты меня в гроб загнать хочешь своими выходками, негодная девчонка?! — Прости, я просто… — Немедленно приведи себя в порядок и чтобы больше не смела ничего такого вытворять! Удивительно, но она не стала с ним спорить или пытаться что-то доказать, как это было обычно. Вместо этого Кристина виновато и совсем по-детски шмыгнула носом, после чего скрылась за дверью. Вскоре до Эрика донесся шум воды из ванной, а пока он на кухне возился с их то ли обедом, то ли ужином — из комнаты с зеркалами и прихожей были полностью убраны все следы пребывания там Кристины. Сама Кристина все с таким же виноватым видом вскоре оказалась на кухне и принялась уныло ковырять вилкой жаркое. Эрику не терпелось продолжить воспитательный процесс, поэтому он наклонился к Кристине и, аккуратно взяв ее пальцами за подбородок, повернул головой на себя так, чтобы девушка смотрела ему прямо в глаза. — Чтобы больше тебя в комнате пыток не было. Поняла? — Поняла, — уныло произнесла она. — Что ты поняла? — Что тебе жалко для жены веревки и какой-то парилки, — не меняя тона, произнесла Кристина. Жене… Она уже себя называла его женой… Случайно ли? Или намеренно, чтобы дезориентировать? С другой стороны, до их свадьбы оставалось всего лишь полторы недели. Дата уже была оговорена, от семьи Кристины уже пришел ответ на приглашение, в котором сообщалось о том, что Густав и Джейн, конечно же, прибудут на церемонию. К страхам Эрика теперь добавился страх не понравиться будущему тестю, ведь мало кто желает видеть в мужьях своей дочери урода старше ее на два десятка лет. — О, Кристина! Нет, Эрику для вас ничего не жалко и вы это знаете! Вы просто пытаетесь выбить Эрика из колеи, переворачивая с ног на голову все факты, да, негодная девчонка?! — Угу, — девчонка состроила хитрую моську, а потом вдруг резко дернула его за руку на себя. Одно неуловимое движение — и вот уже он сидит на стуле на ее месте, а сама Кристина взгромоздилась ему на колени, подтянув колени к груди. То, что он задохнулся от счастья, помешало ему участвовать в конструктивном диалоге и поэтому — он не смог помешать Кристине развивать тему его якобы жадности. — Слушай, комната пыток — это для тебя комната пыток. Ну а для меня это просто комната с зеркалами. Я понимаю, если бы там отравленные шипы из стен торчали, или еще какая-то шняга была, из-за которой реально опасно заходить а там ведь просто зеркала и жарко будет, если включить. Ну и почему это именно «комната пыток», а не «сауна»? Кстати, на сауну даже больше похоже, потому что для комнаты пыток там нет никаких пыточных принадлежностей: ну, там, колесо, испанские сапоги, дыба и так далее… Тем более, какая разница с того, что я туда залезла? Мне нужно было для усиления эффекта вот той шняги, которой я обмазалась, хорошее такое тепловое воздействие, а в твоей этой «комнате пыток» как раз температура подходящая достигается. Кроме того — там не было посетителей и возразить мне было некому. Зато я теперь без красных пятен. Ну почти. По крайней мере, теперь они незаметны под косметикой будут. Мне, вообще-то, выступать завтра вечером, если ты не забыл, мне что, надо было красным леопардом идти?! Эрик прижал к себе девушку и привычно зарылся лицом в светлую шевелюру, от которой все еще разносился по кухне запах какой-то травы. — Надо было дождаться меня и предупредить. Я ведь… Ты хоть понимаешь, что я подумал?! Что ты зашла туда или случайно, или что-то услышала и пошла проверить, ненароком включила механизм и не смогла выйти, когда стало плохо. Я же… — он глубоко вздохнул, чтобы не сорваться. — Я бы никогда себе этого не простил. Я бы сам умер. — Пессимист мод он. Вот почему ты всегда строишь в голове самую дерьмовую версию событий? С самого начала, причем. Когда мы первый раз на улицу вышли, ты до истерики себя довел, когда нас в разные стороны развели! Почему-то накрутил в голове, что я тебя бросила и сбежала. Упаси меня господи начать смеяться без причины: ты сразу же решишь, что я это над тобой, причем именно над твоей внешностью! То, что мне могло вспомниться какое-то происшествие, тебе в голову не придет: ты сразу закатишь трагедию в пяти томах и устроишь истерику! Если я ушла на работу после нашей ссоры и долго не возвращаюсь — то я непременно тебя бросила! Тебе не придет в голову мысль, что я сижу в какой-нибудь кафешке с Софи, или решила пробежаться по магазинам, чтобы успокоиться, или что я решила написать кому-нибудь и застряла намертво в очереди какой-нибудь конторы! Тебе не надоело постоянно жить в том дерьме, которое ты вокруг себя своими мыслями создаешь? Ну ладно, раньше все могло реально плохо быть, хотя тут еще можно поспорить: там, наверху, есть люди, которым приходилось намного хуже тебя. Которым было негде жить, нечего жрать в отличие от тебя и которые не ныли по поводу и без оного! Но сейчас-то у тебя вообще все норм стало! Поболтать — есть с кем. Девушка — есть, причем не самая дерьмовая девушка. Так чего тебе еще надо, блин, что ты из всего проблемы раздуваешь?! Кристина фыркнула, тряхнула головой, нечаянно хлестнув Эрика волосами по лицу, после чего вскочила с его колен и, хлопнув напоследок дверью, вылетела в коридор. За ней Эрик не побежал. Он уже знал, что Кристина никуда не денется, но начинать с ней разговор через минуту после такого «выступления» — верный риск нарваться еще на одну ссору. Когда он очутился в их спальне, Кристина лежала на кровати и с задумчивым видом вертела золотое колечко, которое до этого украшало ее палец. При виде Эрика она даже не повернулась. Дурной знак. Осторожно взяв с полки одну из книг, даже не глянув на название, Эрик положил ее на столик рядом с кроватью. Завернул за ширму, переоделся в домашнюю одежду и только после этого забрался на кровать с ногами рядом с Кристиной. — Почему именно меня? — внезапно спросила она. — Что? — он не понял, что именно она имела в виду. Впрочем, так всегда и было: Кристина словно вела сама с собой какой-то внутренний монолог, а потом задавала ему вопрос, из этого монолога проистекающий. Мысли он читать не научился, поэтому приходилось переспрашивать. — Вокруг полно девчонок. Почему ты стал ухаживать именно за мной? Именно мне сделал предложение. Не продолжай. Я знаю ответ. Потому что в этом времени мало кто бы согласился не судить по внешности. Это ведь не любовь, да? «Не любовь»… Эти два жестоких слова молотом ударили по голове, выбивая воздух из легких. Да как она посмела усомниться в его чувствах?! Он ради этой жестокой девчонки готов жизнь отдать, не раздумывая, готов выполнять любой каприз, а она… Эрик уже обернулся было, чтобы высказать ей все, что накипело за эти несколько секунд, но увидел выражение ее лица и лишь протянул вперед руку, мягко касаясь шелковых золотистых прядей. — Кристина — ты, тот человек, единственный человек, рядом с которым я хотел бы провести остаток своей жизни. Ты — тот человек, без которого я не смогу жить, дышать. Ты — та единственная, с кем рядом я чувствую себя живым, настоящим… Ты — единственная для меня. Ты нужна мне, — тихо произнес он, обнимая и притягивая ее к себе спиной. Он чувствовал, что она не хотела бы, чтобы он видел ее выражения лица. Когда на ладонь откуда-то сверху падают теплые капли, он упорно делает вид, что не замечает. Хотя чувствует, как его собственное сердце разрывается из-за этих слез. Слез человека, который на самом деле был ничуть не менее одиноким и брошенным, чем он сам. Почему-то, воспринимая биографию Кристины с ее собственных слов, он никогда не находил времени сесть и задуматься, а что на самом деле скрывает в душе даже от самой себя самостоятельная, умная и способная за себя постоять девушка, которая никогда не нуждалась в чьей-либо помощи и опеке? Сейчас он знал. Это ребенок, который видел, как рушится его семья. Ребенок, который боялся быть лишним для постоянного занятого на работе отца и, понимая степень его «загруженности» — боялся потребовать к себе лишнего внимания. Простого внимания, а не обучения чему-либо. Это ребенок, который воспринимает свое желание не быть одному, как слабость и поэтому стремится спрятать его как можно глубже, но почему-то после работы бежит не куда-нибудь, где можно было бы побыть в одиночестве, а к нему, в подземный дом, потому что тут будут фокусы и болтовня за столом. Потому что здесь будет человек, который не отмахнется от нее, сославшись за занятость. Который будет общаться с ней не потому, что должен, а потому, что она ему интересна. И он своей жестокостью едва не заставил разбиться это хрупкое доверие к себе. — О, Кристина, — тихо вздохнул он. — Что? — уже ровным голосом, как ни в чем не бывало, отозвалась она. — Ничего, — вздохнул он. — Я придумаю новую камеру пыток, раз уж тебе так нравится эта «сауна» или как ее там. — Да не, я не шибко-то любитель. А можешь чертежи папе показать? Он вроде собирался у нас в Перросе такую штуку организовать, а у тебя она экономная в плане энергозатрат. — Это из-за зеркал, — с готовностью принялся пояснять он Кристине особенности конструкции той комнаты. Он чувствовал, что после этого разговора что-то изменилось. Что-то… В лучшую сторону для него. Теперь он почему-то знал: если она задержится на час больше наверху, он больше не будет бояться и расхаживать из угла в угол. Не будет то и дело смотреть на стрелки часов и прислушиваться, не раздастся ли тихий звук шагов в отдалении. Хотя нет… Будет. Но он больше не будет бояться, что Кристина его бросит. Потому что он ей нужен не меньше, чем она ему. Она его… любит?Глава 22. В которой Кристина продолжает переворачивать жизнь Эрика с ног на голову
26 июня 2017 г. в 02:01
Ебаная почесуха, как меня все это достало… Эрик сам не свой с тех пор, как увидел мою голую спину. Во сне периодически что-то стонет, а когда я начинаю трясти и спрашивать, что случилось — смущенно отводит глаза. Ну а я, конечно, делаю вид, что ничего не понимаю. Потому что если я ему предложу, собственно, осуществить уже все то, из-за мыслей о чем он ночами не спит, то будут вопли-истерика-слезы-сопли «за кого вы меня принимаете, Кристина? Эрик не посмеет до свадьбы прикоснуться к своей невесте».
Я тоже хороша, конечно… Блять, ну а с другой стороны — как бы я зеленкой сама себе спину намазала? Вот и я о том, что никак. Так что прости меня, Эрик, но тебе придется посидеть на голодном пайке, верней — вообще без пайка, еще три недели. Правда, смутное ощущение тревоги давало мне понять: после официальной регистрации наших отношений мужик, не видевший бабы всю свою сознательную жизнь, просто затрахает меня в самом прямом смысле этого слова. Особо пошлая моя часть сознания, которая помнит прикосновения пальцев к моей спине, вскользь отмечает, что как бы и не против, что вообще странно и абсолютно не в моем стиле.
— Так что это будет? — Эрик с интересом смотрит на меня, верней — на лоскуты ткани, выкройки и схемы, лежащие передо мной.
— Костюм. Маскарадный, — пояснила я. — Кстати, ты не передумал? Может, все-таки составишь нам компанию? Нам как раз не хватает для полного комплекта одного участника…
— Без меня, Кристина, — он вздохнул почему-то.
— Ну, может, хотя бы на один танец зайдешь? — Не знаю, почему и зачем я его уговариваю. Казалось бы, мне похуй всегда было, идет со мной кто-то на мероприятие, или нет. А маскарад, хоть и развлекуха, но, по сути своей, такое же мероприятие, как какие-нибудь переговоры.
— Если Кристина этого хочет, — Эрик настороженно смотрит на меня исподлобья, смущенно жмурится и садится рядом со мной на пол. — Но Эрик должен предупредить: его костюм… В общем-то, ты меня узнаешь именно по костюму, ошибиться сложно.
— Ты меня тоже, — злорадно хмыкнула я.
— О, Эрик узнает тебя в любом обличии… Но что это за костюм? Кем ты собираешься быть?
— Все-то тебе расскажи… Увидишь потом.
— Эрик уже знает, что Кристина будет самой красивой принцессой на этом маскараде.
Я лишь тихо фыркнула. Ага, сейчас, разбежалась прямо-таки. Какой кайф быть десятой по счету принцессой? Или там снежинкой, цветком и прочей хуетой? Мыслить надо оригинально, а костюм должен быть таким, чтобы ни у кого ничего подобного не было.
Признаться, с костюмом пришлось повозиться. Даже зная, что и как делать, я исколола себе все пальцы иголками, пару раз нехило порезалась… Короче, время провела творчески. Зато как раз пережила период появления и последующего исчезновения всей этой дряни. Если верить инфе из моего мира, то она перестает быть заразной после того, как с тела отваливается последняя корочка. То есть, я не только успеваю на маскарад, но и на концерт за несколько дней до него. Это радовало, потому что подводить кого-то в мои планы не входило.
— Эрик собирается на улицу. Кристине что-нибудь принести?
Я лишь махнула рукой. Лучше не говорить ничего, потому что стоит только сказать, что хочешь, например, чего-нибудь сладенького, и Эрик притаранит торт на десять килограмм. А если попросить купить катушку белых ниток, при этом уточнив, каких именно, то есть назвав конкретный материал и производителя, то рискуешь получить по возвращении любимого корзину с этими нитками. Так и подмывает заодно попросить баночки и соль, поскольку кроме как солить, с ними ничего делать невозможно. Если же попросишь прихватить каких-нибудь цветочков, чтобы оживить интерьер гостиной букетом, то на следующее утро будешь спотыкаться о корзины и вазы.
Умом понимаю: Эрик таким образом выражает свои чувства ко мне. Для него это поведение является абсолютно нормальным: окружить любимого человека со всех сторон, обложить подарками, задушить заботой и все в таком духе. Поскольку он сам не получал никогда объятий, подарков, прочих незначительных, на мой взгляд, ништяков вроде выполнения желаний близкими людьми, то для него это все стало чем-то большим, чем бытовой мелочью. Так что, если меня попросить купить, например, фруктов, то я восприму эту просьбу именно как «надо купить фруктов», уточню, каких именно и сколько, после чего принесу желаемое строго в соответствии с запросом. Если продублировать ту же самую просьбу Эрику, то он услышит что-то вроде «у меня просят немного внимания, надо дать его намного больше, чтобы точно хватило и человек не чувствовал себя обделенным». С учетом того, что меряет он степень «обделенности» по себе, а там такая черная дыра за несколько десятилетий, что ее фиг знает когда ликвидируешь, если это вообще возможно, то результатом такого мышления становится избыточное внимание и избыточное же количество подарков. Так что я стараюсь теперь у него ничего не просить, потому что в горах барахла мне скоро негде будет самой жить.
— Точно ничего не нужно? Совсем-совсем ничего? — выпытывает у меня Эрик. Я лишь снова машу рукой, мол, все есть. Потом вспоминаю, что у меня сломались маникюрные ножницы, но поскольку не горю желанием получить вместо желаемых ножниц набор профессионального цирюльника, а то и три набора — положение дел не озвучиваю.
— Тогда Эрик купит Кристине новую пижаму.
О, нет… Старую мы убили зеленкой. В смысле, ту, которую я купила себе еще в «доэриковые» времена, когда элементы моего гардероба не обладали ценником с кучей нолей. И вот сейчас он мне собирается притащить новую, причем в своей обычной манере схватит не первую попавшуюся и подешевле, как это делала я, поскольку пижамы носила дома, а соответственно — часто рвала и пачкала, а какую-нибудь навороченную раздобудет.
Прежде, чем я собралась с духом, чтобы поговорить и попросить его отложить этот вопрос, за мужчиной уже закрылась дверь дома. Чертыхнувшись, я принялась заканчивать возню с костюмом. Интересно, если мне так сложно, то как выкручиваются те двое?
А началось все достаточно прозаично: Адель пожаловалась Раулю, что не хочет идти на маскарад, потому что ей надоело: вместо того, чтобы развлекаться, приходится каждый раз терпеть одни и те же сомнительные комплименты, без конца со всеми расшаркиваться, танцевать с кавалерами, которые липнут к красавице, как мухи к банке с медом и тот факт, что эта красавица помолвлена с другим мужчиной, их не останавливает… Рауль предложил ей избавиться от этой проблемы, создав такие костюмы, чтобы к ним не то что пригласить на танец — просто подойти лишний раз боялись. С учетом того, что я тоже не горела желанием быть узнанной, после чего весь вечер отбиваться от любопытных и ухажеров — проблема у нас с Адель и Раулем была одной на всех. А поскольку именно я из нас троих была более ознакомлена с хоррор-тематикой, то в итоге пришлось брать на себя роль генератора идей.
Зомби, вампиры, упыри, вурдалаки… Причем вампиры не из «Сумерек» и прочей ботвы типа «Баффи», а какие-нибудь жуткие твари из того же «Сверхъестественного». Всякие там серийные маньяки в жутких костюмах, мертвые девочки из колодцев, призраки, инопланетяне и прочая жуть была, что называется, по моей части. При этом, естественно, требовалось выбрать такие костюмы, которые все-таки были бы понятны местным. Ну, например, какой толк обрядить Адель в Самару Морган, Рауля — во Фредди Крюгера, а меня — в «ведьму» из «Left4Dead»? Все равно ведь никто не поймет, что это за персонажи…
Навела меня на мысль одна картинка в книжке Адель. В той самой, которую я читала только один раз в жизни и полностью ознакомившись с содержанием, приняла решение никогда не знаться с религией. Правда, для выполнения задумки нам нужно было работать вчетвером и, признаться — я очень надеялась уговорить Эрика составить нам компанию, но в этот раз он не повелся на мою жалобную моську, а значит — Всадники Апокалипсиса явятся на Маскарад неполным составом.
За роль Чумы мы с Адель едва не подрались. А все потому, что грим выглядел настолько отвратно, что никто не рискнул бы приблизиться к обладательнице такого костюма ближе, чем на два метра. Рауль предложил решить вопрос с костюмами простой жеребьевкой, поскольку по его мнению — костюм Чумы был самым легким и с ним бы он справился сам. А, да, вот еще одно условие — прикиды должны были изготавливаться самостоятельно и втайне от других, чтобы не раззвенели по театру и не испортили нам всю маскировку. Жеребьевка была все-таки проведена, в результате чего Чумой все-таки стала Адель (никак, Рауль где-то смухлевал, чтобы угодить любимой, но это недоказуемо). Мне достался костюм Войны, а Рауль принялся включать фантазию на создание костюма Голода.
Не знаю, как там дела у ребят, но мой костюм был практически полностью готов. Осталось лишь пришить последние декоративные элементы, чем я и занималась сегодня. На этот день планов было — громадье. Дошить костюм, отмыться окончательно от зеленки, удалить с тела красные пятна, то бишь замудохать чудо-масочку для всего тела. В идеале — надо было бы в парилочку, поскольку ванная — это как-то не то, но парилки у Эрика не было. Впрочем… В тот момент, когда я пришила последнюю застежку, в голову мне стукнула одна идея, которая обернулась для Эрика большой нервотрепкой.