***
Якен потерял счет. Сколько прошло с того момента, как Нимерия привезла его на своей спине к дверям Черно-белого дома? Месяц, год, век? Юноша стремительно вырастал из одежды, руки и ноги становились длинными, непослушными, голос ломался и совсем не слушался его обладателя. Якену казалось, что весь его мир сузился до крошечной комнаты, в которую его поселили, да тренировочных закутков, освещенных тусклыми свечами. Безликие приняли к себе ученика лишь после долгих и мучительных проверок, которые помогли им понять суть дара юноши и его желание стать одним из служителей Многоликого. И теперь, когда Якену с каждым днем делали больно, дабы он забыл само понятие боли, лишь воспоминания о матери поддерживали его. Но и их Безликие стремились забрать. Самым страшным из всех служащих был Герольд. Боги, его старший брат, который считался мертвым, на самом деле превратился в чудовище! Он сильнее всех истязал несчастного ребенка, давал самые невыполнимые задания, смешивал чрезвычайно сложные яды. Во взгляде мужчины сквозила такая ненависть, что Якен уже сомневался, так ли бесстрастны и отчуждены на самом деле Безликие. Думая об этом, юный Х’гар неспешно зашел в свою комнатушку и тут же замер: на кровати, в полной темноте, возвышалась чья-то фигура. На ее коленях лежал спрятанный кинжал Якена. — Это оружие Якена Х’гара, мальчика, обладающего могущественным даром, потерявшего мать и воскресившего лютоволчицу. Оно не должно находиться в комнате Безликого, — спокойно произнес девичий голос. Его обладательница, все еще сжимая клинок, подошла к замершему от страха Якену. Тот, облегченно выдохнув, забрал свой кинжал. — Человек знает это, но… Ему сложно. Бродяжка ведь не расскажет никому? Безликая, помедлив, качнула головой. С виду не старше самого Якена, она сама не так давно стала служить Многоликому — всего около ста лет назад. Но почему-то именно с этой странной девочкой-женщиной юноша и сдружился, насколько это возможно в стенах Черно-белого дома. Бродяжка не походила на остальных. — Человек знает… — медленно повторила Безликая слова юноши, и в глазах ее вспыхнула грусть. — Твой брат лишил тебя личности и имени за эти годы, но ты все равно цепляешься за прошлое. Ты быстро учишься, станешь, возможно, великим, но сам себя тормозишь. Почему? — Человек не хочет терять свое прошлое. Хочет радоваться, злиться, любить… На последнем слове Бродяжка слегка вздрогнула и сжала губы. Ее взгляд, медленно пробежавшись по лицу ученика, замер на медальоне, украшающем его шею. Якен торопливо прикрыл его ладонью. Еще одна недопустимая вещь. — Идем, — бесстрастно бросила Безликая и, не оглядываясь, направилась вон из комнаты. Юноша, предчувствуя что-то нехорошее, двинулся следом. Они плутали по запутанным лабиринтам Черно-белого дома, пока, наконец, не оказались в библиотеке. Якен буквально жил здесь и знал каждый закуток, но Бродяжка, подойдя к шершавой стене в дальнем конце помещения, что-то прошептала, и та исчезла. Изумленный юноша воочию увидел запретное хранилище редких книг, куда допускались лишь Великие Безликие. И Бродяжка не была ею. — Завтра меня уже не будет, — спокойно произнесла Безликая. — На то много причин, и последнее, что я хочу сделать — помочь тебе. Бродяжка достала с полки потрепанный том и раскрыла ближе к концу. — Способность Одаренного, которой ты обладаешь, является частью твоей души. Когда будущие Безликие приносят клятву Многоликому, они отдают свой дар и, вместе с ним, душу ради безграничной власти. Но не все хотели становиться бездушными бессмертными. Многие знали цену чувствам и придумали способ обойти клятву. — Бродяжка ткнула в страницу пальцем. — Для этого необходимо было найти тот предмет, который сильнее всего связывает тебя с прошлым, который настолько полон чувств, что ты ощущаешь их всем существом. И в момент произнесения клятвы достаточно изменить одно слово, чтобы твой дар перешел в этот предмет, а душа — к Многоликому. — Тогда Человек останется прежним? — затаив дыхание, спросил Якен. — Нет. — Бродяжка грустно улыбнулась. — Ты никогда не будешь прежним, но сможешь сохранить часть души, заключенную в предмете. Он станет твоим материальным даром. Но помни, что на подготовку к этому придется потратить много лет, следовать всему, что написано в книге. Когда-нибудь Герольд узнает об этом, как я узнала о твоем кинжале, так что постарайся запомнить книгу наизусть, чтобы следовать ее правилам, даже не видя перед глазами страниц. Юноша прижал к груди ветхий том и серьезно кивнул. За пазухой, у сердца, лежал материнский кинжал. Он запомнит. Он сделает. Он сможет.***
Санса, в очередной раз всхлипнув, вырвалась из объятий тревожного сна и подняла голову от груди Сандора. Мужчина несколько часов метался в бреду, пока мазь, приготовленная Пташкой, не начала действовать. Сейчас Клиган мирно сопел, и Санса, подняв повязку, убедилась, что рана стремительно заживает. Вот уж правда, как на собаке. Хотя не так быстро, как у Тириона… Воспоминание о разноцветных глазах карлика и его дыхании, обжигающем губы, перевернуло все внутренности девушки, заставив сжаться. Я не хотела этого! Я же люблю Сандора, сильно! Тирион хороший, очень, но не я ему нужна, не со мной он будет счастлив. Я уже счастлива! Слезы ненависти к самой себе вновь залили ее щеки. Санса, закрыв глаза, накрыла ладонью губы, дабы наружу не вырвалось больше ни звука. Она чувствовала себя грязной, порочной, отвратительной и недостойной той всепоглощающей любви, которую дарил ей Клиган. — Ну, и чего ты плачешь? — раздался хриплый, до боли в сердце родной голос. Шершавые пальцы нежно, насколько могут, прошлись по лицу девушки, стирая соленые дорожки. Послышалось кряхтение, и Санса, не открывая глаз, почувствовала, как Сандор тянется к ее лицу, желая получить то, что действительно заслужил и чего ждал две недели: поцелуй. И в тот же момент, как их губы почти слились, события, произошедшие в кабинете, то, с какой жадностью Старк кидалась на Ланнистера, как страстно желала его, — все вспыхнуло перед глазами. Не в силах выносить отвращения к себе, Санса отвернулась от возлюбленного. — Ты не хочешь меня видеть? — тихо спросил Пёс. В голосе его звенела такая боль, что девушка, моментально распахнув глаза, обессилено рухнула в объятия могучих рук. Она позволила губам Сандора стереть с ее собственных поцелуи другого, позволила скинуть с себя пропахшую изменой и огнем одежду и лишить тело ощущения чужих прикосновений. Может быть лишь один мужчина в ее жизни, и только он способен любить ее до изнеможения, до сдавленных стонов, даже на больничной койке.***
— Мистер Ланнистер… — Ммм… — Мистер Ланнистер, уже утро, вам пора к себе в комнату, иначе возникнут вопросы. Тирион нехотя распахнул глаза и, вздрогнув, мгновенно проснулся: над ним склонилась Маргери. Лицо девушки без макияжа казалось детским, невинным и по-своему очаровательным. Каштановые волосы, растрепанные после сна, спадали на махровый халат. И наличие ученицы в таком виде рядом, и незнакомая комната пробудили у Тириона нехорошие мысли. — Что я тут делаю? — Голова болела так, как не болела лет двести. Значит, вчера он был чертовски пьян. — Это комната Эйгона, — терпеливо объяснила Маргери. — Он еще спит. Вы вчера с ним немного… залили горе. И тут карлик вспомнил. Обучение Сансы, жаркие поцелуи, ее побег. После этого Тирион наткнулся на убитого горем и алкоголем Эйгона. Смерть Таргариен, ну конечно… Вчера им обоим было, что заливать спиртным. — Спасибо, что разбудила, — благодарно кивнул Ланнистер и попытался встать. Получилось только с третьего раза. — А ты-то здесь откуда в такую рань? Действительно, за окном едва занимался рассвет. Было то самое серое утро, когда кажется, что весь мир — одна сплошная ошибка. — Я… — Девушка отчего-то замялась, на ее щеках вспыхнул румянец. — Я пришла проведать Эйгона. Проснулась от странных ощущений и в новостях прочитала о зверском убийстве в Гойан Дроэ. Я боялась, что он сделает с собой что-нибудь, помимо алкогольного угара. Тирион понимающе кивнул. Ему еще с той памятной ночи, когда Арианна запустила в юного Таргариена посудой, было предельно ясно, кто для парня идеальная партия. Такие повесы находят себя лишь с девушками, подобными Маргери. — Ты его вытащишь из этого, я уверен, — неуклюже похлопав девушку по руке, произнес карлик и вышел из комнаты, оставив учеников решать свои амурные дела. Как только за Ланнистером закрылась дверь, Маргери, тихо ступая, открыла дверь в спальню Эйгона. Пахло алкоголем и сигаретами. Распахнув окно, девушка осторожно прилегла к распростертому на кровати другу и положила голову ему на грудь. Эйгон, не просыпаясь, обнял Маргери за плечи и что-то пробормотал. Тирион, берясь за ручку двери, мечтал лишь об одном: смыть с себя вчерашний день и проспать все выходные. Однако, сделав несколько шагов вглубь комнаты, он тотчас замер. В кресле, свернувшись клубком, дремала Санса. Стоило мужчине закрыть за собой дверь, как Пташка тотчас открыла заспанные глаза и устремила их взгляд на карлика. Тот, поняв намек, выпустил когти и клыки. — Я люблю Сандора, — выпалила девушка, словно повторяла эти слова снова и снова, боясь забыть. На ней были лосины и огромная рубашка, явно принадлежащая кое-кому трехголовому и сердитому. Тириону не нужно было спрашивать, чтобы понять, с кем Санса провела эту ночь и как. Пёс вернулся из своей командировки. — Я люблю Сандора, — повторила Пташка. — И то, что вчера было… Это не я, понимаешь? Ты… Ты мой герой из сказок, рыцарь без доспехов. Я прочитала все песни и истории, написанные о тебе, мечтала о таком муже, но это все детские желания, понимаешь? Все произошедшее… — Санса. — Из-за клыков говорить было неудобно, но Тирион не обращал внимания. — Я не дурак и прекрасно понимаю, что там, в кабинете, тобой управлял дух Элементаля. Ты не должна винить себя, это просто глупость. — Ты отвечал на мой поцелуй! — Голос девушки зазвенел от сдерживаемых слез. Боги, она же пытается понять то, что было сделано не по воле разума… — Я тоже был не в себе. — Тирион произнес это максимально уверенно. Ложь всегда давалась ему хорошо. — Элементали способны влиять на окружающих людей и подавлять их волю. Я бы с тобой так не поступил. Ты же моя ученица. — Взрослая ученица. — Санса все еще сидела, обхватив хрупкие колени. В ее чистом ангельском сознании не укладывалось само понятие «неправильной любви». — Это все было не по нашей воле, — повторил Тирион. — Я попрошу другого преподавателя тренировать тебя, если ты… — Нет! — Санса вдруг вскочила и широко распахнула глаза. — Пожалуйста, продолжай учить меня. Теперь это особенно важно. — Теперь? Девушка нахмурилась. — Ты не знаешь? Я думала, ты был у Брана… В этот момент дверь открылась. Якен, явно слышащий если не весь разговор, то его часть, закончил за Сансу: — Добрый Человек велел эвакуировать всех учеников. Утром за ними приедут родители или опекуны. Те же, кто хотят помочь, останутся и будут учиться индивидуально с наставником. — Учиться чему? — У Тириона появилось нехорошее предчувствие. — Убивать и не быть убитыми. Иные начали войну.***
Якен наблюдал из темного угла комнаты, как сражается Арья. С самого утра обеспокоенные родители увозили своих чад подальше от Института, под защиту родного дома. Старкам было предложено надежное убежище, но ни одна из сестер даже секунду не раздумывала. Санса, сжав руку уже стоящего на ногах Пса, замотала головой, а Арья, молча развернувшись, скрылась в неизвестном направлении. И только Якен догадался, где она может быть. Девушка тренировалась несколько часов кряду, но, на удивление, ни капли не устала. Наоборот, ее победы над Бродяжкой лишь увеличивались. Безликий сам не понял, почему выбрал свою бывшую наставницу и подругу на роль учителя Арьи. Наверное, прочитав юную Старк в их первое знакомство, как книгу, он понял, насколько они с Бродяжкой отличаются друг от друга, при этом имея что-то общее. Безликая могла бы стать живым воплощением альтер-эго Арьи. Поэтому не составило труда смастерить максимально правдоподобную иллюзию, которая все эти дни успешно тренировала девушку. Дни? Х’гар нахмурился, когда Арья в очередной раз уложила Бродяжку на лопатки. Тело Волчонка выглядело совершенно иначе, нежели при знакомстве. За две недели его отсутствия Старк, казалось, повзрослела на пару лет. Это было видно во всем: телосложении, угловатости лица, даже в длине волос. Ночью, то ли от удивления, то ли из-за темноты, Якен не увидел разницы между той Арьей и нынешней, но теперь… — Мне нужно время… — вдруг отчетливо произнесла девушка, складываясь пополам от пропущенного удара. — Я не успеваю подготовиться. Мне нужно время. Время. Слово ударило Якена кувалдой по голове. Вот что происходило: кто-то торопил время. — Не думал, что первым поймешь это ты, — раздался в голове Х’гара спокойный голос Брана. — Обычно Безликие не знают, что такое время. — Зачем Добрый Человек это делает? Зачем торопит время? — неслышно спросил Якен. — Я не тороплю его, я его даю. Убыстряю становление Арьи как бойца. Для овладения своим телом и даром ей понадобятся годы, а я даю ей их. Через несколько недель она сможет спокойно сдерживать стихию внутри себя и сражаться на равных с тобой или Иными. И это коснется каждого, кто решит пойти на войну. Я не оставлю вас ни с чем. Всё подвергнется силе времени. Якен вздрогнул, вспомнив, как Арья сжимала его ночью. Она никогда раньше не вела себя с ним так. Словно знала не месяц, а год. Всё подвергнется силе времени… Не только тело и навыки, но и чувства. Когда Арья, обессиленная, покинула тренировочную комнату, Якен осел на пол и захлопнул свое сознание от Брана, чего не делал уже несколько лет. То, что творил юноша, было абсолютно неправильно и пугало даже бессмертного Безликого. Несмотря на свою вечную жизнь, он знал цену времени. Бран же его воровал у других.***
Арья стащила дрожащими пальцами пропитанную насквозь по́том одежду и обессилено рухнула на кровать. Тело казалось чужим, словно ей дали новый, более усовершенствованный костюм. Ни одной победы на протяжении недель, и тут за раз — не меньше семи. Мысль о том, что причиной тому — появление Якена, заставляла девушку гневно закусывать губу. Что это был за ночной порыв? Арья не слышала крика сестры, так как сидела у нее в комнате, защищенная от всех сверхспособностей, и пыталась осмыслить смерть Дени. Но что-то позвало ее. Чувство раздробленности, преследующее девушку две недели, вдруг исчезло. Кто-то словно стал подталкивать Арью, направлять, чтобы, в конечном итоге, она пришла к цели. И ею оказалась рыже-беловолосая фигура, пахнущая защитой и надежностью. Ход мыслей девушки прервался грохотом двери, бьющейся о стену. Едва успев прикрыть наготу одеялом, Арья ошарашено уставилась на неизвестного мужчину, застывшего в проеме. Его холодный взгляд почти чёрных глаз и темные, с серебристой прядкой волосы кого-то очень сильно напоминали. — Ты кто такой, семеро тебя подери?! — ощерилась Старк. Незнакомец, не двигаясь, смотрел на ее прикрытую грудь. Лишь несколько секунд спустя Арья поняла, что он гипнотизирует висящий на шее медальон. — Слушай, если тебе не хватает острых ощущений, я тебе их обеспечу, — грозно продолжила Старк, понимая, как глупо это звучит в ее положении. Институт опустел, никого нет поблизости: осталась одна Санса, но и та сейчас сидит в комнате Пса. — Мы с тобой уже виделись. Ночью, — невесело хмыкнул незваный гость. — И выглядела ты совсем не угрожающе, рыдая на плече моего братца. Наконец Арья вспомнила. Именно с этим мужчиной Якен стоял там, на поляне. Тогда у девушки не было никакого желания изучать кого-то, кроме Х’гара. — Чего тебе надо? Герольд, резко зашагав к девушке, протянул руку и рванул медальон на себя. Цепочка, до крови впившись в шею, порвалась. Безликий, ухмыльнувшись, сжал добычу в кулаке и скрылся за дверью. Арья, глубоко вдохнув воздух, почувствовала себя невероятно уязвимой. Через час, закрыв шею платком, девушка спустилась в зал Брана на распределение наставников. Увидев в углу Герольда, Старк ощерилась и сжала кулаки. Якен, уже занявший свое место за столом, выглядел подозрительно отрешенным, а его брат, казалось, был соткан из злости. Эйгон, Маргери и Арианна выглядели слегка растерянно, не знающие, что их ждет впереди. Тирион, Санса и Сандор же, наоборот, так и источали уверенность. — Итак, — раздался в головах у всех присутствующих спокойный голос Брана. — Я разбил вас на пары для наиболее продуктивного обучения. Не будем тянуть, так что слушайте. Якен… Безликий, не дождавшись окончания фразы, молча поднялся и, обойдя стол, замер за спиной Арьи. Она почувствовала, как его холодные пальцы коснулись раны на шее. Стало вдруг невыносимо жарко, и девушка, не выдержав, стащила платок. Она и так поняла, что раны больше нет. Но тут на ее шею опустилось что-то металлическое и тяжелое. Медальон! Якен, все так же молча застегнув цепочку, то ли случайно, то ли специально прошелся пальцами по зажившей коже шеи Арьи и защитным жестом положил обе руки ей на плечи. Все, сидящие за столом, пытались упорно сделать вид, что происходит что-то абсолютно обычное. — Герольд и Арианна. Санса, ты будешь под началом у Тириона, — продолжил Бран, как ни в чем не бывало. — Сандор, ты возьмешь… Тут дверь распахнулась, и чей-то звонкий веселый голос произнес: — Пёсик возьмет себе в подопечные малышку Мормонт. Она превращается в огромного гризли, так что им будет, о чем потолковать. Я, пожалуй, поработаю с очаровательной Тирелл, ну, а моя жена с радостью примет этого высокомерного блондина. Все уставились на прибывшую троицу, во главе которой стоял высокий, с оливковой кожей мужчина, чьи темные глаза и черные волосы так и притягивали внимание. Его спутницы, девочка с хмурым взглядом и поджатыми губами и необычайно красивая женщина с иссиня-черными длинными локонами, невероятно сочетающимися с фиолетовыми глазами, пока молчали. — Хочу представить вам наших друзей и новых союзников, — так же отчужденно произнес Бран. — Оберин Мартелл, Эшара Дейн и Лианна Мормонт.