Арья нерешительно переступила порог лабиринта, проведя пальцами по каменной стене. Казалось, та пульсирует в такт сердцебиению девушки. Шёпот тысяч голосов доносился откуда-то из глубины бесконечных коридоров, чья темнота притягивала юную Старк магнитом. Испугавшись собственного желания кинуться навстречу невидимым душам, Арья воззрилась на свою умершую родственницу.
— Слышишь их? — понимающе улыбнулась Лианна. — Это Лабиринт Смерти. Твой лабиринт. Здесь спрятаны миллиарды мёртвых. Все они тоскуют по общению, ведь мы не видим друг друга и не слышим. А ты — да. Вот они и тянутся к тебе, зазывают, просят внимания. Кто-то будет делать это ненавязчиво, кто-то — агрессивно. Просто постарайся не отставать от меня и не проваливаться в ловушки чужих историй. Я поведу тебя по тайному пути, полному чудовищных секретов и вопросов, но если ты хоть раз оступишься или отвлечёшься — мы обе пропадём здесь навсегда.
Под конец тон Лианны стал мрачнее, а серые глаза впились в лицо племянницы требовательным взглядом.
— Почему я здесь? — Арья задала давно интересующий её вопрос. — Ведь меня нельзя убить.
— Ты и не мертва. Просто пробуждение последнего Элементаля открыло проход на другую сторону. Считай, это персональные ворота для тебя. Другим сюда путь заказан. Так что ты не мертва, хотя, разумеется, в своём мире впала в состояние комы. И чем дольше ты в нём пребываешь, тем быстрее сила Элементаля поглощает тебя. Так что поторопимся.
Девушки направились по одному из коридоров лабиринта. Лианна уверенно вела за собой племянницу, то и дело всматриваясь во что-то впереди.
— Откуда ты знаешь путь? И что он из себя представляет? Куда приведёт? — Вопросы сыпались с уст Арья нескончаемым потоком.
Лиа упрямо поджимала губы и продвигалась всё дальше. Её слова про чужие ловушки-истории казались младшей Старк как минимум странными, пока за очередным поворотом она не увидела
нечто. Это был сгусток марева с алым пульсирующим сердцем. На месте, где у обычных людей располагался рот, зиял провал, из которого доносилось тихое шипение. Чем дольше Арья смотрела на незнакомца, тем громче и отчётливее становилась его речь. Девушка, сама не понимая, почему, вдруг неистово захотела приблизиться к духу, заглянуть в провал, чтобы наконец услышать всю историю…
— Нет!
Громкий крик Лианны заставил Арью опомниться и в ужасе отскочить. Стены лабиринта пульсировали сильнее обычного, а неровные плиты под ногами стали мягкими, как пластилин. Стоило юной Старк вернуться на тропинку, как всё вокруг приняло прежний вид, а дух, издав жалобный стон, испарился.
— Теперь понимаешь, о чём я говорила? — устало произнесла Лиа, внимательно осматривая спутницу. — Этот лабиринт для мёртвых, милая. У тебя здесь одна тропа, вне которой бессмертие превратится в вечное забвение.
Они продолжили путь, но теперь Арья была настороже. Завидев очередную душу, девушка тут же отводила взгляд. Песни мёртвых не переставали зазывать её, очаровывая, но силой воли юная Старк заставляла себя двигаться дальше. Лианна молчала, хмуро всматриваясь в бесконечные коридоры лабиринта.
— Кажется, ты хотела мне что-то рассказать, — напомнила Арья после нескольких минут тишины.
— Я должна удостовериться, что он нас не слышит, — таинственно произнесла Лиа одними губами.
Было трудно понять, сколько прошло времени, прежде чем что-то поменялось в лабиринте. Арья хмуро остановилась, пытаясь осознать, что именно. И лишь вопрос тёти пролил свет на ситуацию.
— Они замолчали, да?
Голос Лианны выровнялся, да и во всей её фигуре сквозило спокойствие. Арья, не сразу поняв адресованные ей слова, вдруг улыбнулась. Души, всё это время шепчущие и молящие обратить на них внимание, затихли.
— Да. Как ты поняла?
— По твоему лицу, — подмигнула Лиа, садясь прямо на заплесневелые плиты пола. — Ты перестала выглядеть как человек, проигрывающий в своей голове сотни песен. Давай, устраивайся поудобнее, нам предстоит долгий разговор.
— А как же мой путь и выход из лабиринта? — непонимающе нахмурилась Волчонок.
— Отсюда нет выхода в том смысле, в котором ты его понимаешь. И твой путь действительно будет опасным и полным тайн, но для этого не придётся куда-то идти. Просто слушай. Здесь мы в «мёртвой зоне», как бы абсурдно это ни звучало. Души обходят такие места стороной, и это нам на руку. Так как одна тень особенно заинтересована во встрече с тобой.
— О ком ты говоришь?
— Наберись терпения, скоро сама поймёшь.
Арья опустилась напротив Лианны, упёршись лопатками в пульсирующую стену. Та оказалась тёплой и резко контрастировала с холодными порывами ветра, то и дело налетающими из-за очередного поворота. Дождавшись, пока племянница займёт удобную позицию, Лиа начала свой рассказ:
— Когда-то, за много тысяч лет до появления магии в душах людей, миром правили две непреложные истины — Жизнь и Смерть. Они заведовали всем на земле, но при этом не имели какой-либо телесной оболочки. Их материальным воплощением были боги, множество богов. Безымянных, зато осязаемых, способных помогать и людям, и природе. Боги не подчинялись какой-либо отдельной истине, а выполняли воли обеих. Но одному из них такой расклад не понравился. Желая лучше узнать людей, он поселился с ними и жил их жизнью. Однако друзья и любимые быстро старели, тогда как сам бог оставался прежним. Наполненный человеческими чувствами — болью, обидой, яростью — он задумал обхитрить высшие силы. Он решил, что, завладев истиной Смерти, сможет навеки избавить людей от увядания. Являясь в человеческий мир под разными масками, бог велел смертным приносить для него тысячи кровавых жертв. Те по глупости своей и доверчивости послушались, забыв вскоре про остальных богов и уверовав лишь в одного. Люди прозвали его Многоликим.
Вначале жертвами становился домашний и дикий скот. Но сила животных была столь ничтожна, что Многоликий вскоре велел людям подносить себе подобных: убийц, воров, насильников. Их запятнанные чужой кровью души были подобны деликатесу, и Многоликий с жадностью поглощал их. Спустя тысячи лет и миллиарды жертв бог, наконец, почувствовал небывалую мощь. Если раньше люди жили совсем недолго, то теперь счёт их годам шёл на десятки, а то и сотни. Смерть более не имела власти на земле, по которой ступала нога Многоликого. Баланс был нарушен. И когда, казалось бы, всему пришёл конец, появилась третья Сила, третья Истина — Магия. Она возникла из ниоткуда, в телах четырёх младенцев, родившихся в самом дальнем конце земли, где не знали ни жертв, ни Многоликого. Остальные боги хранили этот небольшой клочок в надежде покарать своего собрата за все его деяния. Детей же, наделённых магией, прозвали Одарёнными.
— Четыре ребёнка… — медленно протянула Арья. — Кажется, я догадываюсь, какими способностями они обладали.
— Верно, — улыбнулась Лиа. — Магия сама по себе возникла стихийно, и не удивительно, что питали её четыре стихии: вода, земля, огонь и воздух. Не переставая существовать отдельно от человеческой души, они продолжали господствовать в природе наравне с богами. Однако каждому из Одарённых был «вручен» некий контроль над определённой стихией. Четвёрку детей растили в любви и заботе, взращивая их могущество и преумножая силы. Когда Многоликий обнаружил их, прошла не одна сотня лет. Одарённые выросли, но не постарели, создали семьи, и праправнуки их уже создавали собственные. Магия медленно расходилась по миру, загораясь в сердцах и душах младенцев. У кого-то дар появлялся рано, у кого-то — позже. Разозлившись, Многоликий решил присвоить себе власть над стихиями. Узнав об этом, первые Одарённые обратились с молитвой к богам, защитившим их, к Жизни и Смерти, к Магии. Им нужна была помощь, чтобы навеки победить жестокого врага. Однако за всесилие была своя плата.
Наутро после молитвы Одарённые обнаружили четыре искусно сделанных тотема, на гранях которых были вырезаны огонь, вода, воздух и земля. В основании каждого имелась глубокая выемка, а внутри неё покоился клочок бумаги с заклинанием. Друг за другом Одарённые прочли заклинание и вырезали свои сердца, поместив их внутрь тотемов. Магия заключила в них весь дар каждого из четверых, а Смерть и Жизнь поддерживали сердцебиение. Боги же, обратившись ко всем потомкам Одарённых, призвали их многочисленные дары на помощь прародителям. То был великий сговор высших сил и сил смертных.
— Лиа… — вновь прервала рассказ Арья. — Их сердца… Это же были первые артефакты?
— Да. Хотя, разумеется, более жестокая их версия.
Арья мрачно кивнула. Она уже догадывалась, что произошло дальше и кем стали Одарённые.
— Четвёрка сама явилась в храм Многоликого, спрятав на своей родной земле тотемы. К удивлению людей, бог оказался приветлив и не попытался тут же убить своих врагов. Он пригласил их к столу отведать вина и предложил мирное сосуществование. Одарённые, решив, что согласие усыпит бдительность Многоликого, пошли навстречу. Сделав по глотку, они тут же упали наземь, крепко заснув. Хитро подмешанная в каждый бокал капля крови Многоликого должна была убить их, но тотемы с запертыми в них сердцами спасли своих хозяев. Бог же, без труда прочитав все тайны Одарённых в их ослабленных сознаниях, отправился на заветную землю, ранее сокрытую от него. Найдя тотемы, Многоликий пронзил сердца своих врагов кинжалом, закалённым в крови миллионов жертв. Убить Одарённых он не мог — не для того предназначалось это оружие. Оно высасывало душу.
— Безликие… — еле слышно прошептала Арья, приложив к губам ладонь. Она поняла.
— Именно. Безликие. — Лианна подавила тяжёлый вздох и продолжила: — Магия и душа неразделимы. Забрав души Одарённых, Многоликий опустошил их, а капля крови, выпитая каждым вместе с вином, сделала четверых слугами бога. Очнувшись, они почувствовали небывалую пустоту внутри. Стихии покинули их бездушные тела вместе с собственной магией, оставив лишь ту жадность, что вела их создателя, Многоликого, все годы. Безликие обрели бессмертие, но стали полыми, как сосуд, способными использовать лишь то, что своровали у других.
— А что стало с Многоликим? — не выдержав, спросила юная Старк. Как только имя сорвалось с её уст, чей-то леденящий душу хохот донёсся из-за ближайшего поворота. Стены Лабиринта стали обжигающими, и обе девушки с шипением отскочили от них.
Лианна зажала рот своей племяннице и замерла, прислушиваясь. Казалось, кто-то неторопливо ходит вокруг, ища вход и всё не натыкаясь на него. В висках у Арьи стучало, из носа вдруг закапали горячие капли крови, оставляя на ладони, сжимающей её рот, алые полосы. Но Старки не издавали ни звука, дожидаясь, пока дух потеряет след.
— Не произноси его имя, — напряжённым голосом произнесла Лиа, когда
нечто продолжило свои поиски дальше по Лабиринту, и стены перестали плавиться от внутреннего жара. — Ты — новая Повелитель Смерти. В тебе его дар, его силы, и Многоликий мечтает вернуть их назад. Не провоцируй и не приближай эту встречу раньше срока.
Арья, широко распахнув глаза, уставилась на родственницу.
— Его дар? Но как…
— Когда Многоликий пронзил сердца Одарённых, магия стихий вырвалась наружу, лишившись телесной оболочки. Некоторое время она витала в воздухе, сбитая с толку и оглушённая. Этого и ждал бог. Он протянул к ней руки, напевая страшную молитву и призывая стихии подчиниться ему. Однако он недооценил их мощь. Сила природы, подкреплённая богами и самими Истинами, обрушилась на Многоликого. Тело его стало осыпаться прахом. Поняв, что умирает, Многоликий продолжил напевать, но то была уже не молитва, а проклятие. Он заставил собственный дар покинуть его душу и очернить те остатки стихийной магии, что ещё витали вокруг пронзённых сердец Одарённых. Последнее, что сделал Многликий, прежде чем кануть в бесконечные коридоры Лабиринта Смерти бестелесным духом — проклял дар самой природы. Теперь силы четырёх стихий не могли вернуться к своим истокам, а, укоренившись в новом теле, тут же уничтожали его. Хрупкие тела младенцев не могли вынести мощь проклятых стихий.
Лианна ненадолго замолчала, выравнивая слегка сбившееся дыхание. Арья же, хмурясь, медленно повторила:
— Не могли вынести… Но ведь мы с братьями и Сансой… Стоп, а как же проклятие Старков? Это из-за него же наши силы такие… неправильные. Выходит, Алхимики не виноваты? Или они были последователями Мно…
Шершавая ладонь вновь крепко зажала девушке рот, не дав ей договорить. Юная Старк виновато потупила взгляд.
— Ох, Арья… Безликие, Одарённые, Алхимики и прочие жители земли не в силах наложить столь мощное проклятие. А вот предречь его исполнение — вполне. Рано или поздно, спустя столетия, должны были родиться дети, способные удержать в себе проклятый дар стихий. Удержать и освободить его.
Брови Арьи взметнулись вверх от удивления.
— Мёртвые шепчут, будто тотемы до сих пор спрятаны в мире смертных и ждут своего часа, — невозмутимо продолжила Лианна. — Видишь ли, милая, первые Безликие, хоть и оказались навеки прокляты и обречены на паразитическое существование, были не столь ужасны, как их собратья. Вернувшись на свою родную землю, они забрали тотемы и договорились скрыть их даже от взора богов. Лишь эта четвёрка знает, как помочь очистить дар четырёх Элементалей.
— Они всё ещё живы? — слегка осипшим голосом спросила Арья, обдумывая услышанное. На ум тут же пришёл Якен. В его серых глазах читалась многовековая мудрость. Но не может же он…
— Живы, но уже давно не выходили в мир. Ты найдёшь их в Норвосских холмах.
— Я? То есть, ты предлагаешь мне ввязаться в какую-то сумасшедшую и смертельную миссию? — Что-то внутри Арьи взбрыкнуло от слов тёти, заставив невольно разозлиться.
Лианна грустно улыбнулась и, подтянув колени к груди, обхватила их тонкими руками.
— Когда первые Безликие вернулись за тотемами, они обнаружили одну… вещь. В куче праха, оставшейся от телесной оболочки Многоликого, лежало его сердце. Живое, бьющееся и сочащееся неиссякаемой кровью. Четвёрка решила, что лишь руками людей, рабов Многоликого, возможно уничтожить последнее, что от него осталось. И Безликие вверили эту жертву смертным. Кинжалом Многоликого, которым были пронзены их собственные сердца и высосаны души миллионов людей, они пронзили последнее, что осталось от бога. Безликие тут же скрылись, не почуяв обмана. Но, как оказалось, среди смертных были ярые приспешники Многоликого. Дождавшись начала ритуала, они коварным образом подменили сердце своего бога на бычье. Дабы сберечь его, Алхимики (да-да, это были именно они) возвели огромный храм со множеством комнат, этажей, подземных ходов и смертельно опасных ядов. В центре этого места и хранилось сердце.
Вопрос почти сорвался с уст Арьи, но Лиа прервала её взмахом руки.
— Нет, Волчонок, я не стану рассказывать тебе всю историю Безликих, прости. Твой друг поведает её лучше меня. К тому же, ему предстоит сопроводить тебя к первым Безликим, поэтому времени на разговоры будет предостаточно.
Повисла тишина. Арья отчаянно пыталась сложить в голове пазл из легенд и проклятий, пророчеств и клятв. Наконец на первый план выступил вполне очевидный вопрос:
— Санса говорила мне, что после смерти Робба и Рикона их дар очистился от проклятия. Выходит, нужно искать не все тотемы?
— Смерть Элементаля действительно частично освобождает стихию внутри него от проклятия Многоликого, но не делает её свободной. Потому она и продолжает искать новую душу, чтобы обрести долгожданный покой. Где-то в мире живут Одарённые, обладающие несколькими дарами сразу. Например, Арианна, девушка из Института. Она — тот самый носитель частицы Элементаля воды. Остальных же придётся поискать.
— Но как? На это уйдут десятилетия…
Лиа что-то негромко прошептала себе под нос и прикрыла глаза. На её вытянутой ладони, словно сделанное на полароид фото, стал медленно проявляться сложенный ветхий лист. С каждой секундой он становился всё ярче, проступали малейшие изгибы и детали. Наконец, стоило Лианне прекратить шептать, неизвестная бумага зашуршала от легкого дуновения ветра.
— Это Карта Мёртвых. Те, над кем Смерть не властна, способны увидеть рисунок. Остальные же не различат даже её границ. Возьми. Карта подскажет, где найти отголоски дара Элементалей. Ты, фактически, её законная хозяйка. Стоит лишь приказать.
Лиа задорно подмигнула, вручая племяннице дар. Арья, благодарно кивнув, убрала карту в карман. Та, подобно стенам Лабиринта, пульсировала в такт сердцебиению девушки. Это пугало и вызывало странный трепет.
— Кажется, ты засиделась в этом лабиринте, — слегка помолчав, протянула Лианна. Легко коснувшись пальцами стены, она резко выкрикнула странное словосочетание. Камни стали медленно бледнеть, теряя чёткость граней и насыщенный цвет. — Помни: Норвосские холмы, тотемы и оставшиеся части стихий! Ты сможешь, милая! Ты справишься!
И, не успела Арья сказать хоть слово, как её мягко, но настойчиво подтолкнули к образовавшейся дыре в стене. Делая шаг навстречу пустоте, девушка не видела, как губы Лианны искривила отнюдь не добродушная ухмылка. Пальцы, ставшие длинее и тоньше, резко сорвали похожую на тонкий пергамент маску. И вот уже на месте одного лица замелькали сотни и тысячи других…
***
Арье казалось, что она успела лишь моргнуть, но внезапно всё вокруг неё изменилось. На место пульсирующих стен Лабиринта Смерти пришли тёмно-коричневые панели и воздушные шторы на окнах, в которые затекали алые закатные волны. Где-то вдалеке и, в то же время, совсем рядом шумело море. Его солёный аромат щекотал ноздри, и девушка, смешно дёрнув носом, чихнула. Тут же за спиной Арьи раздался тихий выдох, и на смену морского запаха пришёл другой: густой, горьковато-пряный, оседающий на языке и пробирающийся куда-то внутрь, в сердце, в душу…
— Якен? — прохрипела Старк, обхватив дрожащей от слабости рукой шею своего наставника. Х’гар же лишь молча уткнулся носом в растрёпанные волосы Арьи и глубоко вздохнул.
— Якен, — уже увереннее произнесла девушка и дёрнула замершего Безликого за белую прядь. — Эй, я же не умерла, так что ни к чему эти сопли.
Арья ждала хотя бы короткого ироничного смешка или укоризненного взгляда, но мужчина продолжал неподвижно лежать, и лишь дыхание говорило о том, что он жив. Настолько, насколько вообще могут быть живы Безликие.
Так они и провели, казалось, целую вечность. Якен молчал, прижимая к себе тело возлюбленной, в то время как сама Старк чувствовала, как с каждым ударом сердца новая порция жизненно важной энергии разливается по её окоченевшему телу. Кожа постепенно розовела, из желтовато-серой становясь привычного оттенка. Казалось, уже решивший умереть организм нашёл в себе силы на существование и боролся с неизбежным. Когда Арья смогла поднять к глазам свободную от объятий руку, то увидела чёрных «змеек» под кожей, медленно таявших под её взором.
— У меня по всему телу был этот узор? — как можно более спокойно спросила Волчица, облизнув шершавые губы.
Якен, наконец, поднялся и попытался сесть. Руки, на которые Безликий опирался, била крупная дрожь. Скользнув взглядом по его лицу, Арья ужаснулась: таким измождённым она ещё не видела своего избранника.
— Ты с ума сошёл! В тебе же энергии как в дохлой батарейке! — вскрикнула девушка. Не раздумывая, Старк сорвала со своей шеи медальон и попыталась накинуть его на Якена, но тот вдруг совсем не по-человечески зарычал и прижал металл к коже Арьи.
— Не… смей, — совсем тихо произнёс он, но от этого голоса по всему телу пробежали мурашки.
Арья против воли зажала в ладони амулет и почувствовала, как знакомое тепло окутывает подобно махровому пледу. Какое-то время Якен, пошатываясь из стороны в сторону, нависал над девушкой, прислушиваясь к её сердцебиению и рассматривая кожу так внимательно, что становилось страшно. Наконец, когда выносить этот странный взгляд стало невыносимо, Старк обхватила окрепшими руками лицо наставника и развернула к себе. Впервые за всё время с момента её «возвращения» из Лабиринта он смотрел ей прямо в глаза.
— Что это было, Семеро тебя подери? — грозно спросила Арья. Боль, читающаяся в серых глазах напротив, была невыносимой, и от этого становилось лишь хуже.
— Они были по всему телу, — всё так же тихо прошептал Х’гар. Каждое слово давалось ему с трудом. — Полосы. Человек увидел их два дня назад. До этого милая девушка просто спала, но после перестала дышать. Она словно умерла…
Голос всегда такого хладнокровного Безликого сорвался, и Якен зажмурился, словно пытался забыть страшную картину. Арья осторожно села на кровати и обняла своего спасителя. Пока она теряла часы, бродя по Лабиринту Смерти, Х’гар пытался вернуть её в мир живых.
— Спасибо. — Старк благодарно ткнулась носом в шею мужчины. — Но просто помни в следующий раз, что убить меня нельзя. Лианна предупредила, что чем дольше я нахожусь в лабиринте, тем быстрее во мне разрастается сила Элементаля. Видимо, это были небольшие последствия.
Якен резко отодвинулся и растерянно посмотрел на собеседницу, повторив:
— Лианна?
И Арья без промедлений рассказала про свою встречу с мёртвой тётей, Лабиринт Смерти и Карту Мёртвых. Последнюю она достала в самом конце речи, подцепив в кармане шершавый уголок сложенного листа. Развернув карту, Якен молча принялся её изучать. Мир, который он за прожитые годы сумел выучить наизусть и сам не раз запечатлял на бумаге в виде красочных карт, казался каким-то иным. Все материки и даже острова были усыпаны микроскопическими блестящими точками, слабо переливающимися в лучах закатного солнца.
— Думаю, это все Одарённые, — положив голову на плечо Х’гару, произнесла Арья. — Лиа сказала, карта слушается любого моего приказа.
Она уже хотела попросить показать нужных им Одарённых, как вдруг Якен решительно сложил бумагу и забросил на стоящую возле кровати тумбочку.
— Милая девушка достаточно потратила сил на рассказ, ей незачем бросаться в омут с головой. Нужно отдохнуть.
— Эй, я же несколько дней провела в неподвижном состоянии! — Юная Старк возмущённо отбросила одеяло и поднялась на ноги. Комната тут же закружилась вокруг неё пёстрой каруселью, заставив вновь опуститься на кровать.
Якен, поджав губы, опустился на подушки и потянул за собой бунтарку.
— Ладно, — кисло протянула Арья, забираясь под тонкое покрывало, свернутое в ногах аккуратным валиком. — Я постараюсь отдохнуть. Мы вместе. А потом ты расскажешь про Безликих. Лианна почему-то была уверена, что у тебя получится лучше.
Какое-то время в комнате слышался лишь шум моря и скрип кровати, на которой Арья пыталась уютно устроиться. Тело девушки ныло от отсутствия движения, конечности отекли и казались какими-то чужими. Всё это начинало порядком злить Волчицу, но внезапный тихий звук голоса Якена заставил её застыть.
— Алхимики забрали сердце Многоликого и выстроили вокруг него храм. Чёрно-белый дом, так они его назвали. В его стенах творились страшные вещи, велись жестокие эксперименты. Алхимики мечтали продолжить дело своего бога и ставили опыты на Одарённых. Давали им вино с каплей крови из сердца Многоликого, пытали, взывали к тёмным существам, но без толку. И тогда их господин отозвался из мира мёртвых. Проснувшись однажды утром, те из приспешников, кто ещё оставался верным после бесконечных неудач, обнаружили на своём теле вырезанные слова проклятия. Точнее сказать, то была формула отречения от самой сути себя. И тогда Алхимики, вновь напоив каплей крови одного из пленных Одарённых, заставили того произнести фразу. Это было возрождение страшной породы бессмертных существ — Безликих.
В голосе Якена было столько презрения, что Арье стало жаль его. Он был одним из этих насильных жертв, пусть не пойманный Алхимиками, но загнанный людьми.
— Позже Безликих стало мало, — продолжил говорить Х’гар. — Последователи Многоликого мечтали о том же, о чём и их господин — сделать свои всемогущие копии. Алхимики плодили Безликих, постепенно уходя в их тень и работая за их бездушными спинами, а сами создавали новых монстров. И одному удалось это сделать. Безумец закалил собранную им кровь из сердца Многоликого в драконьем пламени. Поступок стоил ему жизни, но создал чудовищную вещь, принёсшую миру Иных — драконье стекло. Его-то и вонзили в сердце Безликого на ритуале в стенах Королевской Гавани, как рассказывал милой девушке её низкорослый друг. Из одних бездушных тварей родились другие. После этого Одарённые возненавидели Человека и ему подобных. Храм Многоликого бога сожгли вместе с его сердцем, а Безликих жестоко убивали.
Бледная, словно вновь собиралась отправиться на тот свет, Арья сидела и во все глаза смотрела на собеседника.
Сколько же вынесли они боли, истязательств, унижений… Сколько же боли…
— Но ты же не такой. Ты — не тварь, Якен! Дело ведь в этой фразе, да? В… отречении.
Уголок рта Безликого дёрнулся в попытке улыбнуться, но тоска, плещущаяся в его глазах, уничтожала её на корню.
— Не все Одарённые по доброй воле шли на заклание. Как и Алхимики, они тоже искали способы. Выжить, не потерять себя, спастись. Решила всё простая случайность: во время ритуала один из будущих Безликих неправильно произнёс одно лишь слово. Со злости ли или от страха, но таким образом он избежал участи бездушного паразита.
— И что это было за слово? — От интереса Арья даже забыла про свои ноющие руки и ноги.
Якен страшно округлил глаза и замотал головой:
— Человек никогда и ни за что не скажет милой девушке эту клятву! Само звучание древнего языка уже опасно!
— Хорошо-хорошо, тогда скажи это своими словами, прошу.
Спустя несколько долгих минут раздумий Х’гар, наконец, ответил:
— В общих чертах это означает нечто вроде «умерщвляю душу свою во имя власти и силы и службы владыке». Если же человек скажет не «умерщвляю», а «подчиняю», то Многоликий не сможет получить его душу в свою коллекцию. Лишь частично станет владеть ею.
Договорив, Якен демонстративно натянул на плечи одеяло и закрыл глаза, как бы давая понять, что на сегодня с него достаточно рассказов. Легко поцеловав мужчину в щёку, Арья отвернулась и взяла в руки карту. Её поверхность ещё хранила аромат Лабиринта, и Старк, воровато оглянувшись на моментально заснувшего наставника, неторопливо направилась к окну. Приоткрыв его, девушка подставила морскому воздуху лицо, надеясь, что столь сильный и
живой запах перебьёт могильную вонь.
— Покажи мне всех Элементалей, — негромко приказала Арья.
Точки на карте стали стремительно пропадать, словно кто-то щёлкал выключателем. Дожидаясь, пока миллионы Одарённых пропадут, юная Старк принялась осматривать пейзаж за окном. Это длилось несколько минут, пока внезапное осознание не заставило девушку с ужасом просипеть:
— Якен… А где мы?
Серые глаза Безликого моментально распахнулись, и в них на мгновение пронеслась жалость.
— Милая девушка, наверное, забыла, что случилось на той вечеринке…
Вечеринка по случаю отъезда четы Мартеллов. Танцы, смех, нежные прикосновения Якена. Жарко, невыносимо жарко. Санса ссорится с Псом, и вокруг них плавятся предметы. Волосы Пташки превращаются в живой огонь, глаза — угли на мраморном лице. Крик Эшары. Взрыв. Темнота.
— Где моя сестра?! — нечеловеческим голосом закричала Арья. От страха у неё закружилась голова, и мгновенно подлетевший Якен подхватил девушку почти у самого пола. — Если она жива, отведи меня к ней…
Молодые люди, опираясь друг на друга, вышли из комнаты. К запаху моря примешался другой, не менее солёный и полный горечи аромат слёз. Несколько капель их дрожали на паркете рядом с забытой картой. На желтоватой поверхности бумаги догорали последние огоньки. Семь, шесть, пять, четыре, три…
Словно живое существо, сделавшее глубокий вдох, карта выгнулась и окончательно замерла, мерцая точками: двумя, яркими, стоящими бок о бок на острове, и одной, бледной, еле видимой среди серого от пепла клочка браавоссийской земли…
***
Трёхголовый пёс настороженно поднял все свои морды и повёл носами по ветру. Предрассветный час всегда казался особенно мрачным и полным страшных тайн. Нередко слышались голоса, кто-то ходил по лесу или скрипел половицами в некогда целом Институте. Теперь же звуки мешали Сандору спать целыми днями. Непривыкший к постоянным ночёвкам на голой земле, он принимал своё звериное обличие, однако в нём все шорохи слышались в десятки раз сильнее.
Но сейчас всё было иначе. Кто-то звал его, пусть совсем тихо, но явно по имени.
— Кто здесь? — крикнул Клиган. Вернее, попытался это сделать, однако из трёх глоток донеслось лишь громкое булькающее рычание.
Решив идти на звук, Цербер направился вглубь леса. Он уже несколько дней жил возле пепелища и трёх могил, питаясь тем, что попадёт в охотничьи силки, и никак не мог заставить себя уйти прочь. Что-то заставляло мужчину оставаться на месте и
ждать. Ждать этого момента.
Выйдя к поляне чардрев, трёхголовый пёс от неожиданности чихнул и вернулся в человеческий облик. Для звериного нюха здесь слишком сильно пахло
кровью. Озеро, некогда прозрачное, было теперь багрового оттенка. Водопад таинственным образом исчез, зато на его месте, прямо в скале, зиял неизвестный Сандору проход.
Иди туда.
Голос был и знакомым, и нет. Словно в бреду, мужчину пошёл на его звук, до конца не понимая, что слышит его в своей голове. Ледяная вода неприятно заколола обнажённое тело, но Клиган не замечал этого. Он стремительно плыл в сторону пещеры.
Быстрее.
Ступив на скользкие камни, Пёс огляделся. Горы хлама, принадлежащего ещё эпохе пышных юбок и панталон, не вызвали у него никакого восторга.
Ступай вглубь, к тем сундукам. Оно спрятано под коричневой треуголкой.
Спустя минуту Сандор сжимал в руках странный прямоугольный камень. Изнутри он слабо светился и пульсировал. Завитки на его стенках походили то ли на облака, то ли на воздушные потоки.
Теперь уходи. Прошу, быстрее.
Казалось бы, обычная просьба, сказанная совсем детским и жалким голосом, возымела мощный эффект: Пёс стремглав кинулся к выходу из пещеры. Прижатый к груди кусок камня становился всё холоднее с каждым шагом. Подбежав к краю, Сандор с удивлением понял, что алая вода моментально замёзла, превратившись в блестящую глыбу льда. На дальнем берегу едва различались какие-то фигуры, но почему-то все они окружали одно чардрево, в корнях которого, скорчившись, сидел похожий на скелет человек. Даже на таком расстоянии Клиган увидел слепые глаза мальчика.
— Нет… — одними губами прошептал Пёс, понимая, что не успеет.
Простите меня. И спасибо за всё. Ты ещё встретишься с ними, Сандор. Ты им поможешь.
Слова отпечатались на внутренней стороне век, когда Клиган, словно бумажная кукла, взмыл вверх, уносимый поистине сверхъестественным ветром. Дальше и дальше, сквозь ледяное бескрайнее небо. Какое-то время мужчина сражался со стихией, пока спасительное забвение не утянуло его в свою бездну. Лишь мощные руки продолжали стискивать камень.
***
Якен вернулся в комнату, чтобы забрать некоторые вещи по просьбе Арьи. Сама девушка сидела на постели спящей сестры и с молчаливым ужасом разглядывала её изуродованное лицо. Подобрав карту, брошенную на полу, Х’гар кинул на неё быстрый взгляд. Две яркие точки пульсировали рядом друг с другом, почти сливаясь воедино. Остальная часть карты была пуста.
— Двое из пяти… — горестно прошептал Якен и сложил лист.
