Сероглазый король.

Я живу в одиноком доме. Я знаю о нём, Что много зим назад исчез этот дом: Бесследно исчез, кроме стен подвала, Подвала, где света дневного мало, Где лиловой малины стебли кругом. …. Так странно – сердце болит всё сильней В исчезнувшем доме вдали от людей, На этой забытой ненужной дороге, Где нет даже пыли, а ночью в тревоге Взлетает рой чёрных летучих мышей. Роберт Фрост (перевод Василий Бетаки)

      

      

      Сэр Гавейн Оркнейский (1) был сыном короля без королевства. Его предки присягнули на верность еще деду Утера Пендрагона, предпочтя стать частью сильной Англии, а не пасть под набегами викингов. У Гавейна было мало шансов когда-нибудь услышать к себе обращение «Ваше Высочество», тем более - «Ваше Величество». Все-таки ветвь его семейного древа лишь формально была частью древа Пендрагонов. На престол он смог бы претендовать только в случае гибели всех прямых наследников. Маги, глядя в свои гадательные карты, обещали Утеру и Вортигерну многочисленное здоровое потомство. Да и сам Гавейн не был слишком тщеславным. Обращение «Ваша Светлость» его вполне устраивало. Он был ровесником принцев и обладал всеми достоинствами, которые присущи, как известно, только людям благородного происхождения, поэтому Гавейна любезно пригласили ко двору. Он рос с принцами, был участником всех их шалостей и предприятий.              Гавейн стал верным рыцарем короны и много раз делами доказывал свою преданность королю Утеру и принцу Вортигерну. С Вортигерном он был особенно дружен, хотя с возрастом их дружба несколько захирела. Принц обучался магии, а эта наука часто требует одиночества для лучшей концентрации и практик особого рода.              Жизнь Гавейна была хороша, по крайне мере, лучше, чем у большинства жителей на островах. Он вкусно ел, хорошо спал. У него был прекрасный дом в столице, полный вышколенных слуг. Гавейн тренировал Легион, был самым метким лучником в королевстве и входил в круг наиболее приближенных к королю аристократов. Он был молод и хорош собой. Его синими, как лесные озера, глазами восхищались и женщины, и мужчины. И тех, и других Гавейн не стеснялся одаривать любовью.              Но колесо фортуны может повернуться самой неожиданной стороной даже к аристократу. В одну из ночей Гавейна вытащили из постели, запихнули в тюремный возок и отправили в казематы. Там, после довольно продолжительной пытки, ему был зачитан приговор. За злоумышление против короля Вортигерна, расхищение государственного имущества, а также за ворожбу, подорвавшую здоровье принцессы Эльзы, сэр Гавейн лишался всех титулов и званий. Имя Гавейна Оркнейского было с позором стерто из всех летописей. Отныне он больше не мог зваться Гавейном, как благородный человек, но волен был сам выбрать себе имя простолюдина. Все его имущество было конфисковано в пользу короны. Его приговорили к клеймению как вора, сотне плетей и к тридцати годам каторги. По факту – это означало смертный приговор. Вортигерн, конечно, лучше бы просто убил Гавейна, но аристократия ему этого бы не простила. Одно дело странная смерть короля, такое случается. Главное, чтобы не трогали благородную кровь. Залог мира в королевстве – это не король, а те люди, которые стоят у трона. Вортигерну пришлось придумать самое страшное обвинение, чтобы ни у кого, даже самого лихого барона, не осталось желания протестовать.              Палач быстро шлепнул раскаленное клеймо «Вор» на предплечье Гавейну и повел его на площадь, где должна была состояться показательная экзекуция аристократа-предателя. Согнали весь Легион, вернее, то, что от него осталось. Не все офицеры согласились перейти на сторону нового короля и были отправлены на дальние рубежи, где хозяйничали викинги и пикты. Под улюлюканье толпы Гавейн получил свои сто плетей. Первую дюжину он терпел, кроша зубы, потом кричал, так, что сорвал голос, и, наконец, впал в беспамятство. После такого мало кто выживал, а если выживал, то повреждался умом. Гавейн выжил и разум его не помутился. Тюремщик, которому сдали на руки бесчувственное тело, как мог, ухаживал за заключенным: приносил ему воды, перевязал освежеванную спину. Когда Гавейн пришел в себя настолько, чтобы говорить, тюремщик спросил:              - Как тебя зовут? Документ-то мне на тебе привезли, чтобы, как наберется обоз, отправить на каторгу. Только как тебя звать-то?              - Г…              - Как? Гарри?              - Уильям. Меня зовут Уильям, - прошептал Гавейн, вспомнив имя своего конюха.              - А, Билл значит!              С того дня и последующие двадцать лет Гавейн называл себя Биллом. Сначала он взял себе фамилию Тернер (2), но он не знал токарного дела. На каторге смотритель, чтобы не путать его с настоящим токарем, переименовал его в Уилсона.              Билл Уилсон, что может звучать более простонародно? Но на каторге Билл обзавелся еще одной обидной кличкой - «Скользкий», за умение успеть спрятать «запрещенку» до обхода стражи. Три года Билл отбыл на каторге, пока ему, наконец, не удалось сбежать. До этого его трижды ловили, ставили ему клейма на руки и спину, показывающие, что он преступник-рецидивист, и сажали его в колодки на долгие месяцы. Еще пару лет он скитался по разным далеким деревушкам, пока не добрался до столицы. За довольно небольшой срок нравы тут изменились невероятным образом. Раньше веселый, красивый и богатый город, столица стала напоминать военный лагерь. Билл бродил по Лондиниуму, как слепой, не узнавая привычные улицы. Он даже решился посмотреть на свой бывший дом, но его не было. На его месте построили казарму для «черноногих». У Билла не было четкой цели все эти годы. Вернее, цель-то была – восстановить свою дворянскую честь и отомстить за все те унижения и поругания, которым он подвергся. Но самое главное - Вортигерн должен был понести кару за убийство Утера и Игрэйны. Но как это сделать? В одиночку добраться до короля было просто невозможно. Он не просто хитрый политик, окруживший себя надежной охраной, а сильный маг, не имеющий себе равных в королевстве.              Биллу помог счастливый случай. Во время своих скитаний по Лондиниуму он случайно встретил генерала Бедивера. Когда-то Гавейн и Бедивер недолюбливали друг друга. Но время – лучший лекарь, старые обиды вспоминать было нелепо. Один был беглым каторжником, а второй - кузнецом. Избавившись буквально за одну ночь от всех сторонников Утера в офицерском корпусе, Вортигерн сам предложил Бедиверу уйти в отставку, милостиво оставив ему небольшой дом и выплатив более чем скромное содержание. Король надеялся, что Бедивер, как и большинство профессиональных военных, не выдержит жизни «на гражданке» и сопьется. Бывший генерал оказался крепок духом, как сталь тех мечей, что делала его кузница. Обустроив кузнечное производство, Бедивер стал производить не только оружие, но и всякий хозяйственный скарб. С ним-то он и начал ездить по всей стране из города в город, от ярмарки к ярмарке, не пропуская ни единой деревушки. Бедивер собирал сопротивление. Встреча с Биллом оказалась очень кстати. Ему был нужен умный и хитрый союзник, которому нечего было терять. Так Билл стал частью сопротивления. За пятнадцать лет он сжег, спустил под откос, утопил, взорвал такое количество королевской собственности и ни разу не попался, что мог бы называться террористом номер один во всем королевстве.              Сопротивление росло. Единственное, что не позволяло поднять открытый мятеж - отсутствие харизматичного лидера. Нужен был не просто смелый и благородный человек, а избранный, о котором говорило пророчество - сын Утера Пендрагона. Только за ним пойдут люди, только ради него они будут готовы положить свои жизни. Но годы шли, Башня, несмотря на все старания подпольщиков, росла к небесам, а избранный все никак не появлялся. Пока был жив Мерлин, Бедивер и Билл часто спрашивали его: «Ну, когда же придет наследник?» Старик туманно отвечал, что всему свое время и королевская кровь обязательно проявит себя. Мерлин умер, успев передать все свои знания и умения девушке-магу. Та была еще менее разговорчивой и сказала, что знаки пришествия нового короля будут несомненны и видны всем. Сейчас же его местонахождение скрыто даже от ее внутреннего ока.              Первые годы Билл всматривался в каждого белобрысого мальчишку, который попадался ему на улицах города. Он искал королевского сына. Его терзала мысль, что мальчик, в чьих жилах течет чистейшая королевская кровь, возможно, вынужден голодать и жить среди простолюдинов. Его нужно забрать из этой гнилой среды и постараться дать ему достойное короля воспитание. Но время шло, а наследник не находился. Билл разочаровался в пророчестве. Он больше не верил в таинственное спасение королевства, а просто надеялся, что народная чаша терпения переполнится и люди восстанут против неправды. Но время шло, гнет увеличивался, а люди терпели. Билл понял, что и на народный гнев надеяться не стоит. Жизнь его текла как будто по инерции.              Единственный раз за эти годы его надежда ожила, когда он встретил очень странного юношу у ворот борделя. В вечерних сумерках ему показалось, что перед ним стоит Утер Пендрагон. Фигура, движения, голос – все было его. Но разве мог избранный жить в этом жутком месте? Разве провидение не позаботилось бы о достойном доме для наследника престола? Билл не мог поверить своим глазам. Он рассматривал Артура при свете дня и мог поклясться, что видел в нем черты Игрэйны. Но, поговорив с парнем несколько минут, Билл понял, что этот босяк просто не мог быть принцем. Невоспитанный, наглый и хитрый, он никак не тянул на благородного и чистого правителя, которого обещали пророчества. Пусть его и звали Артуром, но простолюдины часто называли своих детей в честь членов королевской семьи. Сколько Утеров и Вортигернов бегало по улицам Лондиниума, и не сосчитать.              Стража уж очень пристально стала досматривать постоялые дворы. Тут-то Биллу бы и забыть обо всем, но он стал захаживать в бордель «У Моста». Хотя это было не единственное заведение такого рода в округе, пусть и самое лучшее. Со временем он стал замечать, что мальчишка смотрит на него. Вернее, уже давно не мальчишка, а молодой мужчина. Красивый мужчина. Очень красивый молодой мужчина. На Билла нахлынули воспоминания юности. Его всегда тянуло ко всему необычному и редкому. Его любовники и любовницы были неземной красоты. Он любил кружить головы и превращал романы в галантные приключения. Пытки и тюрьма сказались не только на его внешности, они лишили его практически всех иллюзий относительно людской природы. Он испытал на своей шкуре все виды боли и унижений. Никакого розового флера не осталось, другой человек нужен только для того, чтобы накормить свою плоть. Близость иного рода опасна, да и Билл был на нее уже и не способен. Чувства привязанности или симпатии казались ему невозможной и непозволительной роскошью. Если первые годы его еще робко согревала вера в избранного, то она давно погасла, и в душе Билла пылал костер ненависти. Ненависти к существующему мироустройству. Только она давала ему силы.              Однако в тот момент он не мог себе отказать, испытал слабость. Только все вышло не как обычно. Он позволил своему случайному любовнику больше, чем позволял кому-то за многие годы. Артур оказался удивительно открытым и невинным. Хотя это неправильные сравнения. Открытость Артура заканчивалась там, где начинались его рабочие интересы. Про невинность говорить вообще смешно, он же не монастырский послушник. Артур был удивительно светлым – вот правильное слово.              Одного раза было бы достаточно. Это как с хорошим вином, одной бутылки хватит, чтобы знать вкус, и не обязательно пить его каждый день за обедом. Билл ошибся второй раз, когда Артур накинулся на него с поцелуями у камина. Он влетел в зал, переполненный энергией, и будто молодость и сила вошли вместе с ним. У Билла не хватило силы воли отправить его восвояси. Их встречи стали регулярными. Билл убеждал себя, что это всего лишь секс. Он испытывал к Артуру странную смесь влечения и презрения. Как нечто, настолько совершенное внешне, могло быть настолько низкого происхождения и влачить такое жалкое существование? Но все это не могло отменить того, что Билл видел в Артуре нечто большее, чем просто красивое тело. Ему нравилась его страстность, его напористость, то, как он улыбался. Его удивляло, как выросший в борделе паренек довольно сносно изъяснялся с клиентами на нескольких языках и ловко проворачивал мелкокриминальные делишки. Хотя, если посчитать, Артур своей контрабандой сильно бил по карману таможни, а следовательно и казне Вортигерна.              Билл, как мог, пытался контролировать себя. Он старательно избегал лишних нежностей, не давал Артуру полностью отдаться страсти и забыться. Такое позволительно только равным любовникам. Билл нет-нет, да и напоминал Артуру, что они не ровня. Конечно, он не говорил этого прямо, но тот, умный парень, сам это понимал. Поэтому редко позволял себе лишнее.              Для Билла не стало неожиданностью поведение Артура, когда в бордель пришли черноногие. Он даже удивился, почему тот не сдал его с порога. Но все равно была какая-то толика обиды, что ли? Впрочем, она довольно быстро исчезла. Из разговоров стражников Билл понял, что Артур поколотил каких-то викингов, находящихся под охраной короля, и теперь ему грозила отправка на строительство Башни. Интересно, успеет избранный прийти до того, как лягут его кости к подножию творения Вортигерна. Впрочем, Артур – парень изворотливый. Сбежит.                     Камера, в которую посадили Артура, была размером больше, чем зал в их борделе. Встретив Вортигерна, он оторопел. Артур был не из робкого десятка, но, как говорится, где бордель, а где дворец. Единственный шанс простолюдина увидеть короля в своей жизни – это посмотреть на монету. Поэтому Артур не сразу понял, что говорил ему монарх, а когда часть слов все-таки дошла до его сознания, то он не поверил своим ушам. Никогда в жизни Артур не мог даже предположить, что он окажется хотя бы бастардом захудалого купчишки, не то что законнорожденным сыном Утера Пендрагона.              По интонациям и тяжелому взгляду короля было понятно, что он совсем не рад встрече с давно потерянным племянником. Хоть Артур и старательно убеждал его, что не имеет претензий на трон и хочет вернуться к себе «под мост», но Вортигерн не верил этим уверениям ни на грош. Семя Пендрагонов – не задавишь даже плохим окружением, оно все равно прорастет и расцветет. Удивительно, что за все эти годы никто не обратил внимания, как разительно отличается Артур от всего своего окружения. Его выделяла не только красота и стать, но и явные лидерские задатки. Подмять под себя почти всю контрабанду, контролировать значительный кусок Лондиниума, кормить с руки всю городскую стражу - такое под силу только настоящему королю. Вортигерн решил, что поместит голову племянника под стеклянный колпак и поставит в Башне как напоминание себе о том, что все нужно доделывать до конца. Каковы были шансы, что корытце с мальчиком не перевернет первая же волна или его лицо не обгрызут крысы, он не умрет от первой же лихорадки, его не продадут в рабство или в бордель, не сунут нож под ребро? Но этого не случилось. Он выжил, вырос и стал угрозой.              Потом все завертелось как в безумном кошмаре. Артура связали и потащили через анфиладу огромных, роскошно украшенных комнат к тронному залу. Там Артур увидел «своих девочек», толпившихся у стены. Их притащили сюда, видимо, ранним утром. Кто-то был еще в «боевой раскраске», а кто-то уже переоделся в домашнее и начал накручивать волосы на тряпочки, чтобы к ночи получились кудри. Проститутки жались друг к другу, кто-то плакал. У Артура защемило сердце. Король объяснил ему и про казнь, и про то, что будет ждать его близких в случае неповиновения. Артур шел как ягненок на заклание, закованный в цепи с ног до головы. На лице у Люси отразилось такое страдание, она попыталась прорвать кордон стражи:              - Артур! Артур!              Вортигерну даже не нужно было гадать, кем Люси приходится Артуру. Проститутка не будет с таким отчаянием кидаться к любовнику, которого ведут на казнь. Только мать, пусть и приемная, безрассудно бросится к своему ребенку. О, как Вортигерн возненавидел эту женщину. Именно из-за этой низкопробной шлюхи мальчишка не сдох, как ему и было положено. Король махнул рукой, стражник, верно истолковавший желание господина, дважды воткнул нож в грудь Люси. Кто-то из женщин пронзительно закричал, одна из товарок заткнула ей рот рукой, раздались всхлипы и причитания.              Артур побелел. Худшее, что могло случиться в его жизни, случилось. Конечно, он вырос на улицах и видел насилие и смерть, но в последние годы Артур был уверен, что всегда сможет защитить Люси и девушек. И все его надежды рухнули.              Воля была его полностью сломлена. Бежать некуда. Хотя бы он умрет с достоинством, а девушки останутся живы. Он сам подошел к плахе, сам положил на нее голову, и тут события сделали крутой поворот. Вместо плахи пришлось прыгать в воду со скалы. Потом ему надели мешок на голову, посадили на лошадь, и началось длинное путешествие к неясной цели.              Бесед с Артуром не вели, ничего ему не поясняли, но по старательной конспирации он понял, что попал к подпольщикам. Зачем он был им нужен? Они надеются получить выкуп у короля за его голову? Всю поездку он хоть и храбрился, но мысли у него были не радостные.              От черноногих Билл смог избавиться довольно легко. Среди тюремных стражников оказался человек из сопротивления. Не успело солнце взойти, а Билл уже пробирался в секретный штаб. Там его встретили новостью:              - Билл! Радость! Избранный найден! Маг везет его сюда!              - И кто же он? Где он был все эти годы? – у Билла перехватило дыхание. Все-таки сбылось. Наследник пришел. Он силен и благороден, его можно научить всему. Да и нужно ли учить? Возможно, у него все и так есть в крови?              - Его зовут Артур. Он жил в борделе «У моста», его воспитали проститутки.              У Билла подкосились ноги. Этого просто не может быть! Он не верил своим ушам. Но разве есть еще в Лондиниуме бордели у Моста, в которых жил бы кто-то по имени Артур. Билл все никак не мог поверить, пока не увидел своего взъерошенного, но несломленного любовника, который, кажется, был готов перегрызть тут всем глотки. В летописях этот момент, конечно, потом немного приукрасили, а в реальности было так.              - Я – избранный? Король, значит. А эта железка ржавая – меч моего папаши? А не пошли бы вы на … - тут Артур эмоционально и витиевато сказал, куда все они могут пойти и чем там заняться. Потом помолчал и добавил: – А королевство ваше гребанное запихните себе... - и дальше сказал, куда нужно запихнуть королевство и сколько раз провернуть, и потом еще добавил, куда должен провалиться Вортигерн со своими подручными.              Все от тирады несколько оторопели, только Маг довольно потерла руки, так доктор радуется, больной идет на поправку. Однако она была женщиной странной. По сравнению с ней даже покойный Мерлин казался теперь, по прошествии стольких лет, душкой.              - То есть вы категорически отказываетесь свергать короля Вортигерна? – спросил Бедивер, который как военный был привычен к ругани.              - Отказываюсь. Он мне чуть голову не отрубил, а она у меня в единственном экземпляре.              Билл не мог поверить в происходящее. Это какой-то дурной сон, курьез, безумие. Избранный не мог быть таким. Таким… Ну, таким как Артур. Билл решил проверить.              - Кольцо зачем снял? Чтобы морду мне не поцарапать? Не надейся, дедуля, - зыркнул на него Артур. – Ты меня и пальцем тронуть не сможешь.              Билл чуть от злости не задохнулся. «Дедуля!? Я покажу сейчас тебе дедулю и отделаю, как Бог черепаху». Билл сделал выпад, Артур уклонился, начал крениться куда-то в сторону, как пьяный. И тут же демонстративно поднял правую руку для удара. Это было так примитивно. Билл закрылся, и тут Артур резким хуком слева ударил ему в нос, а потом, для верности, еще добавил в солнечное сплетение. Билл устоял, но дыхание перехватило.              - Я же говорю, вы тут все с кружевными манжетиками, пьете чай с оттопыренным пальчиком и не видели доброй уличной драки.              - А если не на кулаках? А мечом сможешь нас тут всех положить? – провоцировал генерал. Он почти улыбался.              Артур посмотрел на меч, но брать в руки его не спешил.              - Бедивер, оставь его в покое. Он мечом-то только и сможет, что дров наколоть. Нож или топор - еще может быть, но точно не меч, - подыграл Билл.              Артур хмыкнул, встал в боевую стойку. Охранники выступили вперед. Артур взял меч в руки, замахнулся и упал в обморок. В комнате запахло, как пахнет после грозы. Все были несколько обескуражены.              - Ну, что? Убедились, маловерные? Это ваш избранный, - маг скрестила руки на груди.              - Из парня выйдет толк, - резюмировал Бедивер. Генерал всегда смотрел на перспективу. – Он – смелый, удар держит хорошо, стойка - правильная. Будет из него символ революции.              - Но почему он такой… такой… - Билл в раздражении не мог подобрать нужного слова.              - Какого избранного заслужили, такой у вас и есть. И не мешает ли тебе гордыня, сэр Гавейн, смотреть на вещи объективно? – спросила маг, вперившись змеиными зрачками в Билла. У того желваки заходили по лицу. Его двадцать лет никто так не называл, с того дня, как зачитали приговор. Впрочем, маги славились такой вот бестактностью.              - Билл, мне кажется, ты представлял себе короля слишком идеалистично. Вспомни, каким был Утер в юности? Разве не шалопаем? – спросил Бедивер, пытаясь разрядить обстановку.              - Утер был королем! Я скажу тебе больше, Бедивер, в мизинце Вортигерна, которого я ненавижу всем сердцем, больше королевского достоинства, чем в Артуре.              - Ты стареешь, Билл. Раз уж сам забыл, что ты вытворял в молодости, в том числе какой кипиш вы устраивали с Вортигерном. У Артура прекрасные задатки. Главное, чтобы он поверил в себя. Признал то, кем он является.              - Делайте что хотите, вы хотели символ – вон у вас он есть. Припадочный. Он еще и во сне кричит.              Маг с интересом посмотрела на Билла, но никак не прокомментировала его пассаж. Она обратилась Бедиверу:              - Отнесите его величество ко мне в покои. Только несите аккуратно, чтобы меч не уронить. Я его лишний раз руками трогать не хочу. Очень уж сложный артефакт.              Артура, который так и не очнулся, подняли и, как драгоценность, унесли в комнату к Магу. Она попросила дров, воды, сказала больше её не беспокоить до утра. Когда Билл уходил из комнаты, то увидел, как она сняла плащ и распустила пояс. Билл испытал укол непрошенной и ничем не обоснованной ревности. Пусть маг с Артуром делает что хочет. Ему какое дело. Молодая, красивая женщина подойдет новоиспеченному королю лучше, чем потрепанный жизнью «дедуля».              Билл добрел до своей комнаты к полуночи. Со всех уголков Англии стекались гонцы. Они были счастливы узнать, что избранный явился, и готовы были выступить по первому зову. Умоляли только хоть немного рассказать про короля. Бедивер расписывал достоинства Артура, как казалось Биллу – мнимые, но ему приходилось кивать и даже вставлять свои комплиментарные реплики. У людей должна быть вера, сильная и нерушимая, чтобы они выступили против тирании открыто и смело. Хоть у кого-то должна быть вера.              Билл сбросил сапоги, стянул куртку вместе с рубахой, сел на кровать и обхватил голову руками. Он правда стар. Они столько лет верили в избранного, как дети в верят в Духа Рождества. А когда оказалось, что конфеты и орехи в носки подкладывают родители, все оказались обескуражены. Бедивер все строил планы, расставлял фигурки на своей воображаемой шахматной доске, надеясь сыграть эту партию против Вортигерна. Только вот с главной фигурой им не повезло. Их король оказался не королем, а пешкой.                     Билл захохотал, вспомнив, что в борделе довольно часто играли в шахматы на деньги. Однако смех довольно быстро перешел в кашель, а в груди захрипело, как будто его душили рыдания. Проблемы с дыханием остались у него после года на рудниках. Билл сипел, но ком, застрявший в горле, казался каменным, и его невозможно было проглотить. Он хлопал себя по грудной клетке, пока кто-то не подал ему кружку воды. Билл ожидал увидеть перед собой Бедивера, только он никак не мог оставить казарменные привычки и часто заявлялся к соратникам без приглашения. Билл поднял глаза. Перед ним стоял Артур. Билл зашелся кашлем от возмущения еще сильнее, кружка в его руке затряслась, зубы стучали о глиняный край, а вода расплескивалась вокруг, но в рот не попала. Артур накрыл его ладони своими и помог напиться. Кашель утих.              Артур смотрел на Билла так, словно забыл, зачем пришел. И его трудно винить. Сто плетей превратили спину мужчины в сплетение шрамов. Каждое неповиновение надсмотрщикам добавляло новые. На груди, предплечьях и руках клейма: «вор», «каторжник», «рецидивист» - метки за попытки побега. Карта боли. Артур разглядывал это «великолепие» и не мог отвести взгляда. Билл поднялся. Они все еще держали вместе одну и ту же кружку. Ладони Билла под ладонями Артура.              - Что, интересно, ваше величество? – сухо спросил Билл, хотя это спокойствие вулкана перед извержением.              Теперь дернулся король, он разжал руки. Билл отпустил кружку. Она упала на пол и разбилась. Артур положил мужчине руки на плечи и сильно надавил. Билл вынужден был отступить к стене, однако он вцепился противнику в ворот рубахи. Так они стояли с минуту, устроив какую-то пародию на драку. Внезапно Артур спросил:              - Скажи, Билл, всегда было интересно, ты ненавидел меня больше до того, когда меня трахал, или сразу после?              Билл ударил лбом ему куда-то в лицо.              Артур утер кровь с губы. Не очень-то и больно, скорее обидно.              - Тебе от чего больше противно, что приходилось все эти годы спать с неблагородными, или то, что я - сутенер из борделя - оказался королем?              Артур пнул Билла в голень.              - Послушай, старина, или как мне теперь тебя звать? Сэр? Сэр Билл? Сэр Скользкий? Так вот, я не чувствую себя королем. Я никогда не был им и не буду. Доволен? Извини, если не оправдал твои надежды на короля без страха и упрека.              Билл скрюченными пальцами вцепился Артуру в лицо и притянул ближе:              - Слушай меня внимательно. Не знаю, что ты там себе напридумывал, но ты сын Утера Пендрагона. Твоя мать была не шлюха, которую ты оплакиваешь, а королева Игрэйна. Хотя бы из уважения к ее памяти ты, щенок, должен научиться держать этот меч как следует, не сваливаясь каждый раз с припадком. Да, я представлял тебя по-другому, и ты мне омерзителен. Но ты король – по праву крови.              - Уж учить держать меч меня не надо.              Билл убрал руку от лица Артура. Тот потер разбитую губу:              - А знаешь, Билл, мы с тобой в одной лодке. Мы получили от жизни то, чего не хотели. Ты - недостойного избранного, а я - меч, касаясь которого испытываю такой нестерпимый ужас, что секунда под топором палача кажется приятным воспоминанием. Но мы оба здесь для того, чтобы сбылось пророчество. Заложники предсказаний. Наши желания не имеют значения.              - Что ты знаешь о желаниях и разочарованиях? Ты главное разочарование моей жизни.              Артур скривился, будто у него что-то нестерпимо заболело, потом выпрямился, как струна и спросил:              - Ты все еще хочешь меня?              Билл отрицательно покачал головой. Артур наклонился и поцеловал его. Билл резко вскинулся и попытался оттолкнуть его, но как-то не очень убедительно. Артур просто углубил поцелуй, делал то, что хотелось: хозяйничал языком во рту, зарывался пальцами в чужие волосы, целовал шею, накрыл ладонью пах. Он проследил пальцами и губами каждый шрам, каждое клеймо на теле любовника. Билл замер, как соляной столб. Его шрамы видели и трогали не так много людей, но никогда прикосновения не были настолько интимными. Никогда они не будили в нем столько отвращения к самому себе и не вызывали желание такой силы.              Артур опустился на колени. Те крючки на чужой одежде, которые не удалось расстегнуть с первого раза, он просто выдрал. В голове не было четкого плана действий. Не было приказов. Он решал сам, что делать. Это чувство опьяняло, заставляло почувствовать себя всесильным. Все, что происходило – это чистая импровизация. Обхватить губами, пососать, провести языком вдоль по вздувшейся вене.              Билл молчал. Его глаза были плотно закрыты. Лицо ничего не выражало, словно он был где-то далеко и происходящее его нисколько не волновало.              Вкус странный, терпкий, мускусный. Член скользил по языку, упирался в небо. Артур пытался расслабить горло. Он ощущал, как дрожат под его хваткой ноги Билла, но тот молчал, как покойник, и не шевелился.              Дышать было тяжело. Слезы катились из глаз градом. Рот переполнила слюна. Она, смешиваясь с чужой смазкой, текла по подбородку. Челюсть с непривычки свело, но Артур продолжал. Он двигался неспешно, стараясь заглотить как можно глубже.              Внезапно Билл резко подался вперед и застонал. Артур отстранился. Погладил любовника по бедрам, по напряженному животу и хрипло прошептал:              - Нет, стой спокойно, я все сделаю сам.              Это просто невероятная дерзость. На щеках и шее Билла расцвели алые пятна румянца.              - Меньше разговоров, - прошипел он, царапая ногтями стену.              Артур двигался медленно, очень медленно. Он наконец-то ощутил всю прелесть власти над человеком, которую можно получить не силой, а лаской.              Внезапно Билл начал говорить. Речь его сбивчива и путана.              - Двигайся, черт тебя задери… Твой рот, ах… Ты … Да что ты понимаешь… - его тон вдруг стал жалобным. - Артур, пожалуйста… Пожалуйста… Не мучь меня.              Семя толчками выплеснулось на язык. После секундного раздумья Артур проглотил все до капли. Колени затекли, он не чувствовал челюсть, но случившееся того стоило. Он поднялся с колен, отвесил шутливый поклон Биллу.              - Мое омерзительное величество не причинит вам больше неудобств, сэр, - говорит он и уходит. Подачек ему не нужно, собственное возбуждение схлынет, если чуть потерпеть. Зато прощание получилось запоминающимся.              Маг и Бедивер берутся за воспитание короля. Единственная их цель состоит в том, чтобы ему покорился меч. Но все попытки Артура как-то сладить с непокорным предметом заканчиваются видением, которое переходит в обморок, если он вовремя не успевает убрать руки с рукоятки. Вода помогает удержать меч в руках чуть дольше. Но сражаться им просто невозможно.              Бедивер говорит Биллу:              - Маг считает, что Артура нужно отправить в Черные земли. Только там он сможет найти себя.              - Ты знаешь мое отношение к Черным землям.              - Разве у нас есть другой выход?              - Не боишься получить второго Вортигерна?              - Даже если и так, то разве подобное не вытесняется подобным?              - Меня в этом участвовать не уговаривай.              - Я сам отведу Мага и Артура к точке перехода.              Билл знал одно: из Черных земель никто и никогда не возвращался прежним. Вортигерн изменился именно после путешествия туда, если это можно назвать путешествием. Билл иногда думал, что брат короля превратился в жадное до власти чудовище именно из-за того, что побывал там. Но раз Бедиверу нужно было чудовище, а не избранный, то так тому и быть. Значит, задачей Билла будет убить зверя, когда все будет кончено. И Билл знал, что в этот раз рука у него не дрогнет. Он убьет Артура.                            1. Сэр Гаве́йн Оркне́йский - рыцарь Круглого стола, один из центральных персонажей Артурианского цикла. Авантюрист, баловень судьбы и любимец женщин. Он был рыцарем со сложившимся характером, образцовым, но не идеальным. Он был смел и благороден, но в чувствах своих — поверхностен и непостоянен. Он часто влюблялся, но редко по-настоящему любил. Автор просит прощения, что несколько вольно обходится с мифологией       2. Тернер – на английском Токарь. Профессиональный фамилии довольная частая история английском языке, как и в русском - Кузнецов, Бочкарев, Кучеров и т.п.