Руны городских улиц

— Нет, Эвас, серьёзно?.. — морщится Вёльва, слыша из-за куста очередное «ы-ы-ы». — Зачем нам газовая мини-плитка в трейлере, напомни?.. Если уж так хотелось шаурмы, мог бы попросить, я бы сделала. Делов-то: пожарить мяса, настругать овощей, сунуть в лаваш и полить соусом. — Я ж не пророчица, как ты! — огрызается, выходя из-за куста, бледный с зеленцой Эвас. — Кто ж знал, что у них соус протухший! — И пророчицей не надо быть, чтобы знать: в помойку еду из придорожных забегаловок! Там ей самое место! Да и вообще, тебе такое нельзя есть! — А что можно? — Эвас решительно садится за руль их автобуса, отметая её предложение на время сменить его. — Кашку с маринованной фигой? Смузи из сельдерея?.. Вёль, я придерживаюсь рекомендаций. Не ем жирного. Не ем фастфуд — а я ведь люблю пиццу! Не пью алкоголя. Не ем сладостей. Каждый день выполняю упражнения. И мы ходим пешком, когда приезжаем на места. От чего я ещё должен отказаться? Ну не разнесло б меня снова до ста двадцати кило с одной шаурмы, боже ты мой! Он замолкает, замыкаясь в себе. Вёльва краем глаза следит за мужем. Он, сжав губы и нахмурившись, смотрит на дорогу. Она вспоминает. Как двадцать лет назад первая красавица школы решила дать шанс пригласившему её в кино низенькому толстенному парню в растянутом свитере да вдобавок с немытыми сальными патлами — но с любящим огромным сердцем и, как она узнала позднее, — несгибаемой волей. Вёльва не ставила условий, не говорила: «меняйся!» — ничего от Эваса не требовала. Она просто была рядом. Когда он терпел насмешки других студентов — но учился и в итоге стал журналистом. Когда он с проклятиями и слезами пробегал километр, а потом два, а потом десять. Тягал гантели. Соблюдал диету. Менял имидж. Делал силовые упражнения, кардио и всё, что предписал врач. И это ничуть не было просто. Вёльва полагает, что с подачи Эваса выучила все нецензурные формы выражения гнева, какие вообще существуют. Она вспоминает, как они вместе радовались, когда стрелка показала сначала сто, а потом — девяносто пять, и однажды — всего семьдесят килограммов, да не жира, а мышц! А потом Эвас купил автобус-дом и они отправились всходить на Алтай. Вёльва помнит, как он поймал её на оборвавшейся страховке. Красное от напряжения лицо и злое: «Вытяну!» И вытянул. Она будет с ним всегда, куда бы ни привела их дорога, — потому что его рука удержит её над любой пропастью. Эвас не знает, что значит — сдаться. Именно за это Вёльва его и любит.