Любимец Смерти

      Шотландия, Хогвартс, кабинет директора.              Невидимое за низкими тучами Солнце лениво ползло по небосклону, отбрасывая жидкие, серые тени. Жаркими летними днями канареечно-жёлтые лучи врывались в высокие окна башни и отражались от многочисленных устройств, покоящихся на стенах, раскрашивая комнату многочисленными радугами, брызгая в разные стороны стремительными зайчиками. Сейчас же усталая звезда с трудом прокладывала себе путь сквозь громады облаков, посылая на землю стремительно холодеющие, внезапно состарившиеся лучи.       Дамблдор вздохнул, отвернулся от окна и вернулся к бумагам. Снова раздался скрип пера, заглушая мерное тиканье артефактов, тихие трели спящего на своей жёрдочке Фоукса и редкие щелчки медленно рассыхающегося дерева. Уже битый час директор воевал с бухгалтерскими расчётами, порой ему приходило на ум, что в тот момент, когда он занял пост главы Хогвартса, его жизнь превратилась в сплошной бой с финансами. Если взять все те часы, которые он провёл безуспешно пытаясь свести дебет с кредитом, сложить их и прибавить какому-нибудь незадачливому ученику, тот повзрослеет на пару лет, обзаведётся щетиной, прыщами и странными, ещё не понятными ему потребностями.       Старик аккуратно положил перо на заляпанную чернилами тряпицу, отбил пальцами нетерпеливую дробь по столешнице и важно погладил бороду. Возможно, одной из таких потребностей становится необходимость считать деньги.       Фоукс встрепенулся и вытащил голову из-под крыла, прислушался, спорхнул со своего насеста и улетел в дальнюю часть кабинета. Спустя несколько секунд директор и сам услышал шорох поднимающейся лестницы. Дверь отворилась, после чего внутрь буквально влетел высокий черноволосый мальчик, а за ним порывистым, дёрганым шагом, будто затянутый в чёрную материю голем, шествовал Снейп.       — Добрый день, господа, — Дамблдор с радостью отодвинул в сторону осточертевшие бумажки и откинулся на спинку кресла, предвкушая интересный разговор. — Проходите, располагайтесь, — директор с иронией окинул взглядом вошедших. Гарри с любопытством осматривал убранство кабинета, а Северус, выглядящий ещё более отстранённо и холодно, чем обычно, сосредоточенно наблюдал уже за самим мальчиком. — Лимонную дольку?       Гарри схватил стоящее у стены кресло и, подтащив его ближе к директорскому столу, бесцеремонно в него плюхнулся, подняв небольшое облачко пыли.       — Я возьму, — мальчик протянул руку к полной кислого лакомства вазочке, которую Дамблдор предусмотрительно подвинул поближе, — спасибо.       Снейп быстро подошёл к столу и, упершись в древесину костяшками пальцев, наклонился вперёд, нависая над сидящими за ним людьми.       — Я настаиваю на исключении Поттера, — мужчина говорил ровным, спокойным голосом, — опасно содержать его с другими учениками. Я знаю таких, как он, это только дело времени, когда он кого-нибудь покалечит или убьёт.       — Это очень серьёзные обвинения, Северус, и, боюсь, сейчас нет никаких причин разбрасываться ими.       Снейп склонился ещё ниже, уже практически переваливаясь через стол. Дамблдор подумал, что это выглядело бы забавно, если бы не перекошенное лицо зельевара.       — Вы не понимаете, — Снейп говорил тихим свистящим шёпотом. — Его пребывание здесь угрожает безопасности других учеников.       Гарри доел шестую по счёту мармеладку, поднялся и стал расхаживать по кабинету, цепко осматривая содержимое поднимавшихся до потолка стеллажей. Особое внимание он уделил покоящейся на одной из полок распределительной шляпе. Директор не отрываясь следил за перемещениями мальчика.       — Послушайте же, — глаза зельевара бегали по лицу директора, пытаясь найти хотя бы отблеск понимания, — мальчишка — убийца, он не может здесь оставаться, и ваше любопытство не должно подвергать других учеников опасности!       — Северус, — Дамблдор устало вздохнул и покосился на читающего корешки книг Гарри, после чего закинул в рот лимонную дольку, — ты же понимаешь, мы не можем исключать учеников на основании твоих предчувствий. Минерва уже докладывала мне, что у него, возможно, имеются некоторые проблемы, но я уверен: мальчик просто не способен нанести кому-то вред, который не сможет устранить мадам Помфри.       — Хорошо, — Снейп принял вертикальное положение, прикрыл глаза и глубоко вздохнул, — как насчёт грубого нарушения правил? — мужчина открыл глаза и взглянул на директора, дождавшись утвердительного кивка он продолжил: — Мистер Поттер всю последнюю ночь отсутствовал в своей спальне. Фактически, его не было там уже несколько дней подряд, но сегодня я убедился в этом лично.       — Ох, вот как, — Дамблдор задумчиво погладил бороду. — Гарри, мальчик мой, ты можешь что-то сказать по этому поводу?       — Конечно, профессор, — Гарри снова подошёл к столу и сел в кресло, весь его вид выражал покорность и добродетельность, он выглядел, как прилежный семинарист. — Вчера вечером я уже собирался идти в кровать, но потом заметил странного, одетого в чёрное человека. Он наблюдал за моей спальней. У него было бледное, нездорового цвета лицо, длинные сальные волосы и вообще он был весь такой злобный и страшный, что я испугался и побежал искать профессора Снейпа, но заблудился.       Гарри смотрел на Дамблдора большими, невинными глазами. Директор мягко улыбался, декан Слизерина сжимал кулаки и скрипел зубами в грозящей выплеснуться на окружающих злобе.       — Что вы, Мордред вас раздери, несёте, Поттер?! — наконец взорвался зельевар.       — Как что, профессор, — Гарри неуверенно озирался, мял в кулаках полы мантии и вообще являл собой хрестоматийный вид растерянного, подавленного ребёнка, — по школе, возможно, разгуливает маньяк, я обязан был сообщить об этом!       Дамблдор тихо посмеивался в бороду. Судя по донесениям, мальчик очень любил играть, менять своё окружение, перекраивать его по своему вкусу. На самом деле в лице этого ребёнка преподавательский состав Хогвартса встретил один из самых больших вызовов за последние десятилетия. Обычно даже самые закоренелые нарушители дисциплины испытывали благоговейный трепет перед кем-нибудь из профессоров. Макгонагалл и Снейп внушали уважение и ужас большей части учеников, одного их присутствия обычно хватало, чтобы пресечь запрещённую деятельность, они были проводниками власти, с их авторитетом считались. Гарри же, похоже, не признавал авторитетов вообще.       Директор посмотрел на Снейпа.       — Северус, — как можно более мягче произнёс Дамблдор, — ты не мог бы нас оставить? Видя, что мужчина никак не реагирует, директор наклонился вперёд и опёрся о стол, пытаясь привлечь внимание зельевара.       — Полагаю, у тебя ещё много дел, требующих внимания, я сам переговорю с Гарри.       Снейп, не говоря ни слова, отвернулся от стола и выбежал из кабинета. Директор неодобрительно посмотрел на мальчика, удобно устроившегося в кресле и поглощающего мармелад из вазочки, которую, не мудрствуя лукаво, перетащил себе на колени.       — Северус очень горделивый и обидчивый человек, Гарри, не думаю, что ты многого добьёшься, доводя его до такого градуса бешенства, — Дамблдор снова улыбнулся и вытащил из ящика стола ещё одну полную мармелада вазочку.       — Люблю трудности.       — Замечательная черта характера, — директор поднялся из-за стола, подхватив посудину, и направился к выходу, — интересно как далеко она тебя заведёт. Впрочем, сейчас не время думать о таких глупостях, — Дамблдор подмигнул и напялил на голову свой расшитый звёздами и блёстками колпак. — Пошли, покажешь мне, как тебе удалось пройти защиту в запретном коридоре, — видя, как мальчик с неохотой отставляет в сторону угощение, старик похлопал его по плечу и с улыбкой показал глазами на вазочку в руках, — признаться честно, мои лимонные дольки ещё никогда не пользовались такой популярностью и, к сожалению, я не держу большого запаса, однако, чтобы поесть по пути, хватит. Правда, на выходных придётся заскочить в Хогсмид за пополнением.       — Спасибо, — Гарри перехватил вазочку и запустил в неё руку. — Кстати, в приветственной речи вы ничего не упомянули о наказании за попытку туда пролезть.       — О, я просто не ожидал, что у кого-нибудь получится, — дверь кабинета мягко закрылась за их спинами, и винтовая лестница с шуршанием поползла вниз. — Ну, а насчёт наказания… Обычно я предоставляю право наводить порядок профессорам Хогвартса, не думаю, что сейчас следует изменять этой традиции. Уверен, Северус приложит много старания и фантазии, чтобы посильнее тебе насолить, — Дамблдор озорно подмигнул.- Раз уж тебе так нравятся сложные жизненные ситуации, полагаю, в накладе ты не останешься. Гарри усмехнулся. Похоже, в своей оценке директора он, если и ошибся, то не слишком сильно. Старик действительно любил шутить, озадачить кого-нибудь, сбить с толку, заставить блуждать по кругу в поисках очевидного, но в то же время недостижимого решения. И он даже не особо пытался это скрывать. Окружающие списывали происходящие вокруг него странности на возраст или эксцентричность старого мага.       Путь по временно опустевшим коридорам Хогвартса проходил в тишине. Гарри остервенело жевал уже порядком надоевшие ему дольки. Если он правильно понимал ситуацию, то и ужин ему сегодня не грозил, так что глюкоза из этих проклятых кисло-сладких долек придётся кстати. Дамблдор же с абсолютно безмятежным видом вышагивал рядом, мурлыкая под нос какую-то незамысловатую мелодию. Изредка попадающиеся на пути ученики, то ли опаздывающие на обед, то ли уже спешащие разойтись по аудиториям, с благоговейным видом шугались в стороны. Гарри внимательно наблюдал, как директор безошибочно прокладывает путь сквозь многочисленные лестницы и проходы замка, чьи метаморфозы, всё ещё непредсказуемые для мальчика, для Дамблдора, с его более чем полувековым опытом жизни в этом месте, были лишь мизерными, практически невидимыми преградами.       — Вот мы и на месте, — директор небрежным взмахом палочки превратил опустевшую вазочку в огненно-красную птицу, которая тотчас же выпорхнула из рук Гарри и, величественно взмахивая крыльями, скрылась в одном из боковых проходов. — Порадуй старика, покажи, как тебе удалось пройти.       Гарри не торопясь подошёл к проходу. Дверь как обычно была распахнута, в дверном проёме от пола до потолка растянулась постоянно клубящаяся туманная дымка. С другой стороны сквозь неё не проникало ничего: ни единого луча света, ни звука. Она будто распространяла ватную тишину. Дамблдор внимательно наблюдал за мальчиком. Заложив руки за спину, он стоял лицом к проходу, так, чтобы Гарри не видел судорожно, до побелевших костяшек пальцев сжатую в кулаке палочку. За долгие годы директор уже успел привыкнуть к строптивому нраву этого древнего артефакта, но в присутствии Поттера она будто сходила с ума — то нагревалась, то покрывалась изморозью. Даже для выполнения простейших заклятий ему приходилось прикладывать немалое количество сил и внимания.       Даже не спуская с мальчика глаз, Дамблдор едва не упустил момент метаморфозы. Сквозь благородные черты явственно проступило что-то чуждое, лицо, даже в куда более нормальной обстановке лишь отчасти напоминавшее лица его родителей, стремительно побледнело, теряя краски, наружу выбралось нечто совершенно иное. Директору показалось, что он увидел довольно скалящийся череп, белоснежный, с зияющими, бездонными дырами вместо глаз. Мальчик заговорил и наваждение пропало.       — Вы меня видите, — не вопрос — утверждение, сказанное безразличным шелестящим голосом, — предпочитаете быть честны сами с собой. Директор спокойно наблюдал, как мальчик трогается с места и пропадает в тумане. Спустя несколько секунд он с трудом разжал пальцы и убрал палочку в скрытую кобуру.       — Значит, это всё правда, — Дамблдор прикрыл глаза и вызвал в памяти все те жалкие крохи информации, обрывки древних сказок и легенд, которые ему удалось заполучить за эти десять лет. — Владыка мёртвых наконец ступил на землю.       Старик грустно улыбнулся и последовал за мальчиком. Туманная завеса на мгновение разомкнулась перед ним, а затем толстыми непроницаемыми щупальцами сплелась за его спиной, возвращая заброшенному коридору тишину и уединение. ***       Снова та же картина: сотни и тысячи одинаковых сундуков, порой стоящих поодиночке, чаще — сваленных огромными беспорядочными кучами. Гарри небрежно пнул ближайший ларец, и на пол с лёгким звоном выкатилась монета, а следом за ней, подпрыгивая и периодически путаясь в своих многочисленных ногах, выбежал испуганный паучок. Мальчик проследил взглядом за невезучим членистоногим, после чего плавно опустился на пол, привычно сплетя ноги в позе лотоса. Первая линия защиты была пройдена им без каких-либо проблем. Удача, инстинкт, стечение обстоятельств. Любой другой, окажись он на месте Гарри, вероятно бился бы над решением всю свою жизнь и, в конце концов, так и не смог бы разгадать этот ребус. Мальчика сильно задевало то, что он не понимал, почему защита пропустила его, какой критерий задал директор для желающих попасть внутрь. Сбоку послышалось шуршание одежды.       — Я знаю только одного человека, который знаком с этой ментальной техникой, — Дамблдор подошёл поближе и сел на соседний сундук. — Сначала он был моим учителем, а затем стал другом.       Директор сцепил пальцы в замок, упёрся локтями в колени и стал внимательно рассматривать перевёрнутый Гарри сундук.       — И как вы её называете? — Гарри поднялся и обошёл вокруг лежащего на боку ларца, пытаясь понять, что же такого интересного в нём увидел директор.       — Обычно, я предпочитаю вообще не упоминать о ней, — директор умиротворённо улыбнулся и поправил очки. — Только единицы смогут понять её и даже им она, скорее всего, не поддастся. У неё нет определённого имени, но состояние, которого достигает человек или маг с её помощью, древние мыслители в той стране, откуда пришло это учение, называли нирваной.       Дамблдор легко поднялся и пошёл вперёд, приглашающим движением руки указывая мальчику следовать рядом.       — Освободиться от страдания, желаний, привязанностей. Умиротворить своё сознание. В некотором смысле стать Богом, — глаза директора сверкнули загадочным огнём. — Когда-то это было великим учением, теперь стало религией. Сейчас уже очень мало осталось тех, кто помнит хоть что-то. Именно поэтому я и не мог поверить, что ты на это способен. Гарри, даже не пытаясь скрыть скепсиса, смотрел на директора. Критерий прохода — нахождение в нирване? Заклятие пропускает только просветлённых? Конечно, чисто технически, то состояние, в котором он находился, можно было назвать разрывом круга сансары. Смерть — конец жизни: никаких перерождений, никаких страданий, только пустота, из которой он возвращается каждый раз только благодаря абсолютной памяти, дарованной ему Ямой. Гарри всегда знал, кто он, и даже уход души за грань жизни не был способен оторвать его разум от тела. Сиддхартха Гаутама почти наверняка имел в виду что-то другое, говоря о нирване.       — Вот как, — протянул Гарри. Директор почему-то затормозил, сверля взглядом один из сундуков. — Позвольте спросить, а кто же обучил вас этому искусству?       — Обитатель этого ящика, — Дамблдор подошёл к сундуку и, откинув крышку, встал внутрь. Его туфли, больше похожие на тапочки восточных мудрецов из сказок, едва помещались внутри небольшого ларца. Он смешно взмахнул руками, пытаясь поймать равновесие, а затем заговорщически подмигнул. — Надеюсь эта загадка не поддастся тебе так быстро.       Раздался тихий свист, и старец будто истаял, лёгким сиреневым дымком втягиваясь в нутро сундука. Тяжёлая крышка протяжно скрипнула, закрываясь сама собой, и с гулким стуком захлопнулась. Ларец вздрогнул. Гарри показалось, что изнутри раздался довольный смех.       — Вот ведь навертел, — пробурчал себе под нос Гарри, нетерпеливо откидывая крышку, — ментальная магия, буддисты, теперь вот это.       Изучение содержимого таинственного ящика только добавило вопросов. Монета и паук пропали, тряпица, забитая в угол директорским башмаком, отныне влачила своё одинокое существование в паре с отвалившейся от облачения Дамблдора бисеринкой. Гарри резко захлопнул крышку и побежал, беспорядочно меняя направление. По пути он распахивал все сундуки, до которых мог дотянуться. Везде одно и то же: забитая в угол тряпица и цветной стеклянный шарик.       — Интересно… — Гарри снова уселся на пол, бездумно глядя прямо перед собой. — Нужно больше информации.       Мальчик поднялся и, сосредоточившись, сформулировал чёткое желание — выйти. Дверь, как и раньше, возникла абсолютно беззвучно. В прошлый раз он, увидев колпак директора, моментально понял, что лучше ему здесь больше не задерживаться, и был очень удивлён, увидев на свободном от сундуков клочке пространства массивную, окованную железом дверь, стоящую без какой-либо видимой поддержки. Уже позднее до Гарри дошло, что для того, чтобы выйти из тайника директора — нужно сильно захотеть. Потянув за тяжёлое, покрытое ржавчиной кольцо, служившее в качестве ручки, мальчик распахнул дверь и шагнул в знакомый коридор на третьем этаже. ***       Лежать на парящей в паре футов от земли метле было шатко и неудобно, лежать на траве хоть и было комфортнее, но зато мокро и холодно, к тому же мадам Трюк неодобрительно косилась в его сторону, сопела, отпускала резкие, саркастичные замечания. Гарри почесал голову и закинул ногу на ногу.       Сентябрьский день выдался на удивление солнечным и погожим. Противно накрапывавший с утра дождь закончился, редкие молочно-белые облака быстро пролетали по небу, изредка наползая на солнце и отбрасывая на землю неровные тени. Мальчик в очередной раз поймал раздражённый взгляд ястребиных глаз профессора. Та, нервно похлопывая себя по бедру напряжённой ладонью, как раз направлялась к нему.       Тяжело вздохнув, Гарри принял более-менее вертикальное положение и, свесив ноги с метлы, стал изображать некое подобие увлечённости образовательным процессом. Мадам Трюк саркастично фыркнула, после чего отвернулась, снова поймав взглядом уверенно кружащего на метле Невилла.       — Ты всё неправильно делаешь!       — Да отстань ты от меня уже!       Гарри обернулся на голоса. Ужасно недовольный жизнью Рон Уизли остервенело тёр покрасневший нос и как-то особо выразительно потрясал зажатой в руке метлой, а рядом с ним, поджав губы, скрестив руки на груди и притопывая ногой, стояла Гермиона.       — Ты слишком громко говоришь, попробуй снова, — девочка отошла от лежащей на земле метле и, вытянув руку, уверенно скомандовала: — Вверх!       Нельзя было с уверенностью сказать, делала ли она что-то неверно, или этот древний образчик трудовой принадлежности дворников по всему Миру устарел настолько, что уже был не способен летать, но вместо эффектного прыжка в руку зовущую этот обшарпанный кусок дерева с пучком переломанных прутьев на одном конце просто дёрнулся и перекатился на пару десятков сантиметров в сторону.       — Да у тебя самой ничего не получается, — Уизли презрительно фыркнул и швырнул метлу на землю. — Вверх!       Что-то снова пошло не так, и снова было трудно сказать, кто же из пары инструмент-пользователь более дефективен. Единственное, что можно было утверждать с точностью, так это то, что голосовые связки у рыжего были в полном порядке. Получив крепкий удар по костяшкам пальцев разогнавшимся до основательной скорости древком метлы, мальчик подпрыгнул, после чего с диким воем, потрясая кулаками и топая ногами, стал исполнять дикий танец, в бессильной злобе угрожая небу.       Это представление привлекло пристальное внимание учащихся обоих факультетов. Равнодушным не остался никто: одни тихо хихикали, другие смеялись в голос, не скрываясь. Даже мадам Трюк на секунду позволила намёку на улыбку прорваться сквозь обычно суровое выражение на её лице.       Видя, что мальчик уже готов взорваться от ярости, Гарри легко спрыгнул с метлы и пошёл в сторону красного как помидор Уизли.       — У вас так ничего не получится, — краска резко схлынула с щёк Рона, на бледной коже резко проступили многочисленные веснушки. На то, что после инцидента с призраком, большая часть первокурсников его побаивается, Гарри уже давно махнул рукой, но вот с Роном надо было что-то делать. Страх младшего Уизли, похоже, основательно укоренился и стал фобией. — Могу объяснить, если хотите.       — Шёл бы ты отсюда! — неожиданно резко огрызнулся Рон. — Иди, приставай к другим змеям!       — Рон! — возмущённо вскрикнула Гермиона.       — Чего? Что тебе опять не так, сама же говорила, что он тебе не нравится!       Похоже, рыжему было непривычно чувство страха, противно само осознание того, что, находясь на факультете храбрецов, он его испытывает. И сейчас для того, чтобы притупить его, он старательно накручивал себя, распаляясь всё больше с каждым сказанным словом.       — Хорошо, — Гарри развернулся и пошёл обратно к своей метле, — как хочешь. Рон ошалело уставился в спину своему уходящему противнику.       — Да, — немного растерянно пробормотал он, а затем добавил уже громче: — Правильно! Иди отсюда!       Гарри подошёл к своей метле и, подозвав её, снова принял расслабленную позу, болтая ногами в воздухе. Рядом с непринуждённым видом, так же расслабляясь и наблюдая за обстановкой, плавал Драко.       — Видели, как я его? — хвастливо трепался поодаль рыжий.       — Да он вроде тебе помочь хотел, балда.       — Не нужна мне его помощь. И вообще, знаю я таких.       — Ничего ты не знаешь, Рон, — вставила менторским тоном Гермиона. — И, кстати, у тебя нос распух.       Где-то в полумиле под прохладными осенними порывами ветра шумел Запретный лес. Сентябрь уже украсил ещё недавно зелёные кроны венцами из расплавленного золота, каждое дерево красовалось своим оттенком жёлтого и оранжевого. В это время года, если прикрыть глаза и включить воображение, легко можно представить, что мир объят многоцветным, медленно колышущимся пламенем.       — А ты неплохо его обработал, — Гарри скосил взгляд на Малфоя. — Даже не удивительно, что ты смог уломать шляпу засунуть тебя на Гриффиндор.       — На самом деле, я пытался попасть на Слизерин, — Драко хмыкнул, — но старая тряпка была непреклонна.       — Ты упал в моих глазах. Только не говори, что у тебя нет хитрого плана по принуждению меня к сотрудничеству.       — Думай, что хочешь.       — Одно из моих любимых занятий, — Гарри снова закинул ноги на древко метлы и прилёг, поймав равновесие. — Хочешь услышать мои мысли по поводу твоих замыслов?       — Вперёд, — Драко сделал в воздухе кульбит, пытаясь повторить пируэты подхваченных ветром листьев.       — Науськивая остальных, ты пытаешься подвергнуть меня остракизму и, пользуясь одиночеством и отчаянием, которые, по-твоему, должны мною овладеть, втереться ко мне в доверие, стать другом, чтобы понемногу выведать желаемое. Даже сейчас ты поддерживаешь дружелюбный тон, пересиливая свою ярость, только для того, чтобы чуть-чуть со мной сблизиться.       Драко замер и с пустым выражением на лице стал тупо разглядывать росший неподалёку клён.       — Исполнение неплохое, только вот задумка убогая. Не зря тебя на Гриффиндор засунули.       — Иди в задницу, Поттер.       — Я знал! Мы с тобой на одной волне, Малфой, — Гарри радостно улыбнулся и, поднявшись, с силой хлопнул Драко по плечу, получив в ответ раздражённое ворчание, приправленное сверканием глаз и подёргивающейся щекой.       Разлетевшись в стороны, мальчики некоторое время молчали. Гарри поймал высохший листик и внимательно его рассматривал, Драко сосредоточенно дышал.       — Как насчёт сделки? — Гарри выбросил листик и снова расслабленно закинул руки за голову. — Я расскажу всё, что ты хочешь знать, ты расскажешь всё, что хочу знать я.       — Не пойдёт.       — Выбирай: или так, или вообще никак.       Гарри рванул древко вверх, резко набирая высоту, поднимаясь на уровень верхушек деревьев. Убедившись, что вокруг достаточно свободного места, он начал выписывать в воздухе дикие кульбиты, то резко взмывая ввысь, то падая до самой земли. Прутья метлы со свистом рассекали воздух, а древко протестующе скрипело под его весом. Неожиданное удовольствие от полёта было настолько ярким, что мальчик даже перестал обращать внимание на происходящее на земле. Ему были безразличны восхищённые взгляды однокурсников и требовательные выкрики мадам Трюк. Гарри внезапно понял, что тот смех, который он сейчас слышит, — его собственный. Из сладостного забытья его вывел какой-то неприятный звук, уже пару десятков секунд назойливо звенящий у него в ушах. Мадам Трюк, краснея и надувая щёки, свирепо дула в свой тренерский свисток. Гарри с сожалением вздохнул и начал снижение. ***       — Скажите, профессор, а у вас бывает чувство дежавю?       — В последнее время слишком часто, Поттер.       — Другие декорации, тот же смысл, — Гарри бежал трусцой позади стремительно вышагивающего зельевара. — Вы подумали насчёт дуэли? Я готов драться на ваших условиях.       — Какая выдающаяся самоуверенность, — саркастично протянул Снейп. — Вас не пугает перспектива оказаться в больничном крыле?       Гарри поравнялся с преподавателем и, не снижая темпа, начал нетерпеливо подбрасывать в воздух палочку.       — Ничуть. Ну что, вы согласны?       Снейп резко затормозил. Полы мантии по инерции пролетели вперёд и взметнулись вверх, подняв в пустом коридоре подобие тропического шторма в миниатюре.       — Поттер, вы поняли смысл разговора, состоявшегося между мной и директором? — Снейп поймал себя на мысли, что больше не смотрит на мальчика с былой ненавистью. Он чувствовал сильное раздражение, желание избавить себя и остальных от этого непредсказуемого и опасного ребёнка. Поттер за удивительно короткое время превратился из проекции его старого врага в нечто иное — он стал пьющим кровь паразитом, назойливым, изворотливым и жутко надоедливым. Гарри Поттер не был своим отцом, теперь Снейп видел в нём всего лишь ученика, вредного и подлежащего отчислению. — Вы осознаёте, что первая же серьёзная оплошность с вашей стороны станет последней, и вы отправитесь наконец домой?       — Конечно, выгонят с позором, сломают волшебную палочку и всё такое.       — И Вас это совершенно не волнует?       — Не особо, — Гарри с издевательской ухмылкой стал разминать кисти рук. — Мне всего лишь надо победить. Вы ведь никогда не признаетесь, что вас побил первокурсник.       Снейп чудовищным усилием воли подавил жгучее желание наорать на зарвавшегося юнца и, сорвавшись с места, понёсся к приоткрытой двери одной из классных комнат.       — Мне нужен Флинт, — тихий шёпот зельевара каким-то образом не потонул в весёлом хаосе урока маленького профессора, а прозвучал ясно и чётко.       Гарри с интересом наблюдал, как из кабинета вслед за худым и высоким Снейпом выдвигается, будто средних размеров платяной шкаф, ученик старших курсов — Маркус Флинт. Этого здоровяка на Слизерине знали все. Ужасный студент, но талантливый охотник.Возможно, будь у него чуть больше ума, и стал бы он профессиональным игроком. Но бешеный темперамент и слишком прямолинейная манера игры перечеркивали эти замечательные перспективы.       Снейп нетерпеливо махнул рукой и, не дожидаясь учеников, помчался в обратном направлении. Гарри пришлось снова припустить трусцой, а Флинт, с отвлечённо-туповатым выражением на лице, следовал за ними, глухо топая и всем своим видом выражая стоическое спокойствие горгульи, смешанное с грацией вышедшего из спячки медведя. Профессор наконец затормозил перед старой, покрытой пылью и паутиной дверью. Схватив ржавое кольцо, он с усилием потянул. Петли громко заскрипели, но подались. Гарри и Маркус, уже нагнавшие зельевара, заглянули в образовавшуюся щель. Пыль, паутина и темнота. А ещё расползшееся посреди комнаты маслянистое пятно, очевидно бывшее источником странного мускусного запаха.       — Это был боггарт, никто не знает, что произошло, не обращайте внимания, — зачем-то пояснил Снейп. Втолкнув учеников в кабинет, он зашёл сам и, уже с меньшими усилиями притворив дверь, стал выхаживать перед почти невидимой из-за толстого слоя пыли стеной.       — Флинт! — внезапно рявкнул мужчина. Гарри с интересом наблюдал, как во взгляде здоровяка появляется кое-что новое, смесь страха и уважения. Такие глаза были у некоторых солдат, когда начальство обращало на них внимание. — Это Гарри Поттер, теперь он член команды по квиддичу.       Маркус туповато улыбнулся, показав кривые зубы, и кивнул. Застывший перед ним в позе заправского сержанта Снейп, очевидно, удовлетворился подобным ответом и снова начал расхаживать по кабинету, старательно обходя таинственное пятно.       — Он не будет играть на какой-то определённой позиции. Его должны тренировать для исполнения любой роли, — Снейп говорил громко и коротко, рубя фразы на лёгкие для восприятия части. — Я хочу, чтобы Поттер был подготовлен лучше, чем кто-либо. Зельевар занял позицию перед Флинтом, который вытянулся в струнку и, казалось, был готов разбить себе лоб, в припадке лояльности отдавая честь. Гарри даже почувствовал лёгкую ностальгию по тем временам, когда он с друзьями бегал на плац, где суровые, умудрённые опытом офицеры муштровали зелёных, едва оперившихся новобранцев.       — У нас все места заняты, он играть не будет, — прогудел Флинт.       — Он и не должен играть, — Снейп выплёвывал слова короткими очередями, — он просто должен быть готов ко всему.       — Понял, — задумчиво сказал Флинт и медленно, будто орудийную башню крейсера, повернул голову к Гарри.       — Свободен! — рявкнул зельевар и, дождавшись, пока здоровяк выйдет, обратил внимание на стоящего возле двери мальчика. — У тебя есть вопросы, Поттер?       — Нашим с вами отработкам пришёл конец?       — Они закончены для меня, — Снейп саркастично усмехнулся, — для вас же все только начинается. Мы пришли в этот кабинет не просто так, отныне ваши вечера будут проходить здесь, — обведя комнату широким жестом руки, мужчина продолжил: — Любопытный факт: с тех пор, как ваш отец на уроке защиты от тёмных искусств стихийным выбросом магии превратил боггарта в лужу, никто так и не смог её отчистить.       — Действительно интересно, — Гарри присел на корточки и потыкал чёрную субстанцию пальцем. — А что будет после того, как я с этим управлюсь?       — Если у вас получится, уверен, мистеру Филчу необходима ваша квалифицированная помощь во многих частях замка.       Снейп резко развернулся на каблуках. Взметнувшиеся полы мантии подняли с пола тучи пыли, тут же начавшие оседать на окружающих предметах толстым, комковатым шлейфом. Гарри принюхался и звонко чихнул.       — А я-то думал, что вас интересуют наши с Драко истории.       Снейп, который, пыхтя, толкал захлопнутую Флинтом дверь, на секунду остановился и, слегка повернувшись, качнул головой.       — Иногда излишнее любопытство приводит к печальным последствиям, — он стряхнул прилипшие ко лбу волосы в сторону и снова упёрся в дверь плечом, — хотя сомневаюсь, что вы поймёте, Поттер.       Гарри поднялся на ноги и, под аккомпанемент скрипящих дверных петель, стал обходить кабинет. Сдвинутые к стенам парты были покрыты коркой жирной грязи и клочьями пыли, кое-где проглядывали нацарапанные чем-то острым слова и картинки, написанные готическим шрифтом инициалы, вполне прилично выполненные изображения разных магических тварей, даже портреты, разной детализации и проработки. Стремительным движением руки мальчик стряхнул с ближайшей столешницы мусор и поморщился. С распоротой скрытым под мятым клочком бумаги гвоздём руки сорвалась рубиновая капля крови.       — А вы хорошо рисуете, профессор, — Гарри облизал ранку и поднял голову, поймав взгляд Снейпа.       — Вам уже пора на урок, — резко севшим голосом прошептал мужчина. — И не забудьте, что после тренировки вас здесь будет ждать мистер Филч.       Когда шаги мальчика стихли, Снейп медленно, иногда останавливаясь и будто бы напряжённо прислушиваясь к чему-то, приблизился к заинтересовавшей мальчика парте. Капля крови, разбившись о стол, окрасила волосы нарисованной девушки в тёмно-бордовый цвет. Удивительно, однако, несмотря на изменившиеся за годы черты лица и другой цвет волос, её легко было узнать. С растрескавшейся от времени лакированной поверхности стола ему улыбалась молодая, счастливая Лили Эванс.       — Как же давно я не видел твоей улыбки, — Снейп нежно провёл пальцем по портрету, оставляя на поверхности стола кровавый след, багровым шлейфом закрывающий лицо девушки.       — И не увидите, — Гарри стоял, прислонившись к дверному косяку, и с прохладцей смотрел на дёрнувшегося от неожиданности мужчину. — Не помню, чтобы она когда-нибудь так улыбалась.       — Почему вы всё ещё здесь?       — Потому, что я вернулся сюда для наблюдения за вами.       — Лучше займитесь чем-нибудь более полезным, — Снейп раздражённо отряхнул пальцы и вышел в коридор. Мальчишка снова смог вывести его из равновесия, и, откровенно говоря, это уже становилось печальной тенденцией.       — А ещё, у меня следующий урок — зельеварение. Снейп мысленно застонал. Отделаться от мальчишки будет трудной задачей. ***       Окованная железом дубовая бита взлетела в воздух, неторопливо перекувыркнулась в верхней точке и, влекомая неумолимой силой притяжения, понеслась вниз. Гарри стоял посреди измятого и местами перепаханного ударами бладжеров пятачка газона в углу поля для квиддича, с обеих сторон от него находились тяжело дышащие, будто загнанные жеребцы, загонщики команды Слизерина по квиддичу Перегрин и Люциан.       — Слышь, Маркус, — наконец подал голос черноволосый, атлетично сложенный Люциан, — ты вроде говорил, что он новичок.       Пребывающий в несвойственном ему состоянии глубокой задумчивости Флинт не ответил. Некоторое время назад его лицо приняло странное, одухотворённое выражение, после чего капитан сборной окуклился и перестал реагировать на внешние раздражители. Услышав своё имя, он с неясным мычанием дёрнул рукой нижнюю губу, покосился на вбитый в землю богатырским ударом бладжер, а затем вернулся к созерцанию зрительских трибун.       — А ещё ты сказал, что играть он не должен, — со стоном двигая вывихнутой в плече рукой, продолжил парень.       С громким шлепком бита приземлилась в руку Гарри, после чего мальчик снова запустил её в полёт молниеносным броском. Старшекурсники молча наблюдали за стремительно отдаляющейся деревяшкой. Надёжно укрытый мокрым дёрном бладжер натужно ворочался, издавая раздражённое жужжание и изредка показывая через прорехи основательно помятый бок.       — Ты, капитан, совсем сбрендил, — теперь уже Перегрин, утерев лоб, присоединился к разговору. — Если он летает так же, как бьёт, то ему цены нет.       — Снейп запретил, — наконец буркнул Флинт.       Загонщики синхронно всплеснули руками и хлопнули себя по лбу, болезненно поморщившись: защитные перчатки были сделаны из жёсткой кожи со вшитыми защитными элементами. Бита приземлилась и снова с протяжным свистом ушла ввысь.       — Слушай, у нас нет запасных игроков, команде нужны загонщики. Если кто-то из нас не сможет выйти играть, то ты сможешь выпустить его на поле.       — Я в этом году Хогвартс заканчиваю, мне проблемы с деканом не нужны.       Парни неинтеллигентно заржали. Флинт угрожающе набычился и, сжав кулаки, пошёл к стоящему в нескольких метрах от него Перегрину, который резко стал серьёзен и, примирительно подняв руки, отскочил подальше от прущего на него капитана.       — Ладно, извини, не кипятись, — загонщик быстро пятился, описывая круг с Гарри в центре, — ну чего ты взбесился-то?       Не заметив свежую рытвину, Перегрин зацепился за неё ногой и с громким шлепком сел в образовавшуюся после дождя, невидимую в траве лужу. Не прекращающий хохотать Люциан схватился за живот и согнулся пополам, судорожно хватая ртом воздух. Вид у промокшего загонщика был настолько комичным, что даже Флинта проняло. Хмыкнув, он сложил руки на груди, после чего взглянул на Гарри более осмысленным взглядом.       — Снейп приказал учить его игре на всех позициях. Будет тренироваться семь дней в неделю. Если справится, может декан и разрешит ему участвовать.       — Сурово, — Перегрин уже выбрался из лужи и сушил одежду струёй горячего воздуха из палочки, косясь на всё ещё истерично хихикающего, утирающего слёзы Люциана. — И выбора у него нет, как я понимаю.       — Да меня, в общем-то, всё устраивает, — Гарри снова схватил упавшую с неба биту и небрежным ударом отправил вырвавшийся на волю, торжествующе гудящий бладжер обратно в яму. Взметнулись фонтанчики земли. Зацепившийся за какой-то корень мяч снова начал со злобным жужжанием ворочаться, пытаясь вырваться и огреть ближайшего человека по недостаточно быстро соображающей голове.       — Aguamenti! — внезапно воскликнул Перегрин, щедро окатив водой возмущённо завопившего Люциана. — Это пока тебя всё устраивает. Ты хоть и крепкий, но всё-таки не железный.       — В том числе и поэтому на выходных я тренироваться не буду.       — Как это ты тренироваться не будешь? Тебя, вообще-то, не спрашивает никто! — Флинт выразительно замахнулся и хлопнул кулаком по открытой ладони.       — Люди упорно продолжают пропускать мои слова мимо ушей, — пробормотал Гарри и, перехватив раздражённые взгляды старшекурсников, продолжил: — Это не кошерно, мне религия не позволяет и, вообще, все вопросы по этому поводу адресуйте Снейпу.       — Ну, это можно! — капитан команды схватил Гарри за руку и потащил в сторону темнеющей в вечерних сумерках громаде Хогвартса. ***       — Так как тебе удалось отвертеться от тренировок на выходных?       Джемма согнала с места какого-то абсолютно несчастного на вид второкурсника и стала накладывать себе в тарелку тянущуюся, будто смола, овсянку. Гарри с лёгким содроганием посмотрел на вязкий поток каши, а затем снова переключил внимание на яйца Бенедикт с поджаристым беконом.       — Снейп — человек простой, если у него есть возможность устранить раздражитель, он ей пользуется, — Гарри подцепил на вилку поджаренную до хруста полоску бекона и с явным удовольствием отправил её в рот. — У него появилась возможность свести к нулю даже гипотетическую вероятность контакта со мной на выходных, и он, не раздумывая, это сделал.       — Логично, — обронила Джемма, — но всё-таки, что ты собираешься делать с освободившимся временем? Где ты вообще пропадаешь?       — Я принимаю обязанности Смерти: нахожу заблудшие души, после чего отвожу их за границу жизни, умирая и воскресая. Это очень утомительно, зачастую болезненно.       — Очень смешно, — голос девушки живо напомнил Гарри о тех моментах, когда Лили включала режим старосты и начинала его отчитывать. Этому ледяному, вызывающему у неподготовленных людей дрожь в коленках, тону, видимо, специально обучали особо выдающихся студентов. — Сейчас ты теряешь чуть больше баллов, чем зарабатываешь, советую тебе подтянуть знания по зельеварению и гербологии, ты сильно отстаёшь. Гарри со вздохом отодвинул тарелку и, наклонившись, начал рыться в стоящем под ногами рюкзаке. Джемма неприязненно смотрела на поношенный, местами протёртый до дыр брезент и старалась понять, почему наследник древнего рода пользуется настолько старыми, откровенно позорящими его вещами. Наконец мальчик выудил из недр рюкзака изрядно потрёпанный, покрытый какими-то пятнами учебник зельеварения за третий курс.       — Открой в любом месте, — скомандовал Гарри. Все сидящие рядом начали с интересом оглядываться и вытягивать шеи, предвкушая очередное представление. Дождавшись, когда девушка, скептически хмыкнув, откроет книгу, мальчик продолжил: — Назови страницу и номер строки.       — Страница сто двадцать, строка девять.       — …помешать три раза против часовой стрелки, затем добавить толчёные крылья бронзовок… — Гарри взял в руки тост и стал щедро намазывать его джемом.       — Это какой-то фокус, — староста неверяще вчитывалась в слегка смазанные из-за низкого качества чернил строки, а затем стала лихорадочно листать страницы, остановившись в конце книги. — Давай ещё раз, страница двести пятьдесят два, строка шесть.       — Таким образом, неправильно сваренное зелье чистой кожи может вызвать многочисленные болезненные язвы и нарывы.       Собравшиеся вокруг ученики поражённо выдохнули. Гарри обернулся по сторонам, с удовлетворением заметив, что сквозь доминирующую вокруг него серебряно-зелёную гамму пробиваются и другие цвета: ало-золотой, чёрно-жёлтый, сине-бронзовый.       — Как ты это делаешь? — требовательно спросила черноволосая девочка с Когтеврана.       — Это называется цитированием по памяти, — терпеливым тоном, будто разговаривая с пятилетним ребёнком, проговорил Гарри. — Тебе нужно просто вспомнить то, что ты когда-то читала, а затем воспроизвести, желательно дословно.       — Так! А ну-ка разошлись! — большая часть толпящихся возле слизеринского стола учеников поспешила ретироваться, ощутив на себе обжигающий взгляд Джеммы. — Если ты сейчас скажешь, что баллы ничего не значат и ты теряешь их специально, то я даже не знаю, что с тобой сделаю.       — Вовсе нет, — Гарри выдернул учебник из крепко сжатых рук девушки, — просто практическая сторона этих предметов всегда будет мне недоступна.       — Ладно, — Джемма похоже смогла обуздать свою злость и поднялась с лавки, прихватив с собой миску овсянки, — я даже не буду спрашивать, почему ты так считаешь.       — Мудрое решение.       — Не подставляй факультет, для тебя ведь… — девушка хотела сказать что-то ещё, но была отвлечена громким вскриком в другом конце стола и взлетевшим в воздух снопом ярко-оранжевых искр. Метнув в сторону Гарри гневный взгляд, она отпихнула в сторону так и не нашедшего себе места второкурсника и ушла разбираться с очередным нарушителем спокойствия.       — А всё-таки, как ты это сделал?       На освободившееся место плюхнулся Сардонис, а несчастный парень, выведенный из равновесия толчком Джеммы, с тоской взглянул на стоящую на столе тарелку и неприкаянным воплощением меланхолии стал слоняться по Большому залу.       — Скажи, Сардонис, — Гарри неторопливо сделал глоток чая, — ты слышал, что я ответил той девочке с Когтеврана?       — Что ты процитировал учебник, — Сардонис поднёс кружку к лицу и вдохнул поднимающийся над ней ароматный пар.       — Верно, я просто прочитал и запомнил все учебники до третьего курса включительно. Тебя устраивает такой ответ на вопрос?       — Конечно. Я, пожалуй, пойду, — Сардонис робко улыбнулся и стал подниматься, — не буду тебе мешать.       В голову Гарри закралась крамольная мысль, что его наконец оставят в покое и дадут спокойно закончить завтрак, но вместо столь желанной в данный момент рутины день решил подбросить ему ещё один сюрприз. Вставая, его собеседник не заметил, что наступил на полу собственной мантии. Уже почти распрямившись, он ощутил рывок и начал заваливаться назад. Ему почти удалось восстановить равновесие, но тут свой ход сделал лавочка, коварно ударив его под колени. Сардонис взмахнул руками и, швырнув полную супа кружку, продолжил падение.       Из всего, что ему дал Яма, Гарри больше всего любил ускорение, возможность остановить мгновение, взглянуть на мир под другим углом и взаимодействовать с ним так, как не может больше никто. Это было чудовищно трудно, для обычного человека — попросту невыполнимо, но Гарри всё равно изо дня в день входил в это состояние. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как упавшие с неба капли дождя застывают совершенной бриллиантовой россыпью, так и не коснувшись земли.       Краски поблекли, тени вытянулись, погрузив Большой зал в мягкий сумрак, пламя парящих под потолком свечей прекратило свою бесконечную пляску, замерли восковыми фигурами люди. Гарри огляделся и, выпустив из рук чашку с чаем, схватил кружку Сардониса. Расплескавшийся по воздуху бульон с гренками представлял собой куда менее величественное зрелище, чем грозное великолепие бьющей в землю молнии или изящный вальс сорванных осенним ветром листьев, поэтому мальчик без колебаний парой лаконичных движений собрал жидкость обратно в кружку, прикрыл её блюдцем и поставил на стол, плотно прижав сверху тарелкой с жареной картошкой. Затем, аккуратно подхватив едва успевшую начать свой долгий путь вниз чашку с чаем, он принял непринуждённую позу и, утерев покрывшийся испариной лоб, вернулся в нормальное состояние. Сардонис с глухим стуком упал на пол и, громко шипя, стал тереть затылок. Слегка дёрнулась, увлечённая разогнавшейся жидкостью, кружка, с края фарфоровой чашки сорвалась пара капель чая.       — Ох, Гарри, извини, мне так жаль, ты, наверное, обжёгся, — начал лепетать Сардонис, поднимаясь с пола. — Давай я помогу тебе добраться до больничного крыла. Второкурсник протянул было руку, но затем осёкся, с ошарашенным видом глядя на протягивающего ему абсолютно целую, полную бульона кружку, Гарри.       — Магия! — таинственным голосом произнёс Гарри, запихивая кружку в вялые руки Сардониса. — Под ноги смотри.       — Спасибо.       — Всегда пожалуйста.       Белинда Шварц, внимательно наблюдавшая за разыгравшейся сценкой, поправила рукава, резко отодвинула тарелку и встала. Поджаристый тост вылетел на стол от рывка, рассыпая вокруг хлебные крошки. Не обращая ни на что внимания, женщина выбралась из-за преподавательского стола и ушла из Большого зала: множество дел требовало её внимания. ***       Уроки Белинды Шварц стали персональным адом для большинства учеников Хогвартса, каждый находил в них что-то своё. Все ученики с первого по седьмой курсы перед посещением занятий защиты от тёмных искусств становились дёргаными и раздражительными, грызли ногти, лихорадочно метались, в панике листали учебники.       Для Гермионы этот урок также был испытанием, в основном потому, что профессор Шварц в категорической форме запретила вести конспекты. Вот и сейчас она размеренным шагом вплыла в комнату, против обыкновения не став запирать дверь заклятьем, а просто прикрыв её.       — Программа обучения Хогвартса не предусматривает учебных дуэлей на первом курсе, — Белинда провела рукой по крышке преподавательского стола и, очевидно, не удовлетворившись качеством уборки, с недовольным выражением лица растёрла невидимые пылинки между пальцев, — я считаю такой подход ошибочным. Практика — ключ к успеху. К сожалению, я вижу в вас пренебрежительно мало старания. Даже несмотря на отсутствие нормального обучения вы абсолютно не пытаетесь тренироваться самостоятельно. Сегодняшнее занятие продемонстрирует вам, насколько сильно отличается даже минимально подготовленный человек от таких лентяев и бездарей, как вы. Прежде чем мы начнём, потрудитесь подумать и задать интересующие вас вопросы.       Гермиона, пытаясь не показать раздражения, вскинула руку. Но, очевидно, её порозовевшие щёки и пролёгшая между бровей морщинка не ускользнули от глаз профессора ЗОТИ, потому как её дальнейшая реплика прозвучала особенно холодно и саркастично.       — Грейнджер, у вас есть вопросы?       — Да, профессор, — девочка глубоко вздохнула, внутренне содрогаясь от собственной дерзости, — разве мы не должны проходить сегодня садовых гномов?       — Вас не должен волновать этот вопрос, Грейнджер. Вы сами, подозреваю, уже знаете всё необходимое об этих вредителях. Собственно говоря, достаточным объёмом знаний по этой теме является само знание о них. Ещё у кого-нибудь есть вопросы?       Под обжигающе-холодным взглядом суровой немки ученики стушевались, замотали головами и уткнулись взглядами в парты. Белинда ещё несколько секунд переводила взгляд с одного ребёнка на другого, словно обдавая их потоком ледяной воды, после чего повернулась к двери.       — Поттер! — несколько хаффлпафцев дёрнулись от резкого выкрика. — Входите уже, хватит топтаться под дверью.       Гарри вошёл в класс. Дверь за его спиной со стуком захлопнулась, на мгновение вспыхнув красноватым сиянием. Белинда не терпела опозданий и каждый раз надёжно отрезала путь в класс отдельным, не блистающим пунктуальностью ученикам.       — Профессор Снейп был настолько добр, что освободил Поттера от сегодняшнего занятия по зельеварению по моей просьбе, — женщина смерила Гарри презрительным взглядом. — Впрочем, Поттер, думаю, вы должны быть рады, с вашими-то способностями.       — У всех есть слабые стороны, профессор, — Гарри выдержал взгляд Белинды и нагло ухмыльнулся. — Зато я хорош в другом.       — Нельзя оправдать поражение в одной области успехом в совершенно другой, Поттер, но сейчас речь не об этом, — женщина снова прошла вдоль ряда парт, заставив сидящих на первом ряду учеников вжаться в стулья в попытках стать как можно более незаметными. — Вы находитесь здесь именно для того, чтобы продемонстрировать всем свои сильные стороны. Уизли, Лонгботтом, Макмиллан, выйти в центр комнаты!       Мальчишки вскочили на ноги и, цепляясь за попадающиеся на пути парты, неровным шагом выползли поближе к преподавательскому столу, как раз между Гарри и Белиндой. Эрни растерянно озирался и грыз ногти, Рон побледнел, его руки пребывали в постоянном движении, теребя края потрёпанной мантии. Один лишь Невилл сумел сохранить некое подобие достоинства, относительно спокойно смотря на преподавателя.       — Вы трое — чистокровные маги, наследники древних магических родов, — женщина сделала паузу, — у меня дома такие как вы получают надлежащее дошкольное образование, в том числе, их развивают физически и обучают основам дуэлей. Белинда сделала паузу, в классе повисла напряжённая тишина.       — До недавнего времени я не была знакома с положением вещей здесь, но теперь тот факт, что Британские маги пренебрегают обучением своих отпрысков, стал для меня очевиден. Сегодняшний урок призван продемонстрировать всем присутствующим ущербность ваших нынешних навыков.       В классе поднялся тихий ропот, но быстро стих под леденящим взглядом профессора.       — Вы трое будете нападать одновременно, ваша цель — вывести Поттера из строя. Ты, Поттер, будешь обороняться, если сумеешь в процессе обезоружить своих противников — получишь баллы, тебе пользоваться палочкой запрещено. Начали.       Троица учеников неуверенно переминалась с ноги на ногу перед преподавательским столом. Гермиона раздражённо засопела и вздёрнула руку вверх, в течении нескольких томительных секунд выдерживая острый, будто тевтонский меч, взгляд Белинды.       — Задавайте свой вопрос, Грейнджер.       — Разве при дуэлях не принято как-то защищать зрителей, профессор?       — Только в той ситуации, когда дуэлянты этого заслуживают. В данном случае уровень мастерства участников настолько низок, что беспокоиться не о чем, — женщина на мгновение задумалась. — Думаю, будет нелишним ввести новое правило — каждый попавший под случайное заклятье потеряет баллы.       Очевидно ощущая недовольство Белинды, мальчики начали медленно двигаться вперёд, ближе к откровенно веселящемуся Гарри. Тот как раз снял мантию и неторопливо проверял обычно спрятанное под ней снаряжение. Женщина скользнула взглядом по элементам одежды явно магловского производства и скрипнула зубами, её глаза сузились.       — Уберите палочку, Поттер, — выплюнула она и, подождав, пока Гарри положит закреплённую в бедренной кобуре палочку на стол, продолжила: — Чего вы ждёте? Гарри присел на краешек парты, его и без того ослепительная улыбка стала шире и ярче.       — Настоящий мастер не тот, кто выиграл бой, а тот, кто его избежал, — Гарри, скрестив руки на груди, с удовлетворением отметил, что щёки профессора покрылись слабым румянцем, а ноздри затрепетали. — Зачем же мне нападать первым?       Одинокий луч солнца пробился сквозь заполонившие небо облака и, пройдя сквозь расположенное в шести футах от пола мутное окно, упал на недавно обритую голову Малфоя, раскрашивая окружающие вокруг вещи в мягкие, кремовые тона. Почувствовавший тепло Драко провёл ладонью по макушке. Гермиона поморщилась, она так и не смогла понять, зачем мальчик побрился налысо. Прямые вопросы он либо игнорировал, либо отвечал на них раздражённым взглядом и тихим, неразборчивым ворчанием.       — Дисциплина в этой школе отвратительна, — зло прошипела Белинда и отправила в спину Рону жалящее заклятье. Тот взвизгнул и отпрыгнул на пару шагов.       Первым решился Невилл, выпустив в Гарри бледное подобие заклинания, которым Белинда только что угостила Рона, тем самым дав команду к действию остальным.       Гарри оттолкнулся от парты и сделал шаг вперёд, неточно нацеленное заклинание прошло в паре футов от его головы и ударило в стену. Рон с Эрни вышли из ступора и с азартом бестолково размахивали палочками, выкрикивая слова на исковерканной латыни, по большей части осыпая сидящих в первом ряду разноцветными искрами и выпуская струи густого, быстро рассеивающегося дыма, хотя иногда у них действительно получалось выпустить в направлении Гарри что-то похожее на настоящее заклинание.       Гермиона глубоко вздохнула и закрыла глаза. Демонстрация, устроенная Белиндой, была предельно показательной. Гарри даже не нужно было уклоняться, он просто медленно ходил из стороны в сторону, лениво меняя направление движения в те редкие моменты, когда какое-то шальное заклинание грозило пройти от него на расстоянии ближе вытянутой руки. Наконец он остановился и снова сложил руки на груди.       — Может быть достаточно, профессор? — без тени улыбки произнёс Гарри. — Это унизительно для всех.       — Продолжайте, — процедила Белинда, глядя на вспотевших, запыхавшихся мальчиков. Гарри вздохнул и, игнорируя слабые попытки выпустить в его сторону какие-то заклятия с искажёнными от одышки вербальными формулами, больше похожими на бессмысленные стоны душевнобольных, подошёл к Невиллу.       — Давай сюда, — Гарри протянул руку и мягко, но решительно отобрал у гриффиндорца палочку, после чего повторил это действие в отношении Рона и Эрни, которые, хоть и испытывали злость и обиду, но, кажется, были ему благодарны.       — Вы трое — сесть, — Белинда резко поднялась, вырвала палочки из рук Гарри и швырнула их владельцам. — Поттер, на позицию. Грейнджер, Финч-Флетчли, Финниган — ко мне!       Гермиона выбралась из-за парты и медленно подошла к преподавательскому столу. От того, как сейчас выглядела и говорила профессор Шварц, её прошиб холодный пот, и то, что женщина встала у неё за спиной, вне поля зрения, отнюдь не помогало.       — Делайте то же самое, начали!       Шеймус с радостным гиканьем включился сразу же. Бесшабашный и задорный нрав не позволял ему воспринимать происходящее серьёзно, он просто был рад развлечению. Немного погодя, преодолев сомнения, к нему присоединился Джастин. Мальчики увлечённо выкрикивали заклинания, пуская в оппонента цветные лучи. Они не были настолько подавлены и испуганы, как Рон или Эрни, поэтому колдовать у них получалось гораздо лучше. По крайней мере, воздух в классе начал постепенно очищаться от дыма, а сидящим вблизи от дуэлянтов не приходилось поспешно стряхивать горячие искры с мантий и страниц учебников.       Лучи заклинаний разбивались о стену, не оставляя следов. Немного расслабившиеся ученики тихо шептались, изредка вскрикивая, когда Гарри особенно эффектно уворачивался от гудящих возле него лучей, выкрикивала резкие и короткие команды Белинда, а Гермиона всё стояла не в силах заставить себя подчиниться преподавателю и начать наконец колдовать.Даже несмотря на то, что опасности не было, несмотря на то, что Гарри с лёгкостью уходил от всего, что бросали в него Джастин и Шеймус, она просто не могла направить на него палочку.       — Чего вы ждёте, Грейнджер?       Девочка обернулась. Белинда смотрела на неё как-то странно, в её глазах будто плясали маленькие, яростные огоньки. Гермиона снова посмотрела на Гарри, тот как раз распрямился и повернулся к ней. Его зелёные глаза на мгновение почернели, а затем снова засияли чистыми изумрудами, холодное, оценивающее выражение пропало, он почти незаметно улыбнулся и легонько кивнул, будто бы помогая ей преодолеть эту внутреннюю преграду.       Гермиона вскинула руку и стала вдохновенно читать все известные ей заклятья, пытаясь на ходу вспомнить их особенности и недостатки. Она почувствовала азарт, желание поразить эту вёрткую, недостижимую мишень, потребность достигнуть цели.       Гарри отклонился в сторону от слабенького заклинания щекотки и посмотрел на сидящего в среднем ряду Драко. Глаза блондина тлели остывающими углями. Не отрывая взгляда от швыряющихся заклинаниями однокурсников, он сжимал кулаки и непрерывно шевелил губами. У Гарри появилось ощущение, что Малфой проговаривает ещё не произнесённые ребятами слова.       Джастин уже выдохся и, упершись ладонями в колени, пытался отдышаться. У Шеймуса недавно открылось второе дыхание, но и оно уже подходило к концу. Гермиона чувствовала, что сможет продержаться ещё какое-то время, но темп неуклонно падал. Гарри даже не запыхался.       Внезапно, что-то громко прожужжало у Гермионы над головой. Она запоздало пригнулась и поражённо уставилась на мелькающие над ней лучи. Белинда, видимо, была очень недовольна качеством устроенной демонстрации и решила самостоятельно показать, как надо обстреливать первокурсника потенциально опасными заклятиями. Весь класс, затаив дыхание, наблюдал за тем, как Гарри уже без кривляний мечется из стороны в сторону, уходя от атак профессора.       — Быстрее! — в запале прокричала Белинда. — Ещё быстрее, Поттер!       Женщина ускорилась, её палочка непрерывно плясала, извергая разноцветный поток. Гарри почувствовал, что скоро достигнет предела человеческих способностей, за которым ему поневоле придётся применить наследие Ямы, видя даруемую им скорость. Даже самые глупые и ненаблюдательные поймут, что человек не способен так быстро двигаться.       — Хватит топтаться на месте! — неожиданно заорала на стоящих подле неё детей Белинда. — Продолжайте!       Немного ускорившись, Гарри наблюдал за испуганно смотрящей на него Гермионой. Он сам уже давно привык к подобным тренировкам, Яма никогда не стеснялся в средствах и делал то, что считал нужным. И если ты был недостаточно хорош, чтобы выдержать его темп, ты страдал. Гарри провёл в обществе своего деда не дни и даже не месяцы. Он находился вне мира людей годы, и всё это время его резали, ломали, били и жгли. Боль была для него привычна и понятна, её стало легко принимать самому и настолько же просто причинять другим. С этим уже не было связано никаких эмоций, такой образ жизни стал рутиной.       Но для девочки, стоящей перед ним сейчас, это было в новинку. Она сама неоднократно становилась объектом издевательств, но не ожесточилась. Бывало, что и ей причиняли боль, но она так и не научилась причинять её другим. Наверное, именно поэтому те заклинания, которые она пускала в Гарри, не допуская ошибок, делая абсолютно верные жесты и говоря правильные слова, были слабее, чем у остальных. А может быть потому, что недавно захлёстывающий её азарт пропал, оставив только растерянность и чувство стыда. Сейчас это было не важно.       Сделав выбор, Гарри стал медленно сдвигаться, так, чтобы не превышать доступной человеку скорости и не возбуждать лишних подозрений, подставляясь под бледное жалящее заклятье Гермионы. Левое плечо дёрнуло мимолётным уколом слабой боли, разлившейся приятным онемением. Предвидя то, что произойдёт дальше, Гарри поднял руки и закрыл лицо.       Ребята не сразу поняли, что произошло, а Белинда и вовсе не собиралась останавливаться. Отойдя в Пустоту, Гарри привычно анализировал повреждения. Хоть сейчас никакого реального вреда он и не получал, отказываться от старой доброй привычки даже по мелочи было неправильно. Два заклинания щекотки — в правую руку и в грудь, ещё одно жалящее — в левое бедро.Его однокурсники уже устали, были выбиты из колеи и ещё не умели толком целиться, так что эти попадания были даже приятны, всё равно что лёгкий массаж.       Совсем по-другому дела обстояли с заклинаниями профессора: она била точно и больно, со знанием дела выбирая болевые точки и суставы. Гарри насчитал семь попаданий какого-то неизвестного ему заклятия, ощущавшегося будто удар молотком. Последним пришёл невербальный петрификус, исполненный поистине мастерски. Мальчик так и остался стоять на месте, закрыв лицо руками и слегка пригнувшись. Белинда была настолько добра, что оставила ему возможность вращать глазами, так что он мог наблюдать за ней в щель между сведёнными локтями.       — Кто-нибудь может объяснить, что мы сегодня наблюдали? — женщина убрала палочку в специальный кармашек и прошла мимо застывшей Гермионы, чьи глаза округлились, будто пара галлеонов.       Все глубоко задумались, причём, скорее не над самим ответом на вопрос, а над тем стоит ли вообще высовываться и рисковать вызвать гнев преподавателя, очень уж недобро Белинда посматривала на учеников. Наконец одна девочка робко подняла руку.       — Аббот, какова же ваша версия?       — Ну, вы показали нам, что нужно учиться усерднее, — пролепетала Ханна, не поднимая взгляда, — нужно больше стараться и…       — Позор! — крикнула Белинда, прервав девочку на полуслове. — Мы стали свидетелями позора!       Дети затихли, боясь даже дышать. Женщина несколько раз прошлась взад-вперёд, разгоняя повисшую тишину стуком каблуков и шуршанием длинной, метущей пол юбки.       — Даже Грейнджер, несмотря на свою неполноценность, смогла сделать больше, чем трое чистокровных!       Гермиона была не в силах поверить в произошедшее: она впервые в жизни осознанно причинила кому-то боль. Защищаясь от заклинаний Белинды, с её шестью футами роста, Гарри был вынужден поднять руки достаточно высоко для того, чтобы Гермиона хорошо видела его лицо, напряжённое и будто сведённое судорогой. Девочка пока ещё не поняла, почему он так резко застыл на месте, но даже дураку было ясно — что-то тут не так.       — Вы, чистокровные маги, проигрываете маглорождённой, — продолжала разоряться Белинда, гневно меряя шагами класс. Гермиона подошла поближе к Гарри, — единственные достоинства которой — упорство и скрупулёзность в учёбе!       Девочка заглянула Гарри под согнутую руку. На неё уставился ярко-зелёный, одержимо блестящий глаз. Маленькие чёрные крапинки пульсировали и, будто живые прыгали по радужке. Она впервые видела его так близко. Гарри дёрнулся, немного сдвинув плечо, и Гермиона отпрянула: слишком уж механистичным было это движение, странно рваным и напряжённым. Отпрянула, а затем снова подвинулась ближе. Мальчик почти незаметно шептал что-то, размеренно и однообразно двигая губами.       — Фини… Фините, — Гермиона тоже начала двигать губами, складывая буквы в слова, — finiteincantatem!–вскрикнула она, направив палочку на Гарри.       Полностью нейтрализовать парализующее заклятье преподавателя не получилось, но мальчика это не волновало. Натужно застонав, он опустил руки и распрямился. Паралич постепенно развеивался, сведённые судорогой мышцы расслаблялись, каждое движение отзывалось приятной негой.       — И если вы не понимаете даже этого…       — Вы извинитесь.       Услышав холодный голос, Белинда осеклась на полуслове и обернулась, изумлённо вздёрнув брови и смерив Гарри взглядом.       — Что?       — Моя мать родилась в семье обычных людей, — Гарри подошёл к женщине и посмотрел на неё снизу-вверх, — эта девочка, — он мотнул головой в сторону Гермионы, — тоже. Я сам полукровка. Множество людей не может похвастаться длинной родословной, и всех их вы тоже оскорбили. Принесите извинения. Сейчас.       С заднего ряда парт раздался чей-то полупридушенный вздох, все присутствующие затаили дыхание. Рон в буквальном смысле задержал дыхание и скривился, с каждой секундой всё больше краснея и, наконец, разразился богатырским чихом, поднявшим целый вихрь озорных пылинок. В падающих из окна лучах сверкнули мельчайшие капельки слюны. Увидевшие это ученики спешно отшатнулись, а затем замерли, ожидая очередной вспышки гнева не в меру ретивого профессора.       Но Белинде не было до этого никакого дела, казалось, в её взгляде, обращённом к стоящему перед ней мальчику, даже сквозило некое восхищение.       — Зарываешься, мальчик.       — Вам только кажется.       Женщина наклонилась, и Гарри почувствовал прикосновение её дыхания на своей шее, услышал, как она облизнула губы, будто провела губкой по сухому пергаменту.       — Думаешь, что у тебя получится играть со мной также, как со Снейпом? Считаешь, что я тебе позволю, прямо как это бесхребетное, отсиживающееся в своих подземельях ничтожество?       — Я не буду с вами играть, профессор, — Гарри повернул голову и встретился взглядом с Белиндой. Было в её глазах нечто знакомое, что-то такое что он не мог сейчас проанализировать и понять. Этот странный, горячечный блеск стальной иглой застрял в его памяти.       — Вот как, — одержимость покинула её. Белинда выглядела огорчённой, даже кажется слегка надула губы. — Скучно.       Женщина распрямилась и, обойдя Гарри, подошла к своему столу.       — Не задерживайтесь, Поттер, профессор Снейп упоминал, что у вас полно дел.       — Вот, значит, как, профессор?       — Именно так, мальчик, — Белинда улыбнулась — исчезающе редкое событие, весьма вероятно, что даже единичное, до этого никто в стенах Хогвартса не видел, чтобы выражение мрачного недовольства подвигалось и уступало место другим эмоциям. Впрочем, этот странный оскал ей вовсе не подходил, его будто бы содрали с чужого лица и криво прилепили поверх её сухих, аристократичных черт. — Тебе придётся заставить меня извиниться. Хочешь что-то сказать по этому поводу?       — Только четыре слова, профессор, — Гарри улыбнулся женщине в ответ, обнажив в не менее жутком оскале все тридцать два зуба, — у меня ваша палочка. Разбившаяся о стекло со звуком лопнувшей струны капля, прежде чем кануть в небытие, подчеркнула сгустившуюся в кабинете тишину.       — Теперь я знаю, как достать тебя, — Драко сосредоточенно комкал и рвал исписанный мелким почерком кусок пергамента, — ты уязвим.       В кронах деревьев за окном гулял холодный, северный ветер, стук дождевых капель слился в непрекращающийся барабанный бой. Налитые водой свинцовые тучи полностью затянули небо постоянно волнующимся, подвижным ковром. Надвигалась буря. ***       Обычно планировка древних замков оставляла желать лучшего. Для Хогвартса это было верно вдвойне. За долгие сотни лет его существования многочисленные комнаты и залы неоднократно меняли свои функции и очертания, по воле новых директоров обрастали соответствующими времени украшениями и предметами мебели. В магической Британии никогда не было достаточного количества волшебников, чтобы заполнить стены этой древней крепости, так что каждый последующий директор в волю резвился на просторах лучшей школы Британии для юных волшебников, прикладывая силы и фантазию к изменению облика по крайней мере отдельной части замка.       Дамблдор не был исключением, впрочем, в силу многочисленности предшественников и буйности их воображения, труд по увековечиванию своего дизайнерского гения давался ему гораздо труднее, чем остальным. Количество нетронутых предыдущими поколениями директоров мест стремительно сокращалось, так что иногда приходилось расчищать площади для новых свершений, например, для нового класса или туалета.       Вообще говоря, с течением времени, Хогвартс всё больше напоминал один из этих замков-музеев маглов: полон всевозможного древнего барахла, обвешан табличками и, что самое главное, абсолютно непригоден для жизни.       — Что это ты там бормочешь? — подозрительно проскрипел Филч, сбивая Гарри с мысли.       — Ничего особенного, мистер Филч. Сэр, мне просто не нравится обстановка этой комнаты, вот и всё.       Завхоз прищурился и, стараясь не выпускать Гарри из поля зрения, взял со стола покрытый пылью и паутиной кубок, некогда забытый кем-то в этой комнате, и стал усердно протирать его засаленным рукавом.       — Дети сегодня совсем не знают уважения, — Филч подышал на кубок и попытался разглядеть что-то на мутной поверхности, а затем продолжил ворчать себе под нос: — Всё из-за того, что вас недостаточно наказывают.       — Абсолютно с вами согласен, сэр.       Филч прервался и поднял свой мутный взор на орудующего половой тряпкой Гарри.       — У меня есть цепи для подвешивания, — завхоз нервно облизнул губы и перехватив абсолютно бесчувственный, немигающий взгляд мальчика, покрутил кубок в руках, а затем со злостью грохнул им о стол и кровожадно прокаркал: –Вот вернут старые добрые способы наказания, буду подвешивать на них нарушителей школьных правил!       — Готов поспорить, что вы их регулярно смазываете.       — Да, — Филч раздражённо постучал пальцами по столу, — да, я держу их в хорошем состоянии.       — Чего и следовало ожидать от такого профессионала, как вы, — Филч напрягся, но так и не мог заметить даже намёка на сарказм в его интонациях. — Нынешних учеников надо держать в ежовых рукавицах, — Гарри окунул тряпку в ведро и как следует прополоскал её. Вода уже приобрела цвет и консистенцию хорошо настоявшейся болотной жижи, но мальчика это, похоже, не смущало.       На этот раз Филч не стал ничего говорить. Он поднялся и стал ходить по комнате, раздражённо шаркая и невнятно что-то бормоча. Гарри отодвинул очередную кучу барахла и принялся с остервенением тереть расползшееся под ней пятно грязи.       — Ты там скоро?! — наконец не выдержал старик.       Резкий, дребезжащий окрик Филча словно нарушил хрупкое равновесие одной из мусорных куч, высокое сооружение из древнего барахла плавно покачнулось и начало не торопясь оседать. Гарри резво подскочил и, схватив старика за лацкан его потёртого сюртука, рванул в сторону, оттаскивая от набравшего при падении изрядную скорость мусора.       Пол, покрытый толстыми дубовыми досками, терпеливо перенёс удары тяжёлых, колченогих табуретов, мраморного бюста бородатого старца, у которого при падении откололась его мудрая голова. С тяжёлым уханьем грохнула и развалилась расписанная побледневшими чернилами парта. Последними свалилась пара объёмных, закупоренных восковыми пробками бутылей из тёмного стекла. Острые, словно сделанные из обсидиана, осколки шрапнелью брызнули во все стороны.       — Видимо не скоро, — Гарри отряхнул штаны от стеклянного крошева и со вздохом стал разгребать завал из хлама, пытаясь достать разбитое ведро. Филч аккуратно себя ощупал, беззвучно шевеля губами и уставившись перед собой бессмысленным, пустым взглядом, а затем пошевелил носом и скривился. Прямо перед ним растекалась ранее закупоренная в бутыли чёрная жижа, маслянистая, воняющая перебродившей тухлятиной. От резкого смрада, шибанувшего в нос похлеще хорошей понюшки табака, завхоз отшатнулся и торопливо подволакивая ногу отошёл к двери.       — Ты что, и вправду собрался это всё убирать? — удивлённо спросил Филч глядя на Гарри, который уже починил спасённое из-под завалов ведро и наполнял его водой из палочки.       — Ну кто-то же должен.       Старик поразмыслил несколько секунд, а затем, сморщившись, дыша ртом с сиплым посвистом, подошёл к мальчику и подтолкнул его к выходу.       — Знаешь, что, иди-ка ты отсюда, эльфов позову, они всё почистят.       — Да мне, в общем-то, не сложно, — Гарри равнодушно пожал плечами, — я привыкший.       — Поговори мне ещё тут, — проворчал Филч, — нечего людям с этой дрянью возиться, Мордред его знает, что там было в этих бутылках, — вытолкав мальчика из комнаты и затворив дверь, завхоз задумчиво пожевал губами, а затем продолжил: — Ты вроде парень неплохой, хоть и с придурью. Иди-ка ты на праздник, Хэллоуин всё-таки, тем более ты честно отработал.       — Спасибо, мистер Филч, — Гарри удивлённо покосился на завхоза, вытянул из кармана покрытую пятнами тряпицу и вытер руки, — ну я пойду тогда.       — Да, да, — завхоз махнул рукой и, на этот раз ради разнообразия не бормоча себе ничего под нос, заковылял по коридору, периодически зовя свою кошку. Привычно взлохматив волосы и хмыкнув, Гарри стянул с себя изрядно перепачканную мантию и стал вертеть её перед собой, любуясь свежими, жирными пятнами.       — Выходи уже, хватит сопеть, — Гарри снова накинул мантию и обернулся к появившемуся из-за угла Малфою.       — Я не сопел.       — Ты меня подловил, — Гарри мило улыбнулся и прислонился плечом к стене, — я заметил блики от твоей лысины. Люди будут замечать тебя издалека, хотя с другой стороны, со всеми этими сквозняками, голова у тебя, наверное, теперь регулярно мёрзнет.       Драко сначала поморщился, сжал кулак до хруста, а затем, абсолютно неожиданно, расслабился и тоже привалился к стене, глядя в дышащую спокойствием темноту за окном.       — Знаешь, Поттер, это забавно. Мои волосы отрастут, но вот ты на всю жизнь останешься таким же как сейчас, — мальчик окинул Гарри спокойным взглядом искристых, серых глаз. — Понимаешь о чём я?       — Пока что не очень.       Драко отошёл от стены и, опершись о подоконник, полной грудью вдохнул свежий вечерний воздух. Перед окном мерцающей россыпью зелёных огоньков кружили наверное последние в этом году светлячки.       — Я наблюдал за тобой и никак не мог понять, почему же ты меня так раздражаешь. Только сейчас мне всё стало понятно, — Драко развернулся и, сложив руки на груди, продолжил: — Посмотри на себя, ты покрыт грязью и делаешь работу, которую обычно поручают домовым эльфам. При этом вместо того, чтобы смириться и понять где твоё место, ты, словно одна из этих мелких собачек, ошибок природы, продолжаешь тявкать на людей. Сейчас стало понятнее?       — Я вижу, к чему ты клонишь, — сквозь крепко сжатые зубы процедил Гарри, — заканчивай.       — Закончить? Хорошо, — Драко оттолкнулся от подоконника и, подойдя к Гарри, ткнул того пальцем в грудь. — Тебе, не смотря на твоё убогое происхождение, позволили обучаться в Хогвартсе, Поттер, но ты, в отличие от остальных, таких же неполноценных, как ты, всё ещё слишком упрям, чтобы осознать ступень своего развития, — каждое слово Драко сопровождал сильным тычком в грудь оппонента. — Жалкий отброс, перестань думать, что ты лучше других. Я достаточно ясно сформулировал свою мысль?       От сильного удара Драко отлетел на несколько шагов и, с трудом затормозив, повёл ушибленным плечом.       — Я ведь прекрасно понимаю, чего ты добиваешься, Малфой, — Гарри сжимал и разжимал слегка поцарапанный кулак.       — Неужели?       — О, да! — Гарри прошёл вперёд и подтолкнул Драко, кивком указав направление движения. — В зал трофеев, Малфой. Не будет сегодня споров и сделок. Мы просто будем бить друг друга, пока это нам не надоест. Вперёд!       — Это меня более чем устраивает, — Драко довольно хмыкнул и пошёл первым, — ты, кстати, ухмыляешься, как умалишённый.       — Я знаю. ***       Гермиона довольно быстро смогла понять, что тысячи летучих мышей, оккупировавших воздушное пространство Большого зал, только лишь иллюзия, хоть и невероятно качественная. В первые секунды, когда учеников только запустили в зал, перед тем, как торжественную тишину разорвали возгласы радости и восхищения, воздух был наполнен тихим многоголосым писком и шелестом кожистых крыльев.       Мыши были скорее похожи на летучих лисиц, у них были смешные вытянутые мордочки и большие, умильные глаза, которые они неловко прикрывали лапками, защищаясь от яркого света. Заметив это, Гермиона задумалась, откуда бы в школе посреди Шотландии взяться такому количеству животных с другого края света. Вторым звоночком стало то, что все их действия были не слишком то разнообразны и повторялись некими циклами, к тому же, в полёте они не опускались ниже определённой отметки.       К тому моменту, как братья Уизли запустили под потолок сотни переливающихся всеми цветами радуги огромных мыльных пузырей, выдуваемых при помощи струи тёплого воздуха из палочки и трансфигурированной в обруч тарелки, девочка уже была уверена в нереальности кружащих под потолком млекопитающих, которые, к слову, абсолютно свободно проходили сквозь парящие среди них недолговечные шары.       Впрочем, тот факт, что на поглощающих праздничный ужин людей не лился непрерывный поток гуано, тоже сильно помогал осознать обманчивую природу этих крылатых созданий.       Однако эти мысли всё больше отходили на второй план.       — Рон, прекрати есть! — Гермиона хлопнула ладошкой по столу, и проходящая мимо них к другим преподавателям Белинда презрительно фыркнула.       — Ну чего тебе опять надо?! — проглотив большой кусок хорошо прожаренной свинины огрызнулся рыжий. — Снова тебе не нравится, как я ем?       — Нет, хотя свои манеры ты мог бы поправить, — Гермиона старалась говорить самым строгим голосом. — Ты ничего не заметил?       Рон подозрительно огляделся по сторонам и пододвинул к себе тарелку с печёной картошкой.       — Да вроде ничего… — неуверенно протянул мальчик, и Гермиона устало закатила глаза.       — Драко не пришёл.       — И фто? — Рону было трудно говорить с набитым ртом, но он явно сделал свой выбор.       — А то, что он пропал сразу после уроков. Наверняка снова пошёл следить за Гарри, который тоже сейчас отсутствует.       Рыжий пробурчал что-то уже совсем невразумительное и продолжил набивать рот.Не видя ответной реакции, Гермиона, уже начавшая злиться, решила додавить мальчика.       — Он, наверное, снова нарушает правила, наш факультет потеряет баллы!       — Дались тебе эти баллы, ну потеряет этот белобрысый парочку, ты всё равно на следующей неделе больше заработаешь. Шеймус, передай мне соус.       — Как тебе не стыдно? — от возмущения у девочки на несколько секунд перехватило дыхание. — Драко тебе всё время помогает, а ты так о нём говоришь!       — Как хочу, так и говорю, — рыжий щедрой рукой плеснул густой тёмно-красный соус в тарелку с картошкой, — и вообще, вы меня уже оба достали. Всё время зудите, будто моя мама, постоянно вам что-то нужно.       Гермиона уже было открыла рот, чтобы продолжить, но в этот момент Рона понесло.       — Вы оба — чёртовы заучки, друг друга достойны, постоянно умничаете, думаете, что лучше всех остальных, из книг носа не вытаскиваете! — воткнутая в картофелину вилка с яростным звоном встретилась с тарелкой. — Нормальным людям никакой жизни из-за вас нет! И хватит так на меня смотреть, аппетит портишь.       Половина гриффиндорских первокурсников с удивлением уставилась на Рона, вторая внимательно наблюдала за Гермионой. К сожалению, ожидаемого всеми взрыва не произошло.       — Хорошо, — Гермиона усилием воли заставила срывающийся голос подчиняться, — я пошла искать Драко. Советую закончить трапезу пораньше, тебе ещё нужно написать эссе по чарам, и я тебе помогать не буду.       Девочка резко поднялась и, взмахнув гривой густых каштановых волос, быстрым шагом вышла из зала.       — Зря ты так, лучше извинись, — Невилл похлопал Рона по плечу и кивнул головой в сторону едва успевших закрыться дверей. — Ты её чуть до слёз не довёл, она же правда теперь тебе помогать не будет.       Рон удивлённо огляделся, будто бы вспоминая где он находится, посмотрел на громоздящиеся перед ним блюда с едой, повертел в руках вилку. Невилл ещё раз требовательно ткнул его в плечо и, не дождавшись ответной реакции, разозлился. Получив довольно болезненный удар под рёбра, Рон скатился с лавки и, вскочив на ноги с диким выражением на лице, уставился на Лонгботтома.       — Ты что делаешь?!       — Иди и извинись, — глядя рыжему в глаза твёрдо заявил Невилл.       — Перед кем? Что вообще происходит, как я тут оказался?       Уже было рассеявшееся внимание учеников снова сфокусировалось на Уизли, только теперь вместо недоумённых взглядов и шёпотков со всех сторон на мальчика сыпались смешки и едкие комментарии, щедро приправленные саркастичными усмешками.       — Чего смеётесь? — в отчаянии закричал покрасневший Рон. — Совсем обалдели?!       Смех резко затих, Рон торжествующе засопел и подбоченился, обозревая поле битвы, которое, как он думал, осталось за ним.Прозвучавший позади него холодный, вызывающий дрожь в коленках и желание забиться куда-то, где тихо и безопасно, голос заставил мальчика съёжиться, пытаясь стать как можно незаметнее.       — Из-за чего вы подняли тут шум, Уизли?       — Не из-за чего, — пролепетал Рон, опустив голову и уткнувшись взглядом в пол.       — То есть вы просто так, без какой-либо внятной причины орали на весь Большой зал и портили трапезу остальным? — Белинда, с поистине аристократической плавностью и достоинством поправила немного задравшийся рукав, после чего устремила кинжально-острый взгляд на Рона.       — Ну я это… Не специально! То есть…       — Да ему память отшибло! — оборвав рыжего на полуслове встрял Дин.       — Вот как, Томас. Интересно.       — Что здесь происходит? — подоспевшая к концу разбирательства Макгонагалл неодобрительно смотрела на Рона, тот сжался ещё сильнее и даже будто бы выцвел.       — У Уизли, кажется, какое-то повреждение памяти, — Белинда сложила ладони на животе, став похожа на благочестивую монашку. — Возможно, это следствие его спора с Грейнджер, думаю его стоит показать мадам Помфри.       — Этого не может быть, мисс Грейнджер прилежная, дисциплинированная ученица, она не стала бы проклинать своего однокурсника. К тому же, у неё не хватило бы ни сил, ни знаний для выполнения подобных заклинаний, — профессор трансфигурации фирменным жестом поправила очки и вздёрнула голову, выражая таким образом крайнюю степень недовольства, а затем, смерив взглядом растерянно мнущегося Рона продолжила: — Хотя относительно мистера Уизли вы, вероятно, правы. Я сейчас же сопровожу его в больничное крыло.       — Нет нужды, — Белинда схватила Рона за локоть, — его отведу я, а у вас есть целый факультет, требующий постоянного внимания.       Макгонагалл обвела взглядом Большой зал. Её взору предстала волнующаяся толпа учеников разных возрастов, взглядов на жизнь и уровней подчинения школьным правилам.Многие, замечая её внимание, замирали или отводили взгляд, прямо как на уроках, когда не хотели отвечать на заданный вопрос.       — Пожалуй, вы правы, мне стоит вернуться к другим преподавателям, — Макгонагалл поправила высокую шляпу цвета летней листвы и, утвердительно кивнув Белинде, удалилась.       — Пойдёмте, Уизли, не будем испытывать судьбу ещё дольше, — женщина пошла на выход, властной рукой таща Рона за собой, будто нашкодившего щенка. — Если профессор Макгонагалл права, ваши проблемы с памятью могут оказаться куда серьёзнее, чем мы думали.       Рыжий жалобно заскулил и, уняв наконец предательскую дрожь в коленках, активно заработал ногами, догоняя широко шагающую преподавательницу, и выскочил вслед за ней в закрывающиеся двери Большого зала. ***       Едва не сорвавшись на бег, Гермиона вырвалась из большого зала и, прислонившись спиной к холодной каменной стене, опустила голову. Судорожно прижав к груди тяжёлую, полную книг сумку, она старательно пыталась подавить рвущиеся наружу рыдания, крепко зажмурившись, она почувствовала, как первые слезинки срываются с ресниц и почти неслышно разбиваются о тёмную ткань мантии. Услышать о себе такое было не просто неприятно, это было мерзко. Гермиона чувствовала себя оплёванной, парой нехитрых фраз Рон разрушил её и без того не слишком крепкую веру с себя. Шаткая плотина самовнушения обрушилась, выпуская наружу потоки сомнений и постоянно подавляемый страх одиночества.       Услышав деликатное покашливание, она дёрнулась и, вскинув голову, стала быстро моргать, пытаясь избавиться от пылающих кругов перед глазами, мешающих разглядеть стоящего рядом с ней человека.       — Привет, ждёшь кого-то?       — Нет, нет… Я уже поужинала и решила уйти пораньше, — Гермиона пыталась вспомнить переминающегося перед ней с ноги на ногу парня. Она уже где-то видела его лицо, немного глуповатое, с печатью какой-то детской наивности, и подстриженные под горшок мышиного цвета волосы. — Мне, пожалуй, пора идти.       — Ааа, — протянул парень, — ну ладно.       Так и не дождавшись продолжения, девочка неуверенно кивнула ему на прощанье и вплотную к стене пошла в сторону лестниц.       — Эй, — парень не торопясь догнал её и странной вихляющей походкой пошёл следом, — а ты Поттера случайно не видела?       — Нет, — Гермиона неосознанно ускорила шаг.       — Жалко, — снова протянул парень и, глядя перед собой слегка бессмысленным взглядом блёклых, голубых глаз уставился перед собой, — он обычно рядом со мной сидит на ужине, но сегодня его что-то совсем нету.       Остаток пути до первой лестницы они дошли в гнетущем молчании. Висящие на стенах старые портреты неодобрительно косились на парочку разгуливающих по школе учеников, заполняющие ниши доспехи с тихим скрипом поворачивали в их сторону пустые шлемы. Падающий из узких, больше похожих на бойницы, окон свет убывающей луны, пробивался сквозь густое марево развешанных по стенам факелов и раскрашивал привычный мир в контрастные цвета с резким переходом от призрачного, эфемерного серебра к плотной, практически материальной тьме.       — Меня кстати Сардонис зовут, — внезапно разбил тишину парень и улыбнулся такой открытой, безобидной улыбкой, что всё накопившееся напряжение в ту же секунду оставило Гермиону, которая тоже смогла выдавить из себя слабую улыбку.       — А куда ты идёшь? — решила поинтересоваться она.       — В зал трофеев, может Гарри опять на отработке у Филча, — Сардонис задумчиво потёр подбородок, а затем бесхитростно хихикнул. — Небось снова драит какой-нибудь кубок или что-то вроде того.       — Знаешь, а я, наверное, пройдусь с тобой, — протараторила Гермиона, мысленно стряхивая капельки пота со лба. Решение начать поиски было по большей части спонтанным, и она понятия не имела откуда лучше начать, — оттуда недалеко до Гриффиндорского общежития, а вместе идти веселее.       — Да, как хочешь, — парень легкомысленно взмахнул рукой.       В уже куда более комфортном молчании они прошли несколько лестничных пролётов, подождали, пока очередная ступенчатая бестия не займёт положенное место, и шагнули на четвёртый этаж. Чем ближе они подходили к залу, тем более дёрганым и неспокойным становился Сардонис. Наконец, дойдя до очередного поворота, он остановился и, ничего не говоря, пошёл в противоположную от зала трофеев сторону. Ничего не понимающая Гермиона догнала его и слегка дёрнула за рукав.       — Ты куда? Зал там, — она нетерпеливо указала на теряющуюся в темноте уходящего вдаль коридора высокий портал.       — Я это… — Сардонис неуверенно улыбнулся и скосил глаза дальше по направлению движения. Девочка проследила за взглядом и увидела приоткрытую дверь в мужской туалет. — Отойти мне надо, в общем, ты меня не жди.       Гермиона отпустила его рукав и, понимающе кивнув, поспешила к залу. По мере приближения она начала слышать изнутри множество странных звуков: короткое, высокое повизгивание, тихий мелодичный звон, шум ветра. Потом, когда она, замедлив шаг, уже почти дошла до портала, ей в ноздри резко, будто нашатырь, ударил жутко неприятный, пришедший из её старого мира запах — жжёная резина, смешанная, кажется, с потом и чем-то, пахнущим, как ржавое железо.       Стараясь не издавать лишних звуков, почти не дыша, боясь закашляться из-за витающих в воздухе голубоватых клубов полупрозрачного дыма, девочка прижалась к стене и немного высунула голову за угол.       Первым порывом было убежать и сделать хоть что-то: спрятаться, позвать профессоров — что угодно, лишь бы не находиться здесь. Но природное любопытство взяло верх, и она осталась стоять на месте, пытаясь осознать развернувшуюся перед ней картину.       По уставленному многочисленными витринами залу трофеев на умопомрачительной скорости металась пара размытых, тёмных силуэтов. Временами они замедлялись, и тогда в них можно было узнать человеческие фигуры. Сначала Гермиона подумала, что это призраки, но потом поняла, что это не может быть правдой. От их движений в помещении поднимался ветер, заставляющий застеклённые полки и стеллажи дрожать и качаться. Сотни кубков и медалей ходили ходуном, раскачивались, ударяли друг о друга, издавая то самое позвякивание, отчётливо слышимое в коридоре. Да, эти призраки определённо были материальны. В своём стремительном беге они будто скользили, оставляя на шершавом, будто мелкий наждак, полу, угольно-чёрные, сочащиеся вонючим дымком, росчерки. И где бы они не проносились, на всей их безумно сложной траектории движения все окружающие поверхности были усеяны мелкодисперсной, тёмно-бордовой во мраке зала, пылью.       Ощутив очередной порыв ветра на лице, Гермиона отшатнулась от прохода и провела рукой по лицу. С удивлением посмотрев на кончики своих пальцев, она обнаружила на них несколько тонких красных полосок — следы растёртых капелек крови.       Всё затихло, ветер улёгся, постепенно сошёл на нет тихий перезвон, только лишь сизые протуберанцы дыма не спеша ползли по воздуху. Заглянув в комнату, девочка едва удержалась от крика. Прямо перед ней, на свободном от стеллажей пространстве стояли, вцепившись друг в друга, Гарри и Драко. Гермиона не сразу поняла, что они скорее пытаются удержать равновесие и не упасть от изнеможения, нежели продолжить противостояние.       Но заметив это, она быстро начала подмечать новые подробности: почти полностью стёртые подошвы, усеянные полосками крови из сети мелких рассечений лица, порванная во многих местах одежда, быстро опухающие и наливающиеся глубоким сине-фиолетовым цветом полосы на всех видимых участках кожи.       Цепляясь один за другого, мальчики дошли до ближайшей стены и медленно сползли по ней, двумя бесформенными кулями осев на пол.       — Знаешь, Малфой, — прохрипел Гарри, дрожащей рукой роясь в одном из многочисленных кармашков своей сбруи, — ты всё-таки редкостный говнюк.       — Ты не лучше, — в унисон ему, ответил Драко, — мог бы и не доводить до такого.       Гарри наконец выудил вожделенный пузырёк и, выдрав зубами пробку, сделал жадный глоток.       — Будешь? — сказал он, протянув ёмкость Малфою. — Я вообще-то ничего и не делал, это всё ты.       Драко отстранил протянутую ему руку и в свою очередь достал на свет Божий плоскую, обтекаемой формы, флягу.       — Не надо, у меня своё, — Малфой не торопясь отвинтил крышку и на несколько долгих секунд присосался к горлышку фляги. Его тело прошибло судорогой, вены резко набухли, лицо на мгновение преобразилось, живо напомнив Гермионе изображение Они, виденное ей на одной из выставок. Затем вспышка ярости миновала, и мальчик продолжил: — Нет, Поттер, это ты вечно крутишься будто уж. Скрываешь всё.       — Моё право, как хочу, так и развлекаюсь, — Гарри со вздохом откинул голову и закрыл глаза.       Некоторое время они просто молча сидели плечом к плечу. Гермиона явственно видела, как их многочисленные царапины затягиваются, а синяки теряют цвет и объём.       — У нас есть зрители, — внезапно заметил Гарри.       — Действительно, — подтвердил Драко.       Оба мальчика поднялись и сфокусировали взгляды на выходе в коридор. Гермиона уже хотела было сорваться и места и бежать, предельно отчётливо представляя бессмысленность этого действия. Но не успела.       Грубая, мозолистая рука обручем из раскалённого чугуна сомкнулась на её горле, не давая вздохнуть или закричать. За её спиной кто-то рассмеялся осипшим басом.       — Глядите-ка, парни, мальцы-то нас заметили, — снова этот мерзкий, хрипящий хохот, в этот раз не одинокий, умноженный другими, не менее кровожадными и отвратительными.       Уже теряя сознание, Гермиона почувствовала, как её отрывают от земли и вносят в зал. Перед тем, как темнота сомкнулась перед ней, она увидела будто бы заглядывающие ей прямо в душу сияющие внутренним светом зелёные глаза, спокойные и решительные.