Любимец Смерти

Шотландия, Хогвартс, Большой зал. 8 января 1992 года. Грейнджеры спорили до самого утра. Иногда их голоса затихали, и в такие моменты Гермиона съёживалась под одеялом, прижав к груди волшебную палочку и напряжённо вслушиваясь. Самым страшным ночным кошмаром для неё сейчас стал бы звук шагов по лестнице и медленно открывающаяся дверь. Но этого не произошло. Утром, в назначенное время, хмурый и осунувшийся отец отвёз её на вокзал Кингс-Кросс и помог дотащить сундук до платформы 9 и ¾. Каждый раз, как он заговаривал о чём-либо, девочка втягивала голову в плечи и отвечала ему короткими, ничего не значащими фразами, если вообще отвечала. В Хогвартс она прибыла абсолютно измотанной: бледная с тёмными кругами под глазами, из-за недосыпа и нервного напряжения она даже не запомнила большую часть пути. А сугробы Гермиона заметила только после того, как чуть не свалилась в один из них, завязнув в снегу по колено. Фото во внутреннем кармане, казалось, жгло ей кожу прямо сквозь одежду. Только хорошенько всё обдумав, сложив немногие известные ей факты, девочка поняла, насколько сильно она рискует, вызвавшись доставить фото, даже не зная, зачем оно нужно, и кто ещё может им заинтересоваться. Найти Гарри в воскресенье ей так и не удалось, что не было большой неожиданностью, учитывая его привычку пропадать на выходные, на которую дружно закрывал глаза весь преподавательский состав. Большинство считало, что профессора смотрят на это сквозь пальцы только потому, что наличие неуёмного Поттера гораздо хуже его отсутствия, и в эти два коротких дня можно перестать ожидать неожиданного, предусматривать непрогнозируемое, исправлять необратимо испорченное и наконец немного расслабиться. Гермиона же, в свою очередь, подозревала, что проблема несколько глубже. Со временем попытки разгадать эту тайну превратились в своего рода умственную гимнастику, помогающую сосредоточиться и поднять настроение, но сейчас постоянные раздумья только увеличивали нервозность. На её осторожные расспросы все реагировали по-разному: Драко зло сверкнул глазами и голосом холодным и резким, как пронизывающий до костей зимний ветер, отчеканил, что и сам не прочь перекинуться с Гарри парой слов; Рон, недавно вышедший из больничного крыла, только отмахнулся от неё, наслаждаясь вкусной едой и общением с вернувшимися в школу приятелями; Макгонагалл, поджав губы, сообщила, что лучше бы мистеру Поттеру заняться отработкой всех накопившихся наказаний, но, поймав лукавый взгляд Дамблдора, закатила глаза и проворчала, что нравы нынче не те, и решай она, он бы сейчас оттирал очередную пакость Пивза. К осатанело озирающемуся Снейпу, чей пылающий взгляд, переходя с одного ученика на другого, буквально обжигал их всем тем объёмом концентрированного презрения, которое, выплёскиваясь на очередного бедолагу, заставляло того подсознательно съёжиться, пытаясь стать как можно незаметнее, а также, к церемонно ковыряющейся в тарелке Белинде, которая метафорической чёрной дырой высасывала из окружающего пространства радость и краски, Гермиона подойти не решилась. А замучавшийся за целый день махания лопатой Хагрид, на вопрос о том, не видел ли он Гарри, только потрепал её по волосам, едва не скальпировав, и рассеянно прогудел, что отыщется её друг-озорник, вот прямо завтра. После чего откинулся на спинку циклопических размеров стула, сбитого из цельных брёвен, и, сложив руки на животе, захрапел на столь низкой ноте, что ощущался даже не звук, а вибрация, заставлявшая мелко дребезжать посуду на преподавательском столе. Промаявшись до отбоя, но так и найдя никаких следов Гарри, Гермиона полулежала в условном уединении своей кровати, отгородившись от спящих соседок плотным пологом. Сон не шёл. Подсвечивая себе люмосом, она пыталась читать учебник по истории магии, усыпляющее действие которого было одной из тех тайн, в которых ей не хотелось признаваться даже себе самой. Спустя полчаса усталость и донельзя унылое печатное слово наконец пересилили желание проверить лежит ли в потайном кармашке портфеля заветное фото, и так и не потушив волшебный огонёк, Гермиона заснула. В её неглубокий, тревожный сон прорывалось тихое тиканье часов, завывания по-настоящему холодного, зимнего ветра за окном, скрип и шорохи, когда другие девочки ворочались в своих кроватях. В сумрачной, сбивчивой дрёме, спальня превратилась в крохотное гнездо, надёжно спрятанное в кроне высоченного, древнего дерева. Внутри было удивительно тепло и приятно, из такого замечательного места отчаянно не хотелось уходить. Но Гермиона знала, что должна, неодолимое любопытство тянуло её к краю, самым важным сейчас было увидеть, что же скрывается снаружи, какой мир она там увидит. Часы пробили полночь. Резко вскинувшись, Гермиона протёрла глаза. Сна не было, более того, она чувствовала себя отдохнувшей и полной энергии. Отдёрнув полог, девочка выглянула наружу: в комнате царила темнота, только из-под двери вырывалась тонкая полоска приглушенного оранжевого света, позволяющего разглядеть хоть что-нибудь. Убедившись, что все остальные ещё спят, она вылезла из кровати, вздрогнув от прикосновения ступней к холодному полу. Гермиона так и не стала тушить забытый вечером люмос. Взяв с прикроватной тумбочки резинку, она стянула волосы в пышный пучок, а затем, прокравшись на середину комнаты, застыла, пытаясь сообразить зачем вообще встала и что собиралась делать. Точное знание времени натолкнуло её на очередную, не менее интересную мысль: в спальне никогда не было часов, ни тихо тикающих, ни громко бьющих полночь. Но, осмотрев освещённую тусклым магическим огоньком комнату, она быстро их обнаружила. Высокие, в человеческий рост напольные часы стояли у окна, массивные, но в то же самое время неуловимо изящные: они были целиком изготовлены из какого-то материала, сильно напоминающего кость. Все поверхности, включая мерно раскачивающийся маятник и стрелки, были покрыты искусной, хитро извивающейся резьбой. Гермиона попыталась получше рассмотреть его, но быстро отвела взгляд: уже спустя несколько секунд у неё закружилась голова, и она едва не упала. - Наверное во время каникул поставили, - удивлённо пробормотала девочка, рассеянно обводя пальцем рельеф на стенке часов. Мир слегка дрогнул. Пошатнувшись, Гермиона схватилась за подоконник, стараясь удержать равновесие и ткнулась лбом в стекло, но, почувствовав холодное прикосновение не отшатнулась, а наоборот, стала внимательно всматриваться, поразившись неожиданной искрящейся красотой пейзажа. Висящая в небе огромным диском луна, чей призрачный свет почти затмевал звёзды и проливаясь на землю обильным дождём, отражался от бесчисленных снежинок, затапливая одетые в пышные одежды леса, поляны и крыши зданий. Завороженная величественным видом, девочка аккуратно протёрла запотевшее стекло и затаила дыхание, боясь разрушить хрупкое волшебство момента. Мерное тиканье часов окутывало её, метрономом погружая в подобие транса, казалось, что времени больше нет, что только эта застывшая перед глазами картина реальна, а весь остальной мир ей привиделся в прихотливых завихрениях сна. Упавшая с безоблачного неба фигура разбила устоявшуюся тишину и неподвижность, пронесшись над спящей землёй бледным силуэтом. Снова оцепенев, но теперь уже совсем по другой причине, Гермиона наблюдала за полётом, как она теперь видела всадника, в кристально чистом зимнем воздухе он был отлично виден даже с большого расстояния. Огромный бледный конь нёс не менее величественного, закутанного в непроницаемо чёрный плащ всадника, громадные копыта отбивали в воздухе неслышную дробь, которая, казалось, сотрясала весь замок, от окна повеяло ледяной стужей, по стеклу поползли завитушки морозных узоров. Приблизившись к астрономической башне, всадник на мгновение завис возле неё, а затем, отшвырнув от себя какое-то крошечное пятнышко, тут же исчезнувшее в одном из окон, рванул вертикально вверх, исчезая в испещрённой звёздами темноте. Пейзаж снова застыл: тревожно качающиеся деревья постепенно замерли, перестав скидывать на землю лавины снега, тишина вернулась, но уже не такая уютная, как прежде, теперь она была неспокойной и чуждой. Сама не зная зачем, Гермиона накинула зимнюю мантию прямо поверх пижамы и, надев ботинки на босу ногу, выскользнула из комнаты. Немного постояв в тени и позволив глазам привыкнуть к тусклому освещению коридора, девочка осторожно прошла через гостиную, приятно пахнущую дымом из камина, а затем выскользнула наружу, стараясь не потревожить чуткий сон Полной Дамы, в кои-то веки не вопящей о «бесчисленных наглых мальчишках», которые «шастают тут ночами, не зная пароля». Чем дальше она удалялась от башни Гриффиндора, тем более безрассудной ей представлялась идея устроить ночную прогулку по замку, особенно учитывая, что единственной предпосылкой, вполне возможно, был сон наяву и смутное предчувствие, что Гарри сейчас находится в астрономической башне. Как ни странно, по пути ей не встретился ни грозно парящий чёрным нетопырём профессор Снейп, ни интенсивно бормочущий какую-то чепуху Филч, ни даже его злобная, облезлая кошка. Замирая при каждом лишнем шорохе, напряжённо прислушиваясь и стараясь как можно меньше шуметь, девочка уходила всё дальше, старательно ругая себя за то, что поддалась порыву, а также за то, что пусть неосознанно, в мыслях, представила профессора зельеварения в качестве вампира. Образ, старательно рисуемый Гарри при каждой удобной возможности. Дойдя наконец до астрономической башни, Гермиона начала долгое восхождение наверх. *** После могучего броска Ямы, Гарри влетел на верхнюю площадку башни, прокатился по полу и врезался в стену. Жёсткая посадка, способная выбить дух из любого. Однако мальчик её не заметил: инстинктивно сгруппировавшись, он отделался всего несколькими ушибами и лёгким головокружением. Тяжело возясь на полу и пытаясь встать, он сейчас боролся с куда более серьёзными проблемами. Например, с парой сломанных рёбер, вывернутой из сустава рукой и жгущей изнутри отравой Ибн Сины, которую тот решил испытать незадолго до отбытия мальчика в мир Живых. Возможно, алхимик и врачеватель когда-то был гуманистом, свой путь он мог начинать как величайший альтруист и человеколюб, но сейчас, по прошествии многих веков, он стал куда более этически податлив. Единственным его кредо было: то, что не убивает – делает сильнее. А если в процессе улучшения подопытного тот испытывает страдания – ничего страшного, в конце концов, у всего должна быть цена. Вот и сейчас, как это зачастую происходило после применения снадобий этого лекаря из коллекции Ямы, Гарри свернулся клубком на полу, борясь с судорогами и пытаясь не откусить себе язык. Этот неприятный процесс он уже давно научился переносить стоически, как некую данность, к которой можно привыкнуть, но невозможно избавиться. К тому же, благодаря этому нескончаемому процессу улучшения организма, он стал способен переносить испытания, смертельные почти для любого. А ещё он точно так же давил в зародыше любую жалость к себе: даже любой намёк на сожаление о сделанном выборе он без всяческих сомнений выбрасывал из своего сознания. Ведь после того, как Гарри, столкнувшийся, как ему казалось, с несправедливостью Мира, попросил у деда силы, тот рассказал, ничего не скрывая и не приукрашивая, через что именно ему придётся пройти. Не для того он ступал на этот путь, чтобы идти по нему спотыкаясь. Судороги постепенно отступали, сменяясь сильными, прокатывающимися по телу волнами дрожи. Боль, однако, отступать и не думала. Перекатившись на бок, Гарри уставился в усыпанное необычайно яркими звёздами небо. Наверное, именно из-за ясной погоды было холоднее, чем обычно: недостаточно для того, чтобы нанести ему вред, но в самый раз для того, чтобы обезболить, позволив подняться. Ахиллово сухожилие было порвано, но доковылять лестницы, не пользуясь ногой, он кое-как смог, а вот дальше начался сущий кошмар. Ругая себя словами, не существующими в приличном обществе, за то, что вовремя не догадался захватить с собой разгрузку, Гарри ковылял вниз, держась за стену и стараясь не скатиться с коварной лестницы. Несколько сотен ступеней – это не то, что любой вменяемый человек хочет почувствовать на своей шкуре, тем более, что конкретно для Гарри закончилось бы не смертью, а долгим, мучительным выздоровлением и подробными воспоминаниями о встрече с каждой из этих капризных каменных леди. Прыгая вниз на одной ноге, Гарри не забывал, навострив уши, осматриваться вокруг, хотя из-за неприятного звона в ушах и производимого им самим шума он скорее всего всё равно не расслышал бы идущего навстречу ему человека. Ну, только если это не Хагрид, но для того, чтобы не заметить приближение полувеликана нужно быть слепым, глухим и в стельку пьяным. Так мальчик и двигался, периодически останавливаясь, рассчитывая на то, что, если кто-то внезапно выскочит ему навстречу, он сможет отступить в Пустоту до того, как будет замечен. Гарри рассчитывал на появление Драко, Снейпа, Филча, Макгонагалл, возможно даже самого Дамблдора, и, даже несмотря на то, что любая из этих встреч была крайне маловероятна, он бы не удивился. Но вот вид выскочившей из-за поворота Гермионы, растрёпанной, заспанной, с округлившимися от страха глазами, основательно выбил его из колеи. - Что ты тут… Так и не договорив, мальчик подвернул ногу на стёртой многими поколениями студентов ступени и полетел вниз, чудом разминувшись с девочкой. Сгруппировавшись, он одновременно пытался получить как можно меньше урона, и зацепиться хоть за что-нибудь на излишне крутой лестнице. Делу отнюдь не помогали покатые ступени, голые стены без перил и отсутствие лестничных площадок. До низа оставалось не так далеко. Сверхпрочные кости категорически отказывались ломаться от таких мелочей, как падение с винтовой лестницы, а вколоченные рефлексы позволяли избегать серьёзных повреждений, так что получал он только неизбежные ушибы и мелкие рассечения. Вылетев в проход, Гарри испытал чувство дежавю. Второй раз за ночь хорошенько прокатившись по полу и врезавшись в твёрдую преграду, которой на этот раз был стоящий в нише антикварный доспех, ссыпавшийся со своего постамента с диким грохотом, он издал странный звук, сочетающий в себе невнятное хмыканье и тихий стон. Спихнув с себя кирасу и подложив под голову бронированную перчатку, Гарри попытался понять, как он докатился до такой жизни. Выходные начинались сравнительно неплохо: многочасовые занятия по живописи, скульптуре и музыке привычно перемежались с тренировками борьбы, рукопашного боя, фехтования и стрельбы. Периодически Яма забирал его для сбора ещё нескольких душ: умершей в больнице старушки, попавшей в аварию женщины, разорванного противопехотной миной солдата. Всё шло как обычно. Странности начались потом. Не дав Гарри отлежаться после очередного вливания жуткой химии древнего лекаря, Яма выволок его на улицу и начал «спарринг», привычно доводя мальчика до предела, всё новыми и новыми способами проверяя всё то, чему его успели научить. Только со временем Поттер смог осознать, насколько чудовищным противником был его дед. Постоянно меняя ритм и стиль боя, всегда будучи на шаг впереди, не допуская ошибок, не сомневаясь, Яма был недосягаем. Он видел всё: каждый камень и каждая ветка были частью его плана, и когда Гарри казалось, что он вот-вот сможет достать своего противника, тот оказывался не там, куда был направлен удар, его не брал клинок, стрелы и пули. Но самым главным было то, что любую робкую надежду, любой намёк на успех, Яма убивал в зародыше, безжалостно показывая мальчику бессмысленность его усилий. Яма играл с Гарри так, как человек играет с ползающим по его ладони муравьём, лёгкими наклонами руки направляя насекомое туда, куда нужно. Только в этот раз всё было немного по-другому: вместо того, чтобы дать Гарри немного времени, чтобы Ибн Сина вылечил травмы и проследил за последствиями своего очередного эксперимента, Яма вышвырнул мальчика на самый верх астрономической башни Хогвартса. Казалось бы, в месте, где время фальшиво, можно выделить хотя бы пару часов, но нет, Яма без разговоров вышвыривает его туда, где часы идут по-настоящему. Любопытство вызывала крамольная мысль, что Смерть, владыка человеческих жизней, возможно, куда-то торопился. Додумать Гарри толком не успел, потому как с лестницы на него вывалилась ещё более перепуганная Гермиона, похоже уже примирившаяся с тем, что она является причиной скоропостижной смерти Гарри Поттера. - Гарри… - прошептала девочка, приземлившись на колени возле него, - Гарри, ты в порядке? Хоть и чувствующий себя разбитым и предельно вымотанным, но уж никак не умирающим, как, похоже, считала Гермиона, Гарри решил выбрать компромиссный вариант. Слабо застонав, он вздохнул, одновременно с этим слегка двигая руку к девочке. Кажется, многие часы, потраченные на выслушивание разглагольствований Казановы, который почему-то тоже оказался в коллекции Ямы, несмотря на отсутствие у него особых способностей и талантов, начали окупаться. Но вместе с ноткой удовлетворения, Гарри почувствовал неприятный укол осознания того, что его дед ничего не делает просто так. - Надо позвать кого-нибудь, - дрожащим голосом проговорила девочка, - я сейчас. Ты только подожди. Увидев дрожащие на кончиках её ресниц слезинки, Гарри снова вздохнул, на этот раз уже без притворства и томных придыханий. Приподняв голову, он крепко ухватил Гермиону за руку и удержал на месте. - Не надо никого звать, - его уверенный голос и твёрдый, осмысленный взгляд, похоже, ошарашили её не меньше, чем падение с лестницы. Гарри немного поморщился. Даже имея совершенную память, он порой забывал, что остальные люди слеплены из совсем другого теста и то, что является нормой для него, совершенно неприемлемо для них, в том числе и такие вот шуточки с игрой в умирающего. - Возвращайся к себе, поймают – проблем не оберёшься. - Ну уж нет, - украдкой смахнув с глаз слёзы, Гермиона подвинулась поближе, пытаясь помочь ему подняться, - надо отвести тебя к мадам Помфри. - Спасибо, не надо. Игнорируя недовольное пыхтение и ставшие гневными взгляды девочки, пытающейся сдвинуть его с места, Гарри немного сдвинул бронерукавицу, так, чтобы холодный металл соприкасался со стремительно набухающей шишкой на затылке. Прикрыв глаза, мальчик максимально расслабил все мышцы, даже немного наслаждаясь слабыми попытками Гермионы его растормошить. На контрасте с ударами пудовых кулаков Ямы и столкновений с каменными ступенями, тычки её острыми кулачками казались лёгким массажем. Встав на ноги, девочка схватила его за рукав и, покраснев от натуги, попыталась хоть немного протащить его по коридору, но, не преуспев, тяжело дыша осела на пол. Лунный свет, падающий из притаившегося под потолком окна, играл белёсыми бликами на отполированном металле доспехов, ровно и медленно дышащий Гарри в его свете был похож на покойника. Медленно, но верно, девочка теряла полученный недавно заряд гнева, плавно скатываясь в пучину безысходности. - Только не спи, хорошо? - голос Гермионы снова начал дрожать, и, опустив голову, она стала отчаянно тереть глаза. - Если заснёшь… - Во-первых, я не сплю, никогда, - стараясь говорить как можно более безразличным тоном, Гарри приподнялся, кривясь от головной боли, которая озорно рикошетила от стенок его черепа, вспыхивая то в затылке, то в висках, то ударяла по глазам, - а во-вторых, ты отдавила мне мизинец коленом, подвинься, пожалуйста. Ничего не говоря, но зато выразительно покраснев, она резко отскочила в сторону, сложив руки на коленях. Увидев эту позу прилежного ученика из японских фильмов, Гарри даже почти смог хмыкнуть. Получившийся звук был чем-то средним между хрюканьем и стоном, но, учитывая крайнюю степень утомления и ломящую боль во всём теле, в этом не было ничего удивительного. Пару раз согнув и разогнув отдавленный палец, Гарри сел. Мир вокруг стремительно закружился, перед глазами плясали яркие звезды и непроглядно тёмные пятна, к горлу подступил противный комок. Ненадолго выпав из привычного хода времени, Гарри обнаружил, что снова лежит на полу, бессмысленно смотря вверх, а над ним всего в нескольких десятках сантиметров нависает бледная как мел Гермиона. Вытерев губы рукавом, мальчик зажмурился, стараясь избавиться от головокружения. - Похоже, тебе всё-таки придётся мне помочь, - медленно перевернувшись на живот, Гарри уткнулся лбом в холодный камень пола, борясь с вновь подступившей тошнотой, - только медленно. Опираясь на здоровую руку, он медленно и осторожно стал подниматься. Гермиона как могла поддерживала его, стараясь хотя бы не дать завалиться в сторону. Когда ему удалось наконец встать на ноги, девочка, стремясь помочь, позволила Гарри опереться об её плечо, но, действуя слишком резко, вывернула его и без того выбитую из сустава руку, после чего случайно ткнула локтем именно в те два злосчастных ребра, сломанные Ямой. Зашипев, Гарри возвёл очи горе, мысленно перебирая все известные ему ругательства, но всё-таки сдержался. - С другой стороны, - выдавил он сквозь зубы, - тебе действительно лучше идти, завтра занятия начинаются. - И речи быть не может, - твёрдо заявила Гермиона, - сначала доведу тебя до больничного крыла, а потом пойду обратно. Вздохнув, Гарри всё-таки легонько опёрся о плечо девочки, которая даже под весом одной его руки накренилась в сторону, тихонько охнув. Подволакивая одну ногу, мальчик медленно пошёл вперёд, в то время как Гермиона, отдуваясь, шла рядом с ним, периодически кидая на него короткие, косые взгляды. Быстро устав от игры в гляделки, Гарри не выдержал и, после очередной порции любопытных взглядов, сказал: - Спрашивай уже. - А что ты… - Позвольте мне задать вопрос первой, фройляйн, - раздавшийся из тени в алькове насмешливый, сухой голос заставил друзей замереть на месте, - что вы, Грейнджер, делаете в обществе изрядно побитого Поттера после полуночи возле астрономической башни? Насколько я помню, подобное поведение категорически запрещено школьными правилами. Почувствовав, как вздрогнули плечи девочки, Гарри слегка сжал руку и, поймав её взгляд, подмигнул. - Как вы уже заметили, профессор, я слегка не в форме, Гермиона просто помогала мне. - Это абсолютно неважно, - отрезала Белинда, - пройдёмте, молодые люди. Как думаете, директор ведь будет не слишком рад посетителям посреди ночи? - Полагаю, что нет, - улыбаясь во все тридцать два зуба, ответил Гарри, впрочем, для смотрящей на него снизу-вверх Гермионы это выглядело, как злобный оскал. - Вперёд, Поттер, и оторвитесь от Грейнджер, вы не настолько сильно ранены, чтобы такой плотный контакт был позволен приличиями. *** - А я вам повторяю, что это невозможно, - неприязненно шипел Снейп, буравя стоящую перед ним Белинду злым взглядом, впрочем, профессор ЗОТИ не отставала и прожигала зельевара взглядом ничуть не менее яростным, - после выздоровления Поттер будет отбывать наказания в соответствии с составленным мной графиком, через восемь месяцев он освободится, и тогда можете делать с ним, что хотите. - Ваша система наказаний показала себя неэффективной, - скрежетала в ответ Белинда, - чтобы привить ученикам дисциплину, нужно действовать жёстче. - Система наказаний утверждена в уставе школы, - отрезала напряжённая, как струна, Макгонагалл, сидящая в кресле перед директорским столом, - определять, какое наказание получит тот или иной ученик в таких ситуациях, - обязанность декана факультета. - Эта расхлябанность… - Полно. Властный голос директора прервал заходящий на очередной виток спор, заставив Снейпа гневно сжать кулаки, а женщин синхронно поджать губы и отвернуться. Несмотря на солидный возраст и опыт участников, по сравнению с Дамблдором они все были не более чем провинившимися школярами. Сидя в кресле, старик невозмутимо прихлёбывал чай, закусывая его мармеладом, от одного вида которого у остальных сводило челюсти. Сама ситуация его скорее забавляла, но вот раздор в рядах преподавателей был нежелателен и неприятен. Сделав шумный глоток, заставивший профессоров поморщиться, он поставил чашку на стол и, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на груди. - Итак, вы уже решили, что будете делать? – присмотревшись к подозрительно переглядывающимся учителям, которые после пикировки взглядами так и не смогли решить, кто будет говорить первым, директор вздохнул. - Северус? - Как я уже говорил, график Поттера заполнен на многие месяцы вперёд, - недовольно сказал Снейп. - Думаю, единственным адекватным наказанием будет штраф. - Гарри не нарушил нашего уговора, Северус, ни ступени, ни доспех не пострадали, - от насмешливого тона директора зельевар скривился, - так что тебе придётся проявить изобретательность. А его травмы?... - Как не удивительно, он похоже не соврал, - нехотя признал Снейп, - он действительно упал с лестницы, но это его не оправдывает. - Конечно же, - Дамблдор положил приторный ломтик мармелада в рот и с удовольствием причмокнул, - а ты что скажешь, Минерва? - Мисс Грейнджер безусловно нарушила правила, но, учитывая, что до этого ничего подобного не происходило, не следует проявлять излишнюю строгость. - Именно из-за такой мягкотелости здешние ученики настолько бездарны, - едко ввернула Белинда. - Вы слишком много себе позволяете! – наконец вспылила Макгонагалл, не выдержав высокомерия надменной немки. - Ваши собственные методы более чем сомнительны! Видя, что недавно прерванный спор возобновляется, Дамблдор поднял руку, привлекая внимание сверлящих друг друга взглядами женщин, а Снейп тем временем слегка отступил назад, так чтобы превратившиеся в злобных мегер преподаватели не заметили его саркастичной ухмылки. - Решение остаётся за тобой, Минерва, уверен, ты будешь справедлива в решении данного вопроса, - озорно сверкнув глазами, директор перевёл взгляд на профессора ЗОТИ, - что же касается вашего предложения, профессор Шварц, система телесных наказаний, за которую ратуете вы и мистер Филч… устарела. Даже в Дурмстранге больше не практикуют порку и подвешивание за пальцы, хоть вы и покинули должность преподавателя незадолго до их отмены, но тем не менее должны об этом знать. Белинда заскрежетала зубами, но промолчала. Коротко кивнув, она развернулась на каблуках и покинула кабинет, как обычно печатая шаг и держа руки по бокам так, будто они приклеены к телу. Позволив себе короткую улыбку, Макгонагалл довольно прищурилась, становясь неприлично похожей на сытую кошку. - Ты можешь идти, Минерва, - дождавшись, пока декан Гриффиндора выйдет, Дамблдор сосредоточил внимание на зельеваре. - Северус, ты уже навещал Гарри? - Поттер завтра сам явится ко мне, - сгорбившись, Снейп подошёл к камину, - я уже проинструктировал старосту по этому поводу. Я могу быть свободен? - Я всё-таки считаю, Северус, что тебе стоит навестить мальчика. Тон директора заставил мужчину зябко поёжиться. Несмотря на то, что большую часть времени Дамблдор был исключительно добрым и понимающим человеком, но иногда, очень редко, он превращался в монстра с огнём в глазах и сталью в голосе. В такие моменты было не важно, какие слова он говорил, они всё равно превращались в приказ. Вероятно, именно таким человеком был Альбус Дамблдор в молодости, по-настоящему великим и не менее страшным, способным ради своих целей идти на жертвы, для остальных неприемлемые. - Я принял ваше мнение к сведению, - обронил зельевар, стараясь не показывать своего беспокойства, - теперь я могу идти? - Конечно, Северус, - Дамблдор тепло улыбнулся, снова превращаясь в доброго дедушку, - не желаешь ли лимонную дольку? - Нет, спасибо, - заложив руки за спину, Снейп вылетел из кабинета, хлопнув дверью, а затем, едва не врезавшись в горгулью, быстрым шагом пошёл в больничное крыло. С мнением Дамблдора в любом случае стоит считаться. *** Впившись зубами в твёрдое, словно пенопласт, и кислое, как лимон, яблоко, которое считалось в школьном лазарете десертом, Гарри снова поймал равновесие и печально вздохнул. Даже всего один день под опекой мадам Помфри обернулся кромешной скукой. Излишне верная своему долгу женщина постоянно бегала вокруг него, махала палочкой, удивлённо округляла глаза и недовольно поджимала губы каждый раз, как он пытался заняться хоть чем-то более-менее интересным. Единственным, что удерживало его от побега, был перелом ноги, мешавший бегать со скоростью достаточной для того, чтобы на удивление резвая медсестра не ловила его каждый раз на выходе из больничного крыла. Именно поэтому мальчик был даже рад приходу зельевара, который ненадолго отвлёк этого всевидящего цербера от мира медицины. С трудом проглотив похожее на не до конца застывший клок монтажной пены яблоко, Гарри ещё раз отжался, с удовлетворением отметив, что от таких упражнений у старательно скрывающего свои эмоции декана Слизерина глаза постепенно лезут на лоб. - Вы не могли бы повторить? – холодно произнёс Снейп, стремящийся оторвать взгляд от мальчишки, который, ухватившись за стоящую на полу бутылку из-под молока и находясь в вертикальном положении, уверенно отжимался на одной руке, неведомым образом сохраняя равновесие. Поняв, что за ним наблюдают, Поттер нахально улыбнулся и, посмотрев зельевару прямо в глаза, взял под козырёк, явственно артикулируя: «Доброе утро, Сэр!». - При росте пять футов и четыре дюйма он весит сто восемьдесят три фунта! – с нажимом повторила медсестра. - Плотность мышц и костей невероятная, к тому же зелья на него действуют очень слабо. Печень и почки, да вообще все внутренние органы сильно изменены, но я не могу определить вследствие чего, это скорее ваша специализация. - Конечно, - зельевар рассеянно протянул к женщине руку, всё ещё наблюдая за кульбитами Поттера, который, отталкиваясь рукой, ненадолго взлетал в воздух и, сделав несколько оборотов вокруг своей оси, снова хватался за бутылку, безошибочно сохраняя баланс, - у вас есть его кровь? - Да, вот, - мадам Помфри взволнованно пошарила рукой в кармане и, достав надёжно закупоренную пробирку, положила её на ладонь зельевара. Отвлекшись от своих записей, она наконец заметила какие невероятные кульбиты выделывает мальчик, оставшись без надзора, и, гневно зашуршав юбками, ринулась вперёд, приговаривая на ходу: «Что вытворяет, паршивец! Ещё и на больной руке!». Завидев стремительно барражирующую в его сторону медсестру, Гарри лихо изогнулся и, после очередного головокружительного сальто, с невинным выражением лица приземлился на жалобно застонавшую кровать. Подбежавшая к нему мадам Помфри упёрла руки в бока и набрала воздуха в грудь, собираясь разразиться проникновенной тирадой, но была остановлена незаметно подошедшим Снейпом, который, положив ей руку на плечо, медленно отодвинул женщину в сторону, не обращая внимание на её сопротивление. Властным, каким-то даже величественным жестом заставив её удалиться в свой кабинет, он обернулся к мальчику. - Мне очень интересно, Поттер, где вы могли получить эти травмы, - сложив руки за спиной, зельевар уткнулся взглядом в окно, будто не замечая лежащего на кровати мальчика, - не думаю, что простое падение с лестницы могло бы вам навредить. - Домашнее насилие, профессор, - закинув руки за голову, Гарри лёг поудобнее, - готов поспорить, вам это знакомо. В школе над вами издевалась компания с моим отцом во главе, а дома кто-то из членов семьи… Может быть, мать? Глубоко вздохнув, Снейп прикрыл глаза, но даже тех нескольких секунд, что он рассматривал морозные узоры на стекле, хватило для того, чтобы изящная вязь распалась, мгновенно истаивая. Струйки воды быстро стекали вниз, прокладывая себе изогнутые дорожки на поверхности окна. Впрочем, попытки мужчины скрыть свой гнев успехом не увенчались: от Гарри не укрылись ни исходящее паром пятно на стекле, ни судорожно сжатые кулаки зельевара. Мальчик довольно хмыкнул и снова надкусил яблоко, невольно сморщившись от резкой кислятины. - Как всегда проницательны, Поттер, - не открывая глаз Снейп цедил слова сквозь зубы, - жаль, что вы недостаточно умны, чтобы понять – не следует говорить такое магу, у которого есть ваша кровь, - мужчина вновь посмотрел на Гарри, в этот раз кривя уголки губ в усмешке, - особенно, если он владеет алхимией и зельеварением. - Нет, всё будет в порядке, - Гарри легкомысленно взмахнул рукой, - у вас квалификации не хватит, чтобы разобраться. Зельевар пару раз обескураженно моргнул, а затем, опустив голову так, что волосы полностью закрыли лицо, стал мелко содрогаться всем телом. Снейп хохотал, беззвучно, но от души, ничуть не обращая внимания на то, что Гарри от неожиданности даже перестал жевать и слегка приподнялся, чтобы лучше видеть преподавателя. - Перестаёте держать марку, Поттер, - отсмеявшись, мужчина снова опустил голову, с силой потерев ладонями лицо, - по сравнению с предыдущими вашими оскорблениями – это просто ребячество. - Это не оскорбление. Вы не сможете понять работу человека, сотни лет занимающегося экспериментами на людях. Подняв пузырёк с непривычно тёмной, почти чёрной кровью на уровень глаз, мужчина внимательно всмотрелся в его глубины. С самой древности кровь считалась источником силы и власти над человеком, даже сейчас, когда большинство мифов и суеверий было развеяно, оставалось в этой субстанции что-то мистическое и таинственное, то, что манило к себе таких людей, как Снейп. - Фламель? - Нет, - ухмыльнувшись, Гарри отрицательно помотал головой, - кстати, теперь ваша очередь дать мне немного информации, раз уж я сболтнул лишнего. - Ну так болтайте поменьше, Поттер, может быть начнёте реже выставлять себя идиотом, - приведя себя в порядок, Снейп снова заложил руки за спину и, сгорбившись, посмотрел на мальчика, концентрируясь на точке между глаз, - хотя, с другой стороны, если я сейчас не узнаю, чего вы хотите, то лишусь возможности понять какую ещё глупость вы затеяли. - Вот и отлично, - не убирая с лица улыбки, больше подобающей прожжённому шулеру, мальчик резким движением оттолкнулся от кровати, подлетая вверх на несколько метров и цепляясь рукой за торчащий из стены массивный светильник, - что вам известно о Белинде Шварц? - Она преподаватель Хогвартса, Поттер, а до этого была почётным профессором в Дурмстранге, - немного понаблюдав за ритмично подтягивающимся мальчиком, Снейп скривился, а затем, не сдержавшись, рявкнул: - И прекратите наконец скалиться! Мягко спрыгнув на пол, Гарри неслышно заскользил вокруг зельевара. Не сбавляя скорости, он с лёгкостью перемахивал через кровати и высокие ширмы, не разрывая зрительного контакта. Остановившись перед напряжённо вытянувшимся мужчиной и на мгновение максимально расслабив мышцы, начал тянуться, с жутким хрустом заводя руки за спину, вертясь всем корпусом и порой чуть ли не выгибаясь дугой. Перехватив саркастичный взгляд зельевара, Гарри ненадолго прервался для того, чтобы пожать плечами, а затем продолжил, перейдя к растяжке ног. - Не могу, вас ведь это бесит без меры, - сев на шпагат, Гарри с до неприличия широкой улыбкой посмотрел в глаза грозно нависающему над ним зельевару, - то есть, в том письме не было ничего полезного? - О, а вы его разве не прочитали? – ехидно поинтересовался Снейп, несмотря на то, что лицо его было спокойно, из-под тугого чёрного воротника уже начали выползать багровы пятна – предвестники близящегося взрыва. - После того, как усыпили меня неизвестным зельем и оттащили в пустующую аудиторию?! - Я не умею читать по-немецки, - мальчик легкомысленно покачал головой и закатил глаза, так, будто сообщал общеизвестную информацию слабоумному, - к тому же, вы бы заметили, что конверт вскрыт. - А вам не приходило в голову, Поттер, что это абсолютно не ваше дело? Наклонившись вперёд, Снейп впился злобным взглядом в мальчика, будто стараясь пробить в нём дыру, но после пары десятков секунд напряжённого молчания выпрямился и, резко развернувшись, пошёл к выходу. Не дойдя до двери нескольких шагов, он остановился, услышав вкрадчивый голос мальчика. - Чисто гипотетически, профессор, как вы собираетесь меня остановить, если я решу, что это моё дело? Неспешно обернувшись, Снейп всмотрелся в лицо Гарри, который, несмотря на всё ещё играющую на губах лёгкую улыбку, отнюдь не выглядел расслабленным, наоборот, в его чертах появилось что-то хищное и угрожающее. Взявший себя в руки зельевар сощурился, впервые с начала разговора заглянув мальчику в глаза. - Забавно, Поттер, я слышал, что вы повздорили с профессором Шварц из-за её мнения относительно маглорождённых. Думаю, особенно сильно это вас разозлило из-за Грейнджер, не так ли? Это очень странно, что такой, как вы, имеет такую странную привязанность к кому-либо. Ах да, припоминаю, у вас же вроде бы была сестра, не знаю правда, что с ней произошло, но, наверное, что бы это ни было, проишествие сильно на вас повлияло. Вы хотите искупления. Уже не улыбаясь, Гарри слегка присел, напрягшись, как готовая выстрелить пружина. Глядя на его стиснутые челюсти и до хруста сжатые кулаки, Снейп довольно усмехнулся. Развернувшись к мальчику спиной, он не торопясь вышел из больничного крыла, кажется, даже мурлыкая себе что-то под нос. Ничего не понявшая из произошедшего мадам Помфри, всплеснув руками помчалась к застывшему мальчику, с ходу попытавшись сдвинуть его с места и отвести к кровати, но, увидев ставшие антрацитно-чёрными глаза, охнула, тут же начав по привычке рыться в карманах, в поисках какого-нибудь зелья, не то, чтобы это было необходимо, но такая бездумная деятельность позволяла ей сосредоточиться. - Мистер Поттер, - выдохнула колдомедик, ненавязчиво подталкивая приросшего к месту мальчика в сторону кровати, - вернитесь на своё место! Ничего не ответив, мальчик плавными механическими движениями перетёк к койке и принял лежачее положение, не обращая ни малейшего внимания на суетящуюся вокруг него женщину. Глубоко вдохнув, Гарри закрыл глаза и вынырнул из Пустоты, расслабив кулаки, он хрустнул пальцами, а затем, не открывая глаз, заложил руки за голову, позволяя неразборчиво шепчущей мадам Помфри всласть пройтись по нему диагностическими заклинаниями. - Научился, значит, в ответ бить, - проурчал себе под нос мальчик, - хорошо. *** Шотландия, Хогвартс, хижина Хагрида. 9 января 1992 года. Насадив на увесистое древко наконечник, Гарри придирчиво осмотрел готовую стрелу и отложил её в сторону. Отработка на этот раз оказалась удивительно приятной. В сторожке было тепло, приятно пахло дымом и висящими под потолком вялеными окороками, за окном тихо падали крупные, рыхлые хлопья снега, уютно посвистывал стоящий на плите закопчённый чайник. Примостившийся на гигантском, колченогом табурете Хагрид погрузился в чтение, сосредоточенно водя по страницам толстенным пальцем. Иногда от усердия кожа на лбу у него собиралась крупными складками, делая его похожим на гигантского шарпея. Бережно закрыв казавшуюся крошечной в его руках книгу, великан сцепил пальцы в замок на животе и, уставившись в потолок, беззвучно зашевелил губами, очевидно обдумывая что-то. Единственным, что немного отвлекало и портило замечательный вечер, был жалобный скулёж забившегося глубоко под кровать Клыка. Гарри тем временем закончил обрабатывать очередное древко. Превратив его из не слишком ровной деревяшки в идеально гладкий, вытянутый цилиндр и отложив в сторону лист наждачной бумаги, он несколькими быстрыми уверенными движениями вырезал извлечённым из скрытых ножен отполированным до зеркального блеска клинком углубления для тетивы и оперения. Сдув оставшуюся после шлифовки древесную пыль, мальчик ловко примотал прочным шпагатом несколько заранее заготовленных тонких деревянных рёбер, служащих вместо обычных перьев, а затем, сведя другой конец на конус, закрепил наконечник. Убедившись, что всё части закреплены надёжно и нет никаких люфтов, Гарри, бросив последнюю стрелу в образовавшуюся справа от него кучу, стал стряхивать с себя стружку и пыль. Отвлечённый от своих раздумий лесник встрепенулся, мутным взглядом осматривая комнату, а затем, заметив Гарри и лежащие подле него стрелы, стал довольно расчёсывать пятернёй бороду. Подойдя к приводящему себя в порядок мальчику, он поднял с пола одну из стрел и, одобрительно цокая языком, повертел её в руках. Очевидно, убедившись в качестве проделанной работы, Хагрид уважительно кивнул и, сгребя с пола оставшиеся стрелы, на удивление ловко засунул их в висящий на стене колчан. - Ну ты, Гарри, и мастер, такими стрелять-то жалко, - пробасил великан, ухмыляясь в бороду, - ты эта, чаю-то хочешь? После того, как мальчик коротко кивнул, великан подошёл к плите, на ходу хватая забытый чайник и взвешивая в руке оказавшуюся неожиданно лёгкой объёмистую тару. Приподняв крышку, Хагрид разочарованно вздохнул, покачивая головой. - Что-та мы засиделись с тобой? Ужин небось пропустил, ну ничё, сейчас я скоренько всё приготовлю, - загоревшись новой идеей, лесник засуетился у шкафов, гремя посудой, сотрясая массивную мебель неосторожными движениями и продолжая бубнить: - Вот, печенье есть, хлеб, мясо вяленое опять же, сейчас поедим, и отведу тебя в школу, а то профессор Снейп опять недоволен будет. Выложив на стол здоровенный каравай, Хагрид распластал его на толстые ломти, положил рядом с ними половину головы твёрдого козьего сыра и сдёрнутый из-под потолка окорок, позволив Гарри самому взять столько, сколько нужно. Пока мальчик своим удивительно острым ножом нарезал терпкий сыр и мясо, великан засыпал в заварочный чайник немного сухих листьев и мелко нарезанной коры вперемешку с какими-то лесными ягодами, а затем, залив это всё холодной водой, помахал своим облезлым розовым зонтом, смущённо косясь в сторону гостя. - Ты только эта, никому не говори, - пробормотал он, ставя на стол исходящий паром глиняный чайник, - я вроде как не должен колдовать. - Хорошо, - Гарри озорно подмигнул леснику, который облегчённо вздохнул и подтащил к столу ещё один табурет, - кстати, под дверью стоит Гермиона, думаю она очень стесняется, потому что вот уже пару минут никак не может решиться постучать. - Ох, да там же холодно! – рванувшись к двери, Хагрид распахнул её и буквально втащил внутрь испуганно таращащуюся на него девочку. - Задубеет же! Усадив Гермиону поближе к огню, Хагрид запихнул ей в одну руку огромную кружку с вкусно пахнущим чаем, а в другую – циклопических размеров бутерброд. Под внезапно потянувшим её вниз весом всё ещё немного ошалевшая девочка скособочилась и едва не свалилась с табурета, но Гарри в последний момент удержал её от падения, осторожно поддержав за руку. - Ты знал! – наконец возмущённо выдохнула девочка. - Я слышал, как ты вышла из Хогвартса, - Гарри помог ей поставить неподъёмную кружку на стол, а затем неуверенно усмехнулся и потёр переносицу, - а ещё ты приятно пахнешь, персиками и корицей. - Правду говорит, - уверенно произнёс Хагрид, заставив недоверчиво изучающую друга девочку смущённо отвести взгляд, - у него нос, что у твоей гончей: я тут давеча кусок мыла потерял, а он мне и говорит, он мол вон в том ящике лежит. Я поглядел, а он и правда там. Наполнив свою с Гарри кружки, Хагрид одним глотком ополовинил содержимое чуть ли не трёхлитрового сосуда и, довольно крякнув, утёр губы рукавом. Ненадолго в хижине повисло молчание, были слышны только тихие завывания ветра, потрескивание дров в печи, скулёж Клыка да сосредоточенное сопение Гарри, уверенно поглощавшего монументальный бутерброд. Наконец прикончивший свою кружку лесник встрепенулся и укоризненно посмотрел на девочку, которая, будто что-то вспомнив, начала заполошно шарить по карманам. - А чтой-та ты пришла в ночь? Отбой уже скоро, тут хоть и безопасно, но не следует девочкам одним по темноте шастать, - недовольно прогрохотал Хагрид, - и вообще, вы эта, давайте оба собирайтесь уже, а то вас так и наказать могут. - Да-да, сейчас, - пробормотала Гермиона, выуживая запутавшуюся в кармане коробочку, - я никак не могла с тобой толком поговорить после Рождества, а совы почему-то всегда назад с подарком возвращались, - сбивчиво протараторила она, - в общем, вот. С Рождеством, Гарри. С абсолютно серьёзным лицом мальчик осторожно принял крохотную коробочку, аккуратно завёрнутую в упаковочную бумагу из рук Гермионы. - Спасибо. Ни улыбки, ни кривляний и подтруниваний, Гарри был предельно искренен и открыт в своей благодарности. По крайней мере в это хотелось верить. Радостно улыбнувшись, Гермиона шутливо ткнула мальчика кулаком в плечо, Гарри наконец улыбнулся ей в ответ и шутливо потёр место удара. - Откроешь? - Конечно, - Гарри развернул упаковку и поднял крышку картонной коробочки. Внутри лежал небольшой цилиндр, составленный из исписанных буквами вращающихся колец, а под ним, на дне коробки, чёрно-белое фото какого-то мужчины. Гарри внимательно осмотрел оба предмета и, посмотрев на Гермиону, вопросительно поднял бровь. - Криптекс, - пояснила она, ехидно усмехаясь, - я подумала - у тебя так много тайн, что не мешало бы записать хоть одну из них, даже внутри криптекса. Пароль «Фламель», но ты можешь выбрать любой другой, если захочешь. - Вот как, - протянул мальчик, впившись взглядом в фото, - какой полезный подарок. Убрав криптекс в один из карманов разгрузки, поближе к сердцу, Гарри подошёл к печи и зашвырнул в неё коробочку вместе с фото, а затем, не дожидаясь, пока бумага вспыхнет, он подошёл к слегка возмущённой Гермионе и нежно приобнял её за плечи. - Правда, спасибо, - очутившаяся в ставших неожиданно крепкими объятьях девочка задохнулась, не зная, что ответить, - люди не слишком часто так хорошо обдумывают подарки, это очень приятно, - оказавшись совсем близко, Гарри прошептал: - Кто это передал? Не говори напрямую, просто намекни. Облизав внезапно пересохшие губы, Гермиона нервно осмотрела комнату, краем глаза заметив не знающего куда деться от смущения Хагрида, а затем снова встретилась взглядом с Гарри, который отстранился и, держа её на расстоянии вытянутой руки, с дружелюбной улыбкой ждал ответа. - А что тебе другие подарили? – сбивчиво спросила она. – Крёстный, например? - Обещал сапоги из драконьей кожи, замечательная вещь, - похлопав подругу по плечам, Гарри обернулся к Хагриду, - кстати, за дверью стоит директор. Всплеснув руками, великан с неясными причитаниями рванул ко входу, топая так, что задрожали стены, задребезжала глиняная посуда и покачнулся подвешенный к потолку провиант. Резко остановившись, он вздохнул и с максимальной деликатностью отворил дверь, открывая взгляду припорошенного снегом Дамблдора, сверкающего вмёрзшими в бороду льдинками, но тем не менее отчего-то довольного. Едва касаясь старца руками, бережно, будто бесценную античную амфору, Хагрид препроводил директора в помещение. - Добрый вечер, молодые люди, - важно поглаживающий бороду Дамблдор обошёл вокруг стола и уверенным движением положил себе в рот одно из самодельных печений Хагрида, после чего, не переставая с жутким хрустом работать челюстями, осведомился: - Надеюсь, я вам не помешал? - Как можно, директор?! – прогудел Хагрид, похлопывая себя по бокам. – Вы ж знаете, я вас завсегда рад видеть, да и ребята тоже, я уверен. - Отрадно это слышать, - раскусив какой-то особенно жёсткий кусочек, Дамблдор подмигнул ученикам, - стыдно признаваться, но я подслушал часть вашего разговора и мне было бы интересно узнать, чем пахну я. - Лакричными палочками, - осклабившись, протянул Гарри противным голосом, - и старикааашкой. Вгрызающийся в бутерброд Хагрид поперхнулся и, гулко стуча себя пудовым кулаком в грудь, поражённо уставился на мальчика, попутно пытаясь выдавить из себя что-то нечленораздельное. Гермиона просто замерла на месте, полностью отключившись от реальности. Перед её мысленным взором бесчисленной вереницей неслись всевозможные картины кар небесных, готовых обрушиться на её с Гарри головы, вроде всеобщего порицания и исключения из Хогвартса. Дамблдор же только сложил губы трубочкой, улыбнулся одними глазами и несколько расстроенно произнёс: - Но я ведь совсем не люблю лакричные палочки. - То есть по второму пункту у вас возражений нет? – мальчик легонько потрепал начавшую оживать Гермиону по щеке. - Ну да, я стар, - директор с какой-то даже гордостью встопорщил бороду, - не самое маленькое достижение в моей жизни! – после чего, огладив бороду и приняв более серьёзный вид, он повернулся к великану и выразительно показал глазами на чайник. - Хагрид, друг мой, не мог бы ты и мне организовать чашечку твоего замечательного чая? - Конечно-конечно, - облегчённо протараторил Хагрид, задом пододвигаясь к одному из шкафов. Немного пошарив в ящиках, он вытащил на свет божий плотный ком чистой ветоши, скрывающий, как оказалось, изящную фарфоровую чашку, бережно протёртую и со всеми почестями водружённую на стол перед директором, который только вздохнул и с едва заметной завистью покосился в сторону пузатой глиняной кружки, которую Гарри, убедившийся, что Гермиона вышла из ступора, катал между ладоней. - Я, собственно говоря, так же пришёл в поисках тебя, Гарри, - сказал директор, отхлебнув из кружки, - причём по той же самой причине, что и мисс Грейнджер. Эльфы наотрез отказываются иметь с тобой хоть какие-нибудь дела, как и совы, впрочем, - запустив руку в карман мантии, старик вытащил наружу неприметный свёрток, - на самом деле, это не столько подарок, сколько возврат принадлежащего тебе по праву. С Рождеством, Гарри. Приняв свёрток, Гарри развернул его. Полупрозрачная шелковистая ткань невесомо заструилась в его руках, прихотливо играя муаровыми отблесками при каждом движении и дуновении ветра. - Ага, - Гарри расправил мантию, любуясь переливами, - так вот она где была, - мальчик неопределённо хмыкнул, убирая теперь уже свою собственность в карман, - довольно бесполезная штука, если честно. - Рад, что ты доволен, но, думаю, вам уже пора, - одним взглядом заставив вскочившего на ноги Хагрида приземлиться обратно на табуретку, Дамблдор хлопнул в ладоши, - уверен, уж теперь-то ты сможешь довести мисс Грейнджер до гостиной Гриффиндора без происшествий. Ничего не говоря, Гарри хмыкнул и, кивнув остающимся в комнате взрослым на прощанье, вывел робеющую в присутствии директора Гермиону на улицу. За разговорами и поздравлениями время прошло незаметно, солнце окончательно скрылось за горизонтом, выдавая себя только слабеющим с каждой секундой багровым сиянием, лениво же ползущая по небосводу луна, напротив, становилась всё ярче, своим ярким сияющим ликом затмевая робко проклёвывающиеся во тьме ясного зимнего неба звёзды. Шестерни в голове девочки крутились тем быстрее, чем дальше они отходили от хижины лесника. Через два десятка футов она почувствовала под ногами звонко хрустящий, плотный снег, а ещё через полтора десятка стала торопливо кутаться в зимнюю мантию и красно-оранжевый шарф, недовольно глядя на тащащего её вперёд, будто локомотив, Гарри. Который, к слову, был одет в лёгкую летнюю одежду, вообще не обращая внимания на пронизывающий до костей холод. Не доходя сотни футов до входа в школу, Гарри остановился и, вытащив из кармана мантию, стремительным движением, так, что Гермиона даже пискнуть не успела, укрыл ей девочку. Почувствовав шелковистое прикосновение слегка тёплой ткани на лице, она тут же попыталась скинуть её с себя, но мальчик ей этого, очевидно, позволять не собирался. После нескольких минут возни, перемежающихся тихим повизгиванием и глупым хихиканьем, он наконец поймал обе её руки и, прижав их к телу, усадил Гермиону на стоящую возле дорожки лавочку. - Гарри! Ну отпусти, - умудрившись энергичными движениями головы скинуть капюшон, девочка подняла раскрасневшееся лицо к мальчику, который, откровенно веселясь, начал щекотать её кончиками пальцев, - мне не холодно, да и идти осталось всего ничего. - То, что тебе жарко, я заметил, - хмыкнув, Гарри посмотрел на румяные щёки девочки, - но дело не в этом. Посмотри вниз. Опустив взгляд, Гермиона охнула: ниже шеи она не видела ничего. Гарри сжимал руками пустоту, о том, что она сейчас действительно тут находится, говорили только следы на снегу и небольшое чистое от падающего снега пятно на лавке. - Мантия-невидимка, - охотно пояснил мальчик в ответ на её вопросительный взгляд. - А ты его даже не поблагодарил! – запалившись, Гермиона забыла об удивлении и ещё больше раскраснелась. - Ещё и нагрубил, а это, наверное, очень дорогой подарок! - О да, совсем забыл сказать ему спасибо за то, что он был так щедр, распоряжаясь моими вещами. - В смысле? Сбитая с толку едким сарказмом друга, Гермиона позволила ему поднять себя на ноги и накинуть на голову капюшон. Опять погрузившись в жиденькую тень, лунный свет с лёгкостью пронизывал тонкую материю мантии, будто совсем не замечая преграды. Взяв девочку за руку, Гарри уверенно повел её в сторону школы. - Семейная реликвия, пропала около десяти лет назад, - с каждым словом из его голоса пропадали краски, живая человеческая речь превращалась в сухой, безразличный шелест, - скорее всего, всё это время она была у Дамблдора. Игнорируя слабые попытки девочки притормозить, Гарри двигался вперёд, как танк, оставляя в снегу дорожки глубокие рельефные следы. То, как именно Гарри произносил слова, то, как он двигался, не совершая лишних движений, механически чётко и лаконично, заставило её задуматься. Если бы кто-нибудь сейчас спросил её, какого цвета у мальчика глаза, она не сомневаясь бы ответила – «чёрного». И если само изменение цвета глаз в мире магии ничего особенного не значило и могло объясняться, например, метаморфизмом, то вот истоки кардинальных изменений его поведения были абсолютно неочевидны. Собравшись с духом, Гермиона уже было собралась задать давно мучавший её вопрос, но именно в этот момент Гарри пропал. Исчез звук дыхания и скрип снега под ногами, растворился в воздухе вырывающийся из его рта пар, пропали даже следы, оставляемые плотно зашнурованными берцами. Отчаянно напрягая зрение, Гермиона всмотрелась в темноту перед собой. Единственным признаком, говорящим о том, что Гарри всё ещё тут, была его горячая твёрдая ладонь, сжимающая её руку. С трудом справляясь с участившимся дыханием, девочка шла вперёд, направляемая своим невидимым спутником. Не замедляясь и не разговаривая, они прошли по коридорам Хогвартса, только лишь раз завидев в одном из боковых коридоров далёкий огонёк лампы – завхоз не торопясь прогуливался по затихшим, сумрачным переходам школы. Уже на подходе к гостиной Гриффиндора девочка услышала истеричный мяв миссис Норрис, которая, вперившись огромными как блюдца глазами в то место, где должен был находиться Гарри, заорала ещё громче и, пробуксовывая на гладком каменном полу, понеслась прочь. Возле портрета подозрительно косящейся в их сторону Полной Дамы, Гермиона почувствовала, как невидимая рука выскользнула из её ладони. Открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, женщина на портрете следила глазами за одной ей видимым мальчиком. Раздувшись и нахохлившись, как недовольная курица, она надменно задрала нос, демонстративно уставившись на спящих обитателей картин напротив. Когда Гарри стал видимым, Гермиона ойкнула. Мальчик стоял в каких-то десяти дюймах от неё, слегка улыбаясь уголками губ и испытующе смотря ей в глаза. - Меня что, видно? – прошептала Гермиона. - Нет, а меня? - протянув руки к замершей подруге, Гарри сбросил капюшон с её головы. - Как ты это делаешь? - Ты это сделала сама, - взгляд Гарри стал откровенно лукавым, - твоё сознание самостоятельно вычеркнуло любые признаки моего присутствия. - Но я чувствовала, что ты держишь меня за руку, - Гермиона начала выпутываться из слишком большой мантии, которую мальчик ещё и замотал вокруг неё в несколько слоёв. - Значит, ты со Смертью на куда более короткой ноге, чем тебе кажется. Слегка напрягшись, Гермиона через силу хихикнула. Если к творящимся вокруг мальчика странностям она более-менее привыкла, то вот его извращённое чувство юмора всё ещё порой вводило её в ступор, каждый раз вызывая желание отчитать мальчика за чёрствость и бесчувственность. Но сегодня, утомлённая богатым на события днём и тревожной прогулкой, наложившимися на скопившееся за неделю нервное напряжение, она об этом даже не подумала. - Если ты решила, что я пошутил, то тебе стоит обдумать мои слова ещё раз, - добавил Гарри голосом, от которого у Гермионы спину продрало холодом, а волосы на затылке встали дыбом, - ты либо сама переходишь границу, либо тебя туда кто-то тащит. Не в силах вымолвить ни слова, Гермиона застыла на месте, буквально кожей ощущая исходящую от мальчика угрозу. Единственным, что не давало ей удариться в панику, было то, что вся его злоба, была, очевидно, направлена на кого-то другого. Перехватив её застывший от страха взгляд, Гарри выдохнул, закрыл на мгновение глаза, позволяя растекающимся по радужке чёрным пятнам сжаться, превратиться в крошечные, незаметные точки, а затем медленно, стараясь не напугать стоящую перед ним девочку ещё больше, приобнял её за плечи и легонько встряхнул. - Прости, я не хотел тебя пугать, - Гарри старался говорить самым мягким тоном, на какой был способен, - знаешь, тебе лучше идти спать, через шесть минут сюда доберётся Филч, и он не будет рад нас видеть. - Да, конечно, - отстранившись, Гермиона на негнущихся ногах пошла к портрету. Оглянувшись в последний раз, она увидела, как Гарри, помахав ей рукой, прислонился к стене, будто чего-то ожидая. Оказавшись наконец в спальне, девочка тихо, боясь разбудить мерно посапывающих в своих постелях соседок, прошла в ванную и, стыдливо озираясь, сделала несколько жадных глотков воды прямо из-под крана. Умывшись, она вернулась в комнату и, не разуваясь, залезла в кресло, а затем, притянув колени к груди, уткнулась лицом в скрещенные руки. Закрыв глаза, она попыталась успокоить участившееся дыхание, к горлу вновь подступил привычный уже комок. Сжавшись, Гермиона беззвучно содрогалась всем телом, не позволяя рыданиям вырваться наружу. Отчётливое осознание того, что на неё надвигается нечто огромное и непознаваемое, угрожающее просто раздавить её, стереть в порошок своей немыслимой тяжестью, только усиливало невыносимое одиночество. Краем сознания, она уловила какое-то лёгкое несоответствие в окружающей её действительности, чего-то не хватало в этой тихой и тёмной комнате. Только вот внезапно навалившаяся тяжесть не давала ей сосредоточиться, понять причину этого лёгкого беспокойства. Невесомое прикосновение, лёгким дуновением тронувшее её волосы, заставило Гермиону отчаянно дёрнуться и вжаться в спинку кресла, едва сдерживая крик. Сквозь застилавшую мир пелену слёз, она увидела прямо перед собой знакомую тёмную фигуру. Усевшись перед ней прямо на пол, Гарри медленно расцепил её судорожно сцепленные пальцы и настолько осторожно, насколько мог, сжал холодную ладошку девочки в своих руках. Несколько минут он просто сидел молча, слушая, как её короткое, прерывистое дыхание замедляется, становится спокойным и тихим. Поймав внимательный взгляд мальчика, Гермиона зарделась и опустила голову. Безудержная дрожь уже перестала сотрясать её тело, а сжимающие её руки ладони внезапно стали казаться обжигающе горячими. Будто убедившись в чём-то, Гарри кивнул и, поднявшись на ноги, наклонился вперёд, внезапно оказавшись невероятно близко. - Ничего не бойся. Его дыхание опалило ей шею. Не удержавшись, Гермиона закрыла пунцовое лицо руками: ей казалось, что ещё чуть-чуть и она вспыхнет. После очередного нежного прикосновения к своим волосам, девочка взвизгнула, отчаянно мотнула головой и, резко вскочив с кресла, убежала в ванную, едва не упав после столкновения с оказавшейся на её пути кроватью. Услышав из открытой двери звук льющейся воды, Гарри хитро усмехнулся, подошёл к единственной свободной кровати и, выудив из кармана крохотный пузырёк, уронил на подушку каплю тут же впитавшегося в ткань зелья. Вернувшись в спальню, Гермиона успела увидеть, как озорно сверкнувший ей своими изумрудными глазами Гарри отступает в густую тень у окна. Отряхнув с лица последние капельки воды, девочка незряче пошарила рукой там, где он должен был стоять, но, не найдя ничего, разочарованно отступила. Вытащив из рукава палочку, она зажгла неяркий люмос и, не обращая внимания на недовольно ворчащих соседок, начавших ворочаться с боку на бок, достала вещи и не спеша переоделась в пижаму. Осмотревшись в поисках недавно установленных часов, но так и не найдя их, Гермиона пожала плечами и с играющей на губах глуповатой, немного мечтательной улыбкой повалилась на кровать. - Nox, - волшебный огонёк погас, позволяя комнате снова погрузиться во мрак. Не переставая улыбаться, девочка провела рукой по щеке, которую будто бы до сих пор щекотало дыхание Гарри, полной грудью вдохнула пахнущий чем-то неуловимо приятный воздух. Спустя всего десяток секунд её дыхание выровнялось, а глаза сами собой закрылись. Гермиона наконец заснула. *** Проводив взглядом исчезнувшую в дыре за отворившимся портретом Гермиону, Гарри оттолкнулся от стены и, насмешливо прищурившись, задрал голову к потолку. Не говоря ни слова, он шагнул в тень, продолжая буравить многообещающим взглядом точку у себя над головой, и оставляя медленно шаркающего мимо него завхоза в полнейшем неведении о собственном присутствии. Подождав, пока старик скроется за поворотом, мальчик вышел на свет и насмешливо бросил: - Спускайся уже. Сверху донеслось тихое шебуршание, а затем от растекшейся под самым потолком тени отделился особенно густой чернильный сгусток, в мгновение ока преодолевший немалое расстояние до пола и вызвавший тихое гудение перекрытия при приземлении. - Нравится пугать подружку, Поттер? – протянул затянутый в чёрное блондин. - Почему же не позвал меня раньше, я бы тебе помог. - Узнать, что где-то тут прячется здоровенный гамадрил, было бы для неё лишним. Малфой вышел в центр коридора, угрожающе поигрывая длинным кинжалом, вытянутым из закреплённых на бедре ножен. - Знаешь, Поттер, - задумчиво произнёс он, - были моменты, когда мне хотелось тебя убить. - Ну так вперёд, - осклабившись, Гарри с шелестом выхватил свой клинок, спрятанный на груди под мантией, - посмотрим кто кого. Противники остановились в нескольких шагах друг от друга в напряжённых позах, не двигая ни одним мускулом, казалось, даже не дыша. Вязкая тишина, опустившаяся на коридор плотным саваном, липкими щупальцами заползала внутрь черепа, обволакивала мозг, пожирая любые звуки: редкую капель с крыши, карканье греющихся под карнизом ворон, треск факелов. Не осталось ничего лишнего, только шум крови в ушах и неуловимый звук дыхания. С одного из портретов донеслось нервное покашливание. Разорвавший молчание портрет загнанно озирался по сторонам и дрожащей рукой оттягивал пышный воротничок. Мальчики синхронно повернулись к нему, изучая обитателя картины. Мужчина ещё сильнее занервничал, побледнел, по тону кожи сравнявшись с призраком, и, пятясь задом, скрылся в изображённом на заднем плане замке. Стараясь не пересекаться взглядами, первокурсники разошлись в стороны и, убрав оружие в ножны, стали старательно делать вид, будто ничего не произошло. - Если ты не будешь относиться к этому серьёзно, - прислонившись к стене, Гарри внимательно изучал ногти, - то предлагаю отложить наш спор на потом, сейчас уже настроение не то. - Согласен, - ответил Драко, сев на подоконник, - но ты мне всё равно должен. - Я так не считаю. В коридоре вновь повисло молчание, только на этот раз уже не столь угрожающее, как прежде: Гарри усиленно полировал ногти крохотной пилочкой, а Драко пожирал глазами висящие напротив него портреты. - Ты ведь слышишь, как она плачет? – не отрывая глаз от образчиков антикварного искусства спросил гриффиндорец, а затем, не дождавшись ответа, продолжил: - Дай мне что-нибудь интересное, и я пущу тебя внутрь. Гарри молча убрал пилочку в извлечённый из кармана футляр и, закрыв глаза, сложил руки на груди. Приподняв голову, он стал ловить оранжевые отблески висящих на стенах факелов сквозь смеженные веки. Драко терпеливо ждал. - Хорошо, - Гарри неопределённо взмахнул рукой и, оттолкнувшись от стены, подошёл к портрету Полной Дамы. - Моего деда, мягко говоря, выводит из себя то, что один индивид получил возможность топтать Землю дольше, чем положено. - Мало. - Не наглей, больше всё равно не скажу. Драко недовольно дёрнул щекой, но всё-таки подошёл к слизеринцу и, подвинув его в сторону, вежливо постучал ногтем по раме опустевшего портрета. Первое время ничего не происходило, только через нестройные ряды портретов прокатилась волна возгласов и перешёптываний. Через некоторое время шум улёгся, а обитатели картин вернулись к привычному меланхолично сонному состоянию. Повернув голову на шум, Гарри увидел, как Полная Дама, расталкивая соседей локтями и отпуская едкие замечания в ответ на колкие комментарии, розовым ледоколом расчищает себе путь ко входу в гостиную. - Мадам, я вас так ждал, - промурлыкал Драко, нацепив светскую ухмылку самого мерзкого вида, когда Полная Дама заняла своё место, - не соизволите ли вы пропустить меня? Грифон триумфус. - Опять где-то пропадал? Нарушал школьные правила? – женщина подозрительно сощурилась. - Как можно, - очевидно испытывая острейший приступ галантности, Драко слегка поклонился, а услышавший отчётливый зубовный скрежет Гарри не удержался и хохотнул, тут же притворившись, что кашляет в кулак. - А это кто? – Полная Дама всё ещё была не слишком приветлива, но, похоже уже начала сменять гнев на милость. - Мой друг Гарри, - Драко кивнул в сторону слизеринца, чьи глаза приобрели глубокий, чернильно-чёрный цвет. - Что ж, ладно, - неохотно пробурчала женщина, отъезжая в сторону и недовольно косясь в угол картины, где ещё недавно красовался отпечаток рифлёной подошвы, - но в следующий раз после отбоя не пущу. Сопровождаемые скрипом встающего на место портрета и стонами подвергающихся нечеловеческим нагрузкам зубов Драко, мальчики зашли в гостиную, убранство которой даже заставило Гарри несколько раз одобрительно щёлкнуть языком. Обернувшись к Малфою, брюнет нагло ухмыльнулся и, покачав головой, попытался сымитировать нервный тик, дёргающий щёку блондина. - Ты мне должен, Поттер, – раздражённо бросил Драко, подходя к лестнице, ведущей в спальни мальчиков. Закатив глаза, Гарри быстрым шагом обошёл гостиную, провёл кончиками пальцев по корешкам лежащих на столе книг, с шумом принюхался и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, стремительно взлетел по не успевшей изменить свою форму лестнице к двери в спальни девочек. Ненадолго замерев перед дверью из-за которой доносились приглушённые всхлипы, мальчик каким-то неуверенным движением взлохматил себе волосы, тихо пробормотав: «Давно я этого не делал», а затем, сильно потерев лицо, протяжно вздохнул и, бесшумно открыв дверь, скользнул внутрь. *** Шотландия, Хогвартс. 10 января 1992 года. Прожевав последний кусок захваченного с ужина тоста, Гарри неторопливо стряхнул в зияющую перед ним пропасть налипшие на одежду хлебные крошки и, слегка наклонившись вперёд, проследил за их падением. Солнце давно закатилось за кромку Запретного леса, а усиливающийся с самого утра ветер, сейчас налетающий резкими порывами и поднимающий в воздух тысячи снежинок, порхающих в воздухе белой молью, сильно мешал его наблюдениям, но даже сквозь молочную пелену ему было хорошо видно, что сухие крупинки хлеба падают вертикально вниз, полностью игнорируя дурное настроение зимней погоды. - Неужели ты их до сих пор видишь? Вопрос задал сидящий по левую руку от него мужчина, который, точно так же свесив ноги с края Астрономической башни и наклонившись вперёд, всматривался в непроницаемую серую хмарь, вскипающую под их ногами. За всё время, пока они находились на самой высокой точке замка, на них не упала ни одна снежинка, ни один стремительный порыв ветра, заметающий ровный каменный пол ледяной крупой, не коснулся сидящих у края людей. Да и холода они тоже не замечали. Мужчина был одет в лёгкую белую майку с подвёрнутыми до локтей рукавами, мешковатые штаны и домашние тапочки, а Гарри как всегда щеголял высокими берцами, не стесняющими движений штанами военного покроя, тонкой водолазкой грязно-зелёного цвета и чёрной разгрузкой с множеством кармашков. - Почти все потерял из виду, - оторвавшись от наблюдения за падением крошек, Гарри поднялся и, ходя кругами, стал ощупывать стены, пол и постепенно растущие сугробы. Каждый раз, как он наклонялся вниз, пытаясь зачерпнуть пригоршню снега, его пальцы хватали лишь воздух, не встречая никакой преграды. - Это иллюзия? - Хммм… Не совсем, - не торопясь отвечать на вопрос, мужчина задумчиво потёр подбородок, - это проекция внешнего мира на карманную реальность, без этого тут было бы слишком пусто. Не могу не поинтересоваться, а как ты сюда попал? - Открыл дверь и вошёл, - задрав брови домиком, Гарри несколько раз открыл и закрыл появившуюся из воздуха дверь, - вот так. - Исчерпывающий ответ, - пробормотал мужчина. – Мальчик… Не знаю, как тебя зовут, ну да не важно. Это так не работает. Сюда нельзя попасть, просто открыв дверь. - Ну я же тут. - И ведь не поспоришь… - задумчиво потерев подбородок, мужчина попытался понять, действительно ли малец не слишком умён или просто мастерски прикидывается. - А может быть ты объяснишь, что это за… дверь? - Я думал, вы знаете. Это та же самая дверь, что выводит с первого уровня. - Видишь ли, тут конечно предусмотрены выходы, но они закреплены в пространстве и имеют определённые условия активации, один ведёт с, как ты выразился, «первого уровня» в коридор на третьем этаже, а второй находится в кабинете директора. - Интересно, - протянул Гарри, обходя площадку по сужающейся спирали, - то есть просто так их не открыть. Очевидно устав крутить головой по сторонам, мужчина поднялся и, отойдя от края, прислонился к высокому деревянному ограждению. Недолго понаблюдав за действиями мальчика, который, не прекращая движение, активно нюхал воздух, смотрел на изредка выглядывающие из-за затянувших небо плотных облаков звёзды и безостановочно что-то бубнил себе под нос, мужчина незаметно достал из кармана волшебную палочку. Даже если забыть о том, что этого паренька здесь вообще быть не должно, было в нём нечто странное, какая-то возбуждающая любопытство неправильность. Сделав несколько быстрых взмахов палочкой, мужчина убедился, что перед ним действительно ребёнок, оказавшийся, к слову, на пару лет младше, чем ему показалось сначала. - Ту, что ведёт обратно в коридор, можно открыть просто сконцентрировавшись, а вот со второй всё гораздо сложнее. - Скажите, мистер Фламель, зачем вы здесь? – мальчик наконец остановился и, расставив ноги на ширину плеч и, сложив руки на груди, твёрдо посмотрел хозяину этого места прямо в глаза. - Вас ведь кто-то ищет? - Вот уже пять сотен лет, - Фламель подозрительно сощурился, - я, кстати, так и не услышал твоего имени. - Гарри Поттер. - О, не удивительно, что твой шрам казался мне таким знакомым, - позволив себе немного расслабиться, Фламель убрал палочку обратно в рукав. Теперь некоторые странности стали понятны. - Меня ищут те же люди, что и тебя, мальчик. - Упивающимся нужен камень? – развернувшись, мальчик снова подошёл к краю, сквозь струящуюся перед ним снежную пелену всматриваясь в распростёршийся внизу запретный лес. Легонько оттолкнувшись от перил, мужчина подошёл к нему. - Камня больше нет, я уничтожил его. Наклонив голову вбок, Фламель достал из кармана старинное пенсне и, нацепив его на нос, внимательнее всмотрелся в лицо Гарри. В жидком свете убывающей луны, он увидел совсем другого человека: ставшие непроницаемо-чёрными глаза изредка посверкивали крошечными синеватыми отблесками из глубоких колодцев глазниц, под острыми скулами собрались густые, будто начерченные твёрдой рукой тени, впалые щёки побледнели и истончились. Мальчик повернул голову и немигающе уставился на Фламеля. - Задержка полчаса или больше? – похожий на шелест сухой листвы голос заставил мужчину отступить назад, снова незаметно доставая из рукава палочку. - Боюсь, я не совсем тебя понимаю. Стало заметно холоднее, из-под ног мальчика вытянулись густые щупальца полупрозрачного тумана. Струясь бестелесными змеями, они быстро заполнили площадку, рваными клочьями срываясь вниз. Выдохнув плотный клуб пара, тут же осевший на стёклах пенсне мельчайшим конденсатом, Фламель взмахнул палочкой, огораживая мальчика несколькими посверкивающими щитами. - Ты, должно быть, говоришь про то, насколько облик этого места отстаёт от Мира внешнего, - мужчина всё быстрее размахивал палочкой, силясь обнаружить хоть что-то внутри каскада искрящихся сфер, но любые диагностические заклинания упорно молчали, показывая, что перед ним никого нет. - В таком случае – да, задержка тридцать пять минут и двадцать секунд. Мальчик кивнул, его лицо ещё больше стало похоже на череп, бесстрастный и безразличный. Стало ещё холоднее. Накинув на себя согревающие чары, Фламель усилил щиты. - Хорошо, - Гарри будто мигнул, мгновенно возвращая себе человеческий облик, - благодарю. Я запомнил Вас. В ту же секунду растянутые над ним плотной сетью диагностические заклятья колыхнулись, изливая в разум мужчины потоки информации о стоящем перед ним мальчике. Слегка поклонившись, Гарри исчез в распахнувшейся за его спиной двери, тут же обратившейся паутиной тающих в воздухе туманных нитей. Подойдя к месту, где ещё секунду назад был Гарри, Фламель торопливо сплёл несколько заклинаний, проверяя целостность защиты. В далёком тёмном небе, подмигивая ему разными цветами, повисли плеяды переливчатых рун. - Не понимаю, - по слогам произнёс мужчина, подходя к краю и закрывая глаза, - тебе, наверное, было бы до зуда интересно разобраться во всём этом, Пернелла. Перед медленно раскачивающимся с мыска на пятку человеком разверзлась пропасть. На самом деле она всегда была впереди, просто уже очень давно он предпочитал считать, что её не существует. Но сейчас обрыв был как никогда близок, впервые за столетия он искушал и манил к себе древнего алхимика. Не открывая глаз, мужчина сделал несколько шагов назад и, растянувшись прямо на каменном полу, взглянул на небо, в недосягаемой высоте которого зияло пестрящее звёздами окно. Нависающая вдалеке над кромкой леса луна своим серебряным светом заполняла мир, вытравливала из него все примеси, оставляя только ровную сияющую белизну и вязкую, кажущуюся жидкой тьму. Ветер незаметно сошёл на нет, обращая пейзаж в замёрзшую, статичную картину, на которой не было ни движения, ни жизни и только лишь две крошечные фигурки в самом низу медленно пробирались сквозь снег к тёмной хижине лесника. Высокая, сухая, как жердь, женщина и маленькая, украшенная копной заиндевевших пышных волос ученица. *** Потянувшись в кресле и сладко зевнув, Гермиона с сожалением закрыла книгу. Часы недавно пробили одиннадцать – самое время, чтобы наконец вырваться из уютных объятий кресла, отползти от излучающего мягкое тепло камина и начать готовиться ко сну. Последние несколько дней после того, как то ли приснившийся ей, то ли взаправду пробравшийся в спальню девочек Гарри вытянул её из пучины страха и отчаяния, прошли удивительно спокойно. Она вновь хорошо спала, с аппетитом ела и беззаботно коротала длинные вечера в обществе книг, найденных в библиотеке или привезённых с собой. Вернувшись в реальность из мира печатных грёз, Гермиона поняла, что уже некоторое время слышит приглушённый гомон и топот, доносящийся из общежития мальчиков. Ненадолго всё стихло, а затем с лестницы донёсся звук шагов и в поле зрения обернувшейся девочки грозовой тучей вплыла декан Гриффиндора, одной рукой небрежно левитирующая вытянувшегося по струнке Рона, безразлично смотрящего в одну точку, а другой придерживая полы весьма легкомысленного розового халата. Явно недовольная тем, что в такой поздний час ей пришлось выбраться из постели, женщина пронзительным взглядом окинула гостиную и, заприметив девочку, медленно, будто главную орудийную башню линкора, повернула к ней голову. - Мисс Грейнджер, вы здесь, я вижу. - Д… Да. - Вы опять нарушаете распорядок, думаю больше нет смысла оттягивать момент исполнения вашего наказания, - бросающая сердитые взгляды на висящего в полутора метрах над полом Уизли женщина продолжила чуть менее холодным тоном: - Я вызову профессора Шварц, чтобы она сопроводила вас, нельзя просто так нарушать школьные правила, надеюсь, вам это понятно. Одевайтесь и ждите здесь. Облизав внезапно пересохшие губы, Гермиона поднялась и, опустив голову, на негнущихся ногах пошла в спальню. Это было первое наказание за время учёбы. От обиды и злости на саму себя у неё глазах выступили слёзы, а кулаки судорожно сжались. И знание того, что в тот раз с Гарри всё было нормально, что она вновь сунулась туда, куда не следовало и закономерно набила шишку, что винить, кроме себя было некого, только добавляло горечи. - Чтобы я ещё хоть раз… - зло бормотала девочка себе под нос, предусмотрительно надевая зимнюю мантию и заматывая горло шарфом. - Это Гарри толстокожий, ему всё равно, - продолжала бубнить она, не обращая внимания на шиканье и возмущённые взгляды, бросаемые на неё соседками. - Теперь идти куда-то посреди ночи с этой… с профессором Шварц. Пару минут она потратила, безуспешно пытаясь натянуть шапку на распушившуюся после душа и долгого сидения у камина копну волос, но в конце концов сдалась и плюнула на это дело. В толстой шерстяной одежде быстро стало жарко, так что, не дожидаясь, пока в неё полетят всевозможные предметы личной гигиены, живописно разбросанные по полу возле кровати Лаванды, которая уже высунула руку из-под балдахина и слепо шарила вокруг, Гермиона выскочила наружу и захлопнула за собой дверь. Проходя мимо лестницы в спальни мальчиков, она успела заметить, как из прохода на секунду высунулся Невилл, страшно чумазый и донельзя обалдевший. Повертев головой по сторонам и выпустив в коридор медленно тающее облако ярко-оранжевого дыма, он громко чихнул, а затем исчез, хлопнув напоследок дверью. Тряхнув кудрями, Гермиона удивлённо моргнула, сделав несколько коротких шажков в сторону, разрываясь между желанием выяснить что же произошло и необходимостью следовать приказу Макгонагалл. - Вы явно не торопитесь, Грейнджер, - холодный, со звенящими нотками презрения голос, разрубил гордиев узел душевных метаний Гермионы. - Надеюсь, мне не придётся ждать, пока вы удовлетворите своё любопытство? - Нет, - кротко опустив взгляд и вытянув руки по швам, девочка шагнула к затянутой в чёрное шерстяное платье в пол женщине. Из-за приглушенного освещения и контраста с одеждой её лицо казалось даже более бледным, чем обычно. Смерив Гермиону пронизывающим, будто свистящий за окном ветер, взглядом, профессор Шварц развернулась и, не оборачиваясь, заскользила к выходу. Из-за того, что пышная, держащаяся на состоящем из колец каркасе юбка скрадывала движения коленей, казалось, будто она стремительно левитирует, не касаясь ногами пола. Чтобы поспеть за преподавателем, девочке иногда приходилось срываться на бег, ведь даже спускаясь по движущимся лестницам, услужливо выстраивающимся в ровные пролёты при их приближении, женщина не замедлялась. - Простите, - задыхающаяся от непривычных физических нагрузок Гермиона, едва не врезавшись в замершую перед воротами Хогвартса женщину, отошла от неё на пару шагов, плотнее запахивая разошедшиеся за время забега по ночным коридорам школы полы мантии, - профессор Макгонагалл не сказала, как будет проходить моё наказание. - О, вам любопытно, Грейнджер? – глаза Белинды недобро сверкнули, когда она покосилась на зябко кутающуюся подле неё девочку. Губы женщины искривились в некоем подобии ухмылки. - Было решено, что раз вам так нравится гулять в неурочное время по небезопасным местам в мужской компании, то прогулка по Запретному лесу в обществе блохастого животного будет исключительно полезна. - В… Вы про Клыка? – Гермиона съёжилась, будто стараясь стать ещё меньше, прижаться к земле. Массивные ворота были ещё закрыты, но беснующаяся за толстыми стенами зимняя стужа уже запустила когти внутрь её тела, вызывая мелкую дрожь. - Его псина? Да, думаю, она тоже будет вас сопровождать, - вскинув голову и закрыв глаза, Белинда расхохоталась. Ещё немного отступив назад и вжавшись спиной в стену, расширившимися от страха глазами Гермиона смотрела на содрогающуюся в приступах хохота женщину. Смех оборвался так же быстро, как и начался. Лицо Белинды снова приняло надменно-скучающее выражение, будто она резко сорвала с лица маску. Распрямившись, она властно взмахнула рукой с крепко зажатой в кулаке волшебной палочкой. Повинуясь её жесту, массивные створки ворот задрожали и медленно распахнулись, впуская внутрь колючий холод, впивающийся в кожу тысячами острых ледяных игл. Не обращая ни малейшего внимания на сердито бросающий ей в лицо горсти снега ветер, профессор Шварц шагнула сквозь вторгнувшуюся внутрь школы метель, небрежным кивком увлекая девочку за собой. *** Забившись в тёмное углубление между корнями колоссальных размеров дуба, перекрученными, будто поражённые подагрой суставы, Гермиона пыталась сосредоточиться, не двигаясь с места, панически металась в клетке собственного разума, ловя постоянно ускользающую от неё соломинку воспоминаний. Она помнила, как величественно открылись ворота, позволяя белёсому мареву затопить всё вокруг, как мучительно долго ей пришлось пробиваться сквозь наметённые в одночасье сугробы, стремясь успеть за не оставляющей следов Белиндой. Помнила, как снег и ветер обжигали её лицо, налетая злобными, сбивающими с ног порывами, и как их встретил у своей хижины раскрасневшийся и ощутимо нервничающий Хагрид, когда метель внезапно стихла. А затем все её воспоминания смешались, превращаясь в хаотичную мозаику безумно кружащегося калейдоскопа. Усыпанные сверкающей в лунном свете ледяной пылью громады деревьев проносятся мимо, растворяясь позади. Вдали затихает испуганный крик великана, не успевшего удержать внезапно рванувшую вглубь леса девочку. Ощущение скорости, срывающиеся с губ клубы пара исчезают, сметаемые набегающим потоком воздуха. Сковавшая поверхность речки ледяная корка трещит и стонет под ногами. Древний лес не пускает бурю в свои владения, толстый слой опавшей листвы медленно гниёт, отдавая почве тепло и влагу, кормя породившую его землю. Здесь никогда не бывает по-настоящему холодно, лишь на поляне, возле которой она спряталась, земля укрыта тонким слоем недолговечного серебра, которому суждено исчезнуть с приходом рассвета. Сжавшись в крошечный комочек, Гермиона пытается не шевелиться. Из-за влажных прикосновений земли и корней её одежда промокла насквозь. Обхватив колени руками, она ещё глубже вжимается в своё ненадёжное укрытие, стремясь сохранить хотя бы те малые крохи тепла, что у неё остались, но онемевшее тело продолжает содрогаться в приступах безудержной дрожи. Ночной лес переполнен звуками, со всех сторон на неё давят крики ночных птиц, скрип склоняющихся друг к другу в немом разговоре деревьев, но самое странное и страшное – глухие удары разбивающихся оземь тяжёлых капель. Когда первый приступ паники прошёл, в тот самый момент, как она вновь смогла ясно мыслить и чувствовать, этот звук начал пробивать себе путь в её мечущееся сознание. А ещё до того места, где, скрючившись в безуспешной попытке исчезнуть, пряталась девочка, доносился отвратительно тяжёлый, отдающий железом и солью запах. Своими смрадными аккордами он грубо перебивал пряный душок прелой листвы, запах мокрой древесины и мускусный аромат повисшего на шершавой дубовой коре клочка звериной шерсти. В тот момент, когда облако уплыло в сторону, выпуская на небосвод усечённый диск луны, она смогла увидеть, что же именно было его источником. Гермиона не закричала только потому, что у неё уже не было на это сил, а опутавший её липкой паутиной ужас не дал сдвинуться с места, сковав конечности калёной цепью. Прямо напротив неё, на другой стороне поляны в нескольких метрах над землёй висел безжалостно растянутый между деревьями кентавр. Выгнутая под неестественным углом шея заставила его обратить бессмысленный взор к небу, ловя пустыми, застывшими глазами холодные отблески звёзд. По всему его огромному телу зияли глубокие рваные раны, кое-где из них выползали маслянистые, склизкие на вид ошмётки. Обильно обагрившая землю кровь уже перестала дымиться, но тепла ещё недавно живого существа хватало на то, чтобы она собиралась в тяжёлые, чёрные капли, лениво срывающиеся вниз. Зажмурив глаза, Гермиона опустила голову и намертво стиснула выбивающие дробь зубы. А потом она услышала едва слышный звук, ненавязчиво смешавшийся с шорохами и скрипами спящего леса. Приближающаяся мягкая поступь. Тихий шелест опавшей листвы под ногами человека или зверя. Кто-то, кого она не видела, кружил вокруг поляны, постепенно подбираясь всё ближе. Запах крови усилился, в уже привычную палитру грубым аккордом ворвался смрад разложения и тлена. Несмотря на обжигающий кожу холод, лоб девочки покрылся испариной. Каждый раз, как кто-то невидимый проходил за тем деревом, в корнях которого она пряталась, лишь звуком шагов обозначая своё присутствие, ледяной комок внутри её груди захватывал ещё немного пространства, отбирал всё больше жизненного тепла, сковывал внутренности колючей ледяной коркой. Не в силах больше сдерживаться, Гермиона тихо всхлипнула и тут же зажала рот ладошкой, из-под до боли зажмуренных век вырвались обжигающе-горячие слёзы, прокладывающие себе путь по потерявшим чувствительность щекам. Шаги пропали, существо замерло где-то за её спиной. Напряжённо прислушиваясь и шумно втягивая воздух, оно стояло в кромешной тьме, не торопясь выходить под свет Луны. - А вы совсем не похожи на киношных вампиров, зря я Снейпа дразнил, - открыв глаза, Гермиона успела разглядеть сквозь падающий на неё полог невесомой серебристой ткани размазавшиеся в нечеловечески стремительном рывке изумрудно-зелёные глаза. Вывороченные из земли клочья дёрна застыли в мучительно долгом падении только для того, чтобы спустя несколько секунд упасть на снег с другой стороны поляны, из темноты позади дуба раздался влажный хруст и бульканье. Тихо ухнув, рыхлая почва содрогнулась, принимая упавшее тело. Небрежно поигрывая длинным кинжалом, вяло роняющим крупные, вязкие капли на жадно поглощающую их землю, Гарри вышел обратно на свет, встав в нескольких метрах перед девочкой. Отработанным движением, он стряхнул с клинка остатки крови, упавшие вниз жирным мазком, отделившим его от Гермионы. Стряхнув с себя брызги чужой жизни, узкое лезвие погрузилось в призрачные лучи ночного светила, то вспыхивая матовым сиянием, то полностью пропадая. Посмотрев ей в глаза последний раз, мальчик отвернулся, плавно перетекая в устойчивую низкую стойку. Из-за окружающих прогалину деревьев безмолвно выступили пять неестественно худых фигур. Будто играя, они нарочито медленно приблизились к мальчику, скользя по рассекающим снежный покров теням. Обнажённая бледная кожа жирно лоснилась, позволяя рассмотреть расползающуюся по их телам уродливую сетку набухших сосудов, крошечные глаза зловеще сверкали с деформированных лиц алыми точками. Стоящий по центру кровосос раскинул длинные, почти касающиеся земли руки в стороны, растянув приросшие к бокам кожистые перепонки, а его огромные ушные раковины дёрнулись, разворачиваясь чётко к стоящему перед ним мальчику. - Ты убил одного из нас. Остальным достанется больше еды, - свистящая речь вампира перемежалась громким щёлканьем. Все части его тела конвульсивно подёргивались, будто ведя партию в безумном танце. - Сначала ты, потом та, кого мы не видим. Снова ускорившись, Гарри подлетел вплотную к говорившему существу. Стремясь увернуться, тварь рванулась назад, становясь неуловимо быстрой для человеческого глаза, но описавший дугу сияющий клинок всё равно настиг его, с жадным чавканьем и хрустом рассекая бугрящуюся выступающими рёбрами грудь. Страшно захрипев, вампир завалился на спину, в предсмертных конвульсиях перепахивая землю своими длинными конечностями. Бесчисленные капли крови падали на снег, усеивая его постепенно раскрывающимися бутонами багряных цветов, медленно сливающихся в сплошной алый ковёр. Последние крохи жизни покидали существо, заставляя его наконец затихнуть. Собравшиеся у другого края поляны вампиры подняли лица к небу, безмолвно втягивая ночной воздух. Даже в тени деревьев, куда не достигал свет луны, Гермиона видела, как нетерпеливо вздымаются их грудные клетки. Отойдя к красной черте, Гарри опять застыл во всё той же низкой стойке. Мантия излучала странное тепло, не много, но достаточно для того, чтобы девочка вновь начала чувствовать одеревеневшие от холода конечности. В руки и ноги будто впилось бесчисленное количество крохотных иголок, заставляя распрямиться в полный рост, а затем вскочить и бежать, лишь бы избавиться от усиливающегося жжения. Но Гермиона не шевелилась. Только сейчас, глядя на напряжённую спину Гарри, она поняла, что окружающие её до этого момента звуки исчезли, сменившись тишиной, нарушаемой только хриплым сипением сбившихся в кучу тварей. Всё изменилось мгновенно. Фигуры вампиров и мальчика исчезли, тишина уступила место яростной какофонии, тяжёлый топот, истошный, переходящий в ультразвук визг, заставляющий волосы вставать дыбом, сухой хруст ломаемых веток, влажное хлюпанье падающих оземь комьев перегноя. За секунды поляна оказалась изрыта глубокими рытвинами и длинными, исходящими паром канавками, ещё недавно девственно чистый снег был изуродован, будто покрытое оспинами лицо. Но весь этот хаос был четко ограничен, замкнут в пределах небольшого, свободного от деревьев пятачка, никогда не пересекая нарисованную кровью линию. Размытые силуэты кружили возле неё. Изредка чиркая землю, они взметали в воздух целые каскады разогретой трением грязи. Больше похожие на туманные миражи, эти безумно быстрые твари своим движением подняли ветер, небрежно играющий невесомой тканью мантии и кружащий миниатюрные снежные вихри. Гарри было вовсе невозможно заметить, метаясь из стороны в сторону резкими зигзагами, он умудрялся уходить от атак, наносить удары и отбрасывать назад кровососов, опасно приблизившихся к скрытой древним артефактом девочке. Выпад, и третий вампир падает навзничь, царапая длинными узловатыми пальцами вмятую ударом страшной силы гортань, три оставшихся тени стремительно меняют темп и рисунок своих передвижений. Теперь в их наскоках появилась структура. Обмениваясь высокочастотным писком и клёкотом, они стали неумолимо теснить мальчика, поочерёдно кидаясь к дубу с разных сторон, пытаясь зайти к нему за спину и прикрывая друг друга от контратак. В недолгие мгновения затишья после очередной атаки, Гермиона успела заметить несколько глубоких порезов и ссадин, видневшихся сквозь дыры в быстро чернеющей от крови одежде. - Гарри! – не сумев удержать крик, девочка рванулась вперёд, но, перехватив взгляд стоящего к ней в пол оборота друга, тут же отпрянула назад. Кровь, обильно текущая из трёх пересекавших его лицо рваных ран, превратилась в жуткую маску, изменившую мальчика до неузнаваемости, а чёрные колодцы глаз будто высасывали то немногое тепло, что у неё было. Заметив, что их враг отвлёкся, вампиры синхронно ринулись в атаку, чтобы снова быть отброшенными назад. Один из них, потеряв руку, с животными воплями метался по поляне, орошая всё вокруг дымящимся на морозе ихором. Постепенно вопли стихли, превращаясь в тихий скулёж, а хватающийся за культю кровосос, пошатываясь и падая, побрёл прочь, оставляя за собой легко читаемый багровый след. Его оставшиеся на поляне сородичи даже не обернулись. Не издавая ни звука, они неотрывно смотрели на мальчика. Постоянные подёргивания и мелкие конвульсии пропали без следа, если бы не их тяжёлое дыхание и сочащаяся из многочисленных порезов кровь, то двух уродливых тварей можно было бы принять за вырезанные из мрамора, гротескные скульптуры. Тихо застрекотав, кровососы сорвались с места: не было больше обманных манёвров и хитрых финтов, они атаковали в лоб, в последнем, рвущем жилы усилии пытаясь достать своего противника. Гарри же, наоборот, не шевелился. Точно рассчитав время, он с силой вонзил кинжал в грудь несущегося на него вампира. Несмотря на нечеловечески быструю скорость восприятия, суть происходящего дошла до него только тогда, когда смертельно раненая тварь, захлёбываясь кровью, торжествующе заверещала и, вцепившись в его руки мёртвой хваткой, потянула вниз. Упав на землю рядом с уже мёртвым вампиром, Гарри отчаянно рванулся, силясь освободиться, но последний кровосос, так же истошно вопящий на высокой ноте, жадно припал к шее мальчика, заключив его в тесные объятья. Попытавшись встать, Гермиона завалилась навзничь, как подкошенная. Засевший в груди холодный липкий ком мешал дышать, а подгибающиеся в коленях ноги отказывались слушаться. От бессилия она заплакала. Сквозь пелену слёз девочка видела, как Гарри с безумным рыком вырывается, пытаясь освободиться, как со страшным хрустом вгрызается в его шею монотонно мычащий вампир. Изогнувшись, Гарри что было сил ударил ногой по зажавшей его предплечье уродливой ладони. Уже почти ничего не видя, мальчик продолжал наносить удары до тех пор, пока железная хватка не ослабла. Последним усилием вырвав кинжал из груди лежащего под ним мертвеца, он не глядя ткнул им куда-то назад, а затем ещё и ещё, со злорадной ухмылкой слушая раздавшийся над ухом душераздирающий вопль, сменяющийся хриплым бульканьем. До крови закусив губу, но не чувствуя боли, а только солоноватый привкус во рту, Гермиона упорно ползла вперёд, зарываясь пальцами в землю и обламывая ногти. Давясь рыданиями и даже не пытаясь стряхнуть с себя полупрозрачную мантию, она стремилась во что бы то ни стало добраться до того места, где придавленный неподвижным телом кровососа лежал Гарри. Услышав шорох, она замерла, когда один из расплывчатых, затуманенных слезами бледных силуэтов зашевелился, а затем, медленно приподнявшись, откатился в сторону. Пока девочка, буквально приросшая к земле, напряжённо наблюдала за вновь ставшим неподвижным вампиром, от бесформенной кучи отделилась ещё одна фигура, тёмная, окутанная лёгким шлейфом синеватого пара. Спихнув с себя смердящую гнилью и прахом тварь, Гарри некоторое время лежал неподвижно, зрение так и не восстановилось, так что он видел только пляшущие размытые пятна. Превозмогая жуткую слабость и головокружение, мальчик откатился в сторону, уткнувшись лицом в холодную землю, надеясь, что ледяное прикосновение хоть немного заглушит стоящий в ушах надоедливый звон. Тело было непривычно лёгким, казалось, что стоит только подуть ветру, как его унесёт вместе с опавшей листвой. В голове было непривычно пусто. Смутно вспомнив, что в одном из карманов лежит зелье с невыговариваемым персидским названием, способное помочь ему избавиться от всех этих неприятностей, Гарри глупо захихикал. Сознание запиналось и пробуксовывало, заставляя мысли ходить по кругу, конечно, неплохо бы выпить его, но, с другой стороны, зачем? Ему и так хорошо, земля не такая уж и холодная, да и твёрдой её назвать нельзя, на самом деле, на ней очень удобно лежать… Только вот этот проклятый звон… Но что-то ещё не давало ему окончательно расслабиться, поддаться окутывающему мягким одеялом теплу, не цель и не желание, а скорее физическая необходимость, потребность в действии. Подняться. Сейчас же. Когда накативший ужас отпустил её из своей хватки, вновь позволяя дышать и двигаться, Гермиона настолько быстро, насколько могла подползла к мальчику. С глухим, утробным хрипом он раз за разом пытался подняться, всё время оскальзываясь и падая обратно в лужу грязной, дымящейся крови, словно бывшей последней насмешкой мёртвых кровососов. Сумев наконец выпутаться из слишком большой для неё мантии, Гермиона рухнула на колени рядом с другом, изо всех сил стараясь удержать его, не дать упасть в очередной раз. Никак не реагируя на её слабое сопротивление, Гарри упорно продолжал вырываться, он, казалось вообще не понимал, что происходит. Отчаявшись, Гермиона навалилась на него всем телом, пытаясь хотя бы вытолкнуть его из стремительно остывавшей лужи. Видимо, заметив непривычную тяжесть, мальчик остановился. Всё так же стоя на четвереньках и не поднимая головы, он принюхался, а затем, подтянув под себя ноги, сел прямо, позволяя девочке рассмотреть его в холодном свете убывающей луны. С безжизненного, ничего не выражающего лица, покрытого слоем жидкой грязи, смотрели потухшие зелёные глаза. Увидев глубокую рану на шее, из которой медленными, вялыми точками вытекала тёмная кровь, Гермиона вскрикнула и зажала себе рот руками. Улышав её, Гарри поднял руку и принялся незряче шарить в воздухе. Медленно отняв руки от лица, девочка потянулась вперёд. Краем глаза она заметила белеющие в стороне останки одного из кровососов, на долю секунды пережитый страх снова обвил её свими щупальцами, вырванный из небытия мыслями о том, что может произойти, если Гарри не поймёт, кто перед ним, но, помотав головой из стороны в сторону, девочка отбросила все размышления в сторону, решительно хватая его за запястье. Когда тонкие пальчики коснулись его кожи, Гарри напрягся, но щекочущий ноздри знакомый аромат и безобидная щекотка от лёгких прикосновений заставили его обмякнуть. Затягивающая весь мир темнота не позволяла ему видеть, усиливающийся звон давил и прижимал к земле, но гладящие его руку холодные ладони успокаивали, опасности больше не было. Подвинувшаяся ближе Гермиона с облегчением выдохнула, когда напрягшиеся под её пальцами мышцы расслабились, а на лице Гарри наконец появился неуловимый намёк на улыбку. Потянувшись вперёд, мальчик осторожно дотронулся кончиками пальцев до щеки Гермионы, которая, закрыв глаза и всё так же держа его за руку, молча глотала слёзы, пока он, слепо уставившись в пространство, медленно ощупывал её лицо. Подушечки его пальцев в последний раз скользнули по её скуле, медленно спускаясь вниз, описывая линию подбородка, а затем исчезли. Открыв глаза, Гермиона успела увидеть, как Гарри улыбается своей беззаботной, счастливой улыбкой, а затем, резко обмякнув, заваливается вперёд. - Гарри… - выдавила из себя девочка, с трудом удерживая непомерный вес завалившегося на неё тела. Горячее, влажное касание его пропитанной кровью одежды заставило Гермиону в панике тряхнуть мальчика за плечо. Голова Гарри безжизненно мотнулась в сторону и соскользнула с её плеча. Прижимая к себе безжизненное тело друга, Гермиона зарыдала в голос, слёзы смешивались с размазанной по лицу кровавой грязью и срывались вниз крошечными рубиновыми каплями, от бессилия и отчаяния ей хотелось выть, но сотрясающие тело спазмы вышибали из неё воздух, не давали как следует вздохнуть. Очнулась она только когда кто-то огромный, пропахший табаком и чернилами, оторвал её от Гарри и, подняв над землёй, прижал к груди. Грубые касания старой кожи, привычные запахи и басовитые перекаты человеческого голоса постепенно вывели её из полуобморочного состояния. Всё ещё содрогаясь от плача и жадно глотая воздух, она попыталась вывернуться из чьих-то медвежьих объятий. - Сиди смирно, - прогудел кто-то прямо у неё над ухом, - слышь, Скиф, ну что там с пареньком? - Пока жив, - недовольно проскрипел второй голос, - но без помощи долго не протянет, слишком много крови потерял. - Ты в него хоть «Кровавую Мэри» то влил? - Влил, - отрезал голос номер два. - И что? – поинтересовался первый. - И ничего! – зло рявкнул второй, - не действует на него, заткнись хоть на секунду, Моно! Не мешай работать. Над поляной снова повисло молчание, в ночной тишине были отчётливо слышны частые всхлипы девочки и резкий свист: один из внезапно появившихся людей с феноменальной скоростью орудовал длинной и хлёсткой палочкой, вычерчивая над лежащим перед ним мальчиком сложные узоры. Мерно укачивающий Гермиону человек всё-таки не удержался и, игнорируя недовольное ворчание напарника, снова решил вставить свои пять кнатов: - Давай, хватай его в охапку и аппарируем в Мунго. - Нельзя, - сквозь зубы процедил продолжающий колдовать маг, - переноса он точно не переживёт. - Так какого ж хе… Договорить мужчина не успел. Прямо над его головой раздалось презрительное фырканье. Отскочив на десяток футов с неожиданной для своих габаритов прытью, он припал на одно колено и наставил палочку с уже готовым сорваться с неё заклятьем на источник звука. Посреди поляны, возле того места, где сидел на корточках перед бессознательным телом мальчика Скиф, возвышался коллосальных размеров конь. Любопытно косясь в сторону Моно, он громко фыркнул и, тряхнув длинной гривой, подошёл к Гарри, после чего, наклонив голову, шумно принюхался, выдувая из ноздрей струи горячего, плотного пара. Увидев, что мальчик не реагирует, жеребец возмущённо заржал, пару раз ударив по земле гигантским копытом и отправив в сторону замершего от удивления Скифа целый фонтан мёрзлой земли. - Это что, конь? – голос Моно звенел от напряжения. Не опуская палочки, он поставил девочку на землю и, легонько оттолкнув её себе за спину, принял боевую стойку. - Какая наблюдательность, - хмыкнул успевший скинуть с себя оторопь Скиф, убирая палочку и перекрывая рану на шее мальчика плотной давящей повязкой, - не удивительно, что ты стал аврором. - Ладно, уел, - примирительно проворчал здоровяк, распрямляясь, - не пойму только, где наездник? - Просто смотри в оба и не болтай, - пробормотал абсолютно седой, поджарый как гончая, мужчина, которого Гермиона смогла рассмотреть только после того, как здоровяк опустил её на землю. Полностью отрешившись от всего происходящего вокруг, Скиф наложил ещё несколько повязок и принялся одно за другим вливать в мальчика извлекаемые из закреплённых на поясе мешочков зелья. - Придётся левитировать мальца до Хогвартса, тряска ему противопоказана. Отвлекшись от перебранки двух авроров, которые, как она теперь вспомнила, появлялись в школе после Хэллоуина, Гермиона с опаской уставилась на огромного жеребца, каким-то неведомым образом переместившегося за спину Моно и теперь с интересом разглядывающего её. Опустив голову, конь ткнулся носом ей в волосы, едва не сбив девочку с ног, а затем оглушительно чихнул, обдав её потоком горячего воздуха. Видимо убедившись в чём-то, он довольно фыркнул и так быстро, что не успела Гермиона даже пискнуть, осторожно схватил её зубами за воротник и перенёс поближе к неподвижно лежащему мальчику. Опустив девочку на землю, конь настойчиво подтолкнул её вперёд и, дождавшись, когда она обернётся, несколько раз мотнул головой, показывая куда-то назад. - С этой лошадью что-то сильно не в порядке, - прокомментировал происходящее Моно. Уже не слушая перепалки авроров, Гермиона смотрела на бледное до синевы лицо Гарри: его обычно выразительные изумрудные глаза запали, полуприкрытые потемневшими веками, его грудь не поднималась, и только вырывающиеся из его рта маленькие облачка пара давали понять, что он всё ещё дышит. По щекам девочки вновь потекли слёзы, та хрупкая плотина самоконтроля, которую ей удалось выстроить, была с лёгкостью сметена нахлынувшим отчаянием. Утирая лицо полами испачканной мантии-невидимки, она заплакала. Нетерпеливо всхрапнув, конь аккуратно прикусил девочке плечо, а затем пять раз сильно ударил копытом по земле. - Пятница! – внезапно выдохнула девочка, обменявшись удивлёнными взглядами, мужчины синхронно пожали плечами. - Вы должны посадить его на лошадь! - Девочка… - слово взял седой аврор, - твой друг в тяжёлом состоянии, он и так-то может до Хогвартса не дотянуть, а поездка верхом его гарантированно убьёт. - Вы не понимаете! – Гермиона всё ещё плакала, но теперь её сознание прояснилось, она больше не была бессильна, она могла помочь. - то не обычная лошадь, это его лошадь! - Мы не будем этого делать, - отрезал Моно. От вновь накатившего отчаяния смешанного со злостью, девочка опустила голову и, прикусив нижнюю губу, до боли сжала кулаки. Пошептавшись, авроры разошлись в стороны. Моно цепким взглядом осматривал окружающий их лес, а Скиф наставил на мальчика палочку. В ту самую секунду, как он открыл рот, чтобы произнести заклинание, на поляну опустилась тень. Это не была закрывшую Луну туча, вечная спутница Земли всё так же продолжала сиять отражённым светом, между сумрачным небом и усеянными звёздами небесами не было никаких препятствий, но тем не менее быстро сгущающийся сумрак неумолимо согнал людей к лежащему на земле мальчику. Призрачные лучи луны, казалось, прошивали окружающий мир насквозь, не встречая сопротивления, и уносились дальше в бескрайнее космическое пространство, оставляя ошалело озирающихся людей среди размытых, тёмных образов. Звуки тоже исчезли, а в нескольких сантиметрах над землёй пополз холодный сизый дымок. Гермиона не понимала, как это возможно, но воздух стал ещё холоднее, теперь он не просто покусывал щёки, каждый вдох превратился в изощрённую пытку, горло и лёгкие будто обжигали острые, как скальпель, куски стекла. - Ну дела, - выдохнул Моно, и облачко вырвавшегося из его рта пара тут же осело вниз россыпью мелких кристалликов льда. Обхватив себя руками и кутаясь во всё ещё излучающую жалкие крохи тепла мантию, Гермиона медленно осела на явственно подрагивающую землю возле Гарри. Только приблизившись к нему, она смогла увидеть его глаза, глубоко чёрные, неподвижно смотрящие в зенит. Встав по обе стороны от первокурсников, авроры торопливо сотворили согревающие чары, безуспешно вливая в них всё больше энергии. Из тьмы бесшумно выступил конь, он будто стал ещё больше, и каждый раз, как его копыто опускалось вниз, мироздание содрогалось. Бестелесные лучи обтекали его, преломляясь на бледной шкуре, смотрящий на него Скиф поморщился и тряхнул головой, пытаясь избавиться от ощущения, что перед ним стоит выбеленный временем скелет. - Хорошо, - наконец выдавил он, посмотрев на трясущуюся у его ног девочку, - мы посадим мальчишку в твоё чёртово седло. Доволен? Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Конь издевательски заржал и, роя копытом землю, стал качать головой, будто копируя движения заходящегося в хохоте человека. Крякнув от натуги, Моно подхватил бесчувственное тело паренька и, шустро закинув его в седло, отступил в сторону. Покосившись в сторону отошедшего на полдюжины футов мужчину, жеребец плавно шагнул вперёд, однако даже из-за такого мягкого движения мальчик качнулся и, накренившись, начал выпадать из седла, но резво подскочивший здоровяк успел его подхватить и выровнять. - Надо его как-то закрепить, - напряжённо проронил Скиф, трансфигурируя подобранную ветку в прочный с виду трос и, обойдя коня с другой стороны, встал на цыпочки, примериваясь, как бы половчее примотать мальчика к седлу, но, получив по лицу конским хвостом, отошёл назад. - Не хочет, зараза. - Друг, так не выйдет, - в очередной раз удержав мальчика от падения, Моно, не делая резких движений, протянул руку и погладил коня по гриве, - он вывалится. Конь явно был не впечатлён, наградив здоровяка ударом хвоста и раздражённо прядая ушами, он совсем по-человечески закатил глаза. Авроры снова переглянулись и пожали плечами. Скиф с хрустом, не скрываясь, чесал голову. - Подсадите меня, - затерявшаяся где-то на уровне коленей жеребца Гермиона, стуча зубами от холода, настойчиво подёргала аврора за штанину. Нетерпеливо переступающий с ноги за ногу конь прикусил задумавшегося мужчину за бедро и одобрительно мотнул головой. - Да чтоб вас всех, - проворчал Моно, подхватывая лёгкую, как пушинка, девочку и сажая её в седло позади Гарри. - Доволен? Конь вновь заржал, кося на аврора большим, неприятно умным глазом, а затем, подождав, пока обнявшая мальчика Гермиона не вцепится изо всех сил в рожок на луке седла, иноходью пошёл вперёд, постепенно ускоряясь. Деревья всё быстрее проносились вокруг, постепенно слившись в размытое грязное пятно. Сильнее сжав онемевшие руки, девочка зажмурилась. Внутри у неё что-то сжалось и ухнуло вниз, приоткрыв один глаз, она успела увидеть, как оставшаяся внизу, одетая в белый наряд и залитая жидким серебристым светом земля стремительно уменьшается, а висящие вдалеке облачные валы растут, превращаясь в самые настоящие горы. Вознесшийся в небо по длинной дуге жеребец, видимый с земли сияющей белой точкой, нырнул в ближайшую тучу. Над дремлющим лесом прокатился одинокий удар грома.