Любимец Смерти

Шотландия, Хогвартс, учительская. 13 января 1992 года. Гарри стоял посреди небольшой комнаты, нахально заложив большие пальцы рук за пояс и с невозмутимым выражением лица наблюдая за неустанно мечущимся перед ним Снейпом, уже на протяжении получаса продолжающего выть, рычать, сквернословить и потрясать кулаками в пароксизмах праведного гнева и педагогического отчаяния. Периодически, слыша возмущённое покашливание сидящей позади него Макгонагалл, он прерывал на середине одно из особо длинных, витиеватых оскорблений, менял тональность и начинал заново, пытаясь донести до первокурсников всю величину их умственной неполноценности. Поначалу спрятавшись от суровых взглядов взрослых за спиной друга, Гермиона ощутимо расслабилась: спокойствие Гарри вселило в неё уверенность в хорошем исходе. - Что же вы молчите, Поттер, - прорычал Снейп, наклонившись к самому лицу мальчика, так, что его крючковатый нос едва не касался знаменитого шрама в форме молнии. - Где вы были, Мордред вас раздери?! - Тот же вопрос я хотела бы задать мисс Грейнджер, - проскрипела Макгонагалл севшим голосом. Эти выходные дались ей непросто, о чём явственно свидетельствовали бледное лицо и залёгшие под глазами тёмные круги. - А это секрет! – озорно ухмыльнувшись, Гарри чуть-чуть отодвинулся и, воспользовавшись секундным замешательством зельевара, легонько надавил пальцем на кончик его носа. - Буп! Отпрянув назад, Снейп споткнулся о лежащий на полу коврик, связанный на досуге мадам Спраут и, выпучив резко покрывшиеся сеткой сосудов глаза, с размаху повалился на стремительно наколдованный Макгонагалл стул. Посидев пару секунд, покрывшийся бледно-розовыми пятнами мужчина порывисто поднялся, а затем на негнущихся ногах вышел из кабинета, с громким треском захлопнув за собой дверь. Поначалу оцепеневшие в ожидании взрыва Минерва с Гермионой синхронно вздохнули. - Гарри, что ты творишь?! – яростно ткнув притворно охнувшего мальчика острым кулачком под рёбра прошипела Гермиона. - Буп! – Гарри с идиотской улыбкой на лице повторил свой манёвр и, пока ошалело фыркающая девочка тёрла нос, наставил указательный палец на профессора трансфигурации, - сейчас я и вас бупну, профессор. Пока выбитая из колеи подобным нахальством женщина, открывая рот, будто выброшенная на берег рыба, глотала воздух, Гарри оттеснил девочку в угол и, не обращая ровным счётом никакого внимания на возмущённые протесты, развернул её лицом к стене, пресекая любые попытки вырваться. - Гарри! – отчаянно покрасневшая Гермиона крутилась ужом, безуспешно пытаясь сдвинуть словно вросшего в землю мальчика хоть на миллиметр. - Доброе утро, директор, - мальчик улыбался, глядя на бесшумно вошедшего старца, - я, к сожалению, оставил ваше разрешение у себя в комнате, но вы ведь подтвердите, что у меня есть право покидать Хогвартс на выходные вместе с моей подругой? - Конечно, Гарри, - Дамблдор ответил ему улыбкой настолько доброй, что даже сердце успевшей войти в воспитательный раж Макгонагалл смягчилось, заставив её щеки слегка покраснеть. - Вынужден тебя огорчить, но я вынужден взыскать с тебя деньги на ремонт двух раритетных витражей и латного доспеха семнадцатого века, которые профессор Снейп повредил, направляясь в свой кабинет. Протяжный зубовный скрежет, разнёсшийся по кабинету, услышали решительно все. Прекратившая вырываться Гермиона, наконец пришедшая в себя достаточно для того, чтобы попытаться отгадать, какую именно игру ведёт Гарри, затряслась всем телом, громко хихикая. Дамблдор щедро одаривал окружающих добротой при помощи своей фирменной улыбки, также, как гангстер тридцатых своих конкурентов при помощи верного томмигана. Макгонагалл же, окончательно отодвинувшись от той границы, за которой обычной преподаватель превращается в яростно несущего дисциплину и порядок нерадивым студентам учителя-берсерка, мстительно улыбалась. - В таком случае, полагаю, мы можем идти? – Гарри всё ещё учтиво улыбался, но его внутреннее напряжение было почти осязаемо, даже говорить он стал невнятно, выдавливая каждое слово сквозь зубы. - Конечно, Гарри. Но мне всё равно хотелось бы пообщаться с тобой с глазу на глаз. Заходи в любое время, я как раз недавно получил посылку замечательных лимонных долек. - С удовольствием загляну к вам на чай, директор, - не переставая расшаркиваться, Гарри недрогнувшей рукой вытолкал Гермиону за дверь, - а теперь извините, вынужден откланяться, уроки не ждут. - Безусловно, что же может быть важнее учёбы. - До свидания, профессор Дамблдор, - успела пискнуть Гермиона перед тем, как дверь окончательно закрылась. Не давая подруге вставить лишнего слова, Гарри поволок её по коридору в сторону кабинета ЗОТИ. Наконец, девочке удалось извернуться и во второй раз за день прописать ему лечебный тычок, на этот раз в область печени. Услышав, как гриффиндорка за его спиной злобно сопит, размахивая в воздухе ушибленной рукой, Гарри улыбнулся уголками губ и, притормозив, завернул в крошечный, полутёмный альков. - У тебя есть вопросы, о фурия непослушных волос? - Тебе меня не сбить! Что сейчас произошло вообще?! Зачем ты снова вывел профессора Снейпа из себя? - Профессор Снейп, чтоб ты знала, замечательно умеет читать мысли, - назидательно подняв руку с вытянутым указательным пальцем, Гарри продолжил говорить тоном, в котором Гермиона не без раздражения уловила собственные интонации, - точно так же, как и директор. Стоило им посмотреть тебе в глаза, и все наши недавние приключения стали бы достоянием этих многоуважаемых учёных мужей. - Что же делать? - Не смотри им в глаза. - И всё? – беззвучно шевеля губами, Гермиона несколько раз мазнула взглядом по беззастенчиво ухмыляющемуся мальчику, всё время возвращаясь к разглядыванию длинной трещины, пересекающей стену напротив. Постепенно её брови сходились всё ближе, а рассеянный взгляд всё чаще останавливался на лице Гарри. Наконец, сурово нахмурившись, она вперилась в него угрюмым взглядом. - А зачем нам вообще это скрывать? - Потому что тогда все мои игры резко станут менее интересными. - Ты так развлекаешься что ли?! – девочка попыталась ткнуть Гарри в плечо, но он увернулся. - Они ведь могут помочь! - А мне не нужна их помощь, - протянул мальчик, отталкиваясь от стены и кладя руку на плечо Гермионы, - потому что они не дадут мне сделать всё так, как хочу я сам. Именно поэтому, прошу тебя, не говори никому о том, что ты видела, и не смотри им в глаза. - Гарри… - Ты видела, Гермиона, на что я способен. Удивительно, что ты меня не боишься, на самом деле, любой другой на твоём месте сбежал бы. В полутёмных переходах Хогвартса заунывно подвывал ветер. Стоящий неподалёку от алькова доспех, со скрежетом подняв руку, неловко почесал стальной затылок. Гермиона наклонила голову и, вздохнув, начала неосознанно накручивать выпавший из причёски локон на палец. Гарри же, сложив руки на груди и привалившись к стене с непонятной нежностью наблюдал за подругой, иногда его глаза темнели, в такие моменты, постоянно движущийся в коридорах воздух замирал, становясь холодным и тяжёлым. - Ладно, - наконец выдохнула она, а затем, всё-таки достав мальчика резким джебом слева, с независимым видом вышла из алькова, - ты мне задолжал рассказ о том, как так вышло, что там прошло полторы недели, а здесь два дня. - А я и сам не знаю, - легкомысленно ответил Гарри, - меня ведь тоже объяснениями не балуют. - И это, конечно же, правда? - Чистейшая! – сияющее, словно золотое блюдо из Большого зала, лицо брюнета, заставило Гермиону скептически фыркнуть. - Ну да, как же. Ладно, наследник Слизерина, пошли, а то на урок опоздаем. Коротко кивнув, Гарри закинул на плечо сумку и неторопливым шагом, под аккомпанемент недовольного сопения спешащей девочки, вразвалку двинулся за ней. *** В очередной раз поймав на себе взгляд Поттера, Драко поморщился и сменил дислокацию. Блондин уже настолько хорошо изучил помещения школы, что перемещался практически бесшумно, даже сам перестав слышать звуки собственных движений. Он знал каждое место, где можно было надёжно скрыться от ненужных взглядов. Но тем не менее каждый чёртов раз этот проклятый змеёныш без проблем находил его, и Драко никак не мог понять в чём дело. Впрочем, даже такое выхолощенное наблюдение могло дать очень многое: важным было не только то, о чём говорили Поттер с Грейнджер, но и то, о чём они умолчали, то, как они оба реагировали на встреченных по дороге к классу людей. На минуту Драко даже потянулся к карману, чтобы достать оттуда клочок пергамента и карандаш. Конечно, скрип грифеля по бумаге, доносящийся из-под потолка, могла бы услышать даже Гермиона, но это, пожалуй, стоило бы того, чтобы досадить Поттеру, продемонстрировав сколько важной информации он сегодня бездарно потерял. Подавив глупый порыв, Драко нырнул в одну из бесчисленных тёмных ниш и, мягко приземлившись, подхватил с пола заранее оставленный тут рюкзак с школьной формой и учебными принадлежностями. Накинув на плечи мантию, блондин вышел в коридор и, слившись с группой однокурсников, вошёл в кабинет ЗОТИ. Белинда ещё не пришла, но Драко уже слышал в отдалении её шаги: благодаря тому, как женщина печатала шаг, её было невозможно перепутать ни с кем другим. Гарри тоже явно слышал приближение профессора, но старался этого не показывать, его выдавали лишь изредка бросаемые в сторону двери взгляды. - Встать, - скомандовала Белинда, появившись на пороге кабинета минута в минуту к началу урока, - отрадно видеть, Гойл, что вы наконец научились приходить на занятия без опозданий. Впрочем, ваш галстук опять распущен, а рубашка выбилась из-за пояса, – минус три балла Слизерину. Сесть. Когда женщина вошла, Поттер на мгновение ощерился. Влажно блеснули оскаленные в хищной усмешке зубы, по радужке туго сжимающимися кольцами зазмеились жирные чёрные нити. А затем сидящая подле него Грейнджер, неловко развернувшись, уронила со стола учебник. Когда профессор Шварц обернулась на звук, отвлекшись от очередной обвинительной тирады, перед ней предстала только смущённо покашливающая Гермиона и довольно улыбающийся Гарри, протягивающий ей упавшую книгу. - У вас проблемы, Поттер? - Никак нет, профессор Шварц, - выпучив глаза и щёлкнув каблуками, Поттер вытянулся по струнке. Ошпарив мальчика презрительным взглядом, Белинда великодушно сделала вид, будто не заметила очевидной клоунады и, отвернувшись, продолжила распекать Шеймуса, осмелившегося простуженно сопеть в её присутствии. Ведь пренебрежение собственным здоровьем и простейшей гигиеной будет стоить очень дорого, если «противник услышит ваше отвратительное сопение, Финниган». - В этом она права, - буркнул себе под нос Драко, не прекращая исподтишка наблюдать за однокурсниками. Мыслями, однако, он был уже далеко. Там, где вечно клубились разрываемые багровыми разрядами молний тучи. *** Чертоги Войны Большие тёмно-серые хлопья горячего вулканического пепла тихо оседали на землю, смешиваясь с толстым слоем жидкой грязи, превращаясь в почти чёрную, похожую на вязкую глину массу. Где-то вдалеке надрывно кашлял вулкан, извергая вверх мегатонны выгоревшего камня. Валун, к которому практически прилип Драко, стараясь остаться незамеченным, мелко подрагивал, перенимая конвульсии огнедышащей горы. Сквозь густой слой ходящих гигантскими бурунами туч просвечивали отблески резвящихся в недосягаемой высоте молний. Каждый раз, как особенно яркий всполох заливал мир пурпурным сиянием, Драко привычно напрягался, ожидая оглушительного удара грома, но ничего не происходило. Наоборот, все звуки, будто насмехаясь над ним, затихли. Было настолько тихо, что не составляло труда расслышать негромкий посвист ветра, путающегося в ветвях уродливых, покорёженных деревьев, упорно пробивающихся сквозь вековой слой слежавшегося праха. Вжавшийся в дно крошечной траншеи, невесть кем выдолбленной в каменистой почве, Леви, в кои-то веки скинувший свою сшитую из кусков хламиду, нетерпеливо жестикулировал, призывая Драко наконец подать сигнал к атаке. Стиснув зубы, Драко напряжённо прислушивался, пытаясь понять, что же происходило в бесконечной унылой низине, отгороженной от него валуном. Уже битых четыре часа они почти неподвижно сидели на небольшом лысом пригорке, опасаясь даже дышать слишком громко. Ничего не услышав, он аккуратно извлёк из ножен отполированный до зеркального блеска нож и, опустившись почти к самой земле, выставил его в сторону, внимательно всматриваясь в гладкую металлическую поверхность. Немыслимо обострившимся зрением мальчик увидел в крошечном, искажённом отражении ломаную линию горизонта, на фоне которой неподвижно стояло множество людей разных рас и возрастов. Абсолютно разные, но в то же время очень похожие, объединённые застывшим на их лицах выражением незамутнённой радости, ярости и животного азарта. Все они не моргая смотрели на холм. - Это бессмысленно, - видимо, устав прятаться, Леви беззастенчиво высунул голову из укрытия, рассматривая выстроившихся в нескольких сотнях футов от них эйнхерий, - они знают, где мы. - Так что же они нас до сих пор не выпотрошили? – прошипел сквозь зубы Драко, убирая нож. - Ты отца лучше знаешь, что он мог им приказать? Цедя сквозь зубы ругательства, Драко отлип от камня и, упершись кончиками пальцев в землю, утопил ноги в густую, начинающую высыхать грязь, ища надёжную опору. - Готовься, как только выпущу ракету – бежим, - дождавшись кивка, Драко достал из кармана вытянутый цилиндр и, нацелив его в клокочущий котёл облаков над головой, рванул тянущийся с торца пеньковый тросик. На землю упали резкие, чётко очерченные тени, ненадолго вызванные к жизни ослепительно ярким белым шаром, рвущимся в зенит верхом на столбе плотного серого дыма. Не дожидаясь, пока сигнальная ракета разгорится по-настоящему, превратившись в миниатюрную версию никогда не виденного этим миром Солнца, мальчики рванули прочь, стремясь как можно сильнее увеличить разрыв между собой и безумными воителями. Однако, даже когда нестерпимо яркое сияние выжгло все цвета, превратив весь мир в подобие контрастного чёрно-белого фотоснимка, избранные сыны Войны не сдвинулись с места, позволяя двум щенкам сбежать. До лагеря трэллов было всего около мили. Расположенный в глубокой складке местности возле мутного ручья, он был абсолютно невидим для стороннего наблюдателя. Хотя лагерем это недоразумение было назвать трудно. Тут и там без какой-либо системы слонялись с места на место оборванные, измождённые люди с пустыми лицами и мёртвыми глазами. Иногда они падали прямо за землю, безразлично швыряя рядом своё изъеденное временем оружие. Не было ни разговоров, ни треска костров, никто не озаботился тем, чтобы установить палатку или приготовить пищу. Некоторые из людей и вовсе стояли по колено в бурой воде, сопровождая уносимый потоком мусор. В сущности, неверно было называть их людьми – это были пустые, выгоревшие изнутри оболочки. Когда над землёй взошло искусственное солнце, трэллы подобрали на время выпущенное из рук оружие, а затем чёткими, заученными до уровня рефлексов движениями построились в колонны, чтобы спустя каких-то десять минут выбежать лёгкой трусцой на равнину. Тысячи бойцов двигались словно одно целое: не спотыкаясь, не касаясь друг друга, они все бежали в одном ритме, словно огромный, идеально отлаженный механизм. Казалось, даже закрой они глаза – ничего не изменится. Огненный шар в небе с сухим треском лопнул и распался на тысячи искр, в то же мгновение молнии, будто отыгрываясь за временное затишье, грянули с небывалой силой. Первые капли дождя, смешавшиеся с рассеянной в воздухе пылью, посыпались вниз, с тихим звоном разбиваясь о фрагменты доспехов, ржавое оружие и обрывки кольчуг. Убедившись, что преследования нет, мальчики остановились на полпути, укрывшись за прогоревшим почти насквозь корпусом танка. В тех местах, где его броня не оплавилась от напора некогда бушующего пламени, зияли глубокие рытвины от попаданий крупнокалиберных снарядов. Множество таких же сгоревших, покорёженных остовов были хаотично разбросаны по поверхности обширного кратера. Пнув утонувший в чёрной, спёкшейся до состояния стекла почве трак танка, Леви встряхнул сморщившийся бурдюк и скептически вздёрнул бровь. - Они нас не преследовали, - не обращая внимания на раздражённое ворчание Драко, недовольного тем, что кое-кто «обожает трепаться» и «банален до идиотизма», парень допил остатки воды, - им бойня нужна. - Она им всегда нужна, - буркнул себе под нос блондин, напряжённо вглядываясь в ту сторону, откуда должны были появиться войска. - Тебя действительно совсем не заботит, что мы этих людей на смерть отправляем? - Нет, и я не понимаю, почему это заботит тебя, - Драко со вздохом опустился на землю и устало потёр глаза, воспалившиеся от постоянно витающей в воздухе мелкой пыли, - они уже давно мёртвые. Ничего не ответив, Леви только покачал головой. Отойдя в сторону, он сел на крошащийся валун, внимательно наблюдая за приближающейся колонной бойцов. Мутный, тёплый дождик то превращался в едва ощутимую водяную взвесь, то снова усиливался. Посмотрев на отстранённое лицо друга, Драко вскочил на ноги и принялся нарезать круги возле отколовшегося под действием нестерпимо жаркого пламени куска бронепластины. Наконец, не выдержав, он во всю глотку рявкнул: - Ну! Ты чем-то ещё недоволен?! Мгновенно стряхнувший с себя мнимое спокойствие Леви подскочил к напряжённо замершему на месте Драко, угрожающе над ним нависнув. Несколько долгих минут мальчики буравили друг друга тяжёлыми взглядами, но затем Леви, резко сгорбившись, отвернулся и отошёл в сторону. - Знаю я, что ты прав, - буркнул он, садясь на землю, - мерзко только… Как куклы на ниточках. Презрительно фыркнув, Драко отошёл на полдюжины футов, ожидая, когда первые ряды колонны затормозят и подойдут к нему для получения дальнейших приказов. Леви угрюмо наблюдал за тем, как блондин равнодушно раздаёт указания, короткими, рублеными фразами обрисовывая ситуацию, разделяя войска, определяя роли. Солдаты этой армии никогда не задавали вопросов, они не жаловались на усталость и боль, их страх и сомнения уже давно были вырваны, изничтожены безжалостно, словно мелкие вредители. Когда Драко, постепенно познающий на своей шкуре что же такое война с помощью лучшей армии из когда-либо существовавших, обернулся, Леви не увидел на его лице ничего кроме раздражения, смешанного с лёгкой скукой. С лёгким шепотком передаваемых от человека к человеку приказов, войско разделилось на несколько флангов, быстро выстраивающихся в боевое построение. Подождав, пока последний солдат не займёт своё место, Драко подозвал Леви и резким взмахом руки отправил войско в марш. - Пойдём с большим полком, - буркнул Драко, - держимся в середине, не высовываемся. - Хороший план, - ехидно ответил Леви, - лаконичный. - Лучше нету. Не дожидаясь, пока Леви выдаст очередной пассаж, блондин вклинился в стройные ряды солдат, сразу же сомкнувшиеся за его спиной. Скептически цыкнув зубом, Леви догнал приятеля, вставая с ним плечом к плечу. Вместо бега, войско двинулось шагом, так что мальчики стали прямо на ходу проверять снаряжение. Приметив на поясе шедшего рядом мужчины хорошо сохранившийся длинный кинжал, Драко без затей расстегнул перевязь из растрескавшейся кожи и повесил оружие на плечо. - Слушай, серьёзно, что мы делать-то будем? Ничего не ответивший блондин только ещё больше нахмурился и, всмотревшись в уже знакомый холм, укрылся за шедшим рядом воином в засаленных ошмётках поддоспешника. Крошечная фигурка человека возле приметного валуна на вершине взметнула в воздух длинное копьё и, указав им в небеса, медленно ушла на другую сторону. Повинуясь короткому выкрику Драко, войско ускорилось. Медленно затрусив вперёд, правый и левый фланги изогнулись, охватывая долину и возвышенность ощетинившимся пиками полукольцом. - Драко, нас перебьют. Ты видел сколько их там? Вытянув из ножен гладиус, Драко попробовал пальцем остроту, а затем, пару раз рубанув воздух, глубоко вдохнул тяжёлый, насквозь пропитанный запахами ржавчины и болотной гнили воздух. С трудом разжав стиснутые на рукояти меча пальцы, он смерил друга тяжёлым взглядом. - Мы пробьёмся к реке, вариантов нет. Леви обречённо взмахнул рукой и спрятался за спиной тучного, некогда богато одетого рыцаря, волочащего по земле покрытый облупившейся позолотой полуторный меч. Когда Драко говорил таким тоном, спорить было бесполезно. Отец отдал приказ, и теперь, какая бы задача перед ними не стояла, мальчик остановится, только дойдя до конца. Взяв в руки закреплённый за спиной щит, Леви неодобрительно покосился на друга, который по обыкновению ставил в бою на скорость вместо того, чтобы как все смертные довольствоваться нормальной защитой. Подтянув ремни, парень тряхнул головой и поморщился. Прикрывать Малфою спину было не то чтобы неприятно, но очень хлопотно: всё равно что присматривать за яростно кидающимся на взрослых псов щенком. - Не беги вперёд, - Леви привлёк внимание Драко, ткнув того в ногу древком копья. - Я в прошлый раз замучался за тобой гоняться. - Да ты просто ползаешь, как старикашка, - внезапно ухмыльнулся блондин, - иди мы в твоём темпе, до сих пор в пещерах бы сидели. - Это не я ползаю, это ты летаешь, как ужаленный! – не удержавшись, Леви тоже ухмыльнулся, напряжение ощутимо снизилось. - Так что иди к чёрту. Да и в пещерах было всяко лучше, чем здесь. - Факт. Остаток пути до холма прошёл в молчании, впрочем, уже не настолько гнетущем. Даже безмолвно вышагивающие солдаты больше не казались предвестниками судьбы, а скорее стали напоминаниями о пользе предусмотрительности. Чтобы не стать таким же, как они, достаточно не выпустить оружие из рук, когда эйнхерий нанесёт последний удар. Мысль о том, что посмертного наказания может и не быть, а ему не придётся остаток вечности сжимать в руках обломки рассыпающегося в пыль копья откровенно грела душу. Леви довольно прищурился и глупо улыбнулся, внутренне поражаясь парадоксальности этих раздумий. Давным-давно, он уже не помнил, когда именно, пастор в католической школе распинался, пытаясь привить мальчишкам страх перед Богом, только вот и наказание, и демиург оказались другими. На возвышенность им удалось взойти без приключений. Остановившись в самой верхней точке, Драко не моргая наблюдал за тем, как медленно смыкаются фланги, беря неподвижно стоящих избранников Вахагна в клещи. Эйнхерии даже не пытались образовать какое-либо построение: растянувшись длинной шеренгой, они радостно улыбались, приветственными взглядами сопровождая окружающих людей. Некоторые из них одобрительно кивали и клацали языками. Один, стоящий в центре, увенчанный огненно-рыжей шевелюрой, вертелся на месте, безумно хохоча и тыкая непропорционально длинным копьём в осторожно двигающиеся вокруг него войска. - Дают время, - выдохнул Леви, - хотят, чтобы не скучно было. Резко ткнув стоящего перед ним воина под рёбра, Драко вполголоса начал отдавать тихие, отрывистые команды, в ту же секунду безупречно выполняемые тысячами людей так, будто все они были единым организмом. Когда кольцо замкнулось, первые ряды трэллов, и без того надёжно прикрытые разномастными щитами, ощетинились копьями, приготовившись отразить атаку избранников Войны. Треск натягиваемых луков слился в единый стон, далеко разнёсшийся по голой равнине. - Пли! Вместе со свистом выпущенных в полёт стрел над полем боя поднялся радостный многоголосый рёв. Сорвавшиеся с места эйнхерии, порой уворачиваясь, порой отбивая, а иногда и попросту игнорирую летящие в них снаряды, быстро преодолевали отделяющее их от противника пространство. Первые из них уже начали азартно врубаться в пока что ровные ряды трэллов, ломая копья, круша щиты и разрывая людей на мгновенно истлевающие куски. В небо полетел дым от первого погребального костра. Спустя каких-то пару минут от недавнего порядка не осталось даже следа. Внезапно поднявшийся промозглый, пропитанный гарью ветер закручивал вихри пепла, бывшего последним напоминанием о некогда живых людях. Искры сталкивающейся стали, всполохи молний, чьи багровые отблески играли на отполированном до блеска оружии, непрерывный грохот и звон сливались в оглушительную канонаду света и звука, поражающую своим чудовищным величием. - Вперёд, - скомандовал Драко севшим голосом. Несмотря на кажущуюся хаотичность перемещений, эйнхерии держали между собой одинаковую дистанцию, из всех окружающих их целей выбирая в первую очередь тех, кто отступал назад – достаточно было лишь одного шага, чтобы стать мишенью. Многие из них пали, поле боя теперь было освещено не только прыгающим светом атмосферных разрядов и щедро рассыпающимися искрами, но и ярко полыхающими кострами. Но ещё больше осталось. И с каждой минутой, с каждым павшим собратом, избранники Войны становились всё яростнее. Сражаясь с исступлением, они щедро сеяли вокруг себя смерть. На мгновение Леви показалось, что, вступив в сражение, свежие силы смогли переломить ситуацию, но затем, когда вокруг него закружился вихрь бойни, парень понял, насколько он ошибался. Эйнхерии правили здесь бал: единожды приблизившись к ним, ты уже не мог уйти, попытаться сделать это – означало привлечь к себе внимание одного из них. И те, кто остался, были самыми опытными, живучими и опасными из числа воинов Вахагна. Всё вокруг него двигалось урывками, подёрнутые кровавой пеленой люди дёргались, застывая в нелепых, неестественных позах. Обернувшись на резкий вскрик, парень увидел, как Драко отлетает в сторону, отброшенный словно тряпичная кукла уже окутанным языками пламени воином, из чьей шеи торчал ржавый обломок кинжала. Сбив с ног нескольких бойцов, блондин смог сгруппироваться и, пропахав ногами в размякшей от дождя земле несколько глубоких рытвин, снова бросился бой, пытаясь подобраться к рыжеволосому копейщику, который с ехидной улыбкой на лице короткими, лаконичными уколами пронзал одного противника за другим. С глухим рыком Леви наперерез другу, в последний момент отталкивая его в сторону. Смертоносный лепесток наконечника копья неуловимо быстро скользнул в паре миллиметров от виска Драко, аккуратно разрезав ухо мальчика, который, однако, не обратил на это никакого внимания. В его глазах уже разгорелось слишком хорошо знакомое Леви пламя, грозящее выплеснуться наружу потоком неуправляемого бешенства. Находясь в таком состоянии, Драко переставал различать друзей и врагов, с одинаковой яростью кидаясь на всех окружающих. Увидев, как намертво сцепившиеся мальчики покатились по земле, копьеносец громогласно расхохотался, небрежным взмахом отбивая летящую в него стрелу. Кое-как оттолкнув друга в сторону и закрывшись от него щитом, Леви смог наконец оглядеться по сторонам: когда Драко потерял контроль, над полем боя пронёсся злобный вой. Сражающиеся как одно целое воины, безразличные ко всему и лишённые воли, впитали часть ярости своего командира. С рыком и пронзительными воплями они кромсали друг друга, набрасывались на мальчиков, рассыпались в тонкую пыль под ударами эйнхерий. Блокируя целый шквал ударов, Леви рванул в сторону вяло несущей свои мутные воды реке. Шрам на руке, оставленный Вахагном, как метка и благословение, налился кровью, начав нестерпимо зудеть. Так происходило каждый раз, когда сила их отца вырывалась на свободу, разница была только в том, что по сравнению с пламенем, живущим внутри Драко, сила Вахагна, доставшаяся Леви, была жалкими угольками, всего лишь не дававшими ему погибнуть в этом мире. Впрочем, не всё было плохо. Например, эйнхерии перестали замечать несущихся через поле боя мальчиков, одного, петляющего, как заяц и второго, прущего напролом, со взглядом, пылающим совсем как у них самих. Сегодня они не отбирали друг у друга добычу. В целом Леви такое положение дел полностью устраивало: самые опасные противники теперь не обращали на него внимания, от атак трэллов, впервые в своём посмертии испытывающих хоть что-то кроме апатии, он уходил с лёгкостью, а обычно распыляющий своё внимание между множеством целей Драко в своей слепой ярости преследовал его, как привязанный. Всё шло хорошо ровно до того момента, пока один из бывших подчинённых Малфоя, орудовавший чем-то, что некогда было кистенем, теперь представлявшим из себя ржавую цепь на палке, не умудрился зацепить мальчика широким замахом. Замерев на мгновение, блондин смерил бешеным взглядом удаляющуюся фигуру своего приятеля, а затем, подпружинившись, молча прыгнул атакующему за спину, на ходу нанося несколько уколов через прорехи в поношенной кольчуге. Улучив момент, чтобы на ходу обернуться через плечо, Леви заметил далеко позади стремительно мелькающую в толпе белобрысую шевелюру. С тоской взглянув на открывающееся в какой-то полусотне футов свободное пространство, отделённое от бойни невидимой границей, парень рванул обратно. Тихо ругаясь сквозь зубы, Леви на ходу подхватил с земли длинную цепь, тут же скручивая её в скользящую петлю. Драко сражался так же, как и всегда: умело и бесшабашно. В хаосе, где каждый воевал против каждого, он брал скоростью и дьявольской, по-настоящему звериной интуицией. Но чем больше времени проходило, тем сильнее он начинал походить на избранников Вахагна, овладевающий им гнев, всё больше смешивался с радостью и азартом. На его лице постепенно расплывалась сильно смахивающая на оскал ухмылка. Однако, стоило стальной петле захлестнуться поперёк его туловища, как всякое веселье из этой улыбки пропало, оставляя только чистую, незамутнённую злобу. Резко рванув цепь, Леви сбил друга с ног и, не давая ему шанса подняться, побежал настолько быстро, насколько мог, стараясь как можно скорее выбраться. Измазанный в грязи и собственной крови, Драко ужом извивался на земле, безуспешно пытаясь выпутаться из затянувшейся цепи. Если бы его позже спросили, как он смог добраться до берега реки, Леви, наверное, не смог бы ответить: он помнил только, что это был самый долгий путь в его жизни. Тащить дико вырывающегося Драко, с силой натягивая цепь в те моменты, когда он был слишком близок к тому, чтобы вырваться. Уворачиваться от ударов трэллов, бывших хоть и не гениальными, но умелыми, сильными бойцами, а также следить за тем, чтобы они не задели окончательно озверевшего блондина. Постоянно петлять из стороны в сторону, обходя резвящихся в милом их сердцам хаосе эйнхерий. И всё это он вынужден был делать на бегу. Бывают такие моменты, когда человек настолько сосредотачивается на какой-то цели, что она полностью вытесняет всё остальное, гасит сознание, не способное сосредоточиться на чём-то одном. Как бы не был организован человек, на периферии его разума постоянно мельтешат мелкие, назойливые мыслишки. У обычных людей это беспокойство о том, закрыл ли ты входную дверь, выходя утром из дома, не остался ли утюг включён в сеть, куда запропастился этот чёртов носок. У тех же, кто попал в чертоги войны и был благословлён их хозяином, они были совсем другими, в них не было беззаботной лёгкости. Но под нож они шли с той же лёгкостью, что и любые другие. Сознание Леви, послушно отойдя в сторонку, бесстрастно наблюдало, как его мозг, освободившись от вечно сдерживающей его упряжки с врождённым энтузиазмом, начал делать то, для чего был создан – решать задачи. Человеку, никогда подобное не испытывавшему, трудно объяснить, что это за состояние. Наверное, самым точным будет сказать, что ты смотришь фильм о самом себе, ты знаешь, что всё произошедшее отразится на тебе, и ты знаешь, что в любой момент ты можешь вмешаться, но не делаешь этого. Отчасти, потому что у тебя больше нет воли, ты больше не человек, потом, когда сознание вернётся на законное место, ты сможешь обдумать и прочувствовать увиденное и совершённое. Отчасти, потому что это невероятно сложно – остановить вошедшее в раж, управляемое голыми инстинктами тело. Они просто сильнее тебя. Но главная причина не в этом. Ты знаешь, что стоит тебе перехватить контроль, как всё пойдёт прахом. Некоторые задачи сознание просто не может решить, именно поэтому оно освободило место у рычагов управления, дав власть рефлексам. Тело, получившее свободу от этой громоздкой, вечно мешающей надстройки, не стеснено условностями. Нет больше боли – она становится только лишь сигналом не более раздражающим, чем мигание лампочки на приборной панели. Нет усталости и сомнений. Всё происходит само собой, так быстро, что ум перестаёт поспевать за событиями. Обычные люди редко такое испытывают. Большинство никогда не поймёт, каково это – стать простым наблюдателем в своём собственном теле. Леви, к сожалению, был слишком хорошо с этим знаком. Как и Драко. Когда сознание наконец вернулось, парень с трудом выбрался на берег реки и, отряхнувшись как собака, обернулся, оценивая пройденный путь. С другой стороны, за широким, мутным потоком в отсветах пламени догорающих кострищ дюжина воинов шла сплошной цепью, уничтожая остатки полностью дезориентированного противника. Из-за витающего вокруг праха воздух казался густым и липким, с каждым дуновением горячего, влажного ветра, он оседал на коже вязкой плёнкой. Шагнув прочь от воды, Леви привычно дёрнул цепь. Едва не падая с ног от усталости, он поплёлся вперёд. Какая-то мысль, застряв на грани восприятия стальной занозой беспокойно звенела, не давая ему успокоиться. Спустя десяток шагов он наконец понял, что именно не давало ему покоя: цепь свободно волочилась за ним по земле, затянувшейся петлёй загребая обкатанные водой камни и мелкий мусор. Драко пропал, возможно, остался на той стороне или же выскользнул уже в реке, в любом случае на этой стороне его не было. По крайней мере Леви был почти в этом уверен, в конце концов будь мальчик здесь, он уже попытался бы убить его. Выбросив ставшую бесполезной цепь, Леви спотыкаясь подбежал к реке и, поминутно оглядываясь по сторонам, начал методично прочёсывать берег, иногда бросая взгляды на поле за водным потоком. В быстро сгущающемся тумане мельтешили, сталкиваясь и снова расходясь, окутанные тусклым багровым ореолом фантомы. Битва кончилась, эйнхерии, выполнив приказ Вахагна и потеряв цель, набросились друг на друга, как голодное зверьё. Очень скоро все они, кроме одного, будут разорваны на части и зажгут себе по погребальному костру. Если Драко остался там, то надежды найти его уже нет. Тихий шорох заставил парня дёрнуться. Времени и сил, чтобы отскочить в сторону, уже не было, поэтому он просто развернулся в сторону шума и закрылся руками. Мощный удар сбил его с ног и отбросил назад. Плюхнувшись в воду, он зашипел от боли: предплечья саднило так, будто по ним ударили молотом, а в спину впились смытые в реку недавним дождём осколки камней. Повернувшись на бок и скрючившись, Леви завертелся волчком, избегая ударов в голову и шею. Сумев кое-как отползти в сторону, он попытался встать на ноги, но не успел – его уже пригвоздило к земле весом севшего сверху Драко. Глядя в горящие внутренним пламенем глаза, Леви тихо завыл от отчаяния и тоски, с трудом блокируя вколачивающие в песок удары. - Драко, прекрати! Это же я! Слова с трудом выходили через разбитые губы, звуки речи смазались, превращаясь в бессмысленное мычание, впрочем, даже если бы смысл фразы был понятен, Драко это бы не остановило. Сейчас для него ничто не имело значения, важна была только жгущая изнутри ярость. С очередным ударом внутри у Леви что-то болезненно хрустнуло, слыша в ушах противный звон непрерывно лопающихся струн, он расслабился и опустил руки, с каким-то извращённым любопытством ожидая, что же будет дальше. Раздробит ли ему Драко череп? Или может сломает шею? Смерть уже давно не пугала его: попав в это место, Леви научился опасаться её, предвидеть, обходить стороной, но сейчас всё это было излишне – сын Войны не отпустит его, возможно потом, когда приступ божественного гнева пройдёт, он пожалеет о том, что совершил, только вот исправлять что-либо будет поздно. Поэтому перед тем, как руки железной хваткой сомкнулись на его горле, Леви только лишь глубоко вздохнул и закрыл глаза, очищая сознание. Не в силах вдохнуть, он захрипел, постепенно проваливаясь в темноту, последним, что не давало ему соскользнуть в беспамятство, были солоноватый привкус крови во рту и жгучая боль в горле. А затем всё внезапно закончилось. Со свистом втянув глоток горячего, горького от гари воздуха, Леви перекатился на бок и, приподнявшись на руках закашлялся, отхаркивая крупные, вязкие комки слизи. Наконец, вернув себе способность дышать, Леви протёр слезящиеся глаза и огляделся, выискивая Драко. Блондин сидел неподалёку, уставясь в одну точку, мальчик вытаскивал из-под воды камни и кидал их обратно в реку размеренными, механическими движениями. С каждой секундой огонь в его глазах становился всё слабее, постепенно затухая и превращаясь в россыпь ярких искорок на серо-стальной радужке. С трудом подковыляв к другу, Леви так же осел в воду, всматриваясь в затянувший другой берег туман. Тишину нарушали только редкие посвисты ветра и плеск воды, жадно проглатывающей брошенные в неё камни. - Нужно идти, - услышав вместо собственного голоса хриплое сипение, Леви невесело усмехнулся и потёр горло, - найдём укрытие и можно отдыхать. Драко проигнорировал его слова, выудив со дна очередной камень, он со злостью метнул его вдаль, будто целясь в кого-то невидимого. Вздохнув, Леви решил сделать ещё один заход. Положив ладонь на плечо друга, он со сдавленным стоном поднялся и, отряхнув насквозь мокрую одежду от налипшего мусора, поймал Драко за руку и попытался поднять его на ноги. - Послушай, Драко, мы сейчас оба чуть не померли. Да, в том числе потому, что ты не сдержался. Возможно тебе стоило больше меня слушать, хотя бы потому, что я пробыл здесь дольше тебя, - Леви ненадолго замолк, а затем, скривившись от боли, медленно сглотнул, - но давай поговорим об этом позже, нет у нас на это времени сейчас. - О чём тут говорить? – от тихого, неживого голоса мальчика, Леви передёрнуло. - Неужели ты не понял? Это всё он. Испытывает, подначивает, лезет в голову. Он нам направление указывает, а мы идём! - с каждым словом всё яснее становилось в каком бешенстве пребывает Драко. Когда он одним рывком поднялся на ноги, стало видно, что его трясёт. - Как скот! Развернувшись, Драко побрёл прочь. С силой потерев лицо ладонями, Леви последовал за ним, с вязким хлюпаньем вытягивая ноги из жидкой грязи. В какой-то момент, ему показалось, что он услышал неясное бормотание. Напрягая слух, он смог расслышать то слово, которое Драко повторял раз за разом. - Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу… *** Проведя ладонью по гладкой, обсидиановой поверхности стола, Яма обвил пальцами изящный хрустальный бокал, полный рубиновой жидкости и, подняв его на уровень глаз, покачал из стороны в сторону, задумчиво вглядываясь в пронизывающие его лучи. Переливчатый свет свободно лился отовсюду, уничтожая любые тени. Тут не было ни стен, ни пола – только уходящая в бесконечность белизна. А в самом её центре стоял круглый стол, разделённый на семь сегментов, напротив каждого из которых располагалось по трону. Пока что занято было всего одно место, но скоро количество участников должно было измениться. Поднеся бокал к губам, мужчина сделал короткий глоток. К тому моменту, когда Смерть наконец опустошил бокал, из воздуха по правую руку от него материализовался человек в светло-серой мантии в пол с поднятым капюшоном. В неведомым образом сохранявшейся под ним темноте матово светились большие серебристые глаза. Окинув всё вокруг пустым взглядом, человек подплыл к единственному пустому сегменту стола, рядом с которым вместо трона беспокойно клубился густой туман, в котором смутно угадывались постоянно меняющиеся образы людей и предметов. Войдя в самый центр завихрений, человек заложил руки за спину и замер, безмолвно глядя перед собой. - Здравствуй, Хронос, - Яма отсалютовал брату, подняв оказавшийся вновь полным бокал, - вижу ты всё так же внимателен к окружающим. - Мне никогда не было понятно твоё пристрастие к человеческим привычкам, - голос человека, казавшегося по сравнению с Ямой карликом, оказался неожиданно сильным, но мягким, - почему тебе так нравится этот напиток? Пригубив вино, Яма откинулся на спинку трона. Высеченный из единой каменной глыбы, этот атрибут власти выглядел предельно просто и незамысловато: ровные, отполированные до зеркального блеска поверхности не были обезображены резьбой или письменами, как на стоящем с другой стороны троне костей. Каждая грань была идеально прямой, как бы играя на контрасте с болезненными изгибами окружающего геометрического хаоса. Пару минут поразмыслив, Смерть произнёс: - Люди очень любят подчинять жизнь и смерть цели, придавать им значение. Лоза впитывала лучи Солнца и зарывалась в землю, вытягивая из неё остатки того, что некогда было живым. Год за годом она росла и давала плоды, зачатки новой жизни, только затем, чтобы люди забрали их себе, раздавили и уничтожили. Заточили всю накопленную энергию в темноте мёртвого бочонка. И в то же время дали возможность другой жизни процветать. Обратили смерть одного, на пользу другого, - поставив бокал на стол, Яма медленно тронул соседний сегмент стола, пробегаясь пальцами по плотно сплетающимся корням и давно увядшим листьям, рассыпающимся в пыль даже от малейшего прикосновения, - очень многое из того, что делают люди, отражает нашу с ней суть. Именно поэтому я испытываю к нему слабость, Хронос. - Она не придёт сегодня. - Как и всегда. Во вновь воцарившейся тишине, Яма снова начал отстранённо покачивать бокал, безмолвно наблюдая за пляшущими за стеклом багровыми отсветами. С тихим всхлипом по левую руку от него в воздухе протянулся вертикальный разрез, быстро превратившийся в исходящую удушливым дымом и приглушенным светом костров рану. Из колышущегося под невидимым ветром портала шагнул не уступающий Яме в росте человек, облачённый в красный доспех. С собой он принёс запах пороха, мокрого металла и крови. Подойдя к столу, он с лязгом сел на трон из обугленных деревянных брусьев, искорёженных бронеплит и терновых венков колючей проволоки. С саркастичной усмешкой Яма поставил бокал на подлокотник и неспешным взмахом руки отогнал плывущую к нему струйку белёсого дыма, поднимающуюся от начавшего медленно тлеть сегмента стола, принадлежащего Войне. Увидев жест Смерти, Вахагн хмыкнул ему в ответ и, тихо рыкнув, сверкнул глазами. Медленно ползающие по столешнице искры подросли и набрались сил, превращаясь в беспокойно танцующие язычки пламени, дыма стало больше. Сидящие рядом исполины молчали, изредка глаза Вахагна вспыхивали, заставляя пламя разгораться ярче, чтобы тут же потухнуть под леденящим взглядом Ямы, высасывающим из всего, на что он падал, жизнь и тепло. - Восхитительно, - окутанный сизой дымкой Хронос, пристально наблюдавший за происходящим, незаметно восстановил пострадавшие от огня участки дерева, - в прошлую нашу встречу в вас было не так много человеческого. - За последнюю сотню лет человечество сильно выросло, войны стали масштабнее, больше людей умирает. Работы с каждым годом становится всё больше. - Война хотел сказать, - разъяснил Яма, - что теперь нам двоим приходится контактировать с людьми чаще, чем когда-либо. Впрочем, ты вряд ли сможешь понять. - Эксперимент влияет на наблюдателя в той же степени, что и наблюдатель влияет на эксперимент, - скороговоркой пробормотал Хронос себе под нос слегка дребезжащим, старческим голосом. - Вероятно? Да. Концепция понятна. Следует увеличить взаимодействие с людьми? Целесообразность сомнительна. Требуется более глубокий анализ. - Ох, дорогой брат, ты так и не смог избавиться от этой манеры речи, - четвёртый участник встречи появился незаметно. Выплыв из океана белого света, он поправил безупречно подогнанный костюм в вертикальную полоску и, постукивая тростью, обошёл стол кругом, садясь на украшенный причудливой резьбой трон костей. - Хотя в те моменты, когда ты говоришь на несколько голосов, в тебе всё-таки просыпается нечто человеческое. Удивительно, не так ли? Ты так стремишься к этому, но достигаешь, только теряя контроль. - Ты путаешь причину и следствие, Асмодей. Я теряю контроль именно потому, что становлюсь человечным. - Что ж, кто я такой, чтобы спорить с воплощением времени? – Зло невинно улыбнулся и, положив трость поперёк подлокотников, опёрся на неё локтями, откидываясь на обитую влажно поблескивающей кожей спинку трона. - Не делай вид, что не замечаешь меня, Асмодей. - Что ты, брат, как я могу позволить себе такую дерзость по отношению к Смерти? - Короче! – глаза Вахагна опасно сверкнули, а Зло примирительно поднял руки. - Я собрал вас здесь, чтобы выяснить, почему один из Безусловных, а именно ты, Яма, позволяешь себе нарушать договор? Наклонив голову набок, Смерть ухмыльнулся, обнажив два ряда жемчужно-белых, острых зубов. Его глаза ввалились, а кожа усохла, обтягивая кости черепа. Хорошо знакомый с повадками Ямы Вахагн хмыкнул и, поднявшись на ноги, неторопливо отошёл в сторону, отступая перед расползающимся во все стороны холодом. - Ты восседаешь на троне из человеческих костей, принявших облик дерева. Ты дурачишь людей красивой маской, прячущей уродливый лик. Верящие твоему учению отдаются во власть всего самого отвратительного и мерзкого, что есть в их натуре, только для того, чтобы ты мог, пожирая их жизни, разглагольствовать об отделении зёрен от плевел, о спасении для остальных, о том, что ты, как добросовестный пастух, просто забиваешь паршивых овец. ТЫ! Отец лжи, обвиняешь меня в обмане? - Неужели, брат, ты разозлился? – сцепив пальцы в замок, Асмодей безразлично переждал морозное дуновение. - Но, думаю ты и сам знаешь, что я прав. Каждый из нас может иметь только одного наместника, у меня Реддл, у Войны Малфой, у тебя Поттер, у Хроноса… Впрочем, не важно. От леденящей стужи стоящий на столе бокал покрылся изморозью и, издав жалобный звон, распался на части. Яма, всё больше походящий на выбеленный временем скелет, окутавшись саваном непроглядной тьмы, молча усмехался во все тридцать два зуба. Видимо и не рассчитывая на ответ, Асмодей подскочил с трона и, танцующей походкой подойдя к обсидиановому трону, небрежно опёрся о него плечом. - А ты отметил ещё и девочку. Что же мне теперь думать, брат? Действует ли наше соглашение? - Соглашение? С каких пор его исполнение начало тебя беспокоить? – произнёс издевательским тоном внезапно успокоившийся Яма. - Стоит ли мне напомнить о том, как ты, брат, действуя через девочку заманил моего внука в лес, напрямую нарушая договор? Или может о том, что клеймо с частицей твоей силы носят прислужники Реддла? Встав и распрямившись в полный рост, Смерть навис над Асмодеем, накрыв его густой тенью, появившейся вопреки изливающемуся отовсюду свету. - Реддл и его цепные псы живы только потому, что я до сих пор терплю тебя. Оступишься ещё раз и я убью их всех до последнего. Девчонка принадлежит мне, теперь пытаться манипулировать ей, чтобы добраться до Гарри, будет большой ошибкой. Примирительно подняв руки, Зло покорно склонил голову, отступая назад. Тень Смерти неотступно следовала за ним. В шутовском жесте сложив руки на груди, Асмодей улыбнулся одними уголками губ и, не смотря на Яму, произнёс: - У меня и в мыслях не было, что ты мог истолковать мои действия таким образом. Я просто хотел помочь мальчику: он был измождён и явно нуждался в друге, так что привести девочку к нему было логично. А что касается слуг моего наместника… Он волен делать что угодно, я не ограничиваю его ни в чём. Барражирующий в отдалении багровым пятном Вахагн громогласно расхохотался, Яма тоже не удержался от скупой улыбки, только Хронос, почти полностью укутавшись в туман, на несколько голосов бормотал себе под нос что-то о иронии, сарказме и чувстве юмора. Обойдя вокруг стола, Асмодей провёл пальцами по усыпанному драгоценными камнями, отлитому из чистого золота сегменту стола, миновал величественный трон из мрамора и хрусталя, а затем повалился в сплетённое из спускающихся сверху нитей кресло. Сегмент стола перед ним, также украшенный бесконечно сложной разноцветной вязью, слегка колыхнулся под весом его ног, с каждым движением меняя запечатлённый на нём рисунок и сюжет. - Мойры были бы очень злы, увидев, как ты относишься к их гобелену, - отметил Хронос, наконец вынырнув из раздумий. - Их же здесь нет, не так ли? К тому же, каждый из нас постоянно топчет их картину, выплетая собственные узоры судьбы. - Спорное утверждение. - Твоя склонность к морализаторству удивительна, Хронос, ты должен быть бесстрастным наблюдателем, а не копией нашего праведника, - Асмодей раздраженно кивнул в сторону пустующего хрустального трона, будто бы сияющего внутренним светом. Слегка поднявшись над своим клубящимся престолом, Хронос окинул взглядом своих собратьев и, заложив одну руку за спину, поднял вторую вверх, вытянув указательный палец, явно имитирую некий жест. - Нет, на самом деле я имел в виду, что… - Мы всё это время были здесь, - мелодичный, но властный женский голос прервал воплощение времени на полуслове, - убери свои копыта с нашего стола. - Лахесис! – Зло буквально выпрыгнул из кресла, в полёте оборачиваясь к появившейся за его спиной женщине. - Ты не представляешь насколько я рад тебя видеть! Суровая женщина лет сорока необъяснимо пленяла своей зрелой красотой, напоминающей о былом величии. Вытянув руку и поймав Асмодея за манжет, она притянула его к себе. В каждом её движении сквозила уверенность и непоколебимость. Не замечая ужимок Зла, она подхватила его под локоть, а затем, кивком головы превратив свой трон в подобие небольшой софы, уселась сама и посадила мужчину рядом с собой. - Мы тоже несказанно счастливы встретиться с тобой, брат, - недобро проворковала она, накрывая ладонь Асмодея своей, - не откажи нам в удовольствии, посиди здесь, рядом. Посопротивлявшись скорее для приличия, мужчина расслабился, откинулся на податливую, свитую из нитей спинку и позволил мойре изучать свою руку. Мурлыкая себе под нос незамысловатую мелодию колыбельной, женщина сосредоточенно водила кончиками пальцев по иссёкшей ладонь сети линий, гораздо более замысловатой, чем у обычных людей. - Твоё будущее неизменно, греховодник, я всё ещё вижу в нём падение. - То, что ты видишь, как поражение, для меня – победа, - Асмодей усмехнулся. - Тот день, когда Добро победит, а человечество будет очищено от грешников, станет счастливым для нас всех. - И именно поэтому ты старательно преумножаешь зло? - Я только лишь вытаскиваю его из людей, - не обращая внимания на издевательский тон женщины пожал плечами Асмодей, - кроме меня некому высасывать яд из раны. До поры молчащий Яма засмеялся в голос. Не сдержавшись, следом за ним начал хохотать Вахагн, и даже Хронос как будто тихонько хмыкнул, хоть его лицо, едва видимое в тени, так и не изменило своего вечно бесстрастного выражения. Не глядя на Смерть, Лахесис поморщилась и всмотрелась в сплетения нитей на столе, будто сверяясь с чем-то, а затем откинулась на спинку трона, оправляя свою тёмно-фиолетовую тогу. - Отражение всех человеческих грехов смеет говорить о праведности, - сказал Яма, отсмеявшись, - а воплощение веры людей в судьбу ему вторит. Ради такого определённо следовало обзавестись чувством юмора. - Молчи, Палач! – прокаркала Лахесис в мгновение ока преображаясь: на месте красивой женщины теперь сидела старуха, сгорбленная, морщинистая и древняя. Её жёлтая, как пергамент, кожа казалось была готова рассыпаться пылью в любой момент. - Нет тьмы глубже твоей! Не тебе поучать нас! - Моя суть темна только в глазах людей, Атропос, - услышав своё имя, старуха незряче повела бельмами и скривилась, - они почему-то всё время забывают, что это вы плетёте их судьбы. Человечества создало вас своей верой, а теперь подчиняются вам, забавно, не так ли, Обрезающая нити? Сжав костлявые пальцы на руке молчащего Асмодея, старуха злобно забормотала себе что-то под нос, иногда, как птица, резко разворачивая голову из одной стороны в другую, будто споря с кем-то. Наконец, выпустив воплощение Зла из своей железной хватки, села ровнее, неуловимо быстро меняясь. Теперь на софе сидела, скромно потупясь и сложив ладони на коленях, совсем юная девушка, свежая, пахнущая весной и полевыми цветами, согревающая всё вокруг внутренним светом. Пригладив белоснежный, чуть прозрачный сарафан, она легко поднялась на ноги и пружинистой походкой подошла к сложившему руки на груди Яме. - За что ты ненавидишь нас? – её голос был под стать внешности – чистый и звонкий, с тихими, грустными переливами хрустальных колокольчиков. - Мы лишь хотим сделать лучше. Нежно проведя пальцами по его предплечью, девушка просительно посмотрела Яме в глаза, а затем, приняв нехотя протянутую руку, всмотрелась в широкую, бледную ладонь. Заправив выбившуюся прядь каштановых волос за ухо, она погладила алебастровую кожу, а затем, поражённо вздохнув, порывисто схватила другую руку. - Когда-нибудь, Клото, я расскажу тебе, - ухмыльнувшись, Смерть сжал кулак, пряча абсолютно чистую, без единой морщины и складки ладонь, - а до тех пор тебе придётся поумерить любопытство. А чтобы ты не мучилась неопределённостью будущего, я скажу тебе что произойдёт, если вы вздумаете лично вмешаться в жизнь моего внука. Наклонившись к испуганно отшатнувшейся девушке, Яма снова окутался саваном тьмы, за которым было видно лишь влажно поблескивающие, оскаленные в улыбке зубы. - Я сделаю так, что вам больше некем будет играть. Когда последние вибрирующие ноты его голоса затихли, тьма рассеялась. Яма исчез, не оставляя никому шанса возразить или задержать его. Огорчённо вздохнув, Клото вернулась к своему трону и, забравшись в него с ногами, сердито пихнула Асмодея локтем в бок, а затем надулась, уперев кулачки в подбородок. Вздохнув и смешно сморщив носик, девушка окончательно выпихнула с трона Зло. - Опять он всё портит. Отойдя от капризно сопящего воплощения судьбы, Асмодей, поигрывая тростью, обошёл посверкивающего кроваво-красной бронёй Вахагна, который, невозмутимо следя за его эволюциями, нетерпеливо стискивал рукоять меча. Остановившись прямо перед Войной, Асмодей исподлобья посмотрел на гиганта и, опершись на трость, вкрадчиво спросил: - Скажи, брат, ты ведь не позволишь ему убить Мир? - Даже не знаю, - протянул Вахагн, - я ведь воплощение войны и разрушения, помешать такому всё равно что изменить самому себе. Хотя это зависит от того, что вы можете мне предложить. *** Последний раз пройдясь по деревяшке наждачной бумагой, Гарри сдул пыль и, закрыв глаза, покрутил получившийся предмет в руках, ощупывая его со всех сторон и напряжённо морща лоб. Уже привыкший к странностям паренька Хагрид только почесал пятернёй бороду и, тяжело вздохнув, пошёл заваривать чай. Сняв посвистывающий чайник с печки, великан полез в шкаф, под завязку забитый глиняной посудой, пучками сушёной травы, стопками высохших до состояния окаменелостей кексов и прочей снеди. Наконец, не выдержав, он скосил глаза в сторону, с едва скрываемым любопытством наблюдая за действиями мальчика. - Слушай, Гарри, а чтой эта ты делаешь? - Волшебную палочку. - Так они, того, по-другому делаются, - опешивший лесник снова с хрустом почесался, заученными до автоматизма движениями наполняя чайник, - тут простой деревяшки недостаточно. - Это модель палочки, - пояснил мальчик. Видимо удовлетворившись проделанной работой, Гарри достал из кармана флакончик с краской и, одолженной у Хагрида кисточкой из беличьей шерсти, стал красить деревяшку в чёрный цвет. Присевший за стол великан добро хмыкнул в бороду, огромным тесаком нарезая буханку хлеба и окорок. - Чтой-то она у тебя больно страшная вышла. Кривая какая-то, да и цвет странный, больно тёмный. Натёр бы ты её маслом, выглядела бы лучше. - Не пойдёт, - цыкнув зубом, Гарри закрыл флакон с краской и протёр палочку ветошью насухо, - наша профессор ЗОТИ жутко злобная баба, её палочка может быть только чёрной. Кстати, ты эту палочку случайно нигде раньше не видел? - Так-то нет вроде, хотя может и видал, да только не помню, - великан расстроенно покачал головой, между делом прожёвывая здоровенный бутерброд, - у меня ж голова, что твоё решето. - Жаль. - Какие-то ты вопросы странные задаешь, - добавил Хагрид после минутных раздумий, - ты ж сам сказал, что энто её палочка, почто тогда спрашиваешь? Да и помнится мне, что совсем по-другому у неё она выглядит, прямая да длинная, а эта кривая, как зуб акромантула, ты ж сам видел. - Помнишь, как меня наказывали за то, что я у неё палочку на уроке слямзил? – озорно ухмыльнулся мальчик, - так вот, на вид она одна, а наощупь другая. Удивлённо крякнув, лесник хлопнул себя по коленям, бормоча под нос о том, что «жизнь штука не простая» и «у всех, Гарри, свои секреты есть, вот так-то». Разлив заварку по кружкам, он снял с полки несколько кексов, звенящих, как хорошо обожжённый кирпич. Закончив с чайными церемониями, Хагрид поставил перед мальчиком полную дымящегося напитка кружку и только затем, отпив часть, спросил, хитро прищурясь: - Слушай, а она тебе зачем сдалась-то вообще? - Я подкину её кое-кому, кто славен хорошей памятью и скверным нравом. Довольно ухмыляясь, Гарри спрятал палочку во внутренний карман мантии и, поднеся кружку к лицу, начал мелкими глотками цедить приятно обжигающий горло ароматный чай, игнорируя неуклюжие попытки лесника вытянуть из него ещё хоть слово.