Любимец Смерти

      Хогвартс, кабинет зельеварения. 2 ноября 1992 года.       — О соля, ооо соооля мииио, — заклинание тишины, очевидно, не выдержав немелодичных завываний Гарри, упало само собой. Хотя ничего удивительного в этом не было: ни одно проклятье не пережило бы эту поистине волшебную мелодию — исковерканную до неузнаваемости классику, исполняемую под аккомпанемент скрежета металлической щётки об оловянный котёл. Со страдальческим выражением на лице Снейп поднял было палочку, но, взглянув на морщащуюся и стыдливо краснеющую Гермиону, злорадно ухмыльнулся, останавливаясь. — Ста нфронт а те! Стааа нфрооонт ааа теее!       — Поттер, вы ведь осознаёте, что я не слышал большую часть ваших… Излияний?       — И очень много потеряли, — бодро ответил парень, отставляя в сторону очищенный котёл, — итак, потом нужно залезть на балкон, это обязательная часть. Очень важно взять гитару с собой: ваши объятья с инструментом на пути вверх покажут, насколько страстным любовником вы можете быть.       — Я не буду петь серенаду мисс Забини, — устало протянул Снейп, откидываясь на спинку кресла, и, открыв книгу, бережно перелистнул страницу, — и тем более, я не буду залезать на её балкон.       — Но почему? — поражённо выдохнув, Гарри картинным жестом отшвырнул в сторону очередной котёл и, прижав руки к груди, упал на колени.       — Потому что это абсурд!       — Вы вообще видели её ноги? — вкрадчиво произнёс Гарри, игнорируя натужное покашливание красной как свекла подруги. — Полагаю, мне следует провести вам урок полового воспитания.       — То, что вы — не знающий меры наглый мальчишка, известно всем, — Снейп захлопнул книгу и, закинув ногу на ногу, сцепил пальцы в замок, весь его вид выражал скуку, однако взгляд мужчины обжигал, — но вот то, что вы озабоченный — новость. Чему вы, студент второго курса, можете меня научить? Как целоваться в щёчку? И сколько же у вас было пассий?       — Сколько бы их ни было, любое число всё равно больше нуля, профессор, — хитро осклабился Гарри, — так что я могу многое вам поведать.       — Я был с женщиной, Поттер, — процедил зельевар, глаза его сузились, а ноздри мелко трепетали, — я взрослый мужчина.       — Чего и следовало ожидать, ещё одно гнусное предательство… — разочарованно покачав головой, Гарри помассировал лицо кончиками пальцев и, состроив вдохновенно трагичную мину, протянул чуть более гнусавым, чем обычно, голосом Снейпа: — «Ваша мать, Поттер, была единственной женщиной, которую я любил в жизни…»; «Вы — живое свидетельство моего несостоявшегося коитуса с вашей матерью, Поттер»; «Наши с ней дети, Поттер, были бы ужасно страшными, но очень умными, прямо как я!», — насладившись видом закрывшего глаза и размеренно дышащего профессора, парень широко ухмыльнулся. — Кстати, это какое по счёту предательство? Пятое, шестое?       Гермиона, по достоинству оценив выражение лица Снейпа, медленно, словно орудийную башню, поворачивающего голову к Поттеру, почла за лучшее взять пробирки, которые она протирала на протяжении последнего получаса, и отползти в уголок, подальше от эпицентра возможного взрыва. Зельевар же, завершив свой манёвр, пустым, ничего не выражающим взглядом обвёл как ни в чём не бывало чистящего котлы парня, будто бы снимая с него мерки, после чего произнёс удивительно спокойным голосом:       — Я подвёл вашу мать лишь раз.       — До или после того, как рассказали Волдеморту о пророчестве? Мужчина дёрнулся, как от пощёчины.       — Ты…       — А, значит это всё-таки были вы, — хмыкнув, Гарри замолчал и, повертев в руках начищенный до блеска котелок, водрузил его на самую вершину постепенно растущей подле него пирамиды.       В комнате повисла напряжённая тишина. Выдохнув, Гермиона утёрла со лба пот и, обернувшись, бросила на Гарри угрожающий взгляд, заметив который парень хитро прищурился, а затем, озорно подмигнув, вернулся к работе. Снейп же, глубоко уйдя в себя, поднялся на ноги и, заложив руки за спину, подошёл к книжным полкам.       — И что теперь, Поттер? — сильно сутулясь, Зельевар скользил взглядом по рядам томов, ни на чём не задерживаясь и, кажется, делая это скорее по привычке.       — Ну… — протянул Гарри, задумчиво почесав голову, — для начала нужно позвать мисс Забини на свидание. Купите ей что-нибудь, лучше всего, если это будет что-то простое и неброское, например, букет полевых цветов, но только не в начале встречи, тогда ей придётся весь вечер таскать его с собой.       Замерев соляным столбом, Снейп всхлипнул, его плечи пару раз вздрогнули. Гермионе показалось, что мужчина плачет, однако уже в следующую секунду он выпрямил спину и обернулся, на его губах играла странная, едва заметная улыбка.       — Скажите мне, Поттер, ну какое вам дело до моей личной жизни? Или, может быть, вы надеетесь, что я разделю печальную судьбу её бывших мужей?       — Не буду скрывать, возможность того, что вы сыграете в ящик, меня привлекает, — задумчиво постучав указательным пальцем по подбородку, Гарри поднял руки вверх на уровень груди и с сомнением подвигал ими, словно что-то взвешивая, — с другой стороны, вы, возможно, наконец выйдете из подростковой фазы и избавитесь от этой болезненной фиксации на одном человеке, это, знаете ли, очень странно в вашем возрасте.       — Вы невыносимо надоедливы и нахальны, — выдохнув, Снейп обошёл стол и, упав в кресло, сгорбился, улыбка сползла с его лица, — я, честно говоря, уже перестал понимать, зачем назначаю вам эти отработки.       — Сегодня я здесь, потому что в прошлом году…       — Это не имеет никакого значения, — сплетя пальцы в сложную фигуру, зельевар погрузился в собственные мысли: — Если задуматься, то это даже становится забавным. Ваша способность создавать неприятности и попадать в них нечаянно — феноменальна, должен признать, что в этом вы превзошли вашего идиота отца, и мне противно говорить это, но в отличие от него вы способны принимать ответственность за свои действия. Ненадолго замолчав, мужчина направил взгляд своих непроницаемо-чёрных глаз на ученика.       — Вас ведь это развлекает, не так ли?       — Разве может утомительная, отнимающая бездну времени работа быть интересной? — невинно похлопав глазами, парень с душераздирающе жалостливым видом вздохнул.       — Вы развеиваете скуку за мой счёт, Поттер, — холодно протянул Снейп, — точно так же вы поступаете со всеми, кто вас окружает. Вам знакомо чувство стыда? Неужели вам ничуть никого не жаль?       — Неправда! Гермиону я жалею.       — О, это заметно, — саркастично выгнув бровь, мужчина одарил гриффиндорку оценивающим взглядом, — что же вы сделаете, если мисс Грейнджер повторит судьбу мисс Фарли, пострадавшей из-за ваших выкрутасов?       Ничего не ответив, Гарри наклонил голову на бок, задумчиво рассматривая профессора, в то время как тот беззастенчиво сверлил девочку взглядом, явно изучая и улавливая даже мельчайшие оттенки реакций.       — Известно ли вам, мисс Грейнджер, как ваш друг привык решать свои проблемы? Знаете ли вы, кто он такой на самом деле, что им движет? Приходила ли в вашу голову мысль, что он даже не считает окружающих…       — Нет! — молчащая до этого момента Гермиона резко подняла голову, твёрдо встречая взгляд мужчины, — вы не правы! Гарри не плохой человек.       — Неужели…       — И даже когда он… убил тех… тварей… он сделал это не потому что хотел, а потому что иначе не мог!       — Какая милая, наивная вера, — презрительно скривился зельевар, — вы слышали, Поттер, вы так сделали не потому что можете, а потому что были вынуждены. Интересно, вы свели Беллатрикс с ума потому что хотели или только лишь потому, что иначе не могли? Возможно, с ней можно было бы поступить по-другому?       — Она уже была безумна, — чётко выговаривая слова, произнёс Гарри, на лицо его выползла широкая, больше напоминающая звериный оскал улыбка, — по-вашему, убийца и психопатка заслуживает сочувствия?       — Это не вам решать, не так ли? Вы могли просто представить её правосудию, но вместо этого вы безнадёжно искалечили её сознание, погрузили в кошмар, который хуже смерти. И сейчас мне очень любопытно, как вы поступите с теперешним своим врагом. Психопатом. Вероятно, убийцей, — Снейп провёл ладонью по столу и, сощурившись, растёр между пальцев невидимые пылинки, — насильником. Возможно, это взрослый маг, а может, один из учеников, что вы сделаете с ним в это случае?..       — Вы когда-нибудь видели, как убивают детей? — голос Гарри изменился. Ровный и тихий, он буквально звенел от едва сдерживаемого гнева. Лицо парня потемнело, на нём чётко выделялись ярко-зелёные глаза, в глубине которых, сплетаясь в причудливые узоры, медленно ползали чёрные, как сажа, червячки. — Без жалости. На глазах у их матерей. Как забивают насмерть стариков? Можете ли вы хоть на секунду осознать горе и ужас, испытываемые жертвой? Принять её боль и ненависть?       — Поттер, не пытайтесь…       — Умершим нет дела до мести, — прошелестел парень, по полу свинцовыми лоскутами поползли обрывки тумана, — они никогда не призовут своих убийц к ответу. Таким, как вы, нет дела до справедливости, вы слишком слабы и безразличны.       — А вы, значит, судья, присяжные и палач. Ваш комплекс Бога и мания величия просто поражают воображение.       — Вы действительно думаете, что это доставляет мне удовольствие? — взяв себя в руки, Гарри тонко улыбнулся, в комнате ощутимо потеплело. Расслабив пальцы, судорожно сжимающие палочку, Снейп выдохнул. — Знаете, я никогда не поверю, что вы или наш уважаемый директор, да кто угодно из тех, кто догадывался о том, кто такая Белинда Шварц, не останавливали её потому, что это было неприятно. Вы боялись, а я заигрался. В этот раз я такой ошибки не совершу.       — Как благородно, вы, оказывается, героически делаете эту грязную работу из-за нас, сирых и убогих, неспособных на свершения вашего уровня.       — Примерно так, — хмыкнул Гарри, — подходи вы к делу ответственнее — мне не пришлось бы этим заниматься.       — Замечательно, — поднявшись на ноги, Снейп подошёл к ученику и, нависнув над ним, медленно протянул: — Значит, для того, чтобы держать вас в узде, нужно всего лишь найти преступника.       — Скажите, почему вас так заботит судьба этого милого недоноска?       — Потому что вы можете ошибиться.       Заложив руки за спину, мужчина подошёл к двери и, застыв в проходе, бросил через плечо:       — Я не буду грозить вам, Поттер, мы оба знаем, что вас этим вас не проймешь, поэтому я… — открыв рот, Снейп с шумом втянул в себя воздух, а затем, сомкнув челюсти до хруста, выдавил: — Я прошу вас быть сдержаннее.       Удивлённо вздёрнув брови, Гарри медленно моргнул, а затем, уставившись прямо перед собой, шумно почесал голову, безнадёжно растрёпывая и без того хаотично торчащие во все стороны волосы. Гермиона, впервые услышав, как нелюдимый и откровенно дикий в общении с другими людьми профессор попросил об одолжении, и не просто кого-то, а Гарри Поттера, которого он искренне ненавидел всем своим трёхкамерным, змеиным сердцем, обалдело выпучила глаза и уставилась на друга.       — Честно признаться, такого я не ожидал, — протянул парень, потирая подбородок, — но ладно, я постараюсь выполнить вашу просьбу.       Ещё сильнее скривившись и кивнув, Снейп вышел вон, удаляющийся звук его шагов долго отдавался эхом в опустевших коридорах школы. Нападение на Джемму многих испугало, теперь по вечерам после уроков студенты сбивались в плотные группки и расползались по гостиным, и даже самые смелые не рисковали вызывать гнев преподавателей и, следовательно, необходимость возвращаться с отработок в одиночку, впрочем, те тоже не слишком зверствовали, относясь к редким шалостям учеников с пониманием.       — Вы что, помирились, я правильно поняла? — спросила девочка, удивлённо морща лоб. — Видимо, не доводи ты его до белого каления, всё было бы хорошо.       — Не думаю, — Гарри потянулся и, причмокнув, достал палочку, принимаясь методично очищать оставшиеся котлы, — Гермиона, он ненавидел меня уже в утробе матери и даже приложил некоторые усилия, чтобы я умер в колыбели. Тогда, как ты понимаешь, я его доводить никак не мог. Изначально то, как я себя поведу, не играло никакой роли, он просто проецировал на меня отношение к своему недругу, — приблизившись к девочке, Гарри ухмыльнулся, показывая ряд ровных и белых, как сахар, зубов. — На самом деле, я не знаю какое из чувств в нём сильнее: любовь к моей матери или ненависть к отцу.       — Но ты мог бы…       — Зачем? — перебил подругу Гарри, удивлённо поднимая брови. — Если ему так хочется, то пусть ненавидит. Только вот ненависть эта должна быть направлена именно на меня, а не на образ из прошлого. Я просто дал Снейпу настоящую причину. А мириться с ним… — парень тонко улыбнулся, — полагаю, нам обоим это было бы не очень-то интересно.       — И это единственная причина?       — Хмм... — глубоко задумавшись, Гарри пару раз дёрнул себя за нижнюю губу, живо напоминая сильно озадаченную чем-то обезьянку, — пожалуй, да, по крайней мере ничего более адекватного я придумать не могу.       — Адекватного по сравнению с чем, прыжком с крыши?! — пытаясь выразить всю силу своего возмущения, Гермиона размашистым движением сгребла в кучу несколько пробирок и, яростно сверкая глазами, принялась начищать их ершиком с таким энтузиазмом, словно стремилась протереть в них лишние дыры. — Он на тебя сегодня так посмотрел, мне даже страшно стало…       — И зря, — присев рядом с подругой, слизеринец мгновенно очистил и высушил все оставшиеся мензурки и колбочки, тихо что-то прошептав и чётко выведя кончиком палочки замысловатый знак, — ничего он не сделает… Ладно, давай заканчивать, время позднее, а у нас ещё дела есть.       — Дела?.. — Как невинный треск сломанной веточки будит в юной лани невыразимую тревогу, заставляя её срываться с места, чутко прядая ушами, так и это короткое слово пробудило в Гермионе самые худшие, прямо-таки чёрные подозрения. К сожалению, в отличие от лани срывалась с места она не слишком хорошо, а прядала ушами и того хуже, поэтому вместо жутко нецивилизованного, но очень эффективного метода ухода от проблемы — бегства, ей пришлось прибегнуть к другому, с переменным успехом применяемому человечеством на протяжении тысячелетий — переговорам. — Подожди-ка, ты не говорил…       — Сюрприз! — радостно оскалился Гарри, на корню пресекая поползновения подруги, похоже, цивилизованные методы были не для него. Да и его откровенно плотоядная улыбочка явно не была продуктом развития человеческой культуры, являясь приветом из тех времён, когда большие кошки многообещающе показывали зубы испуганно жмущимся друг к другу на ветках приматам. — У тебя сегодня очень любопытное занятие. Тоскливо вздохнув, Гермиона возвела очи горе и, устало подперев голову руками, ушла в себя.       * * *       За всё время своей преподавательской деятельности Минерва Макгонагалл могла припомнить лишь пару случаев проникновения мальчиков в женские спальни и отнюдь не из-за недостатка упорства. Откровенно говоря, смельчаков, готовых рискнуть здоровьем и репутацией ради исполнения мечты любого подростка, было даже слишком много. Однако основатели знали свое дело туго, и защита, установленная ими уже более тысячелетия назад, стабильно заворачивала назад по десять-пятнадцать парней за семестр со строгостью старой, повидавшей жизнь матроны. Но волшебный мир не был бы волшебен по-настоящему, не будь в нём места чудесам.       Выйдя из комнаты семикурсниц, профессор трансфигурации привычным жестом поправила рукава и, несколько раз выдохнув, чинно двинулась к лестнице в гостиную. Поход заканчивающих школу девушек в Хогсмид оказался богат на события, как пожар в борделе, шумен, словно драка в портовой пивнушке, и ярок, точно сон шизофреника. И даже легшее на хрупкие девичьи плечи тяжестью первородного греха похмелье не было, по мнению декана, достаточным суровым наказанием. Впрочем, долго предаваться приятным размышлениям после хорошо выполненной педагогической работы ей не дали.       — Он идёт за мной! — вопил во всю силу лёгких несущийся по сложной траектории огненно-рыжий метеор, резиновым мячиком отскакивая от стен и заполошно размахивая руками. На полной скорости пролетев мимо декана, не почтив её и толикой внимания, мальчик едва не снёс с петель дверь одной из спален и, под аккомпанемент многоголосого визга, скрылся внутри.       — Мистер Уизли! — возмущённо воскликнула Макгонагалл, со всей возможной скоростью устремляясь вслед за учеником. — Что вы тут делаете?!       — Он найдёт меня! Я не хочу! — дико орал Рон, обезумевшим болидом нарезая круги по комнате. Незадачливые третьекурсницы, оказавшиеся волею судеб в одном с ним помещении, боязливо жались к стенам. — Помогите!       — Уизли! — взревела женщина раненым гризли, врываясь вслед за мальчиком в спальню. — Объяснитесь!       — Нет… — обречённо выдохнул рыжий, вжимаясь спиной в стену между кроватями, его грудь загнанно вздымалась, а взгляд был устремлён куда-то в пустоту за спиной декана, — он здесь…       Не успела Макгонагалл и рта раскрыть, как мальчик, упав на пол так, будто у него из-под ног выдернули землю, протяжно завывая и царапая ногтями паркет, исчез под одной из кроватей. Кровать сыто чавкнула. Хозяйка кровати с хорошо отрепетированным вздохом хлопнулась в обморок.       — Она его съела! — истерично завизжала подруга хозяйки людоедской кровати.       — Чушь! — отрезала декан, морщась от переходящих в ультразвук воплей студенток, после чего, достав из рукава палочку, произнесла командным голосом, чеканя каждое слово: — Прекратить шум! Мистер Уизли, выходите, живо!       Мистер Уизли, однако, выходить не спешил. Девочки, моментально прикусившие языки при первых звуках властного профессорского голоса, испуганно шептались и хлопали глазами, их лишившаяся чувств подруга исподтишка чесала нос, кидая на кровать подозрительные взгляды из-под смеженных век. Окончательно растеряв скупые крохи терпения, сохранившиеся у неё разве что чудом, женщина отправила детище неизвестного плотника к потолку молниеносным взмахом палочки, заставляя раму, матрас, перины, балдахин и вообще всё, что сочла уместным оставить на своей кровати девочка тринадцати лет, воспарить, вальяжно помахивая бантами, рюшечками, а также расшитыми бисером оборками.       Уже спустя секунду все присутствующие смогли сделать для себя некоторые выводы из сложившейся ситуации. Во-первых, некоторые школьные эльфы явно выполняли свою работу спустя рукава, оставляя замызганные носовые платки, изношенные галоши, расчёски со сломанными зубьями и клубки спутавшихся волос лежать там, где оставляли их хозяева. Во-вторых, юные волшебницы, почуяв запах свободы, решили, что тащить в школу не только тяжеленный сундук, но также чистоплотность в компании хороших манер будет явно излишне. И, наконец, в-третьих, Рон, по всей видимости, действительно был пожран этим кровожадным предметом мебели, потому как его следы в пыли и царапины от ногтей резко обрывались, оставляя огромный простор для воображения.       — Да что же это… — растерянно пробормотала профессор, цепким взглядом рассматривая замусоренный пол, — как же… — внезапно она шумно втянула в себя воздух, распрямляясь так, будто проглотила трость, в глазах её появились проблески понимания. — Поттер!       Сердито поджав губы, Макгонагалл требовательно щёлкнула пальцами и, указав появившемуся прямо перед ней дёрганому, лопоухому коротышке на замусоренный пол, стремительно удалилась, шурша накрахмаленной юбкой. Впереди её ждали дела: нужно было усмирить разошедшиеся чары на входе в спальни девочек, жадно тянущиеся к людям полотнищами флагов и гобеленов, нервно двигающих ступенями лестницы, да и вообще, ведущих себя крайне вызывающе и несдержанно; найти Снейпа, наверняка скрывающегося от учеников в глубине личной лаборатории; и, наконец, отыскать одного несносного, вечно создающего проблемы мальчишку. Вечер только начинался.       * * *       — Гарри, эта, хорош! — взволнованно утирая покрывшийся испариной лоб гигантским, аккуратно вырезанным не то из старой простыни, не то из занавески платком, полувеликан притопнул ногой, видимо стараясь таким образом выразить всю силу своих эмоций. Хижину тряхнуло, со стропил на головы гостей посыпался сухой мусор — крупная рыбья чешуя, увитые паутиной лысые вязанки каких-то трав и парочка мышиных гнёзд. — Надорвёшься ведь.       — Ну. Нет, — отрывисто просипел слизеринец, с отчётливым скрежетом сжимая челюсти, его лицо приобрело пунцовый оттенок, а на висках в частом ритме бились набухшие жилы. — Окорок. Мой!       Глухо крякнув, Гарри ухватился левой рукой за край крепкого, сколоченного из грубо обтёсанных брёвен стола, и, выгнув спину колесом, в очередной раз налёг на руку укоризненно качающего головой Хагрида. Борцы затихли и добрый десяток секунд молча мерялись силами, только лесник, в чьей необъятной лапище буквально утопала ладонь слизеринца, протяжно вздыхал и бросал редкие, виноватые взгляды на сидящую на кровати возле стены Гермиону. Громко щёлкали горящие в камине поленья, скрипели половицы и странным, очень неудовлетворённым жизнью, страдающим соловьём разливался вынужденный упражняться на улице вместе с Невиллом Рон.       — А ну, кончай дурить! — испуганно громыхнул Хагрид, когда в плече Гарри что-то отчётливо хрустнуло. — Что я твоей мамке скажу, ежели ты тут покалечишься?!       — Сдавайся! — прокряхтел в ответ парень, стоически сдерживая напор великана. Устремив страдальческий взгляд больших чёрных глаз к потолку, лесник вздохнул.       — Так. Поигрались, значить, и довольно, — произнёс Хагрид, убирая платок в карман и начиная сминать сопротивление противника с неумолимостью надвигающегося на Титаник айсберга, — ежели по-хорошему не хочешь, то я того, сам…       Грозно хмуря брови и двигая бородой, великан давил, медленно и предельно аккуратно отклоняя руку Гарри в сторону, в то время как парень, глухо шипя сквозь плотно стиснутые зубы, упорно сражался за каждый сантиметр.       — Варварство.       Настороженно скосив глаза вбок, Гермиона смерила взглядом сидящую на краешке необъятной кровати Дафну и, поёрзав, выдернула, наконец, особенно толстую соломину, самым наглым образом торчащую из матраса. Слизеринка, наблюдающая за её действиями с холодной отстранённостью, изящно выгнула бровь, высокосветским движением поднося к губам грубо слепленную, грязную, как ругательства старого боцмана, кружку, делая мелкий глоток. Выглядела она при этом так, будто находилась на приёме у королевы Виктории. Невольно фыркнув, Гермиона попыталась повторить её жест, но, ошпарившись, зашипела, старательно отводя взгляд от тонко улыбающейся Дафны.       — Итак, полагаю, мне не следует объяснять, что именно ты сделала неверно?       — Мне кажется, я способна понять это сама, — старательно копируя ледяной тон слизеринки, ответила Гермиона, — в книге по этикету…       — Не пристало благородному мужу упиваться вином, уподобляясь обезьяне, объевшейся гнилыми плодами. Как и неразумный зверь, потеряет он голову и будет съеден тиграми, — авторитетно заявила водружённая на табурет, богато украшенная книга, обе девочки, понимающе переглянувшись, синхронно вздохнули. Добытая Гарри книга порой бывала удивительно надоедлива, постоянно изрекая многозначительные афоризмы, зачастую никак не относящиеся к ситуации.       — Итак… — произнесла Дафна, но также была прервана.       Увлекшись своей короткой, но яростной пикировкой, девочки абсолютно упустили момент, когда Гарри, торжествующе оскалившись, словно заприметивший наивную старушку предприимчивый коммивояжёр, немного ослабил хват, позволяя Хагриду разом продавить себя на пару дюймов, а затем, воспользовавшись временной растерянностью великана, упёрся ногой в стену, стремительным рывком распрямляя тело, звенящее от напряжения, словно туго натянутая струна. Не ожидавший такого хода лесник неуклюже дёрнулся и с сухим, пороховым треском подламывающихся ножек стула, медленно завалился на бок, точно подрубленная у основания секвойя. Стоило его массивному телу коснуться пола, как по округе пронеслось тяжкое уханье, отозвавшееся истеричным квохтаньем разбуженных куриц и удивлёнными возгласами липнущего к окну Рона, грязного и измождённого, но, тем не менее, весело проводящего время в компании мокрого снега вперемешку с дождём, ноябрьского ветра да обильно смазывающего их слюнями волкодава Хагрида.       — Благородный муж, чьи силы подобны ревущему горному потоку, должен помнить, что, не разлившись спокойным течением, никакая река не сможет взрастить рис на полях, — донельзя важным голосом изрекла очередную мудрость книга.       — Дааа… — протянула Гермиона, с жалостью глядя на жалобно охающего Хагрида, — а про благородных жён там что-нибудь есть? — поймав насмешливый взгляд Дафны, она выразительно пожала плечами. — Не думаю, что…       — Не думает женщина. Проклятье пола досадное. В мудрости благородного мужа найдёт она истину… — уверенным тоном перебила её книга.       Глядя на лицо гриффиндорки, вытянувшееся, как у истукана с острова Пасхи, Дафна абсолютно неаристократично хрюкнула, а, заметив «благородного мужа», самозабвенно исполнявшего на столе победный танец, гармонично вписавшийся бы в пляски какого-нибудь дикого африканского племени, откровенно рассмеялась в голос, быстро, впрочем, вернув прежнее, неприступное выражение. Хагрид же, поднявшись на ноги, с болезненным кряхтеньем разогнулся и, потерев поясницу, печально посмотрел на сломанный стул.       — Этот окорок — мой! — весело рявкнул парень, ткнув пальцем в свисающую с потолка ногу неведомого зверя, при этом плотоядно скалясь и сверкая глазами. — Я добыл его в честной схватке!       — Да я бы тебе его за так отдал, — проворчал лесник, с жалобным вздохом относя обломки стула к стене, — вот ить надо тебе всё до драки довести…       — За так он мне и даром не нужен, — отряхнув ладони, Гарри спрыгнул со стола и, подойдя к подруге, легонько хлопнул её по плечу. — Как успехи?       — Ниже среднего, — отставив кружку в сторону, Дафна скрестила руки на груди, — мне следовало запросить за уроки этикета нечто большее, чем обещание обойтись при общении со мной без этой назойливой клоунады.       — Всё настолько плохо?       — Я верну эту книгу туда, где ей самое место, — произнесла Гермиона холодным, звенящим, как сталь хорошего клинка, голосом, делая шаг к книге. Глаза её недобро посверкивали в сумраке хижины.       — Деяние, учёного мужа достойное…       — В огонь, — закончила девочка, перебивая надоедливый артефакт.       -…помешать варварским ордам мудрость веков уничтожить, — быстро протараторила книга с едва уловимой паникой в голосе.       — Понятно, — хмыкнул Гарри, хватая пышущую негодованием подругу за плечо и усаживая её обратно на кровать, — а эти двое? — кивнул он в сторону маячащей за окном трагично-унылой физиономии Рона, за чьей спиной продолжал с угрюмым упорством приседать Невилл, до нитки мокрый и ужасно грязный.       — Ни за что, Поттер.       — Мы оба знаем, что это просто притворство. Ты отказываешься, я упрашиваю, мы начинаем торговаться, — ухмыльнувшись, Гарри повторил любимый жест светловолосой слизеринки, начав внимательно разглядывать ногти, — всё просто сводится к цене.       — Возможно, некоторое количество клоунады всё-таки следовало оставить… — протянула девочка, с лёгким разочарованием косясь на Гермиону, сверлящую слишком наглую книгу многообещающим взглядом, способным с лёгкостью пробурить пару метров железобетона, — так всё становится слишком просто и неинтересно. Мисс Грейнджер, истинной леди не пристало так явно выражать свои эмоции.       — Я поняла, — закрыв глаза, гриффиндорка несколько раз глубоко вздохнула и, открыв глаза, произнесла спокойным, как море в штиль, голосом: — Прошу прощения за свою несдержанность, пожалуй, мне не следует наделять этот… артефакт излишне человеческими чертами.       Всё то время, что они говорили, Хагрид, воровато оглядываясь и размахивая зачем-то видавшим лучшие дни розовым зонтом, крутился вокруг обломков стула, то и дело загораживая его от гостей и бормоча себе что-то под нос. Наконец, в последний раз удостоверившись, что школьники увлечены разговором и не смотрят в его сторону, великан оттащил стул в угол, полностью загораживая его своей огромной тушей. Несколько уверенных пассов, вспышка света и вот он уже несёт к столу целёхонький стул, повесив зонт на предплечье.       — Кхм, ну так что, ребятки, может ещё чайку? — преувеличенно весело прогрохотал великан, хлопая Гарри по плечу, — или там, может быть, кексов?       — Благодарю, но нет, мне уже пора, — поставив практически полную кружку на стоящую у изголовья исполинскую тумбочку, Дафна поднялась на ноги, оправляя юбку, — Поттер, перенеси меня в гостиную, заодно обговорим условия.       — Говори сейчас, а то за мной уже идут.       — Что?       — Авроры уже в сотне футов отсюда, — Гарри слегка склонил голову и коротко потянул носом воздух, — трое. Все трое курильщики, один из них сегодня пил… Бренди, виски, вермут. Сомневаюсь, что таких людей отправили сюда для произведения ареста, скорее всего они здесь, чтобы снять показания, но всё же…       — Лучше не заставлять их бегать, — закончила за него слизеринка, задумчиво кивая, — да, вероятно, они будут менее назойливы. Любопытно, сейчас ты не хочешь лишнего внимания, возможно, в чём-то ты действительно виноват…       — Гарри ничего не делал! — запальчиво выкрикнула Гермиона, но, натолкнувшись на ледяной взгляд Гринграсс, замолкла. Сам же парень, смотря в спину вышедшему на улицу с мрачным обещанием «маленько потолковать с гостями» Хагриду, лишь широко улыбнулся.       — Условия, Дафна.       — Пару услуг… — покорно произнесла девочка, невинно хлопая пушистыми ресницами, — и ещё я хочу знать зачем тебе это нужно.       — Я хочу доказать всем своё превосходство и стать главным альфа-самцом Британии, — не моргнув и глазом ответил Гарри.       — И ради этого мы трое должны… Обучаться манерам? — удивлённо спросила Гермиона, при молчаливой поддержке скептично сощурившейся Дафны.       — Что? Нет, я о моих планах на Волдеморта, — обезоруживающе улыбнувшись, Гарри повернулся к входной двери, из-за которой раздавались раздражённые голоса, то и дело прерываемые басовитыми раскатами громко возмущающегося Хагрида, — а манеры вам нужны, чтобы утереть нос Малфою.       — Так вот что это было, — протянула Дафна, трогая ноготком нижнюю губу.       — Ты о чём?       Загадочно улыбнувшись, слизеринка поманила Гермиону к себе и, наклонившись, зашептала ей что-то на ухо. Прислушавшись, Гарри мимолётно улыбнулся уголком рта и, закатив глаза, нацепил на лицо глуповато-дружелюбное выражение, как оказалось, очень вовремя, потому что уже в следующую секунду дверь открылась, впуская внутрь пятящегося Хагрида с парадоксальной смесью раздражения и неуверенности выговаривающего что-то тройке уже, мягко говоря, немолодых авроров.       — Ну почто надо мальчонку-то тиранить?! — грохотал великан, непрерывно отступая назад. — И без вас уже от него пол школы, того, шарахается!       — Решение об избрании меры пресечения в виде общественного порицания не является инициативой аврората. Нет никаких оснований связывать сотрудников аврората с данной инициативой, впредь прошу вас воздержаться от подобных реляций, — гнусавил на одной ноте идущий впереди аврор, с головы до ног задрапированный в атласную мантию. Был он лыс и тучен, словно выброшенная волнами на берег медуза, кожа его, гладкая, как у восковой фигуры, жирно лоснилась в мерцающем свете камина, а матово посверкивающий мутным стеклом монокль, зажатый между абсолютно безволосой бровью и крючковатым носом, очень удачно дополнял образ гротескного уродца, место которому в музее, — за сим прошу вас не препятствовать работе правоохранительных органов.       — Да эта, не виноват он!       — Слыш, браток, ты б, это, подвинулся что ли, больно ты здоровый, не видать ничего, — заплетающимся языком произнёс второй, тощий и длинный, как жердь, с огромной головой, увенчанной пышной гривой волос, доброжелательно похлопывая Хагрида по руке. С каждым его выдохом по хижине распространялся густой, как смола, запах крепкого алкоголя. — Мы только быстренько допросим твоего приятеля и того, отдыхать, а то конец смены уже.       — Верррден! — внезапно рявкнул третий аврор, коренастый старик, осатанело грызущий мундштук неровной и шишковатой, как его голова, трубки. Глаза его бешено вращались в орбитах, грозясь выскочить наружу, а вихрастые, седые, как лунь, волосы торчали вверх, наподобие хохолка возбуждённого попугая. — Дюнкерррк!       — Абсолютно верно, мистер Картрайт, — вновь прогнусавил первый аврор, разворачивая официального вида свиток, — пора приступать к допросу.       — Я ж вам говорю… — начал было Хагрид, но прервался, стоило подошедшему сбоку парню похлопать его по руке.       — Господа, я вижу, министерство прислало своих лучших людей, — с придыханием произнёс Гарри, преданным взглядом поедая стоящего перед ним старика, — настоящих ветеранов, героев многих баталий, не пристало мне заставлять вас ждать.       — Переигрывает, — проворчала Дафна, сумев, наконец, отойти от первого шока и тронув ошалело разглядывающую авроров Гермиону за плечо. Подождав, пока взгляд гриффиндорки вновь прояснится, она слегка наклонилась вперёд и, вежливо улыбаясь, продолжила рассказ: — Что он с ними делает мне не известно, но возвращаются они каждый раз ещё более измождёнными, чем твои приятели. Но Буллстроуд хотя бы похудела.       — Так вот из-за чего…       — Да. А началось всё с того, что Драко просто зашёл к нам в гостиную, никто, кстати, не понял, как, — Дафна позволила себе хмыкнуть, задумчивым взглядом скользя по стенам хижины, — и, схватив её и Забини за шиворот, выволок их вон. Опять же, как он смог выйти тоже не ясно, ведь утащил он их в кладовку.       Тем временем, пока девочки секретничали, Гарри заливался соловьём, в красках расписывая достоинства работников министерства в общем и почтивших их своим царственным присутствием авроров в частности: их обширный опыт, подобный полноводным рекам Сахары, их потрясающий ум, чистый, словно воды Гудзона и стремительный, как преследующий свою добычу муравьед. Также он не обделил вниманием их природную красоту и поистине королевскую стать. Слушая его, авроры всё больше надувались, задирая носы и обмениваясь торжествующими взглядами.       — Норррмандия, — чуть спокойнее прорычал седой аврор.       — Хм, похоже, вы сознательный молодой человек, — снисходительным тоном проговорил вошедший первым мужчина, — впрочем, кое в чём вы всё-таки ошиблись. Мистер Картрайт писарь, он никогда не покидал пределы старушки Англии, хотя, с уверенностью могу сказать, что реши он обратить свою палочку против врагов нашей родины, они не продержались бы и дня.       — Иначе и быть не может, — Гарри был абсолютно, до скрежета зубовного серьёзен, — итак, джентльмены, полагаю нам пора приступать к допросу. Вам будет удобнее, если я приму сыворотку правды прямо сейчас?       — Что вы, что вы, — великодушно рассмеялся лысый аврор, — это пустая формальность, думаю, сейчас мы просто зададим вам несколько вопросов, а протокол можно заполнить и позже.       — В таком случае, прошу к столу, — Гарри гостеприимно улыбнулся и размашистым жестом указал на свисающий с потолка окорок, — как раз для такого случая я припас этот замечательный деликатес. Хагрид, возможно у тебя есть немного хлеба и вина, гости явно устали и голодны.       — К-конечно, — сбивчиво пробормотал великан, нервно теребя бороду, — кабы я знал, что к нам такие важные пурсоны заявятся, то всё бы эта, заранее подготовил, — ломанувшись к дальней от очага стене, он отшвырнул в сторону закрывающую пол шкуру и, рывком подняв крышку люка, сколоченную из массивных брусьев, нырнул вниз, гремя невидимыми вёдрами и бутылками, — да и не стал бы препоны чинить, вы уж извиняйте… Звонкий шлепок, прозвучавший, когда ладонь Гермионы на полной скорости повстречалась с её же лицом, утонул в звоне посуды, раскатах хохота и душераздирающих завываниях Рона, липнущего к стеклу, как стремящийся к свету мотылёк, сжигаемый огнём собственного желания. Только в случае рыжего гриффиндорца метафорическим светом был огромный окорок, указующий служителям закона лёгкий, свободный от терний и метаний путь.       * * *       — Никогда не причисляла себя к любителям квиддича, но эта игра выглядит занятно, — в попытке проследить за стремительно уносящимся прочь от колец бладжером, Николь изящно выгнула спину и, повернувшись, великодушно позволила парочке старшекурсников беззастенчиво пялиться на её идеальную, цвета кофе с молоком, шею. — Однако не припомню, чтобы подобные зрелища устраивали прямо посреди недели. Беловолосый парень на подержанной метле стремительным алым росчерком пересёк стадион и, с пренебрежительной лёгкостью оттеснив в сторону загонщиков зелёной команды, перехватил железный мяч в верхней точке крутой дуги, отправляя его обратно к кольцам мощным ударом биты. Надрывно гудящий снаряд буквально размазался по воздуху от скорости, пушечным ядром пролетая сквозь строй игроков и врезаясь в неподвижно висящую фигурку вратаря. Трибуны заворожённо вздохнули, а затем взорвались оглушительным рёвом. Черноволосый парень, ослепительно сверкая улыбкой, уселся прямо на кольцо, держа в одной руке размочаленные останки метлы, а другой сжимая под мышкой порывисто дёргающийся мяч.       — Поганец… — Единственным островком тишины и спокойствия в этом море подростковой восторженности был небольшой пятачок вокруг профессора зельеварения и его очаровательной спутницы. Впрочем, стоило упомянуть, что тишина была гробовой, а спокойствие ложным, как штиль в оке урагана.       Швырнув метлу вниз, на покрывающую поле мягким зелёным ковром траву, Поттер откинулся назад и, вызвав целый каскад перепуганных визгов, рухнул вниз. В последний миг схватившись за обод кольца, он с размаху запустил бладжер навстречу его собрату, после чего, оттолкнувшись от толстого деревянного столба, перепрыгнул к другой стойке, перехватывая квоффл, пущенный в цель недрогнувшей рукой Анджелины Джонсон. Толпа взревела, в едином порыве вскакивая со своих мест, высоко над землёй с гулким колокольным звоном столкнулись два бладжера, порождая облако ярких искр, брызнувших во все стороны жирными огненными мухами.       — У мальчика есть определённый стиль, — промурлыкала Николь, деликатно потирая уши и тайком рассматривая Снейпа.       И делала она это не без причины, ибо был он аккуратно подстрижен, выбрит, чист и буквально лучился здоровьем, сверкая розовыми, как у жизнерадостно резвящегося в травке поросёнка, щёчками. Одним словом, если и существовал в мире антипод прежнего зельевара, то выглядеть он должен был именно так, с той лишь поправкой, что доброжелательность и хорошее настроение непременно были бы его спутниками в любой жизненной ситуации. Вероятно, именно поэтому Снейп сегодня был особенно злобен, красноречивые взгляды, которыми он щедро одаривал всех вокруг, явно давали понять, что человеку, осмелившемуся косо на него взглянуть или, упаси боже, рассмеяться в пределах слышимости, придётся искать свои глаза и голосовые связки на чёрном рынке в одной из стран третьего мира.       — Никчёмный, эгоистичный фигляр… — самозабвенно цедил мужчина сквозь зубы. Зубы скрипели, крошились, но героически сдерживали напор нескончаемого потока яда.       — Однако… — Цокнув языком, Николь закинула ногу на ногу и, склонив голову, изогнула губы в ироничной улыбке. — Вы так сильно сосредоточены на Поттере, что совсем забыли о цели моего визита.       — Что?       — Вы пригласили меня сюда, в письме намекнув на некие новые сведения. В кои-то веки привели себя в порядок, что, к слову, несколько неожиданно и приятно, а теперь игнорируете, — завладев вниманием Снейпа, чьи брови постепенно взлетали всё выше и выше, женщина преувеличенно обижено надула губки, — это разит меня в самое сердце… — Я? Пригласил вас? — Несколько раз непонимающе моргнув, зельевар медленно, словно наводящийся на цель линкор, повернул голову к кольцам, по которым с весёлым гиканьем скакал Поттер, уворачиваясь от пущенных в него Малфоем бладжеров. Словно почувствовав на себе взгляд любимого профессора, парень на мгновение отвлёкся от летящего к нему квоффла и, показав мужчине два больших пальца, поскакал дальше. Медленно, как просыпающийся от тысячелетней спячки колосс, Снейп поднялся на ноги и, перекрывая шум трибун, заревел протяжным, с низкими рычащими нотками голосом: — Пооооттеееер!       — Теперь это уже просто оскорбительно, — скорее сама для себя произнесла Николь, придирчиво осматривая свою мантию изящного покроя, выгодно подчёркивающую её фигуру, и по-хозяйски похлопала зельевара по плечу, — полагаю, того письма вы не отправляли…       — Безусловно! — рявкнул Снейп, не спуская взгляда со своего подопечного, — и я тем более не приводил себя в порядок, — издевательским тоном, явно пародируя женщину, выплюнул он, а затем, нависнув над её плечом, зашептал: — Перед матчем, до того, как вы явились, я заснул, представляете, отключился. А проснулся уже в таком виде!       — Вот оно что… — Прикрыв губы рукой, Николь попыталась спрятать широкую улыбку, но, не удержавшись, рассмеялась в голос. — Значит, это усилиями Поттера вы стали похожи на приличного человека.       — Я не приличный человек! — рыкнул Снейп, хватая женщину за руку и выволакивая её сквозь толпу учеников к ведущей вниз лестнице.       — Это заметно, — холодно бросила Николь, вырывая предплечье из захвата зельевара, — вы неплохо умеете доказывать это окружающим.       По инерции прошагав до конца лестничного марша, Снейп замер и, развернувшись на пятках, взглянул на стоящую чуть выше него женщину. Громады трибун стройными башнями возносились к небу, омываемые нескончаемыми волнами свежего ветра и яркого дневного света, а их тощие, невероятно сложные деревянные скелеты вечно прятались в тени и сырости, надёжно укрытые от любопытных взглядов широкими полотнищами. Только оказавшись внутри, люди могли увидеть истинную картину, костяк стремящейся к небесам башни.       Стоящая на верхней ступеньке, охваченная льющимся со спины светом, Николь смотрела на гордо выпрямившегося в её тени мужчину. Вокруг него со всех сторон громоздились уродливые, бессмысленные в своей изощрённости конструкции, будто бы отражая всё то, что он сам прятал от окружающих. Смысл и цель за уродством и изощрённостью.       — Не смейте, мисс Забини, играть в его игры, — ровным, лишённым эмоций голосом произнёс Снейп, — вам может казаться, что вы умеете читать людей, угадывать то, о чём они думают и что сделают.       — О да, я весьма искушена в… — насмешливо, со злой улыбкой на губах начала говорить Николь, но зельевар прервал её.       — Беллатрикс Лестрейндж думала так же. Теперь её с трудом можно назвать человеком и единственное, на что она способна — это пускать слюни на пол камеры в Азкабане. А за ней шли люди, вам ведь это известно, не так ли?       — Секрет Полишинеля, — улыбка женщины увяла, показав всю её неуверенность и сомнения.       — Естественно, ведь у Сивого недостаточно мозгов, чтобы держать язык за зубами, но он кое-чего всё-таки не рассказал, — пройдя вперёд, Снейп остановился прямо перед ней, так близко, что их лица практически соприкоснулись. В его чёрных, словно безлунная ночь, глазах был только холод и безразличие, — в тот день Поттер был дирижёром. И знаете, что самое забавное, мисс Забини? Он даже не скрывает этого, ведь никто не поверит в то, что интриги какого-то мальчишки могли привести к гибели множества опытных, опасных головорезов.       — Бред… — Вздёрнув подбородок, Николь твёрдо встретила взгляд зельевара.       — Но, тем не менее, вы пришли сюда. Зная меня, — подняв руку, Снейп нежно провёл пальцами по щеке женщины, та едва заметно дрогнула и поспешно отвела взгляд, — зная, что я из себя представляю.       — Я пришла не из-за вас.       — Верно, вы пришли из-за письма, — не спуская с Николь ледяного взгляда, Снейп медленным, напряжённым движением убрал руку, тут же пряча её за спиной, словно боясь, что она отпрянет, — точнее из-за того, что Он в нём написал. Вы даже начали испытывать ко мне… Симпатию, — с отвращением, словно нечто неимоверно гадостное, выплюнул зельевар. — Вы уже играете по его сценарию.       — Симпатия? Сценарий? Не заблуждайтесь, я не получаю никакого удовольствия от вашего общества, что бы вы ни думали, — плавно покачивая бёдрами, Николь обошла зельевара и, усмехнувшись, тряхнула головой так, что чёрные, как смоль, волосы разметались по её плечам сверкающей шелковистой волной. — Я лишь хочу знать, удалось ли выяснить что-то новое о нападении, ни больше, ни меньше.       — Значит, вы зря тратите своё время. Почуяв золото, идиоты из департамента магического правопорядка разболтают не только результаты расследования и допроса, но ещё и то, куда они складывают свои грязные подштанники, для этого не нужно посещать школу и тревожить мою скромную персону.       — Эти, как вы выразились, «идиоты», — обозначив пальцами в воздухе кавычки, Николь обернулась и, сложив руки под грудью, выразительно посмотрела на вывалившегося в проход школьника. Громко ойкнув, тот мгновенно покрылся испариной и, не дожидаясь пока известный своей добротой, терпением и практически ангельской способностью прощать декан соизволит обратить на него внимание, ввинтился обратно в толпу, исчезая, словно утренний туман при первых лучах солнца, — либо очень скрытны, либо чудовищно некомпетентны, потому что узнать от них хоть что-то мне так и не удалось.       — Что ж, сожалею, но я тоже не могу сообщить вам ничего нового. Самый подозрительный человек в школе на данный момент — это новый учитель защиты, — прищурившись, Снейп гаденько ухмыльнулся, видимо что-то вспоминая, а затем, беззастенчиво любуясь волнующе поднявшейся под тонкой материей грудью собеседницы, продолжил: — Он абсолютно безумен, но, к великому сожалению, невиновен.       — И как же вы это выяснили?       — О, это было несложно, он сам ввалился ко мне в лабораторию посреди ночи и, выхлебав флакон сыворотки правды, до утра сыпал откровениями, — покачав головой, мужчина скривился, а Николь, выгнув дугой бровь, выжидающе склонила голову набок, — я не совсем понял, но это тоже как-то связано с Поттером и тем, что они играли в го…       — А вы действительно похожи на этих министерских идиотов, настолько же информированы.       Трибуны в очередной раз взревели, смешивая радость, гнев и удивление в едином оглушающем взрыве. Где-то сбоку с громоподобным звоном снова столкнулись бладжеры, яркая вспышка пропорола темноту, а сразу вслед за ней, дребезжа и сыпя искрами, внутрь трибуны ворвался металлический снаряд, с лёгкостью прошивая потолок, несколько несущих балок и перила лестницы. Небрежно рубанув воздух палочкой, Снейп растянул вокруг себя золотистую плёнку щита, пережидая, пока гудящий, словно довольный жизнью шмель, мяч не унесётся прочь по своим делам, а затем щелчком пальца смахнул с плеча невидимую пылинку и с нескрываемым злорадством воззрился на закрывшую глаза и размеренно дышащую женщину, с ног до головы усыпанную щепками.       — Если я — министерский недоумок, воин пера и чернильницы, то вы плод страсти дровосека и сосны — столько же ярости и заноз.       — Напыщенное ничтожество, — шипя, как готовый взорваться баллон с пропаном, Николь вплотную приблизилась к зельевару и, ткнув его пальцем в грудь, демонстративно стряхнула на него со своего плеча часть щедро усыпавшего его мусора, — амёба лабораторная.       — Стерва, — не остался в долгу Снейп, с ледяным спокойствием испаряя приставшие к идеально чистой мантии обломки, — безмозглая курица.       — Я похоронила шестерых мужей, — рявкнула женщина, хватая профессора за грудки и с силой притягивая его к себе.       — Стань я вашим мужем, прыгнул бы с башни в первую же неделю, — процедил сквозь зубы мужчина, грубо хватая Николь за волосы и рывком отводя её голову назад.       — Ублюдок! — выдохнула Николь.       — Потаскуха.       С мучительным, взрыкивающим стоном ведьма преодолела сопротивление Снейпа и, царапая ногтями его шею, впилась в губы зельевара яростным, голодным поцелуем. Врывающийся в пробитые бладжером дыры ветер нёс грохочущий, словно тысяча барабанов рёв трибун, запах пота, азарта и липкого страха, шелестел валяющимися на полу щепками. Закрыв глаза и зажав руки ушами, пятился вниз по лестнице свалившийся сквозь дыру в потолке студент, срывающимся голосом бормоча: «Я ничего не видел! Я ничего не видел!». А мужчина и женщина, не отвлекаясь ни на что, с самозабвенной жадностью отдавали себя такому простому, но неимоверно особенному поцелую.       — Хватит, — прохрипел наконец Снейп, отстраняясь и переводя дыхание, — вы должны уйти.       Не открывая глаз, Николь облизала губы и, нехотя выпустив мужчину из объятий, отошла на пару шагов, запуская слегка дрожащие руки в спутавшиеся волосы. Тем временем зельевар, оглядевшись мутным взглядом, обессиленно присел на перила и, расстегнув пару верхних пуговиц сюртука, принялся тереть покрасневшую грудь.       — Это была ошибка, — его голос окреп, а взгляд почти вернул былую ясность, — мы не должны были…       — Северус…       — Уходите, — твёрдо произнёс он, не решаясь, однако, посмотреть Николь в глаза, — просто уходите.       — Хорошо, — быстро прикоснувшись губами к щеке Снейпа, женщина достала небольшое зеркальце и исчезла, оставляя после себя лишь узкую цепочку следов в усеивающих землю щепках, да лёгкий цветочный аромат.       Порывисто повернувшись, Снейп вцепился в перила и с силой, до боли, до разноцветных кругов перед глазами зажмурился. Трибуны в очередной раз грянули, неразборчиво, сорванным до хрипа голосом кричал комментатор, а ещё, совсем рядом, практически над ухом, надоедливо, на одной ноте пищало какое-то насекомое, не то муха, не то комар. Пару минут зельевар стоял неподвижно, словно мрачный монумент фрустрации и с трудом подавляемой агрессии. На мгновение мужчине показалось, что этот мелкий, звенящий паразит почувствовал его желание предать всё вокруг огню и благоразумно отправился по своим делам, например, есть отходы, или пить чью-нибудь кровь, но, как оказалось, он ошибся.       — Можно мне открыть глаза? — пропищал прямо у него над ухом чей-то ломающийся голос.       Паразит никуда не уходил, он отступил на заранее приготовленные позиции, набрал добрую сотню фунтов веса, покрылся подростковыми прыщами и, стоило мужчине хоть немного расслабиться, перешёл к активным действиям, начав пить кровь прямо на месте.       — Подите прочь, Макманус, — устало выдохнул мужчина, потирая переносицу, а затем, обернувшись к третьекурснику, вперился в него взглядом тяжёлым, как кадка с бетоном на ногах утопающего, — и пока вы не ушли, я должен уточнить, что вы ничего не видели.       — Абсолютно ничего, — с горячечным блеском в глазах подтвердил студент, всем своим видом демонстрируя, что особенно он не видел того, как его декан предаётся грехопадению с красивой незамужней женщиной, — и не слышал тоже. Понятия не имею, чем вы тут могли заниматься!       — Мы?! — прорычал зельевар, угрожающе нависая над студентом. Тот, похоже, проникся, хотя эффект и оказался порядком смазан, в основном потому что Снейп в его новой, опрятной ипостаси более не производил впечатления человека, развлекающегося потрошением розовощёких карапузов томными воскресными вечерами.       — Вы. Вы лично. Никто кроме вас сегодня не веселился, — протараторил Макманус, зыбкой тенью просачиваясь мимо преподавателя, — то есть я хотел сказать, что все, кроме вас. Простите, до свидания профессор Снейп!       Диким взглядом проследив за рванувшимся к выходу студентом, мужчина несколько раз медленно выдохнул, свистящим шёпотом считая до десяти, после чего, скривившись так, словно съел целый лимон, провёл рукой по основательно укороченной чёлке.       — И Поттер ловит снитч! — дурным голосом заорал Ли Джордан, на последних слогах снова срываясь в неразборчивый хрип.       Толпы учеников, слившись в едином порыве, свистели и улюлюкали так, что трибуны шатались из стороны в сторону, уши закладывало, а зубы, увлечённо ловя каждую звуковую волну, громко стучали, норовя прикусить язык или щёку.       — Да что за чертовщина там происходит?       Шипя и, кажется, даже немного посвистывая как закипающий чайник, Снейп таинственно взмахнул полами мантии, но, зацепившись за торчащий из балки кривой гвоздь, нахмурился и, подозрительно оглядевшись по сторонам, поспешил наверх, наблюдать, определять виновных и карать. Даром, что руки дрожат.       * * *       — Я хочу знать, что вы сделали с моим лицом, — ради разнообразия оставив мантию на вешалке при входе, Снейп барражировал по кабинету, поминутно одёргивая манжеты своей чёрной рубашки и не глядя на невозмутимо жующего гигантский бутерброд Гарри, удивительно спокойным, отстранённым тоном излагал всё увеличивающийся список требований, — и с моими волосами. Также, мне нужно знать, что именно вы подмешали мне и мисс Забини… — Назвав фамилию женщины, он на мгновение замер, а уголки его губ чуть дрогнули, — мисс… Кхм…       Понюхав бутерброд, Гарри отхватил от него приличный кусок и, с хрустом двигая челюстями, меланхоличным взглядом смерил застывшего на месте зельевара, на чьём лице застыло отвлечённо-расслабленное выражение, хотя улыбки и в помине не было. По всей видимости, это был абсолютный максимум счастья, на который были способны его мимические мышцы, атрофировавшиеся за долгие годы работы среди цветов жизни в условиях жесточайшей аллергии. Когда Снейп, принявшийся снова мерять кабинет шагами, споткнулся уже в третий раз на пустом месте, но при этом не посчитал нужным смотреть под ноги, блуждая пустым взглядом по стенам, парень вздохнул, с сожалением откладывая еду в сторону.       — Понравилось целоваться с мисс Забини?       — Не ваше дело, — отрешённо ответил Снейп, поворачивая голову к второкурснику, — и я с ней не целовался.       — Странно, потому что выглядит так, будто целовались. Вы выглядите довольным… Счастливым.       — Вы заблуждаетесь, Поттер, — скривился зельевар, хмуря брови и мрачно сверкая глазами, очевидно пытаясь таким образом показать недовольство и злость. Получалось плохо. — Я не счастлив. И совершенно точно не доволен. Мне нужно знать, что вы сделали?       — Я виноват, — ударив себя кулаком в грудь и подняв к потолку лицо, полное раскаяния и сожалений, как утро после попойки, Гарри утёр невольно выступившие слёзы, — но поймите, я совершил это из благих побуждений, только поэтому!       — Мне не нужно ваше раскаяние! Какое зелье вы…       — Я поймал снитч и отдал его ловцу, потому что иначе нам было не победить! — срывающимся голосом прокричал Гарри одновременно с зельеваром.       Лишь тиканье часов, всхлипывания плачущего навзрыд Гарри да треск лопающегося терпения Снейпа прерывали упавшую на комнату пыльной наволочкой тишину. Несколько раз моргнув, зельевар рассеянно коснулся кожи над верхней губой, будто убеждаясь, что из-за скакнувшего давления у него не пошла носом кровь, и, обернувшись к упоённо размазывающему по лицу слёзы и сопли Поттеру, тяжело вздохнул.       — Я понимаю, что вам нравится преувеличивать собственный идиотизм, но не настолько же, — подойдя к парню, Снейп сотворил из заляпанного кляксами пергамента небольшую тряпицу и швырнул её в Поттера с презрением, сделавшим бы честь индийскому радже, увидевшему на своём пути парию. — И знаете, меня даже не оскорбляет то, что вы считаете меня идиотом, способным в такое поверить, ведь я знаю — это просто ещё один приём, очередная попытка меня задеть.       — Действительно, густо мажу, — быстро утеревшись, Гарри ехидно ухмыльнулся, — так вас с толку не сбить.       — Зелье. Рецепт. Последствия. Сейчас!       — Не знаю, — беззаботно заявил парень, вновь хватая бутерброд, но, заметив обещающий ему нестерпимую боль и страдания взгляд Снейпа, добавил: — Правда, не знаю. Но то, что кожа с вас не слезла — хороший знак.       — К Мордреду кожу! — прорычал мужчина, выхватывая из рук Поттера злополучный перекус и швыряя его на пол. — Приворотное!       — С глубокой, как тёмные воды северного моря скорбью, Гарри смотрел на то место, где только что лежали два замечательных куска ржаного хлеба, терпкий сыр, с любовью замаринованные огурчики и ароматные полоски копчёного бекона, заботливо укрытые листьями свежего, словно дуновение весеннего ветерка, салата. Безжалостной рукою испарив лучшее, самое любимое творение тёти Джемаймы, изверг повернул свой звериный лик к бедному парню, из чьих глаз падали на землю чистые, точно душа младенца, слёзы. Он был так голоден…       — Ещё одно слово о себе в третьем лице или об этом проклятом бутерброде, и я позабочусь о том, чтобы вы оставались голодны до самого выпускного.       — Как жестоко… Почти также жестоко, как уничтожать труды тётушки Джемаймы.       — Поттер!       — Не было никакого приворотного, — улыбнулся Гарри, доставая из воздуха ещё один, полностью идентичный первому бутерброд.       — Сказочки вы можете рассказывать Дамблдору, я никогда не поверю…       — Что вами может заинтересоваться не только слепоглухонемая женщина? Я тоже не верил, а оно вот как вышло.       — Замечательно, просто великолепно, — подойдя к своему столу, Снейп рухнул в кресло и, сжав руками подлокотники, уставился на стоящую посреди кип бумаг реторту, заполненную прозрачной жидкостью с медленно порхающими в ней белыми хлопьями, — судя по тому, что никаких, даже остаточных следов мне найти не удалось — это правда. И что же вы мне прикажете с вами делать?       — Главное с поцелуями не лезьте, со всем остальным я как-нибудь справлюсь. На этот раз зельевар остался невозмутим. Его молчание было удивительно выразительным: безразличное, но в то же время ироничное и прекрасно дающее понять, что именно думает Снейп о сказанном. С подозрительным прищуром спрятав бутерброд за спину, Гарри запустил руку в карман и бросил на стол сухо звякнувший кулёк.       — Я нашёл ещё один.       Внутри тряпицы лежали абсолютно чистые и сухие стеклянные осколки. Несколько раз взмахнув над ними палочкой, Снейп скривился и, раздражённо сметя остатки пузырька в ящик стола, отрывистым, небрежным движением нацарапал на чьём-то эссе короткую записку, тут же превратившуюся в неряшливый бумажный самолётик, несколькими взмахами обтрёпанных крыльев унёсшийся прочь из кабинета.       — Когда вы его нашли?       — В четыре часа утра.       — Об этом нужно было сообщить сразу же.       — Зачем? — пожал плечами Гарри, лицо его в этот момент выражало спокойствие непрошибаемое, как человеческая глупость. Было оно настолько непоколебимым, что у Снейпа даже пропало желание наорать на малолетнего недоумка, — это коридор, в котором напали на Джемму, уверен, вы его уже обыскали вдоль и поперёк. Даже осколки эти мне удалось найти по чистой случайности, — поднявшись на ноги, второкурсник двинул плечами, суставы его при этом издали душераздирающий хруст, — ходит там прорва народу, исключить из списка подозреваемых мне удалось только двадцать человек, но многие запахи уже старые и разобрать их трудно, так что…       — Поттер, если вы хотите спровоцировать ещё одно нападение… — с расстановкой произнося каждое слово, начал Снейп, но парень перебил его, плавным движением садясь на идеальный шпагат.       — Но оно ведь всё равно случится, пусть даже мы не знаем где, но хотя бы будем представлять когда.       — Я не разрешаю вам играть жизнями других учеников.       — Как хотите, — выгнувшись дугой, Гарри поставил руки на землю и, изгибаясь готовящейся к броску коброй, поднялся над полом, — но может вас устроит, если я буду играть своей?       Немного покачнувшись, Поттер оторвал одну руку от земли и завёл её за спину, держа весь свой вес на напряжённо выпрямленных пальцах другой руки. Ритмично дёргая в воздухе ногами, он пропрыгал к двери, с каждым раз загибая по одному пальцу. Меланхолично крутя в руках волшебную палочку, Снейп молча наблюдал за его эволюциями и, когда тот достиг двери, протяжно, с этаким поскуливанием вздохнул.       — Что вам нужно?       — Оборотное зелье, — балансируя на большом пальце правой руки, Гарри крутанул ногами, разворачиваясь к профессору лицом, после чего сосредоточенно нахмурился: — Это ведь не проблема?       Взмахнув палочкой, Снейп распахнул перед учеником входную дверь и, подождав пока тот выскочит наружу, проворчал:       — Я подумаю.       — Замечательно, — плавным движением Гарри перетёк в нормальное положение и, отвесив профессору шуточный поклон, пошёл прочь, — передавайте привет Николь. Дверь за его спиной, с угрожающим гулом разорвав воздух, провернулась на петлях и грохнула об косяк с такой силой, что мирно дремлющая на карнизе прямо над ней крохотная горгулья хлопнулась со своего насеста и, потирая выщербленную после падения задницу, побрела по коридору к кабинету директора. Проводив взглядом скособоченную, неясно грозящую в пустоту тощим кулачком и непрерывно причитающую фигурку, Гарри хмыкнул. Звуки затихли, проход опустел, погружаясь в тишину, только за закрытой дверью сердито гремел чем-то Снейп. * * *       — Тоже не то, — захлопнув тяжёлый фолиант с угольно чёрными страницами, тесно исписанными кривобокими, будто толкающими друг друга буквами, Лили нахмурилась, брезгливо протирая испачканные чем-то красным руки. Книга же, стоило ей почуять пропажу интереса, довольно скрипнула корешком, выпустила пару сотен тонких паучьих ножек и, оставляя за собой дорожку из клякс не то краски, не то крови, поспешно ушелестела в тёмный угол. — Мерзость какая.       — Что поделать, — вздохнув, Сириус сменил позу, закидывая ногу на ногу и, с хрустом почесав заросший двухдневной щетиной подбородок, черканул что-то в тонком блокноте, лежащем у него на коленях, — предки такое любили.       — Эта книга двадцать лет назад напечатана, — Лили фыркнула и с опаской потыкала палочкой очередной фолиант, тот глухо заворчал и попытался отползти в сторону, но был припечатан к месту метко брошенной массивной чернильницей из цельного опала, — а у Блэков, живших хотя бы лет двести назад, вкус был много лучше.       — На старых книгах чары протухли, — рассеянно отозвался мужчина, вчитываясь в проступающие на странице строки, — там та ещё гадость была. Смотри-ка, к Гарри трёх поросят посылали.       — Кого? — Преодолевая упорное сопротивление гримуара, Лили закрепила его на специальном пюпитре, больше похожем на пыточную дыбу и, сощурившись, попыталась поймать перелистывающиеся с огромной скоростью страницы.       — Дознаватели, то есть они так думают. Я бы им не доверил даже патрулирование улиц.       — Так зачем их держат? И почему поросята?       — Потому что только один из них живёт в нормальном, кирпичном доме, — Сириус захлопнул блокнот, нахально ухмыляясь, — но он тоже полный идиот, как и другие двое. А держат их для того, чтобы скармливать газетам всякую чушь, потому что только ленивый не придёт погреть уши, когда эти трое пьянствуют в Котле, а этим они занимаются каждый день.       — Ясно, — произнесла Лили, борясь с норовящими вырваться и порезать ей пальцы страницами. Делали они это, надо сказать, отчаянно, не уступая ни одной буквы и строчки без боя, поэтому женщина слушала объяснения Сириуса вполуха, буквально впиваясь взглядом в те обрывки текста, которые ей всё-таки удавалось увидеть, — твоим друзьям ничего не удалось найти?       — Увы, — взяв со столика чашку чая, Блэк сделал маленький глоток, с подозрением наблюдая за перемещениями старого домового эльфа, медленной, шаркающей походкой переходящего от одного стеллажа к другому, — они всё-таки боевики, а не учёные. Те же, кому Фрэнк спихнул это дело, копают с крайней неохотой.       — Кричер тоже работает на тупого хозяина с крайней неохотой, но это никого не интересует, — проскрипел эльф, двигаясь вдоль рядов книг, словно генерал разгромленной армии перед строем солдат, и изредка помахивал на них побитым молью павлиньим пером. После каждого такого взмаха он шарил ладошкой по полке, загребая при этом целую пригоршню пыли и, нацепив на лицо какой-то особенно боевитый оскал, шумно втягивал её своим крючковатым носом, закрывая глаза и подёргивая ушами от удовольствия, — Кричер вынужден спросить, не желает ли ничтожная грязнокровка, посетительница дома Блэков, чаю.       — Нет, спасибо, Кричер, — рассеянно ответила Лили, борясь с очередной страницей, Сириус же грозно посмотрел на домового эльфа и погрозил ему пальцем. Тот, впрочем, либо этого не заметил, либо попросту проигнорировал, впав в эйфорию от очередной дозы пыли. — А вот парочка пластырей бы не помешала.       — Кричер не желает лечить грязнокровку, хозяйка не простила бы такого Кричеру, — продрав мутные, смотрящие в разные стороны зенки, эльф с хрюканьем утёр нос и, покачнувшись, развернулся к Лили. Подняв руку, он замер, после чего, будто бы забыв, что хотел сделать, стал внимательно её рассматривать, так, будто увидел впервые, а затем, неуверенно щурясь, щёлкнул пальцами. Хотя, вернее будет сказать — попытался, ведь с первого раза у него не вышло, неведомым образом он запутался в пальцах и теперь недоумённо пучил слезящиеся глаза. Ещё раз утерев нос, он снова облизнулся и предпринял очередную попытку, на этот раз увенчавшуюся успехом — появившаяся в воздухе свеча, капая воском и злобно щёлкая, зависла в опасной близости от непокорной книги, моментально при этом затихшей, — каждая минута вашего пребывания в дому Блэков — пытка для Кричера, — глухо прохрипел эльф, трясясь всем телом и поддерживая обеими руками мелко подрагивающую голову, а затем, будто бы переключив канал, выпрямился, возвращаясь к своему прежнему облику, — хозяин приказал Кричеру интересоваться не нужно ли чего-нибудь гостям. Кричер интересуется. Глупая магла желает чего-нибудь?       — Сириус… — Глухой, внезапно охрипший голос Лили заставил Блэка встрепенуться и, вскочив на ноги, подойти к женщине, — Сириус, я, кажется, нашла…       Выпрямившись, Лили машинальным, рассеянным движением заправила выбившуюся из причёски прядь за ухо и удивлённо посмотрела на мужчину, придерживая одну из страниц открытой на середине книги. Вздёрнув брови, Блэк ответил подруге вопросительным взглядом и, зайдя ей за спину, сам посмотрел в книгу. С самой середины страницы, окружённый змеящимися, словно пребывающими в вечном движении, буквами смотрела тёмная, окружённая чёрным дымом фигура. Та, которую так хорошо запечатлела память испуганного мальчика.